МОИСЕЙ ФИШЕР,
или
половое и политическое воспитание подростков
в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов

Сей удивительный человек – Моисей Фишер – работал в нашем доме кочегаром.

В те времена (конец пятидесятых – начало шестидесятых) не во всех домах было центральное отопление. Очень многие многоквартирные дома в зимний период отапливались собственной котельной. Так было и у нас – вплоть до начала шестидесятых. Потом кочегарку закрыли, должность истопника упразднили. А вот раньше…

То, что нашего кочегара зовут Моисей Фишер – знали немногие. Все его звали «деда-кочегар», или просто «деда» – от слова дед, дедушка.
Деда сильно хромал – одна нога была у него повреждена. Долгое время я думал, что он, как и большинство окружавших меня инвалидов, воевал на Великой Отечественной войне и пострадал на фронте. Так, однако, мог думать только наивный мальчик, недавно приехавший в Молдавию из России.
Деда, конечно, на фронте не воевал. Во время войны – и не Отечественной, а Второй мировой – деда был гражданином Румынии иудейского вероисповедания и в армии не служил А имел свою маленькую пекарню. В результате несчастного случая – быть может, конечно, что это произошло во временной период между началом и окончанием войны, быть также может, что и связан этот случай был, скажем, с падением бомб, пожаром или артобстрелом – не знаю точно, как дело было, но ногу он себе здорово повредил. Был он, несмотря на это, могучим и сильным, а в лице было что-то напоминающее французского актера Жана Габена, но еврейского происхождения. Носил всегда одну и ту же, старую, поношенную одежду, из головных уборов предпочитал кепку.

Котельная, или кочегарка, размещалась в подвале дома и состояла из трех помещений. В первом, самом большом, находилась огромная печь, с тяжелой чугунной дверцей, снабженной глазком, закрывающемся висячей щеколдой. Печей, строго говоря, было две, но работала только одна. Вторая – точно такая же, была, видимо, резервной. Печи были с трех сторон оштукатурены, к ним подходили трубы с кранами, вентилями и специальными отростками, в которые вставлялись термометры. Напротив печи было два других помещения: угольный склад с люком для загрузки угля, выходящим на Болгарскую, и подсобка.

Подсобка и была нашим подростковым клубом. В ней находились два непрерывно работающих и гудящих здоровенных насоса с электроприводами, слесарный верстак и топчан-лежанка, на котором в позе римского патриция возлежал деда-кочегар.

В этой позе он проводил значительную часть времени, в этой же позе он читал нам нравоучения – то есть, учил нас нравам. Деда много курил, охотно пил спиртное, делясь с нами и принимая подношения от нас, при каждом удобном случае активно заманивал к себе в подсобку дворничих, уборщиц, да и любых других баб, которых ему удавалось соблазнить. К такому образу мыслей и действий деда склонял и нас. Так, нам было дано указание: если заметите, что в какой-нибудь подъезд зашла незнакомая баба с улицы и там курит, или спустилась в каком-то подъезде в подвал по нужде – немедленно докладывайте. Потому что:

«Тая баба, которая курит, тая и пьёт, тая и е… даёт».
Моисей Фишер. Максимы.

«Тая», это на нашем диалекте означает «та», «которая». Говоря о женщинах, деда внушал нам, что мы ошибаемся, полагая, что интерес к сексу (этого слова он, конечно не употреблял – были другие, гораздо более понятные) у мужчин больше, чем у женщин. У женщин тяга к этому гораздо сильнее, чем у мужчин, считал деда, и в доказательство приводил поведение кошек в период спаривания.

«Бабы – кошки».
Моисей Фишер. Максимы.

Кроме теоретических занятий на темы взаимоотношений полов, деда особо продвинутым предлагал и практические занятия с некоторыми из своих конфиденток. По слухам, этой чести удостоился Ш.С. Я же был слишком молод, правильнее сказать, слишком мал, да, к тому же, рассудочен, боязлив и окончательно испорчен пропагандой личной гигиены, которой нас изводила советская власть, поэтому о практических занятиях знал только понаслышке от старших товарищей.

Второй по значимости темой наших бесед была политика. Деда был первым, кто заронил в моём мозгу сомнения относительно всеобщей поддержки идей коммунизма. Он открыто выражал сомнения в ценности коммунистического устройства общества: «При коммунизме как будет? – Дадут тебе пару брюк и один пиджак на два года – и носи! Поменять нельзя. Выдадут пару трусов и пару носков на год – и всё! Денег не будет – что выдадут, то у тебя и есть».

«При коммунизме купить ничего будет нельзя!»
Моисей Фишер. Максимы.

Не обошел нашу кочегарку стороной и Карибский кризис. Помните – это когда Фидель Кастро освободил Кубу от американцев, а Хрущев туда завёз ракеты, а Кеннеди собирался на нас нападать, и все ждали войны. Деда был единственным, кто нас успокоил: «Американцам на нас нападать невыгодно: у них дома по сто этажей, а у нас? Нам хватит одну бомбу бросить, чтоб у них тысяча погибла, а им сколько бомб надо бросать? Им невыгодно».

«Американцы на нас ни за что не нападут».
Моисей Фишер. Максимы.

Многое еще можно вспомнить о деде-кочегаре… Но вот о чём надо сказать сейчас. У деды была огромная семья – чуть ли ни десять дочерей. И он их смог вырастить, поставить на ноги, трудясь всю жизнь на очень тяжелой и вредной работе кочегара-истопника. Потом он вышел на пенсию и работал на самой прекрасной работе из всех, которые я знал: он работал на уличных весах. Помните плакатики «Следите за своим здоровьем, проверяйте свой вес»? Это была, конечно, самая блатная работа для пенсионеров. Туда брали только своих. Деда днём взвешивал возле кинотеатра «40 лет ВЛКСМ». А вечером он был не самым последним членом неофициального элитарного клуба «пикейных жилетов» в сквере напротив гостиницы «Молдова».

Помните?

1997 г., Москва