Русские, греки...

01.08.2024 18:28

Русские, греки

Напечатан в 6 экз. в 2020 году для домашнего использования

Русские, греки...

 Это текст рукописи, написанной в 1998-2000 гг., распечатанной тогда же в нескольких экземплярах на принтере, 
и переплетенной "как диссертация". 
Впоследствии многие данные - и по родословной, и в связи с моими "научными" изысканиями были уточнены. 
В серию книг "Игра как жизнь" (тт. 1-3 по состоянию на 2024 г.) многое из того, что есть в этой рукописи не вошло: 
что-то оказалось ошибочным, что-то сомнительным. 
Но есть и то, что было упущено при последующих публикациях. 
Поэтому я считаю этот материал следует здесь разместить - чтоб "не пропал". Несмотря на ошибки, опечатки, плохую верстку и пр.
С. Белкин
2 августа 2024 г.

Ко всему прочему важно еще знать то, о чем мало кто задумывается: количество прямых предков каждого из нас поистине удивляюще возрастает по мере углубления в прошлое. В предшествующем – первом от нас – поколении их, понятно, всего двое – отец и мать, но уже в пятом – прапрапрадедовском – их 32. И, несмотря на то, что в каждом предшествующем поколении количество прямых предков увеличивается всего лишь в два раза, многих, думаю, поразит скачкообразный рост цифр: в десятом поколении прямых предков у каждого из нас окажется 1024, а в двадцатом – уже 1 048 576!

… Поскольку нас отделяет от 1380 года примерно 20 поколений (смена поколений происходит, в среднем, через 30 лет), у каждого из нас потенциально имелось тогда более миллиона предков, а население Руси насчитывало всего 5, максимум, 10 миллионов человек, и поэтому у каждого, вне всякого сомнения, есть прямой предок (и, скорее всего, не один), принимавший участие в Куликовской битве.

В.В. Кожинов.[36]

«Откуда мы?»

(Неизвестный русский автор конца ХХ в.)

ВСТУПЛЕНИЕ

В Пирее я сел на старенький катер, шедший на остров Саламис. Среди пассажиров не было туристов, – катером пользовались только, те, кто жил на Саламисе и работал в Афинах. Народу было немного, и я мог выбрать любое место. Я сел впереди, на самом ветру, – чтоб почувствовать себя мореходом, и чтоб лучше обозревать окрестности. Справа почти все время тянулся берег материковой Греции – пригороды Афин. Вдоль берега шло шоссе, по нему, обгоняя наш катер, мчались автомобили. Слева от нас простирался Саронический залив Эгейского моря, наполненный островами, пароходами, лодками, катерами и великой историей Античной Греции.

Мне было интересно за всем этим наблюдать, но, как это часто бывает со мной во время путешествий, мне было грустно, потому что не все мои близкие находятся здесь, рядом со мной. И если жена и дети сейчас, пока я решил покататься на катере, находятся неподалеку, в Афинах, и наслаждаются Грецией вместе со мной, то моих братьев, с которыми я так люблю все обсуждать и все сопереживать, поблизости нет. Однако, принципиальная возможность совместного путешествия, все-таки, сохраняется, и это вселяет оптимизм. Грустно становится, когда вспоминаешь о родителях, о том, что их уже не будет рядом со мной ни в Греции, ни в других странах, ни вообще на этом свете… Они так и не побывали за границей, хотя и не пришлось им сидеть всю жизнь на одном месте.

Я думал об их непростой, насыщенной событиями судьбе, об их делах и чувствах, об ушедшей эпохе. Об этом пока еще многое помню я, мои братья и родственники, многое хранится в семейных архивах, но завтра… Если это не записать, не систематизировать – все забудется, как забылись имена моих далеких предков.

Катер прибыл в порт, я, вместе с другими пассажирами, сошел на причал и побрел вдоль берега по единственной улочке маленького греческого городка.

Представилось, что и мои предки по материнской линии могли жить и тут, плавать по этому заливу, строить здесь города, вести торговлю, растить детей, делать вино, давить оливковое масло, петь песни, хоронить близких, строить корабли…

Кто-то из них уплыл на этих кораблях в далекие страны, начал осваивать новые земли. А потом и из этих новых земель продолжилось освоение и расширение мира древних греков. Так они оказались в Крыму, построили там города и храмы, возделали виноградники, и продолжали жить, умирая и возрождаясь в своих детях вновь и вновь.

Шли столетия, возникали и гибли целые царства, исчезали одни народы и появлялись другие народы, - а мои греки продолжали жить в Крыму, сохраняя свои обычаи и свой язык. Рождались и умирали пра-пра-пра-дедушки и пра-пра-пра-бабушки, и дотянулась эта ниточка сквозь тысячелетия до нашей мамы и до меня.

Много столетий мои предки ощущали свое единство со всем греческим миром, вместе со всеми греками восприняли христианство и считали себя частью Византийской империи. Именно здесь, в Корсуни (Херсонесе), в двух верстах от Севастополя, был крещен Князь Владимир, в крещении Василий, «прозрев душевно и телесно». По крещении, Владимир вступил в брак с царевной Анной, сестрой императора Константинопольского, возвратил захваченный им Корсунь грекам и вернулся в Киев, где вскоре крестились и простые русские люди, принявшие от греков и распространившие впоследствии по всей Руси Великой христианство.

А в этой самой Руси Великой проживали другие мои предки – из рода моего отца. Жили они здесь со времен незапамятных и исповедовали веру, которую христиане назвали «язычеством». И здесь рождались и умирали мои пра-пра-пра-дедушки и пра-пра-пра-бабушки, и эта ниточка дотянулась до нашего отца и до меня.

Принято считать, что тысячу лет тому назад произошла эпохальная встреча этих двух народов, двух религий, двух культур. В результате сложного взаимодействия, в конце концов, получилось то, что называется «Православная Россия», в которой возникли семьи Белкиных и Христофоровых.

РОДСТВЕННИКИ ДО НАШЕЙ ЭРЫ

Попробуем представить себе цепочку наших предков. Кто они? От кого мы с вами «лично» происходим, если брать самую глубокую древность? Где жили эти предки? Сколько их было? Размышляя, я быстро понял, что для мало-мальски приемлемого ответа на этот вопрос общей культуры мне не хватает. Ну, если о греках и Античной Греции я еще что-то знаю, то о древних славянах – насельниках Костромского края не знаю почти ничего. Ну, а если углубляться в еще более древние времена, то тут и вовсе полная неразбериха в голове: неандертальцы и кроманьонцы, рисунки в пещере Ласко и в пустыне Наско, пришельцы, Адам и Ева – короче говоря – аморфная груда отрывочных знаний. Я решил в этом хоть немного разобраться и вам рассказать – ведь столь отдаленные предки у всех нас общие.

Для тех, кто уже забыл, что такое палеолит, напомню, что так называют длительный период, начавшийся, примерно 2,5 – 3 миллиона лет тому назад, когда, как принято считать, возник первобытный человек, а окончанием этого периода считают 10 – 12 тысячелетие до нашей эры. Последующий период, протяженностью 6 – 9 тысячелетий, называют мезолитом, а следующий за ним период – неолитом. Временные границы между периодами условны, следует понимать, что эти названия относятся не к отдельным участкам непрерывной временной шкалы, а к характеристикам уровня развития человека и материальной культуры, поэтому в одно и то же время, но в разных местах, существовали, например, палеолитические и мезолитические культуры. Более подробные сведения обо всем этом можно получить в учебниках и справочниках [8,12-14].

Известно два места, где обнаружены наидревнейшие – возрастом около трех миллионов лет[1] – следы существования первобытного человека: Африка (Олдувай, или Олдовай) и Сибирь (Диринг-Юрях) [13,27].

На прямое родство с ребятами из Олдувайского ущелья, что продлило бы нашу родословную на два миллиона лет, я не претендую, хотя и не отказываюсь. Просто там пока самим ученым не все ясно: как, где и когда из человекообразных неандертальцев (живших, в частности, и в Олдувае) получился кроманьонец (живший, в частности, в милом моему сердцу Восточном Средиземноморье). Я также не отказываюсь и от еще более древнего родства с «сибиряками» (Диринг-Юрях), оставившими обработанные каменные орудия, возраст которых свыше трех миллионов лет. В моем случае можно «вполне обоснованно» приписать себе предков по отцовской линии с берегов Лены, а по материнской – из Олдувайского ущелья. А потом три миллиона лет эволюция их отшлифовывала, улучшала, чтобы, в результате встречи представителей этих ветвей на свет Божий появилось бы, наконец, совершенное существо – я! (Или Вы, читатель, - причем, самое смешное, что в этой шутке нет, по существу, ни малейшей натяжки. Это вполне научное предположение.)

Не будем забывать, что, кроме научной точки зрения, есть еще религиозная и мифологическая. В религиозно-мифологической картине мира все очень интересно, красочно и привлекательно. Любой желающий может вести свое происхождение от бога, или нескольких богов. Некий дискомфорт возникает от попыток состыковать научную картину с мифологической. Хотя в ряде случаев их удается, с некоторыми оговорками, примирить. Ну, например, прислав на Землю космонавтов из других миров, которые методами генной инженерии вывели из безнадежных неандертальцев разумных кроманьонцев, обожествивших «своих создателей», и так далее. (Примирение условное, хотя бы потому, что такой подход проблему возникновения человека на Земле, подменяет проблемой возникновения разумной жизни на другой планете, что с научной точки зрения решением, естественно не является.)

Зато этот подход приятен и, иногда, способен «успокоить» ум. Так что и такую, религиозно-мифологическую версию я тоже чуть позже изложу в одной из понравившихся мне интерпретаций.

Если же говорить о месте и времени возникновения человека разумного из породы Homo Sapiens, то современная наука относит это событие во времена, отдаленные от нас на 200 тысяч лет, и в места, находящиеся либо где-то в Восточном Средиземноморье и Малой Азии, либо «где-то на Севере».

Понятно, что эти пространственно-временные параметры весьма неточны, и мы, при желании, вправе начать отсчет своих предков из другого времени и другого места. Но уж, коль скоро наука оставляет мне возможность выбора, – я выбираю: пусть мои прадедушка и прабабушка, «Адам и Ева» нашего рода возникли 200 тысяч лет тому назад в разных местах: прапрабабушку поселим в Восточном Средиземноморье, прапрадедушку – «на Севере».

Читателям предлагается выбрать и для себя подходящий вариант. Для оставшихся неудовлетворенными сообщу, что, наука допускает существование и третьего, более позднего, нежели предыдущие, независимого очага возникновения Homo Sapiens: где-то в Китае.

Впрочем, конечный результат от этого выбора почти не зависит: все они впоследствии распространились по планете, перемешались, породили расы и этносы, снова перемешивались – и все это продолжалось десятки тысячелетий кряду, и все это не имеет прямого отношения к нашей с вами национальной принадлежности. Нации возникнут гораздо позже. Постараемся не растекаться по карте по следам древних народов, и откажемся от безнадежной попытки отследить пути миграций и стоянок наших предполагаемых прародителей на протяжении первых полтораста тысяч лет их жизни.

Понимая, что те гены, которые наши предки донесли до нас, они могли таскать за собой по всей Ойкумене, мы, покуда полная расшифровка и генезис генома не получены, соглашаемся признать, что с юридической точностью указать, кто из них и откуда пришел вплоть до письменной, документированной истории пока невозможно.

Поэтому, поступим так.

Имена наших предков известны лишь за последние двести с небольшим лет. Однако, места проживания их самих, и их, безымянных пока, предшественников за последние несколько сотен, и даже тысяч лет, можно указать достаточно точно. А раз так, посмотрим, что было именно в этих местах в предшествующие периоды истории. Тогда наша родословная, хоть и лишенная некоторых имен, наполнится знанием той жизни, тех событий, участниками которых были реально существовавшие предки.

Следуя вглубь веков за материнскими предками, надо исследовать поселения Крыма, а еще ранее – Малую Азию, и так далее. Это история племен, ставших впоследствии греками.

Пустившись же вглубь веков за отцовскими прародителями, мы должны будем разобраться в обстоятельствах места и времени возникновения славян, праславян и тому подобных племен, обитавших где-то на севере Восточной Европы, по возможности, вблизи Костромского края.

(Это, увы, оказалось не так-то просто: если мои греческие корни, локализованные, начиная с какого-то периода времени, на пространстве Крым - Приазовье, в исторической литературе описаны достаточно хорошо и с довольно древнего времени, то не только Костромская, но и все ее окружающие области вместе взятые в популярной литературе по истории отсутствуют, вплоть до событий конца первого тысячелетия нашей эры.)

Прежде чем пуститься во все тяжкие, и попытаться составить «генеалогическое дерево» временной протяженностью в несколько десятков тысяч лет, чего пока нет ни у кого на свете, разделим наше повествование следующим образом.

Сначала дадим краткий очерк современных представлений о возникновении русских и греков. Здесь мы охватим временной период протяженностью в 40 – 50 тысячелетий, поскольку принято считать, что человек в его окончательном, современном виде, называемый Homo sapiens sapiens – сиречь, «Человек дважды разумный» – появился примерно 40 –50 тысячелетий назад.

Рассказывая о предыстории наших народов, мы начнем говорить о греках, как о греках, примерно, с середины второго тысячелетия до нашей эры, а вот о русских, составлявших, по-видимому, основной ствол славян и их предшественников, придется упоминать и того ранее!

Затем мы кое-что расскажем о великом переселении народов, в результате которого все снова хорошенько перемешались, породили новые этносы и государства, в которых наши с вами предки, несомненно, проживали, и, наконец, подойдем к событиям первого тысячелетия нашей эры. С этих времен отцовская и материнская линии разграничиваются с точки зрения истории этих народов достаточно хорошо.

Далее мы будем, более или менее придерживаясь временной шкалы, исследовать то отцовскую - русскую линию нашего рода, то материнскую – греческую, вплоть до встречи нашего папы с нашей мамой.

А вот с этого места повествование вправе будет получить название «Наша семья» и продлиться до времен, относящихся к моим личным воспоминаниям.

***

Итак, примерно 40-50 тысячелетий назад в результате невыясненных причин из неандертальца (Homo sapiens neanderthalensis) возник кроманьонец (Homo sapiens sapiens) [1, 6,27,53,54,72].

Среди причин, вызвавших это внезапное изменение называют: волю Бога, действия космических пришельцев, мутацию, вызванную воздействием жесткого излучения, либо иных факторов (химического, например: сожрали что-то необычное, вот и произошла мутация), космическая катастрофа – столкновение Земли с другой планетой, приведшее к гигантскому всплеску всех геологических параметров и т.д. В последнем случае предполагается также и такой вариант истории: считается, что до этой глобальной катастрофы на Земле существовала высокоразвитая цивилизация, отдельные представители которой уцелели и стали прародителями новой ветви рода человеческого. (Чтобы придерживаться этой гипотезы необходимо предположить, что у представителей той, погибшей цивилизации не было скелетов, иначе наряду со скелетами архантропов находили бы еще что-нибудь.)

С точки зрения целей настоящей книги все названные, равно как и не упомянутые, варианты приемлемы и, как только наука окончательно установит причины появления на свет кроманьонцев, мы незамедлительно согласимся сузить вышеприведенный перечень, а пока и так признаем их своими легитимными предками.

Еще для нас будет важным то, что появившийся на свет божий кроманьонец отличался от своего предка – неандертальца – высветленными («депигментированными») кожей, волосами, и глазами, а также изменением формы черепа. В этом смысле классический тип современного европеоида почти не отличается от кроманьонца, а вот представители других современных рас зачастую внешне больше напоминают неандертальцев. А произошло это, по всей вероятности, потому, что на протяжении 5 – 10 тысячелетий происходило параллельное существование как неандертальцев, так и кроманьонцев при постоянном их скрещивании. Так возникали разнообразные предки современных народов, в которых в разных пропорциях растворены как кроманьонцы с неандертальцами, так и прочие всяческие архантропы. Принято считать, что, наряду с этим перемешиванием, первоначальное, базовое ядро кроманьонцев длительное время (5 –10 тысяч лет) продолжало сохраняться в чистом, так сказать, виде. Эти предки современных европейцев возникли и проживали, вероятнее всего, в Восточном Средиземноморье, создав свой язык и свою культуру, а впоследствии заселили Европу и весь остальной мир. К 25 – 15 тысячелетиям до нашей эры кроманьонцы встречаются во всей Европе, Азии и даже на юге Африки. Этих людей в современной науке называют бореалами, а язык, на котором они разговаривали – прото-, или пра-бореальным языком, ставшим основой для некоего протоиндоевропейского языка, от которого впоследствии произошли собственно индоевропейские.

В последнее время становится не только популярной, но и все более убедительной точка зрения, утверждающая, что история бореалов является историей того суперэтноса, который впоследствии назовут «славяне», а древнейшее его самоназвание – «русы». В этой связи приводится следующая этно-хронологическая таблица:

40-30 тыс. до н.э. – проторусы (русы-кроманьонцы);

30-15 тыс. до н.э. – прарусы (русы-бореалы);

с 15 тыс. до н.э. – русы (русы-индоевропейцы).

Мы принимаем эту точку зрения, оставляя за пределами нашей повести научные и ненаучные дискуссии по этой проблеме [53].

Для нас важно отметить, что, по меньшей мере, к 25 тысячелетию до н.э. проторусы занимали не только Ближний Восток, но и всю Европу: от Атлантики до Урала, от Северного до Черного моря, а также Северную Африку, долину Нила, некоторые районы Средней Азии, Дальнего Востока, Индии. При этом есть основания считать, что это был единый этнос с единым праязыком и культурой. Их отличительные признаки: «высокий рост, прямая осанка, широкий, высокий лоб при достаточно широком, но не монголоидном, лице, светлая кожа, волосы и цвет глаз». В их захоронениях практически всегда присутствует красная охра, их культовые фигурки похожи друг на друга, где бы их ни находили.

Археологами обнаружено множество стоянок русов-бореалов периода позднего палеолита. Назовем некоторые, наиболее известные, расположенные в Европейской части России: Сунгирь, Авдеево, Костенки, Пушкари и др.

О Сунгирской находке имеется множество специальной и популярной литературы. Ее значение выходит за рамки не только региона, но и России в целом. Это открытие мирового значения, перевернувшее представления о древнем человеке. Приведем здесь описание только одного из найденных захоронений:

«…Умерший «сунгирец» был крупным мужчиной лет 60 – 65 с крупными чертами лица, широким лбом и большим носом. Его рост – 180 см. Мужчина был одет в меховую одежду: рубаха, штаны, шапка. Вся одежда обильно украшена бусами, сделанными из бивней мамонта, шапка сзади украшена бусами из 20 клыков песца, на руках костяные браслеты, в ногах украшенный нож. Тело покоится на толстом слое красной охры, покрытое плащом из шкуры. Сверху тело покрыто несколькими перемежающимися слоями земли и красной охры. Сверху установлена каменная плита, на которую был установлен череп женщины, также европеоидного типа»[48].

Близость Сунгирской стоянки (Владимирская обл.) к Костромскому краю позволяет авторам [2] предположить, что левые притоки Волги тоже могли быть заселены в верхнем палеолите, т.е. 25-15 тысяч лет назад.

Ну, и мы сделаем свой вывод: вот какие у нас были предки по отцовской линии тысяч двадцать лет тому назад!

Хотя русы-бореалы и являлись господствующим этносом во всех местах своего расселения, они не были единственными. Процесс этногенеза, смешения с остатками неандертальцев, негроидных и иных племен продолжался, продолжалась и эволюция ранее возникших этносов.

К 15 тысячелетию до н.э. наряду с непрерывно существовующим базовым ядром проторусов на Ближнем Востоке, образуются еще четыре крупных ядра: в Восточной и Центральной Европе, в Средней Азии, в Южной Сибири и в Индостане. Вокруг этих ядер и между ними формировались различные предэтносы.

В последующие тысячелетия продолжается социальное и технологическое развитие древних русов. Они начинают строить свои первые городища, приручают домашних животных, делают первые шаги в земледелии. Отметим, что этно-культурно-языковое единство продолжает сохраняться во всем ареале обитания русов-бореалов.

Примерно 12 тысячелетий назад на Земле произошло то, что впоследствии в мифах всех народов будет называться Всемирным Потопом. Много людей погибло, однако достаточное их количество сохранилось во многих местах, и этно-культурно-языковая преемственность была сохранена.

В 9-7 тыс. до н.э. возникает самый древний из ныне обнаруженных город-государство древних русов Ярихо (Иерихон) [32]. К этому времени уже развилось и земледелие, и скотоводство, возникло социальное расслоение, – появились князья, воины, ремесленники, торговцы и т.д. В последующие тысячелетия возводится много других городов в районе Междуречья, на Кавказе, в Малой Азии и Восточном Средиземноморье.

К 6–5 тысячелетиям до н.э. города-государства русов распространены по всему Средиземноморью, вокруг Черного и Каспийского морей, на Балканах. Возникает первая письменность (культура Винча на Дунае). Этно-культурно-языковое единство русов сохраняется, равно как и их мирное сосуществование, отсутствие серьезных внешних угроз.

В 5 – 4 тыс. до н. э. формируются культурные центры древних русов, ставшие предтечами древних царств: в долине Нила, Ганга, Инда, Тигра и Евфрата, города и поселения русов распространены по всей Европе и Южной Сибири от Урала до Байкала, развивается мифология, наскальная живопись и пр. Возникают предпосылки вычленения из единого языка обособленных ветвей будущей угро-финской и прототюркской семей.

Давайте теперь скорость нашего бега по тысячелетиям мы несколько снизим. Во-первых, в 4-3 тысячелетии до н. э. начинают происходить важные для нас события, а, во-вторых, об этих временах известно уже довольно много.

Главное, что начинается после 5-го тысячелетия до н. э., это миграция русов-бореалов, которых мы вправе, кстати, называть ариями, или индоевропейцами. Причины этих миграций были различными. Вероятнее всего, приумножение рода людского, размножение скота, освоение новых пастбищ и пахотных угодий – всего этого вкупе с природным любопытством достаточно, чтобы часть ариев-индоевропейцев начала двигаться.

Другая часть продолжала развиваться на одном месте. Так, в 5-4 тысячелетиях до н.э. в районе Карпатских гор существовала мощнейшая цивилизация с высокоразвитой металлургией, керамическим производством, скотоводством и земледелием, применялся колесный транспорт и т.д. Обширный регион от Днепра до Урала также был заселен представителями высокоразвитой цивилизации, знавшей и металлургию и искусство строительства сложных оборонительных сооружений, домов площадью 150 – 200 кв. м., погребальных курганов диаметров свыше 100 метров. И если языковое и этническое единство соседей еще не было утрачено, то спорные вопросы они уже решали силой. Кроме того, к 3 тысячелетию до н.э. в Поволжье закладываются основы древнейшей из религий – ведизма, здесь же во втором тысячелетии возникает зороастризм.

Миграция индоевропейцев была направлена, в основном, с востока на запад, куда пути были открыты, в отличие от занятых или труднодоступных территорий юга и востока. Древняя «Авеста» перечисляет 16 известных ей государств, причем «лучшее» из них расположено в верховьях Волги, что нам, исследователям предков костромичей, весьма приятно слышать. Вероятно, что сказанное относится к, так называемой, «фатьяновской» культуре: арийским племенам, двинувшимся в 3 – 2 тысячелетии на север от степей и заселивших окско-волжское междуречье. Впрочем, в дальнейшем к этой культуре добавилась «абашевская», затем, вобрав их в себя, сформировалась «дьяковская», а в дальнейшем, примерно к середине первого тысячелетия до нашей эры, здесь сформировались племена меря, черемисов и др., чей язык уже относился к финно-угорской группе.

Итак, наблюдая за картой Европы и прилегающих областей в третьем тысячелетии до нашей эры, укажем на следующее.

В начале, или середине 3-го тысячелетия до н.э. на Южном Урале ариями-индоевропейцами-русами построен город-храм Аракаим, в конце этого тысячелетия представителями той же культуры построен Стоунхендж на Британских островах, а также ряд других подобных мегалитов (Нью –Грейндж в Ирландии, Карнак во Франции, многочисленные дольмены и менгиры в разных странах и др.) Это и многое другое пока еще позволяет нам говорить о сохранении некоего этно-культурного единства на пространстве, которое принято в последнее время называть «Великой цивилизацией Севера» [17,24,26].

В то же время установлено, что из цивилизационного ядра в районе Дунай – Днепр на юг, через Балканы, через Босфор и Малую Азию движутся те представители индоевропейской «трипольской» культуры, которые создадут в третьем тысячелетии до н.э. «эгейские цивилизации» Крита, Греции и Малой Азии. Этих людей назовут пеласгами и именно их признают основателями древнегреческой цивилизации и строителями Афинского Акрополя, по-видимому, их же назовут фригийцами, основавшими Трою.

Доэллинские жители Древней Греции и Крита – пеласги – были праславянами. (Дионисий Галикарнасский приводит их самоназвание расена, а Стефан Византийский называет их словенским племенем.) Праславянами были также минойцы и этруски. Ахейское нашествие, осада Трои – во всех этих событиях, причем с обеих сторон, принимают активное участие праславяне.

После недавнего прочтения Фестского диска и этрусских надписей как письменности протославянского языка [20], эта точка зрения, на наш взгляд, получила документальное подтверждение.

Беглый обзор тысячелетней истории наших прародителей периода «до нашей эры» будет неполон, если мы не введем в рассмотрение сведения и имена, содержащиеся в славянских легендах и мифах [4,9].

Русы и славяне – внуки Дажьбога. От него родились прародители Богумир и его потомок Арий. От Ария пошли патриархи Рус и Сева, а также братья Славен и Скиф. От них пошли русы, скифы, венеды, древляне, поляне, кривичи, чехи и хорваты.

Потомки Богумира и Ария в конце третьего тысячелетия до нашей эры пришли в Приднепровье, Причерноморье и Переднюю Азию из Семиречья. (По поводу локализации легендарного Семиречья существует много точек зрения. Две из них: район озера Балхаш, или современный штат Пенджаб в Индии.)

В частности:

«Лета 3113 (2578 год до н.э. великий князь Словен поставил град и назвал его своим именем Словенск, ныне зовущийся Великий Новгород. И от того времени новопришельцы скифы начаша именоваться словяня…» (Мазуринский летописец. Полн. Собр. Русских летописей, т.31, Л., 1968, цит. по [9].)

От сына Словена – Венда (Вандала) ведут свой род новгородские князья. Кроме того:

«А Скиф остался у Понта (Черного моря) и Меотиса (Азовского моря) в пустынех обитати, питаяся от скот и грабительства и прозвася та страна Скифия Великая.» (Иоакимовская летопись в пересказе Татищева, цит. по [9].)

Ко II-му тысячелетию до н.э. потомки Богумира и Ария, перемешиваясь друг с другом, а также с представителями других племен, расселились на обширной территории: от Енисея до Дуная и Балкан. Легенды и мифы древних славян рассказывают и о более поздних событиях, до которых мы еще не дошли в нашем повествовании.

Предыдущее рассмотрение позволяет нам иметь хотя бы поверхностное представление о том, как формировался во многом единый корень наших отцовских и материнских предков.

Попробуем подвести промежуточный итог, поскольку мы пришли к тому периоду истории – второму тысячелетию до н.э., - когда произошло разделение единого индоевропейского этноса на интересующих нас греков и славяно-русов. Точнее, когда от единого, древнего ствола славяно-русов отделилась ветвь, давшая нам греков.

Таким образом, мы фиксируем весьма важную точку на шкале времени: история греков, которых можно называть именно так, началась три с половиной тысячи лет тому назад.

Пробежимся по «греческому корню» в первые две тысячи лет его существования.

Переселение народов продолжалось в течение всего второго тысячелетия, да и позже. Пеласги, которых древние греки считали своими предками, вытеснялись с севера другими индоарийскими племенами: скифами, ионийцами, ахейцами, эолийцами и др. И все они, в той или иной степени, стали «составными частями» греков. С юга пеласгов теснили данайцы – племена, родственные египтянам, - и они внесли свою лепту в формирование греков. Пеласги же, после извержения вулкана Фера в середине второго тысячелетия до н.э. и последовавшей за этим гибели Крита, появились, в частности в Восточном Средиземноморье, где их прозвали филистимлянами («пелиштим» на древнееврейском, отсюда название местности – Палестина).

Итак, костяк греческих племен составили арийские, или же, что то же самое, индоевропейские, русские племена пеласгов, ахейцев, фригийцев и других, пришедших с севера народов. Это обстоятельство отчетливо отражено и в греческой мифологии: Аполлон происходит с севера, из «счастливой солнечной страны гипербореев». Именно он принес грекам науку, искусства, медицину. Из страны гипербореев происходит и его мать Лето, а также Геракл, Дионис, Орфей и пр. Сейчас, когда восстановлен пантеон древнеславянских языческих богов, удалось установить полное соответствие славянских и греческих богов, увидеть глубокую взаимосвязь этих религий и мифов [4].

В конце второго - начале первого тысячелетия до н.э. греков-ахейцев завоевывают снова пришедшие с севера дорийцы, которые также считают себя потомками Геракла и являются арийским племенем. В результате этого прежняя цивилизация была разрушена, даже письменность (линейное, слоговое письмо) была утрачена, однако впоследствии возникла новая цивилизация, вобравшая в себя как черты прежней, ахейской, так и дорийской культур. От дорийцев в жизнь Эллады вошли законы Ликурга, появилась конница и высокий уровень военного искусства, наконец, дорийцы принесли с собой железный век вместо бронзового.

Нельзя не упомянуть о том, что дорийцев с их мест (по Одеру и Шпрее), по-видимому, согнали киммерийцы – тоже наши с вами предки, пришедшие откуда-то из-за Волги и занявшие Северное Причерноморье в конце второго тысячелетия до н.э. Киммерийцы побывали повсюду в Восточной Европе, повоевали на Балтике и на Кавказе…

Впоследствии, в интересующей нас области Северного Причерноморья киммерийцы были оттеснены родственными им скифами. И скифы тоже наши предки, причем соприкасались они со всеми жителями Малой Азии и Восточного Средиземноморья на протяжении нескольких столетий в середине первого тысячелетия до н.э.

Итак, возникновение древних греков, эллинов мы себе в какой-то степени, представили. Обозначим теперь ареал их распространения к концу первого тысячелетия до нашей эры: греки распространились по всему побережью Эгейского моря, основали многочисленные города на побережье Малой Азии (Эфес, Милет, Смирну и др.), а также колонизировали Северное Причерноморье.

«Основу греческого этноса составила древнегреческая этническая общность, которая начала складываться во 2-м тысячелетии до н.э. после переселения на юг Балканского полуострова, на острова Эгейского моря и западное побережье Малой Азии протогреческих племен ионийцев, ахейцев, эолийцев и дорийцев, ассимилировавших автохтонное население (пеласгов и др.). В эпоху греческой колонизации побережья Средиземного и Черного морей (8 – 6 вв. до н. э.) сложилось обще греческое культурное единство; название «эллины», первоначально относившееся к племени, населявшему Элладу (область в Фессалии), распространилось на все греко-язычное население.

В период Великой греческой колонизации, главным образом в 6 – 5 вв. до н. э. в северном Причерноморье возникали многочисленные колонии, основанные переселенцами из Малой Азии, с островов Эгейского моря: Тира, Ольвия, Керкенитида, Херсонес, Феодосия, Пантикапей, Мирмекий, Тиритака, Нимфей и др.» [50]

(Заметим, что в цитированной энциклопедии те племена, которые мы называли индоариями и пр., здесь обозначены «протогреческими, в чем, разумеется, нет никакого противоречия. Отметим также, что пеласгов авторы энциклопедии отнесли к автохтонному населению, мы же считаем, что и они пришли сюда с севера.)

« … Берега Черного и Азовского морей были известны в глубокой древности. Еще задолго до развития у греков мореплавания эти места были посещаемы финикиянами. (,,,) Долгое время эти места были недоступны грекам и окружены в их представлении мраком; долгое время эта страна считалась страной сказок и чудес. (…) Финикияне нарочно распускали ложные слухи, чтобы избегнуть соперничества.

… Известен миф о Тоасе, который за 1250 лет до Р. Х. бурей был занесен к берегам Тавриды, где уже был храм Артемиды, которой приносились человеческие жертвоприношения, а жрицей этого храма была Ифигения», [46].

А вот что писал об этом Еврипид:

«В Авлиде я - мужами на алтарь

Возложена… меч занесен над жертвой,

Но волею богини на костре

В тот миг меня незримо лань сменила,

И через блеск эфирный к берегам

Унесена Тавриды я».

//Еврипид, «Ифигения в Тавриде»//

Я не поленюсь процитировать еще нескольких разных авторов, писавших о том же самом, – о появлении греков в Крыму-Тавриде:

Осмысление своей истории черноморские греки, как и в Греции, начинают с мифа. В IV книге «Истории» Геродота мы читаем: «Геракл… прибыл в ту, бывшую когда-то пустынной землю, которую теперь населяют скифы… От Скифа, сына Геракла, произошли нынешние цари скифов» Так черноморские греки обосновали свое законное право считать себя на этой земле не пришельцами, а исконными ее жителями. Первое описание Скифии представили своим читателям Гекатей Милетский, Геродот, затем Страбон, упоминают о ней великие драматурги Эллады Эсхил, Софокл, Эврипид. О контактах Афин с Боспором мы узнаем из речей Лисия, Исократа, Демосфена, Эсхина.

В Крыму греки жили повсеместно, о чем нам говорит топонимика: Феодосия, Алушта, Партенит, Гурзуф, Ялта, Алупка, Евпатория и др.(…)

В Таврике-Крыму греки не только основали города, построили храмы, монастыри, школы, но и организовали политическую и экономическую жизнь, установили торговые связи со странами Средиземноморья.

Идентичность ремесленных и художественных приемов, применявшихся в строительстве, архитектуре, прикладном искусстве, художественных ремеслах и т.д., свидетельствуют о единстве культуры и тесной связи греков Крыма с их исторической родиной [33]».

А вот как те же мысли изложены в [25]:

«Древняя Греция (Эллада) является изначальной исторической родиной крымских греков.(…)

Знакомство наших предков – эллинов – с Крымом началось во времена Гесиода и Геродота. В 8 – 7 веках до нашей эры греки, населявшие тесную Элладу, на своих парусно-весельных галерах устремились на север и через проливы Босфор и Геллеспонт (Дарданеллы) проникли в Черное море, названное эллинами Понт Эвксинский («гостеприимный»), и поплыли к живописным берегам неведомой земли, напоминавшей по ландшафту Элладу, к новой свободной жизни. Мужественными и сильными людьми были наши предки. Они славились как прекрасные мореходы и торговцы, для которых понятие чести, национального достоинства, острый ироничный ум, любопытство и наблюдательность всегда были неотъемлемыми чертами и передавались из поколения в поколение. На новой земле греки открыли для себя удивительный мир и оседали вначале в живописной южнобережной части Крыма, назвав его Таврикой в честь проживавшего там в то время народа тавров.

Греки, опытные мореплаватели, расселились по всему побережью Таврики. Заселили они его по греческому образцу. Эллины врастали корнями на новой земле, стали ее оседло обживать и основали компактные, большие по тому времени города-государства, Кафу (Феодосию) и Пантикапей (Керчь) – в восточной его части, которые вскоре стали крупными торгово-культурными центрами и плацдармами для освоения Таврики. Позже были основаны Мирмекий, Нимфей, Палакион, Харкас, Афинеон, Алустон (Алушта), Порфмий, Гурзувит (Гурзуф), Каркиникида (Евпатория), Сугдея (Судак) и другие более мелкие греческие поселения-крепости, удачно вписанные в ландшафт южнобережья Таврики. (,,,)

До сих пор на холмах Южного побережья Крыма - бывшей Таврики – высятся развалины старинных греческих поселений с окружающими их оборонительными сооружениями. Облик Южного берега Крыма мало изменился на протяжении более двух с половиной тысячелетий, когда греки, как писал Эсхил: «… пришли в далекий край земли, в безлюдную пустыню диких скифов», и сохранился до настоящего времени таким, каким он и был в древности, в период освоения Таврики нашими далекими предками».

Вот так, говоря по-разному об одном и том же, исследователи интерпретируют появление греков в Крыму. А что же было дальше?

Лет через триста после появления первых греческих колонистов, в последней четверти 5-го века до н.э. выходцами из Гераклеи Понтейской[2] основан город Херсонес. О том, как в нем жилось, можно прочитать, например, в повести Дмитрия Балашова «Деметрий из Херсонеса» [5]. Истории и археологии Херсонеса посвящена многочисленная научная и научно-популярная литература, – ее легко найти в любой библиотеке. Стараясь оставаться более бытописателем, составителем семейной хроники, нежели компилятором чужих трудов, я приведу здесь те сведения, которые мне показались интересными с точки зрения попытки представить себе реальную жизнь своих предков, живших в одном из типичных городов Древнего Крыма.

В последние столетия первого тысячелетия до н.э. шла постоянная борьба между скифами, а затем сарматами с греками за побережье Черного моря. Памятуя о целях нашего повествования отметим, что как скифы, так и сарматы являлись праславянами.

«В 1 в. до н.э. после гибели Митридата 1, Херсонес вышел из состава Понтийского царства и оказался в зависимости от вассального Риму Боспора, но добился, однако элевтерии (свободы – С.Б.), сохранив государственность, язык, свои законы и пр.

Хозяйственная деятельность жителей состояла в выращивании зерновых, садоводстве и виноградарстве, скотоводстве и рыболовстве, занятий ремеслами.

Социальная структура сохранялась такой же, как и в Элладе: граждане, ксены (иностранцы – С.Б.) и рабы. При этом существовали государственные рабы – иеродулы – которые сами также могли владеть рабами» [31].

Поскольку в те времена, – да и сейчас, увы нам, по правде сказать, мало что изменилось – люди воевали почти непрерывно, то и все мои предки также должны были воевать. Вот как было поставлено у них военное дело [44]:

«На воинскую службу призывались мужчины с 18 до 60 лет. Рода войск имелись следующие: лучники, пращники, осадники и минеры, баллистрии, морская пехота, караульно-разведывательная служба. Торговый флот являлся одновременно и военным флотом.

Воевали они в те времена, в основном, с таврами и скифами. В конце II в. до н.э. скифы под предводительством Силура, а затем его сына Палака нападали столь решительно, что Херсонес сам не справлялся с защитой и был вынужден просить защиты у царей Понта – Фарнака I, затем Митридата VI Евпатора. С середины I века нашей эры Херсонес обрел защиту в лице Рима. Так, при Императоре Нероне в Херсонесе было расквартировано 3 тысячи солдат пехоты, в гавань пришло 40 кораблей.»

Греки вели с местным населением не только войны, но и торговлю, продавая ткани, вино, масло, предметы роскоши. В результате таких связей создавались смешанные скифско-эллинские поселения и даже государства. Так, в 5-4 вв до н.э. с центром в Пантикапее (Керчь) возникло Боспорское царство.

«Наряду с материальной культурой греки принесли в Таврику-Крым высокую духовную культуру, свои идеалы, свою шкалу ценностей, свои традиции, а также основы государственности.

Законы воспитывали в гражданах качества, полезные для общества, учили их быть трудолюбивыми и предприимчивыми. В греческом обществе от античности до наших дней высоко ценятся образование, умение хозяйствовать, защищать государство, поощряются практический ум и обходительность, так как благодаря этим качествам человек добивается успеха и известности. Но особенно ценится стремление оказывать помощь родным, друзьям, нуждающимся гражданам, городу. Так воспитывается замечательное качество – благотворительность. О благотворительности в Таврике мы узнаем из ряда надписей: «Теоген, сын Диогена, будучи агрономом, на собственные средства устроил рыбный рынок…», «Деметрий… соорудил для города термы (бани) на собственные средства…»

Для воспитания хорошего гражданина создается продуманная система образования. Общество воспитывали мудрецы, философы, поэты, законодатели. Как ценилась мудрость на Боспоре, мы узнаем из надписей: «Стратоник… хранивший разумность и славные нравы… причисленный к прежним великим людям, твою прелестную мудрость узнают из книг бесчисленные века…» Расставаясь с Грецией, греки не расставались с Гомером. Надпись на стеле боспорского воина: «Левкий… умер ты от толпы неприятелей. Ведь и троянский Гектор пал среди передовых бойцов».

Своим поведением гражданин должен вызвать к себе уважение и заслужить добрую славу. Защита родины, своих святынь, своего очага – высшая доблесть гражданина. «Аристон, … ты не приобщишься к мертвым, но будешь вечно в памяти всех боспорцев», - гласит надпись на стеле воина [33]».

Кто знает, кем мне приходятся эти самые покойные Левкий и Аристон ?

***

На этом мы временно зафиксируем развитие материнской, греческой линии нашего рода, забежав аж в начало нашей эры, и вернемся к отцовским предкам, русам-индоевропейцам-ариям, которых мы оставили на Европейской части России.

***

Сузим географию исследований предков славян и повнимательнее посмотрим на Верхнюю Волгу, на Костромской край, еще раз вернувшись в глубочайшую древность.

В эпоху мезолита, то есть 8-12 тысячелетий назад, не только во Владимирской области, но и по всей Верхней Волге, в частности, вдоль всего течения реки Костромы, на берегу Галичского озера и в других местах найдено множество стоянок. Обнаружены всевозможные каменные ножи, скребки, пластины, наконечники для стрел и тому подобное [2].

В еще более близкую эпоху – неолит, то есть всего-то 5 – 8 тысяч лет тому назад, найденных стоянок становится еще больше. Самая интересная из них – для наших целей – стоянка «Водыш». Нам она важна потому, что расположена эта стоянка на берегу реки Водыш всего в 1,5 километрах от впадения ее в речку Шачу!

Это совсем уж рядом с деревней Молоково – истоком моих предков!

В стоянках найдено множество орудий, как каменных, так и костяных. Но кроме них, в этом слое уже появляется керамика – как ямочно-гребенчатая, так и сетчатая. В слое, относящемся к энеолиту на стоянке «Водыш» найдены и погребения, причем захоронения сделаны головой на восток.

К этому периоду относят и знаменитый Галичский клад, находящийся в Историческом музее в Москве. Помимо прочего: скребки, ножи и т.д., там имеются очаровательные керамические фигурки и иные изображения. Галичский клад датируют временами не позднее XVI века до н.э.

Следующая эпоха – бронзовый век – снова присутствует на стоянке «Водыш». ( И на множестве других стоянок Костромского края, естественно).

Из всего этого археологи делают важный вывод:

«Потомки неолитических племен никогда никуда не исчезали и составляли основу населения в последующие времена. Сетчатая керамика являет собой уникальный пример существования технологической преемственности на протяжении тысячелетий!» [2].

(Назначение сеток-штрихов на поверхности керамических изделий связывают с осознанной модификацией поверхности для улучшения ее теплофизических свойств – быстрое нагревание и т.п. По мнению авторов [2], передача из рода в род одной и той же технологии на протяжении нескольких тысячелетий не имеет аналогов!)

Культура «сетчатой керамики» существует в широкой области, окружающей Костромской край, вплоть до конца второго тысячелетия до н.э. Как мы ранее указывали, с этого времени начинается миграция населения: с одной стороны двигаются представители «фатьяновской» культуры, из-за Урала – «абашевской». Впоследствии они смешались, причем пришельцы растворились в местном населении, однако с 1-го тысячелетия до н.э. начинают выделяться локальные культуры. Так, район Костромского Заволжья образует культуру, которую принято относить к «дьяковской».

«Дьяковцы» становятся наследниками предшествующих культур и продолжают развиваться, у них уже появляются укрепленные поселения – городища.

На смену «дьяковцам», в V – VII веках до н.э. в Поволжье складываются этнические общности, известные в будущем как «меря», «мурома», «черемисы» и т.д.

Находки говорят о непрерывности жизни людей на этих землях: изучено множество поселений, существовавших на протяжении всего железного века – вплоть до начала XI века нашей эры! Найдено множество орудий и украшений не только из железа, но и из цветных и драгоценных металлов. (См., например, материалы, относящиеся к так называемому Покровскому городищу Костромской области.)

К археологии края мы ниже добавим кое-что из мифов, легенд и данных лингвистического анализа, обогащающее наши представления о быте, традициях, верования и межэтнических связях наших предков.

В прочитанной мною литературе я не нашел никаких указаний на то, что «меря» и пр. телесно и кровно существенно отличаются от тех их ближайших соседей, которые назовут себя словенами, или славянами, сохраняющими языковую близость со своими предками русами-бореалами. Вероятнее всего, что меря, и другие племена, происходя из того же единого источника, обособили свой язык от единого индоевропейского корня настолько, что их языки отнесли к финно-угорской группе. «Телесно и кровно» они при этом вряд ли существенно отличались от всех своих соседей. Да и духовное единство легко усмотреть, если обратиться к ведическим мифам, повествующим о единой северной прародине всех индоариев, в центре которой расположена священная гора Меру.

В [26] читаем:

«Достаточно показателен … один из древнейших смыслозначимых лексических элементов – mr, образующий сакральное название горы Меру… От него образовано и однозвучное русское слово «мир», означающее одновременно и Вселенную, и род людской, и согласие, справедливость - «меру», и конец жизни – «[с]мерть», «мор». От той же корневой основы в конечном счете образованы и такие русские слова как «море», «меркнуть», «мерцать» и др.»)

Прошу немедленно усмотреть связь самоназвания «меря» с названием Священной горы «Меру». Изложим этот вариант истории, или мифа, следуя [32]:

В незапамятные времена большая часть земной суши была покрыта водой, и только «на вершине Земли», прямо под Полярной звездой была суша. На эту землю прилетел из созвездия Ориона первый богочеловек – Орий. Он не имел плотного тела, поэтому мог не только ходить, но и летать, свободно перемещаясь в пространстве. От Ория произошла первая раса предков человека – подобных Орию существ, которые впоследствии соединились с населявшими землю первобытными человекообразными существами. Так образовались наши предки – народ Русов.

Орий был первым правителем древних Русов. Древние Русы населили свою жаркую страну и назвали ее Арктида. Столицей Русов был город Арка, построенный преемником Ория – царем Туле у подножья Священной горы Меру (Сумера). Прямо над Священной горой находилась Звезда Ур (Полярная звезда) – центр мироздания.

Десять миллионов лет тому назад на горе Меру Великим жрецом Индрой был построен Священный Храм. С вершины горы стекали четыре реки, разделявшие землю на четыре острова. Местность вокруг города называлась Оратта. Оратта находилась в центре Арктиды, а весь континент, омываемый Мировым океаном, назывался Урусь (Орусь).

Три миллиона лет тому назад похолодание привело к тому, что все земли и острова Древней Оруси покрылись льдом, и наступила эпоха Великого Оледенения Земли. Периоды похолодания сменялись периодами потепления, Земля то замирала, то оживала, взрываясь вулканами. Огромные массивы опускались под воду, распадались на отдельные куски, покрывались снегом и льдом.

Так появилось то, что мы сейчас называем Северным Ледовитым Океаном, а уцелевшие фрагменты древней Оруси – Гренландией, Шпицбергеном, Землей Франца Иосифа и т.д.

Оледенение заставило наших предков покинуть Арктиду около трех миллионов лет тому назад и, под водительством легендарного царя Има переселиться на землю, которую мы теперь называем Сибирь. Русы осели в среднем течении реки, которую сейчас называют Лена, а наши предки называли ее Русь (Орусь). Земли вокруг они назвали в память о своей прародине – Оратта, а страну называли, как и прежде – Ориана. Новую столицу они назвали в честь Бога: Ур.

Осваивая новые земли, русы продвинулись на юг, достигнув огромной реки, которую они назвали Амур, продвигаясь на север, русы проникли в земли, названные впоследствии Америкой и дошли до их южной оконечности. Продвигаясь на запад, русы освоили Среднюю Азию и огромный горный хребет, названный ими Урал.

Русы жили родами, объединяясь по несколько десятков семей в поселения, численностью до двух тысяч человек. По мере роста численности, или ухудшения условий жизни, от рода отделялась его часть и уходила осваивать новые земли, или вступала в междоусобные войны.

Других, не русских Родов, древние русы не встречали очень долго, пока около двух миллионов лет назад не достигли южных территорий Азии. Здесь они впервые встретили местных желтых, еще совсем диких, очень маленького роста людей с узкими глазами.

Это были представители третьего очага человечества – азиатского, возникшего около двух миллионов лет назад. Вторым был африканский очаг, возникший примерно пять миллионов лет тому назад, породивший низкорослых черных людей. Чернокожие люди, освоив постепенно всю Африку, проникли в Европу, южные и юго-восточные области Азии, а также в Австралию.

Расселяясь повсеместно, русы не забывали свою арктическую Прародину, сохраняли мифы и легенды. Около миллиона лет тому назад новое похолодание вынудило русов покинуть бассейн реки Русь и расселиться на Юг и на Запад. Так русы населили земли от Тихого океана до Великой реки Ра (современное название Волга).

Наиболее компактные поселения русов возникли на территориях современного Алтая, в Северной Индии, Северном Китае, Средней Азии, на Урале, в Казахстане и Поволжье. Шли тысячелетия, русы расселились до южных районов Азии, вытеснив оттуда черных людей, а, возможно, и частично смешавшись с ними, образовав предков современных народов арабских стран, Пакистана, Индии и т.п.

Около двухсот тысяч лет тому назад под водительством легендарного царя Йимы на южном Урале, на берегу реки Ур была построена новая столица – город Аракаим, вокруг которой объединилась новая огромная империя русов. Но и эта империя не просуществовала вечно, распавшись на отдельные военно-территориальные союзы, которые довольно часто вели между собой междоусобные войны, однако язык и вера в те времена были едины для всех русов.

Крупные похолодания продолжались, большое переселение русов произошло на территорию современного Ирана, затем в Северную Индию, на Ближний Восток, в Европу.

Около сорока тысяч лет тому назад образовался первый в Междуречье военно-территориальный Союз русских племен во главе с царем Русом, продолжившим дело своего прадеда Ноя и объединившим все русские племена, жившие вдоль реки Ху (Тигр). Хорошие условия жизни вновь привели к росту населения и русы начали вновь расселяться на соседние территории, освоив Ближний Восток, побережье Средиземного моря, повторно заселяя Балканы, Восточную Европу. Одновременно с этим шло повторное освоение Ирана, Средней Азии и Индии.

К 30 тысячелетию на западе Малоазийского побережья стали возникать крупные русские поселения. Огромное море к северу было названо Русским морем (Черное море), а ныне известное как Средиземное – Сурожским в честь бога-солнца Сура. В честь этого бога назвали также и крупнейшую реку, впадавшую в это море, а также город в устье реки: (Нил и Александрия). Горы к северу от реки Ия (Дунай) названы Русскими (Карпаты) и т.д.

Завоеванные русами огромные территории привели к существованию нескольких сот древнерусских союзов с самостоятельным управлением и спецификой местной жизни, обычаями и языковыми изменениями.

Двадцать пять тысяч лет назад ледник вновь покрыл Север Европы. В древнейших легендах сохранилась память об эпохах Великих Оледенений.

В «Книге Велеса» говорится о том, что около двадцати тысяч лет назад предки славян ушли с Севера во главе с богом Солнца Яром, ибо настали холода. Через две тысячи лет ледник отступил, произошло потепление, сопровождавшееся чудовищными потопами. Однако это потепление было кратким, ледник быстро восстановился.

В XIII тысячелетии до н.э. началось последнее отступление ледников, что сопровождалось быстрым мировым потеплением. Огромный ледниковый щит начал таять. Уровень моря за эти годы несколько раз катастрофически резко и неожиданно поднимался повсюду на десятки метров. Землю сотрясали извержения вулканов, землетрясения, наводнения и потопы. Все живое уничтожалось. Почти вся древнерусская цивилизация погибла в период 9-12 тысяч лет тому назад. В этот период погибли все крупные русские города: Сур, Нова Руса, Троя, Белоград, Новаград, Русска Оселя, Асгард, Киев (на Ие), Ур и другие.

В послеледниковую эпоху, IX-VII тыс. до н.э., на просторах Европы и Азии установился жаркий, по сути, субтропический климат, пересыхали реки, мелели озера. Земли от Кавказа до Египта стали сжигаться солнцем. Именно в это время земля вдоль восточного побережья Средиземного моря была названа русами Паленый Стан (Палестина). Там, где ныне тундра, росли широколиственные леса. Тепло было на Севере Евразии, на островах Северного Ледовитого океана.

После перенесенных катаклизмов исчез устойчивый, налаженный быт русских племен, заново возрождались различные формы ведения хозяйства. Начиная с этой эпохи развитие русов пошло разными путями и разными темпами в зависимости от тех земель, на которых они расселились.

Самым большим русским городом после Потопа стала Троя, вновь выстроенная неподалеку от старой, ушедшей под воду. Стал восстанавливаться Троянский Союз, начала вновь развиваться цивилизация Восточного Средиземноморья, Малой Азии, Балкан, достигшая впоследствии уровней, названных Древним Египтом, Древней Грецией и т.д.

История древних русов в вышеприведенном варианте имеет своих сторонников и исследователей. Заинтересовавшимся рекомендую прочесть [9,17, 23,24,26, 32,43,49, 53, 54,74].

Но вернемся к праславянам и приведем мнение лингвистов об уровне развития их языка:

«Во втором тысячелетии до нашей эры праславянские племена уже обладали и большим словарным запасом (свыше 20 тыс. слов!), отражавшим разные стороны их жизни, и разными трудовыми навыками, и сложной системой религиозных представлений. В числе языковых и культурных предков праславян были племена так называемой трипольской культуры, находившейся на вершине развития земледельческого энеолита, золотого века человечества» [26].

Нельзя утаить от читателя то, что распространенная и растиражированная в учебниках точка зрения на происхождение славянского языка и этноса несколько отличается от вышеизложенной. Так, принято считать, что славяне начали отпочковываться от общего индоевропейского ствола не ранее второго тысячелетия до нашей эры, и сформировались как этническая общность лишь к середине первого тысячелетия нашей эры. Причем процесс формирования славян рассматривается как непрерывное воздействие и влияние более развитых племен – «балтийских», «норманнских» и т.д. Полемика с этими взглядами содержится в книгах, на которые я даю ссылки, а мы не будем перегружать нашу семейную сагу анализом несуразиц, переполняющих историческую литературу.

Процитируем здесь [20], а заинтересовавшиеся читатели самостоятельно познакомятся с другими точками зрения.

«Да, Скифы - мы, да, азиаты – мы, с раскосыми и жадными очами». Это сказано о русских. Но наука еще при жизни Блока внесла поправку «насчет раскосых очей». Скифы антропологически оказались европеоидами. Говорили же скифы на иранских наречиях. Но на этом дело не кончилось. С некоторых пор у нас муссируются отношения славянских языков к балтийским, причем с особенным энтузиазмом поднимается вопрос не об их близкой связи ввиду давних общений и родства, а специфическая концепция, ставящая опять славян в положение некоего производного, на этот раз от балтов. Научная начинка этой концепции такова: «Сначала протобалтийский субстратный язык в его западном ареале подвергся воздействию суперстратного италийского, что привело к становлению «протославянского» (XIII век до н.э. – становление лужицкой культуры). Последний, в свою очередь, подвергся воздействию суперстратного иранского, что привело к возникновению «праславянского». (V век до н.э. – разрушение лужицкой культуры )».

Вопрос о вторичности происхождения славян и их языка от какого-либо другого, более древнего языка и народа «успешно» разрабатывается на Западе, но наши соотечественники, как видите, превзошли их. Они, используя «новейшие достижения науки», установили даже дату рождения славян - V век до н.э. В мировом историческом календаре этот век отвечает «золотому веку» Афинского государства с Акрополем, театром Диониса и олимпийскими играми. Что ж, как говорится, «Богу богово, а кесарю кесарево». Видимо, так и должно быть. Необходимо лишь уточнить, какая часть этого высказывания имеет отношение к славянам, и поставить все на свои места, по заслугам».

Работы [20] посвящены расшифровке праславянской письменности. Результаты этих работ, по всей видимости, являются научным открытием исключительной важности: они отодвигают историю славян и славянской письменности на несколько тысячелетий назад!

«Праславянская письменность» - это письменность славян, которой они пользовались задолго до создания славянской азбуки Кирилла и Мефодия».

«Праславянской письменностью выполнены: тэртерийские надписи (V тысячелетие до н.э.); протоиндийские надписи (XXV - XVIII вв до н.э.); критские надписи (XX – XIII вв до н.э.), в их числе надписи, исполненные линейным письмом А, линейным письмом Б и Фестский диск; этрусские надписи (VIII - II вв. до н.э.), а также надписи найденные на территории расселения восточных и западных славян и исполненных так называемым письмом типа «черт и резов». Таким образом, праславянской письменностью славяне пользовались на протяжении, по крайней мере, 6 (шести!) тысячелетий, до перехода на буквенное письмо, созданное Кириллом и Мефодием во второй половине IX в. нашей эры».

«…Праславянскую письменность, видимо, следует рассматривать как праписьменность, давшую начало всем остальным основным письменностям мира, и с иных позиций посмотреть на древнейшую историю славян, скрытую от нас толщей тысячелетий».

«Взяв за исходное Тэртерию, можно начать с утверждения, что 7 тысяч лет тому назад славянские племена населяли обширные пространства Подунавья на юго-востоке Европы.

В конце 5 – начале 4 тысячелетия до н.э. произойдут значительные подвижки славян в пространстве, в восточном и южном направлениях.

В южном направлении отдельные волны этого движения достигнут Двуречья. Останки наших предков лежат в основании холма «Эль-Убайд», вокруг и поодаль от которого вырастут со временем города Шумера и Вавилона. И мы обязаны помнить тех, кто научил строить эти города.

Продвигаясь в восточном направлении, славяне достигнут Среднего Поднепровья, и уже в 3 тысячелетии до н.э. почти все Подунавье-Поднепровье будет охвачено высокоразвитой трипольской культурой. Эта культура постепенно… станет распространяться на юг. «Вовлеченная в колонизационный процесс… часть трипольцев достигнет Пенджаба и Инда». И здесь славяне, называвшие себя «рысичами», создадут одну из трех величайших культур Древнего Востока – протоиндийскую культуру, на которой затем поднимется культура Древней Индии. (…) Около 1800 года до н.э. произошло столкновение трипольских племен с восточными племенами, населявшими степи к востоку от Днепра. Исход этого столкновения будет носить для трипольцев катастрофический характер.

Изгнанные из Среднего Поднепровья славяне проторенными путями устремятся на юг, а затем в Эгеиду, уже под именем «пеласги». Сюда же, через Малую Азию придут их соплеменники – рысичи, оставив свои города у подножья Гималаев.

Все вместе на острове Крит они создадут могучую Критскую державу, искусство которой станет предтечей великого искусства Древней Греции. И на этот раз природа захочет испытать наших предков на прочность. Она пожелает стереть их с лица земли – имеется в виду взрыв вулкана на острове Санторин около 1450 г. до н.э., после которого могущество критской державы было подорвано, и, гонимые дорийцами славяне (минойцы-пеласги-рысичи) покинут Крит. И вопреки всему через несколько веков потомки «рысичей» – «росы» обретут прежнюю силу и могущество, но уже на иной земле, в Италии, в той ее части, которую принято называть Этрурия.

В…4 – 3 веках до н.э. славяне вернулись на свои исконные земли, возвели огромные крепости и насыпали «Змеевые валы», которые протянутся «аж до самого Киева» [20].

Итак, исходя из предположения, что отцовские предки жили в северных краях будущей Руси Великой, в Костромском крае, мы познакомились хоть и с безымянными, но родственниками по отцовской линии, жившими более двадцати тысяч лет тому назад. По крайней мере, мы убедились в факте их существования в определенное время в определенном месте, а это немаловажно! Мы проследили за миграциями праславянских, индоарийских племен, стараясь отмечать тех из них, которые побывали в краях будущего местожителства моих родителей.

Зафиксируем отцовскую линию на период начала нашей эры: этнически последовательная, непрерывная линия древних русов-ариев-индоевропейцев, подвергаясь весьма незначительным этническим, культурным и языковым изменениям, продолжает жить в этом регионе на протяжении всего рассматриваемого периода времени.

Подведем итог начала нашей эры, обозначим дислокацию и «племенной состав» наших предков.

По линии батюшки картина следующая. Непосредственно в Костромском крае обретаются малочисленные племена, этнически являющие собой угасающую веточку могучего древа русов-индоевропейцев, язык которых уже начал обосабливаться, формируясь как финно-угорский.

Сами же эти русы-арии живут и процветают в непосредственной близости – по всей восточноевропейской равнине, и, в частности, совсем рядышком: в Великом Новгороде (Словенске). Им предстоит через тысячу лет поглотить многие племена костромского края (мерян и пр.) и сформировать великороссов, среди которых будет и мой дедушка, и мой отец, несущие в себе по преимуществу гены прямой линии: русы – бореалы – индоевропйцы – славяне – русские.

По линии матушки дислокация определилась так: древние греки-эллины, живущие в Крыму. Их генетические составляющие несут в своей основе тех же русов-бореалов-индоевропейцев, претерпевших как длительную эволюцию, так и смешение с различными племенами, в результате чего получились греки. Исходные компоненты этнического состава греков, живших в Крыму, не отличались от греков побережья Эгейского моря.

***

I – IX ВЕКА НАШЕЙ ЭРЫ

Бестрепетно перешагнем через важнейшую реперную точку на шкале исторического времени, отделяющую «нашу эру» от «не нашей эры».

Представим себе карту Европы того времени. Западная и часть Центральной Европы, все Средиземноморье, Балканы, Малая Азия, Северное Причерноморье – все это огромная Римская Империя. На севере Центральной Европы, а также в Восточной Европе живут племена германцев и славян.

Нас всего более будут интересовать события и жители Восточной Европы.

Основными письменными источниками сведений об интересующей нас части мира на рубеже эпох долгое время являлись римляне. Однако кроме римлян письменные свидетельства содержатся и в персидских, арабских хрониках, славянских летописях и т.д. Опираясь на их данные, проанализированные и интерпретированные поколениями исследователей, мы более или менее точно представим себе события, происходившие в Северном Причерноморье – регионе, входящем в сферу прямых интересов римлян, славян и многочисленных кочевников.

Что же касается севера Восточной Европы, Костромского и соседних краев, тут римляне нам плохие помощники – их, видимо, эти края не интересовали.

Однако, сведения о наших северных краях есть в других источниках. Чтобы не перегружать наше художественное исследование непрерывными ссылками на цитированные источники, что является обязательным для научных статей, я буду делать это только при прямом цитировании, однако в списке литературы будут все те книги, на основании которых я составил нижеприведенную картину. Иногда я буду брать цитаты в кавычки, а иногда, не беспокоясь о возможных обвинениях в плагиате, и этого делать не буду, чтоб «глаз легко скользил по странице».

В бурные для иных стран времена начала нашей эры, в наших северных краях, похоже, царила стабильность и покой. В лесах водился зверь, в реках – рыба, на полях росли злаки, в огородах – овощи. Как говориться, жили себе и жили, никого не трогали, да и до них, видимо, никому особого дела не было почти до конца первого тысячелетия новой эры.

Раскопки подтверждают, что местные жители вели торговлю с окружающим миром, достигая подчас, весьма отдаленных пределов, вот и все, что о наших предках можно сказать на основании археологических материалов.

Принято считать, что этими жителями были представители племени меря, а их язык относить к финно-угорской группе.

Вот как проиллюстрировано существование «мерских» предков в [69]:

«В нашей губернии наряду с русскими названиями сотни нерусских. Прислушиваясь к ним, можно с достоверностью предположить, что некогда на всем этом пространстве звучал один язык сродни финским наречиям.

Эти названия легко отыскать: они оканчиваются на «га», «кша», «ма» и др.: Сендега, Кореча, Вычуга, Ветлуга, Покша, Ширмакша, Шилекша, Кострома, Хохлома, Чухлома, Кинешма и др.»

(Я и мои родственники, в таком случае, – «меря». По крайней мере, в какой-то мере. – Каков каламбур?)

Каламбур – каламбуром, но было бы, действительно, интересно узнать «в какой мере»? Ответ на этот вопрос, может быть, когда-нибудь сможет дать генетика[3], а пока удовлетворимся качественными (в смысле – не количественными) соображениями.

Для этого желательно хотя бы приблизительно понять кто такие «меря», а также куда они делись, кем были поглощены, или изгнаны.

Выше мы упоминали о «фатьяновской», «дьяковской» и прочих протославянских культурах, которые на протяжении двух – трех тысяч лет до нашей эры, наследуя традиции друг друга, жили в этих местах. Эта непрерывная линия эволюционного развития и смешения с мигрирующими племенами, привела к формированию племени, называемому меря.

А потом – в конце первого тысячелетия нашей эры – меря были поглощены, «мирно растворились» в пришедшем в эти края многочисленном племени словен новгородских, или ильменских. Так появились костромичи. В этой связи возникает вопрос: так кто же в большей степени является моими предками – исчезнувшие малочисленные меря, или многочисленные словене, которые не только пришли в эти края, но и остались в них навсегда, принеся свой язык (русский) и традиции?

Вопрос интересный, но бессмысленный, поэтому мы его зададим, а ответа искать не будем.

Поскольку о наших мерянских прародителях все равно ничего, кроме факта их существования в костромском и соседних краях вплоть до конца тысячелетия, узнать пока не удается, проследим за другими составляющими нашей родословной – за предками словен новгородских и за крымскими греками.

Чтобы узнать где кто жил, нам придется прочитать, как минимум, два-три десятка книг, посвященных обстоятельному изложению истории народов и племен, населявших Европу, что я и сделал. В результате передо мной открылась не столько ясная картина расселения и миграций племен, сколько яростное поле битвы историков, отстаивающих свои взгляды. Эта битва, имеющая под собой, прежде всего, идеологическую подоплеку, продолжается до сих пор. Однако, поскольку я привожу список основных работ, посвященных этой проблеме, и, при этом, не располагаю какими-либо собственными фактами, или доказательствами, которых нет в исторической литературе, постольку я не считаю нужным перегружать свой рассказ всеми подробностями этой полемики. Постараюсь, нанося минимальный урон «научной картине», изложить максимально кратко, даже схематично, сведения об основных процессах миграции этнических групп и племен в интересующих нас регионах. Моя цель проста: обозначить возможный «состав крови» наших предков.

Учитывая географическую близость, интенсивное перемещение и перемешивание различных племен и народов на протяжении многих столетий первого тысячелетия нашей эры, мы, до поры до времени, не будем тщательно разграничивать наше повествование на события, происходившие в «Костромском крае», и в Северном Причерноморье.

Процитируем, для иллюстрации, [73], где приведены представления римлян о Причерноморских племенах первых двух веков нашей эры:

«Пройдемся вдоль Черноморских берегов, данные о которых куда более полные, чем о «глубинке». В низовьях Дуная проживали бастарны. Далее на север – геты и народ истриан. На Днестре – тирагеты. Вслед за ними различные авторы называют исиаков, асиаков, аксиаков. Вероятно, это один и тот же народ. Они жили по Южному Бугу, кроме низовий, занятых каллипидами. Между Бугом и Днепром упоминаются кробинги, в лесах низовий Днепра – энкадии».

«В степях Северной Таврии жили скифы-сарды и сираки, где-то здесь же упоминаются навары. Возможно, это какая-то часть невров, мигрировавшая на юг под защиту скифов. Упоминаются и другие племена степной части Крыма: таффии, сатавки, сатархи».

«Самым богатым и цветущим из городов степного Крыма был Неаполь Скифский вблизи Симферополя. К сожалению, до сих пор археологи удосужились раскопать лишь небольшую его часть, хотя даже то, что уже открылось поражает воображение уровнем здешней цивилизации. Раскопки обнаружили остатки мощных крепостных стен, дворцов, храмов, густо застроенных жилых кварталов, бань, мастерских и базаров. Судя по найденным предметам, здесь существовали прочные связи с Афинами, Родосом, Египтом, Пергамом, Синопом. Не этот ли город потом отождествлялся у славян с легендарным Сурожем?»

«Кроме этого царства в Крыму располагались владения Херсонеса и Боспора, а на южном берегу продолжали жить тавры».

«В Приазовье жили оседлые меотские племена. Видимо, местное население стало смешанным, вобрав в себя меотские, скифские, праславянские и сарматские корни остатков различных народов, спасшихся в приазовских болотах от всех войн и нашествий».

Если мы начнем двигаться на север от Дуная, мы сначала встретим гето-фракийцев и даков.

«Даки, видимо, были сарматским народом, вытесненным во Фракию следующими волнами переселенцев. Сходство даков с парфянами-дахами, обитавшими в Приаралье, отмечали персы. О том же писали Страбон и Дионисий Периегет».

«За «пустыней гетов» по Днестру жили тирагеты – видимо, праславянский народ. А дальше на север и восток – «языги-сарматы, так называемые, царские, и урги». Языги в этот период были одним из самых могущественных народов Причерноморья. Выше по течению Днепра римские авторы упоминают «борусков», или «племя, носящее то же название, что и река Борисфен».

«На восток от языгов, от Днепра до Дона, лежало другое сарматское царство – роксоланов».

«А за Доном и до Кавказских гор римские авторы помещали исседонов, иксаматов, аорсов и сираков».

«Где-то в лесах на север от сарматских степей латинские авторы помещают еще целый ряд племен. Там называются какие-то гамаксобии, периебиты, гиппомолги, карбоны, бельки, идракибы, остурны и др. Но идентифицировать из них можно, пожалуй, только галиндов, балтское племя, жившее в районе Немана, или Западной Двины. А насчет остальных остается только развести руками, особенно учитывая признание Страбона о том, что никаких достоверных сведений о северных народах у римлян нет».

Кое-что из сказанного более забавно, нежели познавательно, однако, для наших целей, быть может, и достаточно, поскольку со второго столетия нашей эры многие народы пришли в движение, и вновь все перемешалось. Началось Великое переселение народов, вызванное, по Гумилеву, «пассионарным толчком».

От берегов Готии (Южной Швеции) двинулись воинственные готы, победоносно прошедшие все земли, называющиеся сейчас «странами Восточной Европы» – Польшу, Чехию, Венгрию, Румынию, - и, закрепившись в устье Дуная, стали периодически грабить Элладу, бывшую тогда частью Римской империи. Готы подразделялись на три ветви. В областях, граничащих со славянскими землями, поселились остготы, начавшие грабить славянские земли.

Напомним, что к третьему столетию расселение народов в Восточной Европе было, примерно, следующим [22,73].

В Крыму жили греки и тавры.

Причерноморье заселяли скифы («пахари», «царские», и т.д.), сиречь славяне, точнее их прямые предки.

Далее к Северу, вверх по Днепру – вплоть до Ладоги – простиралось большое, мощное и весьма влиятельное государство славян-русов.

В начале четвертого века славянские земли состояли из нескольких царств: Русколань, Борусия, Суренжань, Остготия, Словения, Волынь и Венедия.

Славянский мир переживал период расцвета: строились новые города, улучшилась выплавка железа и гончарного дела, появился усовершенствованный плуг, развивалась литература, и т.д. Археологами этот период назван расцветом «черняховской культуры». Однако во второй половине четвертого века начинаются «славяно-готские войны», вызванные нападением воинственного готского короля Германареха, создавшего готскую империю, в состав которой вошла часть южнорусских степей. Итогом этих войн, однако, оказался возврат славянами всех своих земель, включая Тавриду, вновь ставшую русской, но в этом возврате важную роль сыграл новый, внезапно появившийся сильный и воинственный народ: гунны.

Предки гуннов – хунны – сформировались на территории современной Монголии. Ветвь хуннов, покинув Монголию, совершила фантастический рейд на запад, объединяясь и перемешиваясь с разными племенами, лежавшими на их пути, дошла до Волги, став к этому времени новым этносом: западными гуннами, весьма мало похожими на старых азиатских хуннов.

Гунны разгромили аланов, а затем, объединившись со славянами Русколани, вытеснили и готов, пробравшись через Керченский пролив в Крым, а оттуда, пройдя через Перекоп, ударили им в тыл. Заметим при этом, что в Крыму и после этого осталось немало остготов, исповедывавших христианство по арианскому обряду. (В VI веке они станут византийцами и примут византийский обряд, а их «крымская родина» будет называться Готией.).

На этом гунны не остановились, и понеслись дальше в Европу и только на Дунае, после смерти их великого предводителя Атиллы (453 год) гунны начали терпеть поражения от византийцев и постепенно сошли со сцены.

Эти века славянской истории прославлены именами Словена – предводителя словен новгородских, отразившего нападение Германареха, и Буса Белояра – царя русколан-антов, распятого готами вместе с семьюдесятью старейшинами родов русколан.

Основательно потрепанные нашествием гуннов аланы, русколаны, берендеи и другие славянские племена двинулись из южных степей и районов Дона и Кубани в Поднепровье, в Скуфь (Русь) Киевскую.

Во времена Атиллы в Киеве правил его союзник Кий, которого не следует путать с Кием Древним, или Асским, основавшим Киев еще во втором веке. После Кия правил его сын Лебедян, затем Верен, потом Сережень и т.д.

Не будем задерживаться на взаимоотношениях византийцев со славянами (которых они называли гето-фракийцами) в VI веке, не потому, что они не были дружественными, и не потому, что император Юстиниан изгнал их за Дунай, а потому, что все это происходило не в тех местах, которые нас интересуют.

В тех же местах, которые нас интересуют, происходило вот что. В Крыму, как мы помним, кроме греков, появились остготы. Поддерживаемые Византией как враждебное славянам племя, в VI веке крымские остготы усилились настолько, что стали нападать на славян, да так, что взяли Киев и повесили князя Свентояра.

Из-за этих напастей часть людей из Киева ушла на север в «леса ильмерские», под защиту дружественных новгородцев-словен, живших в этих местах «с незапамятных времен». Об этом мы узнаем, в частности, из «Велесовой книги».

Таким образом, что касается интересных нам словен-новгородских, они во все исследуемые нами времена находятся, по существу, на одном месте, продолжая непрерывную линию протославян-бореалов-ариев.

Но нет такого же покоя в землях южных.

Готов прогнали появившиеся из-за Каспия авары, объединившиеся на время с алано-русами. Потом авары пошли дальше – на Днестр, Прут и Дунай. Что они там делали, можно узнать из «Повести временных лет»: «Си же обры воеваху на словенех, и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женам дулебьским.»

Оставим аваров («обров») там, куда они пришли и вернемся в Причерноморье.

А здесь недобитые готы продолжают периодически выбегать из Крыма, грабя славян, однако это «динамическое равновесие» было нарушено новой волной: из-за Волги снова появились воинственные «гости». На этот раз тюрки и хазары. Они тоже перешли Керченский пролив и ударили по готам, осадив при этом Херсонес. Готы побежали из Крыма в славянские земли, чем окончательно разозлили некоего боярина Скотеня. Этот Скотень собрал войско и «рассекла Русь Готскую землю, и мечами мы уничтожили всякого, и земли их себе присвоили». На этом, однако, шестой век не закончился. Другой славянский князь – Криворог – тоже отправился в поход на Крым, взяв город Сурож, где сидели греки. Сурожские греки стали ублажать победителя Криворога, неся ему золото и серебро, а в это время остальные греки напали на столицу славян Голунь: «и тогда греки напустили на нас воинов в железных бронях и побили нас. И много было пролито крови русичей вниз на землю, и не было числа стенаниям русским».

Все это время на Дунае продолжаются весьма масштабные славяно-византийские войны, на которых мы своего внимания не задержим, отметив только, что все эти «беспокойства» вынуждали часть славян двигаться на север: «а после мы пошли каждый своим путем: и некие роды потекли на север, и были это суть вятичи и радимичи».

Вятичи и радимичи поселились на границе земель кривичей и финнов. Славяне-кривичи жили в этих местах по крайней мере с VII века до н.э. («дьяковское городище», с. Коломенское, ныне Москва).

В 600 году после многолетней изнурительной войны Византия была вынуждена подписать со славянами мирный договор, однако и после этого набеги славян и авар на Фракию и Иллирию (примерно соответствует современным землям Югославии и Болгарии) не прекращались.

Седьмой и восьмой века наполнены историй взаимоотношений славян с хазарами. Из весьма обширной историографии этого периода выделим, что взять и покорить Новгород хазары не смогли. В этой связи помнят новгородских князей Владимира Древнего, Храбра, Бравлина Первого и др. Последний помимо прочего прославился и походом в Крым с целью «стряхнуть греков в море». Ему удалось «пленить все от Корсуня до Керчи», а затем взять Сурож. Однако здесь у него вышла неприятность: оказавшись у гроба святого Стефана Сурожского, Бравлина разбил паралич и только дух Стефана, вынудивший его принять крещение, вернул Бравлину подвижность. (См. «Житие Стефана Сурожского»). Как бы то ни было, но при Бравлине Русь к концу VIII века стала единой от Новгорода и Балтийского моря до Дона.

В IX веке новгородские словене начинают свои походы на восток, в «Бьярмию, к реке Кумене» - это информация из Иоакимовской летописи. (Кумена – река в бассейне реки Вятки.) Руководил этим (бесславными, надо сказать) походом Буривой, отец знаменитого Гостомысла.

В это же время в Киеве князь киевский Дир поручил воеводе Аскольду организовать крупный военный поход на Константинополь (Царьград), что и было успешно выполнено в 860 году: Аскольд обложил Византию данью и заключил выгодный мир. Через полтора десятка лет Аскольд убил Дира и сам стал Князем Киевским.

А в Новгороде тем временем происходят события, трактовка которых породила нескончаемые уже несколько столетий споры. Речь идет о так называемом, «призвании варягов» и «норманнской» теории.

Вопрос этот относится к числу наиважнейших, ключевых моментов в истории государства российского. Именно отсюда начинается, в частности, то, что впоследствии стало идеологическим расколом русского общества на «западников» и «славянофилов», на «демократов» и «патриотов», если пользоваться современной, крайне неточной газетной лексикой, и т.д. Но и это было бы не так уж и важно, гораздо хуже то, что вся история Руси стала отсчитываться с этого момента! Все, что было в предшествующей истории славян, и о чем мы кратко упомянули выше, выбрасывалось за пределы такого понятия, как история Руси. Чтобы показать, до какой степени живуча эта точка зрения, сошлюсь, например, на неплохую, в целом, книгу [74], вышедшую в свет в 2000 году, и являющую собой подробную «хронику истории российской». Книга начинается с главы «Древняя Русь», а глава начинается с события: «860-й год, поход Аскольда на Царьград».

И множество поколений русских жило с «обрезанной» историей, наивно веря, что славяне возникли внезапно и в огромном количестве только в середине первого тысячелетия, будучи дикими племенами, которые к концу девятого века обрели подобие государственности, но тут же обратились к мудрым и просвещенным европейцам с просьбой «управлять ими».

Скажем об этом подробнее, стремясь, впрочем, к сугубой краткости изложения.

В подавляющем большинстве книг и учебников по истории России, напечатанных за последние сто, или двести лет, мы прочтем, со ссылкой на «Повесть временных лет», примерно следующее.

«В IX веке славянские племена, жившие вокруг озера Ильмень, по совету старейшины Гостомысла обратились к соседним племенам варягов со словами: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: пойдите княжить и владеть нами». На эту просьбу откликнулись три брата: Рюрик, обосновавшийся в Новгороде, Синеус – на Белоозере, и Трувор – в Изборске. После смерти братьев Рюрик остался править один, объединив все земли, а впоследствии он присоединил к себе и Киев, став Киевским Великим князем».

На основании этой записи, сделанной в XII веке монахом киево-печерской лавры Нестором, а, правильнее сказать, не вполне точного ее перевода, устанавливается дата и обстоятельства возникновения первого русского государства – Киевской Руси. Интерпретация этих записей, сделанная немцем Готлибом Байером, приглашенным в Россию при императрице Анне Иоанновне, сводилась к преувеличиванию роли «норманнов» (скандинавов) в становлении русской государственности. Эта точка зрения использовалась для многочисленных идеологических спекуляций, вплоть до оправдания нападения гитлеровской Германии на СССР в 1941 году.

Как ни прискорбно, и сегодня находится немало людей, стремящихся всеми силами и средствами принизить уровень развития древних славян, укоротить их историю, примитивизировать их религию и т.д. Ошибочность «норманнской» теории доказана давно, выявлены политические причины и мотивы ее появления на свет, найдено и изучено множество других источников, как славянского, так и германского, арабского, византийского происхождения, которые подтверждают факт древней и непрерывной истории русской государственности и самобытности ее формирования.

К сожалению, не только «внешние факторы», но и желание многих поколений христианских летописцев историков показать христианство, как преобразующую силу, как религию, превратившую дикарей в цивилизованный, сознающий свое единство народ, также приводило и приводит к искажению реальной истории русского народа.

На самом деле все происходило примерно так [4,9,22,32,43].

После смерти Новгородского князя Гостомысла прервалась династическая преемственность Новгородских князей, поскольку сыновей у него не было. Дочь Гостомысла Умила была замужем за князем соседнего славянского племени бодричей Годолюбом (Годлавом), поэтому новгородцы призвали на княжение Рюрика – внука Гостомысла, сына Умилы и Годлава. (Имеется несколько вариаций на тему этих событий, уточняющих как обстоятельства и время смерти Гостомысла, так и намерения самого Рюрика. Для наших целей это не так уж и важно, а интересующиеся этим подробнее, найдут всю информацию в книгах. Для нас важнее всего подчеркнуть две вещи: преемственность власти и непрерывность государственности, а также славянское происхождение Рюрика.)

Подчеркнем, что варяг – это профессия, род занятий, а не национальная, или государственная принадлежность. Варяги – это свободные воины, «солдаты удачи», как их назвали бы сегодня, которые охотно занимались пиратством, грабежами, становились наемными воинами и т.д. В арабских хрониках немало проклятий высказано в адрес «варягов-русь», совершавших опустошительные набеги на Андалусию, вовсю они разбойничали на Балтике, да и по всей Европе. Надо сказать, что это занятие считалось вполне приемлемой формой зарабатывания средств к существованию. Варяги состояли, конечно, не только из славян, были и скандинавские дружины, а, чаще всего, варяжские отряды состояли из представителей разных этносов.

Рюрик тоже успел немало побродить по всей Европе, захватывал и грабил Севилью, Нант, Бордо, Орлеан, города на берегах Эльбы, и даже участвовал в осаде Парижа. Таков был внучок Гостомысла, ставший Новгородским князем и основателем династии Рюриковичей. Правил Рюрик 17 лет и за это время полностью подчинил угро-финнов, балтов, расширил земли новгородские на север и северо-восток.

После его смерти в 879 году при малолетнем сыне Рюрика Игоре правил воевода и жрец Олег, который к 885 году объединяет Русь Киевскую и Новгородскую, расширяет государство на восток и юг. В начале десятого века ему удалось восстановить мощь и величие Империи славян, вынудить Византию вновь платить дань. Однако, в 912 году Олег погиб, и реальная власть перешла к подросшему сыну Рюрика Игорю.

Но это уже события X века, о которых мы будем говорить в следующей главе.

***

X - XVIII ВЕКА НАШЕЙ ЭРЫ

ОТЦОВСКАЯ ЛИНИЯ

Открытие «мировым цивилизованным сообществом» Костромского края обычно связывают с появлением здесь в Х веке выходцев из Новгорода (именно их я и имею в виду, говоря о «мировом сообществе»), которые спускались по Волге и селились в устье реки Костромы. Они мирно слились с местным населением, образовав современное коренное население края.

Как мы выяснили, в это время шло перемешивание мерян со словенами новгородскими. Я полагаю, это были и этнически и религиозно весьма близкие племена. И оба племени одинаково переживали общую проблему X – XI веков: распространение христианства.

Вот как описывал распространение христианства в земле Ростовской и на северных окраинах Руси граф Михаил Владимирович Толстой в «Истории Русской церкви» [68].

«Просветителем диких вятичей был преподобный Кукша, священноинок Печерский. Хотя Курск был христианским городом в начале XI века, но другие поселения вятичей – Мценск, Брянск, Козельск оставались языческими. Одушевляемый святой ревностию к вере, Кукша с учеником своим оставил тихую Печерскую обитель, чтобы проповедовать Истину Неба грубым язычникам; проповедь сопровождалась чудесами, которые утверждали веру в сердцах простых; большая часть крестилась; но упорные в суеверии идольские жрецы замучили святого проповедника.

И на север – в землю Ростовскую и Суздальскую – стремились с Евангельской проповедью благодатные чада Антония и Феодосия. Мы прежде видели, что вера Христова не укоренилась в Ростове, и первый епископ того края святой Феодор вынужден был оставить Ростов и поселился в Суздале. Преемник его, грек Иларион, после бесплодной борьбы с язычеством, удалился в Царьград. Третий епископ Ростовский был святой Леонтий, один из учеников преподобного Антония, первый святитель (первопрестольник) из числа иноков Печерских. В пещеру преподобного Антония пришел он без сомнения, не позднее 1032 года, а рукоположен в сан епископа прежде 1051 года. В земле Ростовской, населенной чудским племенем Мери, святитель Леонтий встретил язычников упорных, суровых и диких. …

Святой Леонтий рукоположил многих священников и диаконов, но не успел привести ко Христу всю «заблудшую чудь». Апостольский подвиг его закончился мученической смертью.

Преемником великого святителя был также инок Печерский Исайя, бывший игуменом Дмитриева монастыря в Киеве. Утешением для святого Исайи послужило участие Владимира Мономаха. Этот набожный князь построил за свой счет храм в Ростове и прислал для него одну из чудесных икон преподобного Алимпия. Ревностный святитель преставился в 1090 году.

Почти современно святителю Исайе трудился в просвещении остальных язычников Ростовского края преподобный Авраамий, не принадлежавший к Печерскому братству. Неизвестно, откуда он пришел в Ростов, где весь чудский конец города поклонялся еще каменному идолу Велесу. Близ озера Неро Авраамий поставил себе убогую хижину, и скоро удостоился видения святого евангелиста Иоанна Богослова, который вручил ему жезл для сокрушения идола. Идол немедленно был сокрушен. На том месте, где явился святой Иоанн Богослов, Авраамий поставил церковь, а там, где прежде стоял Велес, устроил первую в Ростове иноверческую обитель с малым храмом во имя Богоявления Господня. При помощи Божией преподобный Авраамий мало-помалу привел ко Христу и крестил всех остальных язычников города Ростова и почил в глубокой старости.

Около того же времени христианство укоренилось и в других окраинах Русской земли. Так, в 1147 году преподобный Герасим, уроженец и постриженник Печерский, пришел из Киева на берега реки Вологды и у ручья Кайсарова основал обитель с храмом Святой Троицы. Это было еще до начала города Вологды. Тогда здесь был глухой лес, а в лесу посад с Воскресенской церковью и при нем малый торжок.

Подвижник благочестия примером своей жизни и светлыми наставлениями озарил дикую страну и мирно почил 4 марта 1178 года».

Приведенный текст, хоть и не относится непосредственно к костромскому краю, однако, для наших целей, достаточно точно описывает происходившее в то время в близлежащих краях. Кроме того, этот текст показался мне интересным и с точки зрения литературного стиля, присущего духовным писателям прошлого. Напомню, что приведенная точка зрения является официальной трактовкой событий, предлагаемой Русской православной церковью.

А вот выписки из другой книги: «Описание Костромской губернии в историческом и географическом отношениях, С-Пб., 1871 г., издание журнала «Мирской вестник» [51]:

«Около половины XII века сын Владимира Мономаха Юрий (Долгорукий) основал Суздальское княжество и построил там много городов, в том числе Кострому (1152).

… В 1236 году хан Батый разорил Кострому до основания.

… В 1239 – татары вторично обложили Кострому, но Великий Князь Василий Георгиевич вышел навстречу с чудотворной иконой Федоровской Божьей Матери, разбил их наголову и прогнал.

С 1272 по 1276 князь Василий Костромской, получив ярлык на великое княжение, исполнял обязанности Великого Князя Владимирского.

Костромской край неоднократно разоряла Новгородская молодежь – ушкуйники. Так, в 1375 году, при Дмитрии Донском, новгородская шайка ушкуйников, подплыв к городу на 70 лодках, взяла Кострому и грабила целую неделю

8 сентября 1380 года Великий Князь Василий Костромской, прозванный Квашня, участвовал под знаменем Дмитрия Донского и храбрые костромичи бились с татарами.

В нашествие Тохтамыша (1382) Великий Князь Дмитрий Иванович Донской укрылся в Костроме с семьей.

…В 1611 костромичи под предводительством князя Волконского ополчились на избавление России от польского нашествия».

События призвания Михаила Федоровича Романова на царство в 1613 году не просто известны, но и канонизированы – мы не будем общедоступную версию ни тиражировать, ни уточнять, ни оспаривать.

«При Петре Великом, в 1719 году, Кострома объявлена провинциальным городом Московской губернии».

После подавления Пугачевского бунта Екатерина II 7 ноября 1775 года издала «Учреждение для управления губернией». Страна была поделена на 50 губерний, в каждой по 300-400 душ мужского пола податного населения. Губернии делились на 10-12 уездов, в каждом по 30-40 тысяч душ мужского пола. Во главе губернии стоял губернатор, назначаемый лично императрицей и только ей подчиняющийся. В уездах управление было отдано дворянам, которые на три года избирали капитана-исправника (главу уезда) и заседателей земского суда. В конце 80-х годов в России окончательно оформился сословный строй.

***

МАТЕРИНСКАЯ ЛИНИЯ

Мы вновь в Крыму. Х-й век.

«Жестокий иудей, «достопочтенный Песах» - каган хазарский, командовавший мусульманской гвардией, прошел в 940 году по всему южному побережью Крыма, истребляя христианское население. Спаслись лишь те, кто укрылся в неприступном Херсонесе. (И среди спасшихся, вне всякого сомнения, был и наш пра-пра-пра-…-дедушка.) А Песах, перейдя Перекоп, дошел до Киева и обложил русских князей данью» [22].

Славяне, конечно, тоже не только торговали с христианами Крыма. Не всегда в их отношениях царила идиллия взаимовыгодной торговли. Были, как мы помним и походы князя Олега на Царьград (Константинополь), а вслед за ним и Игоря, чьи корабли, однако, были сожжены «греческим огнем».

Херсонес всегда готов был встретить очередного воителя. Им в конце 10-го века оказался киевский князь Владимир, осадивший крепость Херсонес, которую славяне называли Корсунь. Вот как пишет об этом походе Л.Н. Гумилев [22]:

«Взять этот город Владимиру помогло предательство попа Анастаса (по другим источникам – варяга Жидьберна). Изменник послал в стан русским записку на стреле. В послании сообщалось, где проходят трубы, по которым в осажденный город поступает питьевая вода. Владимир разрушил водопровод, и жажда заставила корсунцев сдаться. Но удержаться в Крыму Владимиру не удалось. Он принял в жены греческую принцессу, вернул Корсунь византийцам и отступил».

Поскольку мы подошли к событиям исключительной важности – принятию Русью христианства – выпишем еще одну пространную цитату из [22]:

«Итак, Владимир запятнал себя убийством Рогволда и его сыновей, которые были ни в чем не виноваты и даже не воевали с ним. Он изнасиловал дочь Рогволда Рогнеду. Та даже хотела убить Владимира, мстя за смерть отца и братьев. Владимир вероломно умертвил собственного брата. Предал он и своих боевых товарищей – варягов. У этого князя, и тому свидетельство летопись, грехов было достаточно. На его репутацию воителя тяжким грехом легла корсунская авантюра. Так что же, светлая память о нем, сохраненная потомками до наших дней, может быть названа незаслуженной?

Нет! Историческая память связывает образ Владимира не с его личными качествами и политическими успехами, а с деянием более существенным – выбором веры…»

К этому надо, все-таки, добавить, что из Корсуни Владимир взял не только жену и веру христианскую, но и античные статуи, которыми была украшена площадь перед первой церковью Киева – Десятинной, которую построил, опять же, греческий архитектор.

Формально оставаясь в составе Византийской империи, греческое население Крыма поддерживало торговые, культурные и политические связи с Русью. Иногда эти связи ослабевали из-за того, что Северное Причерноморье подвергалось постоянным набегам кочевников.

С конца 13 века в Крыму образовалось особое татарское наместничество, зависимое от Золотой Орды. Татарская знать стала захватывать земли по всему Крыму и грабить местное население. Захватчики отрезали от Руси Крым и Северное Причерноморье и помогли утверждению здесь генуэзских и венецианских колоний. Генуэзцы захватили Феодосию, Херсонес, Судак, Балаклаву, Керчь. Из колоний генуэзцы вывозили зерно, соль, меха, лес, а также рабов, которых им поставляла татарская знать. Русь пыталась привлечь Крымское ханство к борьбе с Большой Ордой и Литвой, поэтому поддерживала дипломатические отношения с ханом Хаджи Гиреем.

Со второй половины 15 века, после завоевания Балкан и установления контроля над Босфором и Дарданеллами, Турция стала стремиться к захвату Крыма и Северного Причерноморья, что и произошло в 1475 году.

Крым стал турецким на долгие триста лет.

«В 1453 году падает последний оплот Византии – Константинополь, а уже в 1475 году турки-османы распространяют свою власть на Крымское ханство. Теперь и греки и татары попадают в прямую зависимость от турок. Но с последними у татар были родственный язык, общая религия и т.д. Это способствовало их консолидации с завоевателями, что не могло не сказаться на многих областях общественной и бытовой жизни татар. В итоге многие из них волей-неволей оказались в северной части Турции. Где они проживают и поныне. А греческое население было вытеснено в степную и гористую часть полуострова.

Граф Румянцев не раз сообщал императрице о бедственном положении христиан, но и последние, в свою очередь, жаловались русским на свое бесправие, притеснения со стороны татар и большие налоги» [79].

В Крымском ханстве греки были лишены многих прав, их заставляли отказаться от христианства, от родного языка. Часть греков, вследствие смешанных браков, подверглась ассимиляции, в результате чего возник смешанный татаро-греческий диалект, так называемый «урумский». Некоторая часть греков приняла мусульманство. Так, главная мечеть крымского хана в Евпатории была построена архитектором-греком, принявшим мусульманство.

«Богатые и населенные города, такие как Херсонес и Мангуб были разрушены и совершенно уничтожены, другие, как Судак или Кафа (Феодосия), были заняты татарами, греков же заставляли ютиться на окраинах. Из четырех Крымских епархий осталась одна – Готско-Кефайская.

…Татары и турки смотрели на христиан враждебно не только как на иноверцев и иноплеменников, но и как на социально и экономически эксплуатируемых, а потому и как на политически неблагонадежных » [79].

Однако, большая часть греков, несмотря на притеснения, сохранила свой язык, религию и обычаи.

В период русско-турецкой войны греки активно помогали русским войскам, в составе которых были и греческие роты. Именно греческие лоцманы провели с боями через Босфор и Дарданеллы балтийскую эскадру адмирала Спиридонова, а крымские греки, имевшие доступ к военным секретам турок, передавали их русским и т.д.

И я ясно представляю себе своих предков, помогающих русским в этой войне.

Надо сказать, что русская армия и - в значительной степени – русская дипломатия, блистательно разыграли все свои политические и военные карты против Турции.

***

Наше повествование подошло ко временам, в которые жили наши прямые предки, известные уже по именам. Учитывая исключительную важность этого, мы завершим главу о предках безымянных, и начнем новую, охватывающую конец восемнадцатого – первую половину девятнадцатого века.

***

КОНЕЦ ХVIII–ХIХ ВЕК

Почему мы выбираем в качестве особой временной границы нашего повествования именно конец восемнадцатого века?

Причин, как минимум, две: во-первых, именно с этого времени нам известны достоверные имена прямых предков, во-вторых, в это время произошло великое переселение православных христиан Крыма в Россию.

Начиная с этой главы, мы будем некоторые события русской и мировой истории выделять в отдельный хронологический список, интересный, как сам по себе, так и в качестве возможного ассоциативно возникающего фона, на котором будет излагаться история семьи.

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1768 - 1849 годы.

25 сентября (6 октября) 1768 года – Начало русско-турецкой войны (1768 – 1774).

21 июля (1 августа) 1770 года – 17-тысячная армия Румянцева разгромила 150-тысячное турецкое войско под Кагулом.

17 (28) сентября 1773 года – Начало восстания Емельяна Пугачева.

10 (21) июля 1774 – Россия и Турция заключили мир в местечке Кючук-Кайнарджа: Крымское ханство становилось независимым от Турции, степь между Бугом и Днестром отходила к России и др.

10 (21) января 1775 года – Казнен Емельян Пугачев.

8 (19) апреля 1783 года – Манифест о включении Крыма в состав Российской империи.

11 (22) декабря 1790 года – Суворов взял Измаил.

17 (28) декабря 1791 года – Указ Екатерины II о введении для евреев черты оседлости.

6 (17) ноября 1796 года – В возрасте 67 лет скончалась императрица Екатерина II Великая.

5 (16) апреля 1797 года – Указ Павла I об ограничении барщины тремя днями в неделю.

18 (30) апреля 1880 года – Указ Павла I о запрещении ввоза в Россию иностранных книг и нот.

12 (24) декабря 1801 года – Указ, дающий право покупать незаселенные земли всем сословиям (кроме крепостных). Отныне право частной собственности на землю получает более половины жителей России.

19 (31) декабря 1804 года – закон об устройстве евреев. Для них сохраняется свобода вероисповедания и самоуправление, они получают право свободного поступления в учебные заведения, вплоть до университетов.

16 (28) мая 1812 года – Россия и Турция подписывают Бухарестский мирный договор. Присоединение Бессарабии к России.

12 (24) июня 1812 года – Начало Отечественной войны.

18 (30) марта 1814 года – Русские войска штурмом взяли Париж.

19 (21) мая 1823 года – Пушкин в Кишиневе приступил к написанию поэмы «Евгений Онегин».

7 (19) февраля 1826 года - Профессор Казанского университета Лобачевский представил свое сочинение «Сжатое изложение начал геометрии».

29 января (10 февраля) 1837 года – Скончался А.С. Пушкин.

Без даты, 1840 год – Внедрение посадок картофеля, первые картофельные бунты.

15 (27) июля 1841 года – Убит Лермонтов.

19 (31) декабря 1844 года – Упразднение кагалов (органов самоуправления еврейских общин).

3 (15) марта 1848 года – Закон, разрешающий крепостным приобретать недвижимую собственность.

3 (15) апреля 1849 года – Торжественное освящение Большого Кремлевского дворца, построенного по проекту К. Тона.

***

Сначала мы расскажем о событиях c конца XVII до конца XIX века в Костромском крае и об отцовских предках, а затем пройдем этот путь по Крыму и Приазовью, рассказывая о предках материнских.

Б Е Л К И Н Ы

КОСТРОМСКОЙ КРАЙ

«В 1778 году, 4-го декабря, по Указу Екатерины II открыто Костромское наместничество» [69].

В 1797 году, по Указу Императора Павла, Костромское наместничество переименовано в Костромскую губернию, и пожалован новый губернский герб.

«Патриотическое участие граждан Костромы в войне 1812 года.

… В то время в Костромской губернии помещичьх крестян насчитывалось 291 тысяча; в ополчение направлялось по 4 человека от 100 душ. Всего было сформировано 11 тысяч. Впоследствии был собран добавочный набор в количестве 5,5 тысяч, но он в походе не участвовал.

Пожертвования дворян составили 100 тысяч рублей серебром, купечество пожертвовало: 100 кусков фламского полотна, ценою в 5 тысяч рублей; равендуку 1 тысячу кусков на 30 тысяч 150 рублей (равендук – толстая пеньковая парусина); деньгами – 13 тысяч рублей.

Из 11 тысяч ополчения было образовано 4 пеших и один конный полк. Управлял всем ополчением Бардаков.

Каждый владелец при поставке воина снабжал его длинным крестьянским кафтаном, кушаком, шароварами из серого сукна, рукавицами и варегами, двумя сменами белья, сапогами с онучами и пикой.

… Все ополчение собралось во второй половине декабря 1812 года в г. Глухове Черниговской губернии, и загородили неприятелю путь в южные губернии.

В Глухове ополчение пробыло до осени. 18 сентября 1813 года оно прибыло к месту своего назначения – к прусской крепости Глогау на реке Одер.

Конный костромской полк был направлен к немецкому городу Дрезден, который и взял 28 октября 1813 года.

Крепость Глогау была осаждена совместно с прусскими войсками, которые считали ее своей и не допускали значительных разрушений. В марте 1813 года французы сдали крепость.

После взятия крепости из 4-х полков было сформировано 2. Русские простояли в Глогау до конца 1814 года.

1 февраля 1815 года прибыл в Кострому первый полк и на реке Костроме был торжественно встречен.

Город угостил солдат обедом, а дворянство дало ополченцам по одному рублю.

Из 11 тысяч вернулось 3622 человека» [69].

Участвовали ли в этом походе мои предки, – не знаю. Но то, что хоть кто-то из родственников участвовал, сомневаться не приходится.

Мы с вами добрались до времен, о которых мы все знаем немало, – нас этому учили в школе. Первая четверть века 19-го: Пушкин, Восстание Декабристов, Николай Первый…

В России в это время проживает 37 миллионов человек - это очень много по тем временам.

«В экономике России второй половины XVIII века начинается процесс разложения феодально-крепостнической системы хозяйства. Крепостные отношения продолжают оставаться господствующими, однако к концу XVIII века в экономике складывается капиталистический уклад» [10].

«В нечерноземных районах, где земля была малоплодородна, помещики переводили крестьян на денежный оброк» [38].

В первой половине девятнадцатого века в Костромской губернии уже были проведены границы, установлена система власти, действовала, говоря современным языком, более или менее развитая инфраструктура. Недалеко от Молоково, в селе Алексеевском, уже была, церковь, от которой ныне ничего не осталось, кроме рисунка колокольни, сделанного Владленом где-то в начале пятидесятых. Наш дедушка, его братья и сестры, а также их дети крестились здесь. Думаю, что уже существовала церковь в селе Спас – где, возможно, крестились, венчались и отпевались и другие родственники наших предков.

Когда возникла сама деревня Молоково нам еще предстоит узнать - в архивах. Я думаю, костромичам это сделать не так уж сложно - воспримите это, пожалуйста, как призыв. Можно, однако, назвать фамилии основателей деревни: Румянцевы, Белкины, Дружинины и Жужаковы. Большинство из тех, кто, как я представляю, прочтут сию рукопись, хорошо помнят саму деревню, топографию местности вокруг нее, пологий спуск к Шаче, мостки и коротни, омут, кувшинки, неродки. Отец успел показать нам место, где была усадьба Кочериных - там оставался еще пруд, а также место другого помещичьего дома, от которого остались некоторые угловые камни, и остатки спланированного сада. Помнятся воронки от трех, кажется, немецких бомб, упавших на поле во время последней войны, помнятся слова «Исаево», «Едреево», помнится также голос и выговор отца, произносящего эти слова.

(Я искренне верю сам, и вас призываю верить в то, что все образы, явленные мне в воспоминаниях, становится в этот момент материальной реальностью, а то, что мне удастся записать, останется таковой надолго.)

Все наши предки трудились на земле – в буквальном смысле этого слова, а отец даже стал профессиональным почвоведом, поэтому – несколько слов о почве.

Почва в этих краях представляет собой смесь песка и глины, с очень небольшим количеством органических соединений. Из полезных минералов встречаются железная руда, каменная соль, глина, известняк и фосфориты. Из «Краткого географического и исторического описания Костромской губернии» изданного в 1913 году [39], можно также узнать, что «число дней с осадками в Костроме в году – 157, половина из них – со снегом; ясных дней в году – 40, пасмурных – 164. Время замерзания Волги – 9 ноября, вскрытия – 8 апреля, то есть, свободна ото льда Волга 215 дней в году».

Из этой же книжицы узнаем, что в Костромской губернии проходит северная граница произрастания дуба, ясеня, дикой яблони и клена, а животный мир весьма разнообразен: медведь, рысь, горностай, куница, хорек, норка, ласка, барсук, лисица, волк, лось, северный олень, заяц и др., а также более 40 видов рыб.

«Климат Костромской губернии составляет переход от умеренного к холодному.

Северная и восточная части губернии, покрытые болотистыми и дремучими лесами, имеют климат гораздо суровее, но здоровый, как для туземцев, так и для приезжающих. Местные повальные болезни обнаруживаются весьма редко. Весною бывают лихорадки, но не опасные; летом, если и случаются в народе простудные болезни, то они происходят не от климата, а от купания в полдень в реках, и от обычая крестьян спать днем, во время полевых работ, на сырой траве»

Вот так мило описывался костромской климат в уже упоминавшемся «Описании…» 1871 года издания. Вот еще оттуда же:

«В Костромской губернии имеется только один источник минеральных вод – в Солигаличе, с успехом излечивающий золотуху и другие болезни. Жители Костромской губернии принадлежат к коренному русскому племени и все, за немногочисленными исключениями, - православного вероисповедания. Расколы в губернии существуют с давних времен и делятся на 6 главных сект: 1) Поповщинская; 2) секта Перекрещенцев, или, так называемая, Поморская; 3) Нетовщина, или Спасово Согласие; 4) Хлыстовская; 5) секта Скопцов; 6) секта Странников, или Бегунов» [51].

Наши же предки были православными. Во всяком случае, никаких сведений о чем-то ином мы не имеем.

А вот официальные сведения о губернии и губернском центре.

Из «Энциклопедического словаря» Флорентия Павленкова [77]:

«Костромская губерния – одна из внутренних губерний России; 74 тысяч квадратных верст; 1.500 тыс. жителей в том числе 94 тыс. в городах. Поверхность – по правой стороне Волги возвышенная, по левой – значительные кряжи, переходящие в низменность; много лесов; почва большей частью глинистая, суглинистая и супесчаная; торф, железная руда, фосфориты. Реки: Волга, Кострома, Унжа, Ветлуга; озера: Чухломское, Галицкое. Население – великорусское, немного черемис, татар. Занятия: земледелие, лесопромышленность, отхожие и кустарные промыслы; фабрик и заводов – 2 тысячи с лишком с 62 тысячами рабочих. Учебных заведений – 1 034; Уездов 12: Костромской, Буйский, Варнавинский, Ветлужский, Галичский, Кинешемский, Кологривский, Макарьевский, Нерехтский, Солигаличский, Чухломской и Юрьевецкий.»

О Костроме из «Энциклопедического словаря» Брокгауза-Эфрона, 1895, XVI, стр. 406-407:

«… Климат города умеренно-холодный, с разностью температур в 75 град. Ц., с довольно высоким атмосферным давлением, недостаточною ясностью неба, малою влажностью воздуха. Это располагает к страданиям дыхательных органов, болезням ревматического характера, золотухе и английской болезни.

Большое количество стоячих вод как на площади, занимаемой городом, так и в окрестностях его обусловливают развитие миазм, вызывающих развитие лихорадок и других заразительных болезней.

Жителей в Костроме в 1894 году 33012 человек, из них:

Дворян 1875, духовного сословия 216, почетных граждан и купцов 625, мещан 20811, крестьян 7560, военного сословия 1480, прочих сословий 202;

Православных 31362, раскольников 202, католиков 328, протестантов 310, евреев 428, магометан 159, прочих исповеданий 223».

Дополнительно о Костроме из [77]: «Кострома – губ. гор. на Волге, у устья р. Костромы; 42 т. ж.; 16 учебн. завед.; значительная торговля.»

Что касается времени основания Костромы, то в литературе имеются разночтения. Так, Татищев дает 1152 год, а, скажем, «Краткая географическая энциклопедия» 1961 года издания указывает, что первое упоминание Костромы в летописях – 1214 год.

В Костромской губернии, по данным переписи 27 января 1897 года проживало 1 387 015 человек, а конце 1911 года, уже 1 767 431 [39]. На 100 мужчин приходилось 113 женщин, городское население составляло 106 270 человек, сельское 1 661 161. Плотность населения – 24 человека на квадратную версту. В губернии имелось 7 гимназий, 3 реальных училища, одна духовная семинария, 5 духовных училищ, 10 женских гимназий, одна женская прогимназия, одна учительская семинария, одно женское епархиальное училище и одно училище землемеров. В школах обучалось 68 736 человек. В губернии в 1911 году имелось 187 врачей и 124 аптеки.

По занятости население распределялось следующим образом: земледелием заняты 59 мужчин из 100 и 46 женщин из 100, в промышленности – 26 мужчин из 100. Кроме этого занятиями были подсобные промыслы: гонка смолы, скипидара, заготовка древесного угля, выделка корзин, рогож, посуды, изготовление вяленой обуви, обработка льна и проч.

Помимо Ивана Сусанина Костромская губерния прославилась своим уроженцем Осипом Комиссаровым из деревни Молвитино. Жители этой деревни испокон веков славились умением делать шапки. Осип тоже был шапочником, и, как это было принято, отправился продавать свои шапки в Петербург, где, 4 апреля 1866 года глазел вместе со всеми на проезд Государя Императора Александра II. Прямо рядом с молодым – ему было 25 лет, – Осипом Комиссаровым оказался некто Каракозов, вознамерившийся застрелить Императора. «Я сильно ударил злодея под локоть», - вспоминал впоследствии Осип Комиссаров. На этот раз Государь был спасен, Комиссарову было пожаловано потомственное дворянство, после получения скромного образования, он был произведен в юнкера, а в 1877 году в чине ротмистра вышел в отставку и поселился во всемилостивейше пожалованном имении в Полтавской губернии.

Из Костромичей дореволюционной эпохи надо еще упомянуть Федора Волкова, А. Островского, А. Писемского – их знают и сейчас. А в дореволюционных справочниках среди знаменитых костромичей обязательно присутствовали: Федор Голубинский, профессор Московской духовной академии, Юлия Жадовская, поэтесса и Алексей Антипович Потехин – драматург. Заслуживает упоминания и кологривский помещик Федор Толстой, по прозвищу «Американец»: как в силу яркости его необузданной натуры и необычной биографии авантюрного характера, так и тем, что он стал прототипом литературного героя Л.Н. Толстого – Долохова из «Войны и мира».

В начале двадцатого века в Костроме активно работало «Научное общество по изучению местного края». Начиная с 1912 года, этим обществом издано 30 (Тридцать!) томов «Трудов общества» [70]. В них публиковались очень интересные сообщения, исследования, старинные архивы и прочие материалы по истории края. Вот, например, некоторые заголовки статей из выпусков разных лет:

Описание г. Буя; Костромские вотчины Переяславского Горицкого монастыря; О дворянских гнездах; Забытый проект соединения р. Костромы с р. Сухоной; Город Нерехта в 18 столетии; Архив усадьбы Волженских; Из легенд Ветлужского края; Вичугская фабричная старина, ну и так далее.

В 29 выпуске за 1923 год опубликовано замечательное Собрание Народных песен, записанных Ф. Лаговским с нотами! После 1923 года это издание не выходило.

Н А Ч А Л О Р О Д О С Л О В И Я

Итак, пришло, наконец, время назвать имя самого первого из известных нам предков. По семейным преданиям наш род по линии отца помнится от костромского крестьянина:

ВАСИЛИЯ РУМЯНЦЕВА

(~1795 - ?)[4]

чьими сыновьями были:

ЛУКА(~1825 - ?) и НИКАНОР(~1830 - ?).

Лука остался Румянцевым, а Никанор по не установленным причинам взял фамилию Белкин. От него и следует отсчитывать род Белкиных.

Из детей Луки Васильевича мы пока знаем только одного:

ВАСИЛИЙ ЛУКИЧ РУМЯНЦЕВ

(~1855 - ~1935)

Его помнят сестры нашего отца - тетя Мария и тетя Паня, поскольку Василий Лукич дожил до тридцатых годов, будучи при этом «очень стареньким». (Если учесть, что эти сведения о Василии Лукиче записаны Александром на 90-летии (!) тети Марии, слова «очень старенький», надо полагать, относились, к человеку, которому, как минимум, «за восемьдесят». Мы ему в наших приближенных датах условно «отмерили» ровно восемьдесят.) Запомнился он также тем, что крепко попивал, говорят, что случалось ему пропивать даже иконы…

У Василия Лукича было трое сыновей:

Михаил, погибший в Гражданскую войну, Александр, бывший конюхом («конёво дело», говорили о нем, вспоминая тетя Паня и тетя Мария; он умер в конце пятидесятых, в семейном архиве имеется его фотография, сделанная папой) и Федор. Все они работали на сыроварне у Кочериных, и вообще были с Кочериными близки. О детях первых двух пока ничего не известно, а вот у Федора, умершего «не старым» примерно в 1950 году, было шестеро:

Александра, Виктор, Антонина, Варвара, Вячеслав и Тамара. Их хорошо помнят тетя Мария и тетя Паня. Так, например, Виктор, пришедший с фронта раненым и больным костным туберкулезом, даже ухаживал за тетей Паней. Он умер в 1943 году, а родился, видимо, в начале двадцатых.

Сколько всего детей было у Никанора мы не знаем, но дочь Клавдия («Главдея» - в произношении тети Пани и тети Марии, в замужестве - Жужакова) и сын Константин были точно. Папа хорошо помнил своего дедушку - Константина Никаноровича, родившегося в 1857 году. Клавдия же приходилась ему старшей сестрой. Поскольку в среднем возраст одного поколения принято считать равным тридцати годам, получается, что Василий Румянцев родился в конце восемнадцатого века. Условно говоря, году в 1795.

А теперь о Константине Никаноровиче и его семье.

КОНСТАНТИН НИКАНОРОВИЧ БЕЛКИН

(1857 - 1924)

У Константина Никаноровича и его жены Марии Петровны, фамилию которой мы пока не знаем, (умершей в 1920 году) было шестеро детей:

ИВАН (15.11.1879-7.10.1958),

ВАСИЛИЙ (1882-1962),

КОНСТАНТИН (23.03.1887- 04.10.1953),

СИМЕОН (26.01.1890-1914),

АЛЕКСАНДРА (03.05.1892-?),

ПЕТР (20.06.1896-1981).

Первый из них и есть наш дедушка Иван. О нем и его семье речь потом, сначала об остальных и их потомках вплоть до сегодняшнего времени.

ВАСИЛИЙ - первым браком был женат на Наталье Якимовне из Борков (ум. в 1916), а вторым - на Марии Ильиничне из Исаево. У него было пятеро детей - четверо от первой жены, и один от второй: Наталья (14.08.1904 -1973), Иван (02.09.1906 -1941*)[5], Елизавета (01.09.1910), Елизавета (01.09.1913), Василий (11.10.1915 - 1941*) и Валентин (15.12.1933). Сыновья Иван Васильевич и Василий Васильевич погибли на войне, поэтому год их смерти (здесь и далее) помечен звездочкой, ибо он точно неизвестен. У Натальи была дочь Тамара (1935). Иван был женат на Надежде Ильиничне Рябцовой (1909). У них родились дети: Николай в 1932 и Фаина в 1937. Елизавета вышла замуж за Зубарёва Ивана (1912-1987) из Новоселья. У них были дети: Мелетина , Алевтина и кто-то еще. У Василия с Александрой из Подольного родился сын Василий в 1942 году.

СИМЕОН женился на Анне из села Фроловское. Детей у них не было. Умер он в 1914 году от последствий тяжелой драки.

КОНСТАНТИН - со слов Зинаиды Илларионовны Кочериной - «был отдан в дом в Красниково Селинского сельсовета». Видимо, это означает, что он перкешел жить в дом жены, или ее родителей. Он был женат на Наталье Михайловне 1883 г. рождения. У них были дети: Геннадий Константинович (1906-1942), который был женат на Глафире Андреевне Виноградовой (1909-?); Лидия Константиновна (1911-1987), которая вышла замуж за Василия Панферыча Рябцова (1909-?); Александр Константинович (1913-1942), женатый на Людмиле Львовне (1912-?), с которой у него родился сын Борис (1935), Василий Константинович (1915-1992), женившийся, в свою очередь, на Надежде Ивановне Кудрявцевой (1922) с которой они родили сына Виктора (1949) и дочь Ирину (?); о жене Виктора сведений не имею, но у него есть сын Геннадий (1974), у Ирины же двое детей от Юрия Усова: Александр (1970) и Татьяна (1980), а у Александра уже свой сын - Максим (1992). После Василия родилась Екатерина Константиновна (1918- ?), вышедшая замуж за Сергея Сергеевича Горнякова (1918), Иван Константинович (1920-1941), и, наконец, Михаил Константинович (1922-1991), женатый на его Людмиле Андреевне Виноградовой (1920-1991), родная сестре жены его старшего брата Геннадия Константиновича.

АЛЕКСАНДРА (1893-?), единственная дочь дедушки Константина Никаноровича, вышла замуж за Дмитрия Егоровича Доронина и родила от него четверых детей: Егор (1909-1973) - вор-рецидивист, семьи не имел; Клавдия (1914-1937), вышла замуж за Димтрия Кудрявцева (1910-1943*). Их дети - Лидия Дмитриевна (1936) и Константин Дмитриевич (1941). У Лидии Дмитриевны с Вячеславом Силаевым трое детей: Евгения (1962), и близнецы - Иван (1964) и Екатерина (1964). У Евгении - с мужем (Кудрявцевым) трое детей. Живут в Костроме. (Евгения нежданно-негаданно оказалась одной из лучших студенток моего брата Александра Николаевича Белкина, читавшего в Костромском ВЗИСИ курс архитектуры. Женя Силаева защитила диплом в 1984 году.)

Третий ребенок Александры Константиновны - Дмитрий (1920) - погиб на войне в 1941* г. У четвертого - Вячеслава (1924 г.р.) - двое детей, более точных сведений пока не имею.

ПЕТР - младший брат Ивана Константиновича, дядя Петя. Я его хорошо помню: высокий, красивый старик. У него было две жены (и много поклонниц). Первая - Екатерина Николаевна Москвина (1896-1986). У них был сын Петр Петрович (1918-1991) художник. В шестидесятых-семидесятых годах он преподавал рисование в Сусанино (ранее называлось Молвитино). У Петра Петровича тоже было две жены: Фаина, от нее родились дочери: Наталья, умершая в 1936 г., и Валентина (1917-1987). У Петра Константиновича был еще сын Сергей 1950 - 1995, умерший там же, где все они и жили - в Сусанино. Последняя жена Петра Константиновича - тетя Варя. Это к ней грозно обращался дядя Петя: «Варвара! Что за чай?! Европу видно!!! - Чичас, Петр Константинович, чичас...» - отвечала она и, обежав вокруг печи, приносила тот же самый стакан. И еще из наблюдений бабушки Анна за тем, как Варвара спать ложится: «Ноги еще на полу, а голова на подушке уже храпит». С тетей Варей у дяди Пети детей уже не было. Дядя Петя умер не так давно - в 1981 году в Костроме.

Теперь продолжим нашу прямую линию.

ИВАН КОНСТАНТИНОВИЧ БЕЛКИН

(15.11.1879 – 7.10.1958)

Дедушка Иван, 1879 года рождения. Родился в деревне Молоково Сусанинского уезда. Женился в 1898(?) году на Анне Матвеевне Вороновой (25.02.1883-24.02.1965) из деревни Головино, (нашей бабушке Анне). Венчались, вероятно, в церкви села Алекссевского.[6]. Детей у них было семеро, но трое умерли в 1901 году во время эпидемии оспы, это мальчики Павлик (1899), Александр (1900) и девочка Павла (1901), а остальные, в том числе и мой отец, родились уже позже[7].

Обозначив предков по отцовской линии, живших в XVIII - XIX веке, приостановим рассказ о Белкиных, и посмотрим, что и где делали Христофоровы – материнские предки.

ХРИСТОФОРОВЫ

КРЫМ - МАРИУПОЛЬ

После окончания русско-турецкой войны 1768-1774 годов по Кучюк-Кайнарджийскому миру Крымское ханство сделалось независимым от Турции, но Крым при этом отошел под протекторат России. Политически Крым был поставлен под вооруженный контроль России, а в религиозно-духовном отношении по-прежнему подчинялся турецкому султану. Зная, что в Крыму христиане оказались под прямым влиянием мусульманской религии, русская дипломатия добилась того, чтобы Патриарх Константинопольский назначил члена Вселенского Патриаршего Синклита Игнатия Гозадино в качестве Митрополита Крымской епархии. Отец Игнатий явился в Крым в 1770 году, и уже на следующий год подал прошение на имя Святейшего Русского Синода и на имя императрицы Екатерины Алексеевны. В обоих прошениях Игнатий просил «освободить из рук христоненавистных татар» христиан Крыма, которые от первого до последнего просят не оставить отчужденными от державного покровительства России».

Екатерина очень быстро оценила значимость положительного решения этого вопроса и не только дала свое согласие, но и стала готовить переселение. «Из последних донесений ваших относительно до Крыма, - писала она Румянцеву, - усмотрели мы, что сделали вы предписание генерал поручику Прозоровскому, чтобы он старался склонять живущих там греков и других христиан к переселению в Россию, где под покровом нашим найдут они спокойную жизнь и возможное благоденствие».

Началась, как сейчас сказали бы, агитационная работа среди греков. Проводили ее лично отец Игнатий, его сподвижники, а также русские офицеры. Включая самого Суворова. Им удалось в течение семи лет подготовить не только устное, но и письменное согласие греков и других христиан на переселение, причем подписные листы составлялись и хранились в строжайшей тайне от Крымских властей. Крымский хан Шагин-Гирей спохватился, и стал уговаривать греков не уходить из Крыма, и в направленном в Петербург прошении писал, что при переселении «христиане лишаются древнего их отечества».

Однако, последовал Указ Екатерины и христианское население: греки, армяне, болгары, грузины, волохи и др., было выведено из Крыма на земли Северного Причерноморья.

Суворов представил Румянцеву доклад о количестве необходимого продовольствия, подвод, а также необходимых денежных средств. Предвидя возможные задержки, Суворов привлек русских солдат к уборке урожая, а само правительство было готово по договорным ценам закупить излишки хлеба, сена, соломы и всего того, что невозможно было взять с собой.

«21 сентября 1777 года Суворов пишет Румянцеву рапорт: «Вывод Крымских христиан окончен!»

Первоначально греков поселили в лучшей из бывших запорожских областей – Самарская паланка, местность на берегу реки Самары. Однако, весною и летом 1780 года, через два года после переселения, греки оставили Самарскую паланку и перешли в Кальмиусскую паланку, уже тогда переименованную в Кальмиусский уезд.

Здесь, 26 июля 1780 года греки приняли, или, лучше сказать, окончательно заняли городок Павловск, и этот день можно считать началом Мариуполя [46]».

Переселенцам были предоставлены земли на северном побережье Азовского моря в районе реки Кальмиус. Здесь кроме Мариуполя были основаны 23 села: 22 греками и одно грузинами и волохами. Для организации одного села объединялись жители нескольких соседних по Крыму сел. Благодаря тому, что еще в 1836 году, то есть со слов живых свидетелей, благочинные этих сел составили подробные записи о том, как именно эти выходцы путешествовали из Крыма, какие их деревни соединились и какие именно села они основали, А. Л. Бертье-Делагард, Председатель Одесского Императорского Общества истории и древностей в 1914 году написал статью «Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тавриде» [7], из которой следует, что наши предки, жившие в мариупольской Ялте, в Крыму проживали в одной из следующих деревень (городов): Ялта, Верхняя Аутка, Нижняя Аутка, Марсанда (так в оригинале – С.Б.), Магарач, Никита, Большой Ламбат, Малый Ламбат.

К сожалению, те записи, с которыми работал Бертье-Делагард, и на которые в статье имеются ссылки, мне пока найти не удалось, а в них, возможно, имеются интересующие нас дополнительные сведения, имена, фамилии и т.д..

Драматическую историю всего процесса переезда более чем 30 тысяч человек можно прочитать в цитируемой здесь литературе, в частности, в [28,40,46].

Это был очень трудный, болезненный переход. Многие по дороге погибли от болезней и голода.

«…Всякое переселение, как бы хорошо оно ни было обставлено, влечет за собой потери имуществом и людьми, но переселение, тянувшееся два года, должно было самым гибельным образом отразиться на переселенцах.

По словам… уполномоченных… на место прибыло только три тысячи переселенцев мужского пола» [46].

Не все из них, конечно, умерли по дороге, – кто-то вернулся в Крым, кто-то прижился в местах, встреченных в пути и т.д. Митрополит Игнатий Гозадино, убежденный, что греки должны оставаться эллинами, но уже «в русских Афинах», перенес все тяготы переселения вместе со всеми, помогая при этом не только словом, но и своим личным примером. На новом месте он жил в ветхой, сырой землянке, и только позднее станет разводить сад, строить дом, показывая, что он нацелен в будущее.

Скончался Митрополит Игнатий в Мариуполе в 1786 году.

Прочтите указанные мной книги и не забывайте, что среди переселенцев были наши прямые предки, носившие фамилии Христофоровы и Папатиди.

Что же собой являло новое место жительства греков?

Мы уже рассказали об истории этого замечательного, по-своему, региона, являвшегося ареной битв и переселений многократно сменявших друг друга персонажей мировой истории: половцы, печенеги, хазары и т.д., и т.п. Именно этот регион будет назван Дикое Поле, именно здесь происходила битва на Калке: «восьмидесятитысячная русско-половецкая армия обрушилась на двадцати пятитысячный отряд монголов (1223)». «Не лепо ли ны бяшить, братие, Слово о полку Игореви, Игоря Святославича» – смотри в [62], а то, как и почему произошла эта битва, прочитайте в [22], там же и многое другое о событиях происходивших в Диком Поле и далеко вокруг него.

К моменту же переселения сюда греков, здесь, однако, уже все успокоилось, ничего не происходило. Дикие орды кочевников растворились в никуда, запорожцы превратились в мирных пахарей-малороссов, перестали воевать с крымскими татарами и оставили свои дозорные крепости – «паланки».

Мариуполь стал развиваться на берегу Азовского моря, на двух верстах между Кальмиусом и Кленовой балкой. С севера город упирался в ту самую Калку, называвшуюся уже Кальчик, приток Кальмиуса.

«Кальмиус-и-Кальчик-Кальмиус-и-Кальчик» – такой скороговоркой развлекала меня в раннем детстве моя мама.

Население Мариуполя росло медленно [46]: в 1789 году – 1506 душ; 1823 – 1591; 1841 – 1518 и т.д. (Речь идет, видимо, не обо всем населении, а только о мужском). Из того же источника: в 1826 году дворов в городе 629, торговых лавок каменных 108, деревянных 12, винных погребов 15, трактиров 2, харчевен 5. Ежегодно проводилось две ярмарки: 23 апреля – на святого великомученника Георгия, и 1 октября – на Покров.

К сказанному необходимо добавить, что не греков в городе в 1818 году было только два человека. Это были русские. Кто именно – неизвестно, но перепись населения выявила только двух человек.

Мариуполь и окрестности были частью Российской империи, до 1807 года входили в состав Екатеринославского наместничества, после 1807 – в состав Таганрогского, тем не менее, греки имели собственное самоуправление – Мариупольский греческий суд, а на территории Мариуполя не грекам селиться было запрещено. Важными особенностями греческого самоуправления было то, что, если в России всеми правами пользовались только дворяне и, с некоторыми ограничениями, часть купечества, здесь все жители были признаны равноправными и управлялись выборным начальством. Кроме того, они были освобождены «от дачи на войско рекрут», а также пользовались многими налоговыми льготами.

Что касается местности вокруг Мариуполя, сюда постепенно начали переселять и другие народы. Так, в 1821 году сюда переселили израильских христиан, потом – в 1822-1824 годах были переселены немцы меннониты, затем русские - петровские мещане и казенные крестьяне, в 1829 году на родину из Турции были возвращены казаки атамана Гладкого, переселялись крестьяне из Полтавской, Харьковской, Смоленской и других губерний, наконец, в сороковых годах стали возникать еврейские колонии.

Все вновь прибывшие селились отдельно от других, смешивание между ними не наблюдалось. В сороковых годах Генерал-губернатор Воронцов разрешил поселиться отставным солдатам в непосредственной близости Мариуполя. Так возникла Солдатская слободка. Горожане это терпели, так как слобожане были работниками на гавани, и спохватились только тогда, когда образовался почти город в четыре длинных улицы. Поднят был вопрос о выселении, но 30 марта 1859 года состоялся указ, в силу которого «в Мариуполе дозволено причисляться не грекам к обществу отдельному от греческого, без присвоения привилегий дарованных грекам».

Обращаясь к [46] укажем, что названия улицам города были даны 28 сентября 1876 года, а за пять лет до этого их начали мостить осколками местного гранита, что освещались улицы керосиновыми фонарями, которых к 1892 году было 300 штук. В городе имелся городской сад и сквер, а также два кладбища: христианское за Кленовым оврагом, и еврейское.

В 1876 году в городе, благодаря усилиям Ф. Хартахая, открылась мужская Мариупольская Александровская гимназия, и в том же году – женская. Начиная с 1881 года в гимназии уже были наполнены все классы. В среднем в гимназии обучалось около двухсот учащихся. В гимназии преподавали – как и во всей России – русский язык, древние языки, математику, физику, историю, географию, немецкий и французский языки, чистописание, пение, рисование и т.д.

Плата за обучения вначале была 25 рублей в год, а к 1887 году она поднялась до 40 рублей в год. В 1892 году библиотека гимназии насчитывала свыше 4 тысяч томов, а физический кабинет располагал 470 инструментами.

Интересен также «Национальный обзор фабрично-заводской деятельности» [46]:

«Производство восковых свечей находилось и находится, конечно, в руках русских, сальные свечи производились русским Дикаревым и евреем Файном.

… Чугунно-литейное дело ведется малороссами; … часовое и слесарное в руках русских и евреев; кузнечное – русские, евреи, греки; мукомольное – евреи; из пяти кожевенных заводов 3 в руках малороссов, 1 – грека, 1 – итальянца; мыловаренное дело исключительно в руках евреев; пивоваренное производство ведет чех; макаронное – русские; кирпичное – русские.

У русских хозяев не бывает греков рабочих, у греков же хозяев самую тяжелую работу исполняют обыкновенно русские.

Может быть, русские рабочие и совершенно вытеснили бы греков-рабочих даже у греков-хозяев, если бы не мешало то обстоятельство, что русский рабочий прибывший из дальних мест, бездомный на месте работы, предпочитает работать на хозяйских харчах. Хозяин же грек не предлагает ему этого, да, пожалуй, и не сумел бы прохарчевать его по его вкусу и аппетиту».

«Клубов в Мариуполе два: Мариупольское общественное собрание, называемое обычно, греческим, и Мариупольское коммерческое собрание, называемое русским. Официальные собрания совершенно не соответствуют действительности – скорее наоборот: греческое должно называться коммерческим. В русском же – только чиновники».

Кроме того, в Мариуполе было два театра и музыкально-драматическое общество. И в клуб, и в театр хаживал наш дедушка Павел Константинович!

Жителей в городе по состоянию на 1892 год было 19 069 человек.

Продолжим наши хроники, переходя во вторую половину века девятнадцатого.

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1850 – 1880 годы.

6 (18) августа1850 г. – Капитан Г.И. Невельской поднял российский флаг в устье Амура и основал там город Николаевск, в котором сто пять лет спустя родится Бортникова Елена Евгеньевна.

1 (13) ноября 1851 – Открылось движение по Николаевской железной дороге из Петербурга в Москву.

20 февраля (4 марта) 1852 года – Скончался Н. В. Гоголь.

4 (16) октября 1853 года – Турция объявила войну России. Начало Крымской войны (1853 – 1856).

15 (27) марта 1854 года – Франция и Англия объявляют войну России.

18 февраля (2 марта) 1855 года – Скончался император Николай I.

19 февраля (3 марта) 1855 года - Восшествие на престол императора Александра II.

1 (13) апреля 1858 года – Русские войска овладели опорным пунктом имама Шамиля в Чечне – аулом Ведено.

19 февраля (3 марта) 1861 года – Указ об освобождении крестьян от крепостного права.

1 (13) марта 1869 года – Д.И. Менделеев закончил составление таблицы, ставшей прообразом «Периодической системы элементов».

10 (22) апреля 1870 года – Родился В.И. Ульянов (Ленин).

3 (15) января 1877 г. – В Будапеште подписана секретная русско-австрийская конвенция: Австро-Венгрия сохраняла нейтралитет в будущей Русско-турецкой войне за право оккупации турецких владений в Боснии и Герцеговине. Россия же оговаривала себе право вернуть участок Южной Бесарабии, потерянный в Крымскую кампанию.

8 (20) февраля 1877 г. – В Москве на сцене Большого театра состоялась премьера балета П.И. Чайковского «Лебединое озеро».

12 (24) апреля 1877 г. – После отказа султана реформировать свои европейские провинции, в которых проживало православное население, император Александр II объявил Турции войну. Начало Русско-турецкой войны за освобождение славян (1877 –1878).

23 декабря 1877 г. (4 января 1878 г.) - Русские войска освободили Софию от пяти-векового османского господства.

27 декабря 1877 г. (8 января 1878 г.) – Скончался Н.А. Некрасов.

19 февраля (3 марта) 1878 г. – Россия и Турция подписали Сан-Стефанский мирный договор.

2 (14) апреля 1879 года – Покушение на Александра II террориста Соловьева во время прогулки императора у Зимнего дворца.

19 ноября (1 декабря) 1879 года – Взрыв на железной дороге под Москвой, организованный членами организации «Народная воля» с целью убийства императора Александра II.

9 (21) декабря 1879 года – Родился И.В. Джугашвили (Сталин).

6 (18) июня 1880 года – В Москве состоялось торжественное открытие памятника Пушкину на Тверском бульваре.

1881 – 1900 годы.

28 января (9 февраля) 1881 г. – Скончался Ф.М. Достоевский.

1 (13 марта) 1881 года – Гриневецкий смертельно ранил императора Александра II.

2 (14) марта 1881 года – Восшествие на престол императора Александра III.

18 (30 ) сентября 1881 года – Родилась Л. И. Папаценко (Папатиди), наша бабушка Люба.

1 (13) июля 1882 года – В Москве открылась первая телефонная станция на 26 абонентов.

Без даты, 1883 год – Издан труд В.В. Докучаева «Русский чернозем».

Без даты, 1887 год – Введение процентной нормы поступления евреев в университеты: 10% в черте оседлости, 3% - в Москве и Петербурге, 5% - на остальной территории.

8 (20) мая 1887 года – За покушение на Александра III казнен, среди прочих, А. И. Ульянов, брат В.И. Ленина.

31 августа (13 сентября) 1892 года – П.М. Третьяков передал в дар городу свою художественную коллекцию.

20 октября (1 ноября ) 1894 года – На 50-м году жизни скоропостижно скончался император Александр III.

21 октября (2 ноября) 1894 года – Восшествие на престол императора Николая II.

25 апреля (7 мая) 1895 года - А.С. Попов продемонстрировал первый в мире радиоприемник.

28 января (9 февраля) 1897 года – Проведена Первая всеобщая перепись населения. Оно составило 129 млн человек.

30 ноября (11 декабря) 1899 года - В Москве начал действовать первый трамвайный маршрут.

11 (24) декабря 1900 года – В Лейпциге вышел первый номер большевистской газеты «Искра».

***

Теперь мы готовы начать рассказ о предках нашей мамы.

НАЧАЛО РОДОСЛОВИЯ ХРИСТОФОРОВЫХ

Девичья фамилия нашей мамы – Христофорова. Это русифицированный вариант греческой фамилии, которая, могла звучать, например, Христофориди. В переводе на русский фамилия означает «Свет Христов».

В книге И. Г. Джухи «Одиссея Мариупольских греков» [28] на стр. 61 - 62 читаем: « В ... «Сборнике событий в Новороссийском крае» за 1700-1701 гг. можно найти упоминание о греке Яке Христофорове, переселившемся в Азов из Крыма...»[8]

Есть, пожалуй, основания считать этого человека нашим предком, однако в семейных рассказах о нем не упоминалось, поэтому, мы его здесь обозначим, но к началу восемнадцатого века свою родословную не отнесем. Семейные же предания позволяют нам указать в качестве самого старшего из прямых предков прадедушку Константина, родившегося, приблизительно в 1825 – 1835 годах.

КОНСТАНТИН ХРИСТОФОРОВ

(~1830 - ?)

О нем мы, к сожалению, пока мало что можем сказать. Константин Христофоров - дедушка моей мамы, житель селения Ялта вблизи Мариуполя. Был он, по воспоминаниям нашей мамы, купцом третьей гильдии. Можно предполагать, что человеком он был зажиточным – все его дети закончили Мариупольскую гимназию. В семье запомнили драматическое событие: у дедушки Константина загорелись амбары, однако он, выйдя на крыльцо не велел их тушить, а только крестился и спокойно досмотрел пожар до конца.

У него было много детей - по семейным преданиям - 14 сыновей! Мне удалось установить имена только четырех из них: Игнатий, Иван, Константин и Павел.

ИГНАТИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

(1861 - ?)

Игнатий Константинович – вероятно, старший брат - достиг высоких государственных постов. Вот сведения о нем, почерпнутые в издании, озаглавленном «Список личного состава Министерства финансов на 1904/5 год» [65] на странице 377 обнаружено:

Управленiе акцизными сборами Саратовской губернiи.

Губернское акцизное Управленiе

Управляющiй: Христофоровъ Игн. Конст., сс., 3 Ан., 1861,

ПР., И.С.У., 1885, 1885, 1901. (г. Саратовъ).

Теперь расшифрую: Христофоров Игнатий Константинович, статский советник, орден Св. Анны 3-й степени, родился в 1861 году, Православный, окончил Императорский Санкт-Петербургский Университет, на государственной службе с 1885 года, в ведомстве Министерства финансов с 1885 года, в настоящей должности с 1901 года.

Просматриваю «Списки» за последующие годы: в 1906 и 1907 годах дядю Игнатия мы находим уже в Каменец-Подольске, в должности Управляющего акцизной палатой Подольской губернии и при этом он уже «дсс» – Действительный Статский Советник! Это уже IV класс в Табели о рангах. Чтоб было понятнее – тот же класс в военной службе – генерал-майор (контр-адмирал). Выше этого только три класса тайных советников. Дослужился ли до этого дядя Игнатий я пока не знаю – «Списки» последующих годов еще не просмотрены – нет времени. Но, как только это будет сделано, здесь появится Добавление.

(Отметим здесь, и далее будем отмечать еще одно совпадение - из тех странных пересечений имен и мест, которые сопровождают меня в процессе работы над этой рукописью: Министром финансов в это время был Сенатор, Тайный Советник Владимир Николаевич Коковцев, в чей дом меня – правда уже без спроса хозяина – привезут из роддома, и где наша семья прожила четыре года!)

О других братьях нашего дедушки пока неизвестно ничего.

ПАВЕЛ КОНСТАНТИНОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

(1866 – 1920)

Четвертый из упомянутых братьев - Павел Константинович - мой дедушка, отец моей мамы. Он родился в 1866[9] году в Ялте, пригороде Мариуполя [10]. Мне ничего не известно о его образовании. Его работа, однако, свидетельствует о том, что он был достаточно образован. Вполне вероятно, что он был бухгалтером и кем-то вроде государственного инспектора, осуществлявшего контроль за деятельностью ликероводочных (винокуренных?) предприятий в уезде. Бабушка вспоминала: «Он мог прийти в дом с проверкой. Постучит тросточкой по подоконнику и спросит - а это что у вас внутри? Подоконник поднимут, а там запрятан самогонный аппарат...».

Его имущественное и общественное положение не вызывает сомнений. Мама всегда вспоминала, что их квартира была не просто очень хорошей - она была одной из двух (!?) в г. Мариуполе квартир, имеющих ватерклозет!

Году, вероятно, в 1896 он женился на Любови Ивановне, урожденной Папатиди, в украинизированном варианте - Папаценко. Это наша бабушка Люба.

Нельзя, вспоминая о дедушке не упомянуть его характеристику, постоянно даваемую ему бабушкой: «паркетный кавалер». По словам бабушки дедушка прекрасно танцевал, регулярно посещал балы и прочие светские увеселения. Известна даже фамилия одной его пассии - Мишустина. На мой вопрос: « А ты?», бабушка мне отвечала: «А что я? Я всегда была беременна...»

И это истинная правда.

Кроме того, не надо забывать и о большой разнице в возрасте: когда они поженились дедушке было 30, а бабушке - 16. Бабушка вспоминала, что в первый год их семейной жизни она продолжала играть со своими подружками в разные детские игры. Часто бывало, что возвращаясь с работы Павел Константинович заставал свою молодую жену играющей с подружками на улице и говорил:

– Ну ладно, Любаша, поиграй еще с девочками.

Моя мама вспоминала, как он любил ее - одну из младших дочерей. Бывало придет с работы усталый, навстречу ему выбежит маленькая Милочка (моя мама Людмила Павловна) и спросит: « А ты конфеты мне принес?» - «Ой, прости, забыл». И возвращается за конфетами.

О каких-либо взглядах Павла Константиновича мне ничего не известно. Известно только, что, с некоторых пор, он стал запрещать учить детей греческому - то есть родному - языку, настаивая на употреблении в семье только русского. Он не хотел, чтоб дети говорили по-русски с акцентом.

Дедушка Павел Константинович умер в 20-м году. Первая версия причины его смерти в истинности которой я не сомневался, - так говорила мама - состояла в том, что он заснул на пляже, получил сильный ожег, от этого началось заражение крови [11], что и стало причиной смерти. Дядя Валя, услышав от меня эту историю страшно удивился и сказал, что ничего подобного он не помнит, потому что этого не было. Он хорошо помнил, как отец долго болел и лежал, прикованный к постели. Ему кажется, что, он умер от какой-то «нормальной» болезни тех лет - чахотки, например. По просьбе отца дядя Валя сидел возле него, уже умирающего, и пел ему «Умер, бедняга, в больнице военной...»

Павла Константиновича похоронили на городском кладбище Мариуполя. Мама помнила, как все детство они приходили на могилу, однако впоследствии ее найти не удалось. Почему так произошло, я точно не знаю, но в пятидесятые годы бабушка Люба говорила, что могилы нет, точнее, ее местонахождение потеряно. Кажется, кладбище, где похоронен Павел Константинович, было уничтожено во время войны.

ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА ХРИСТОФОРОВА

(30/IX-1881 – 3/XII-1959)

Бабушка Люба родилась от первого брака Папаценко (Папатиди) Ивана Юрьевича с Коларовой (Локаровой ?) (имя не установлено, но известно имя матери Локаровой, то есть бабушки моей бабушки - Деспина). Бабушкин папа был очень богатым человеком - купцом чуть ли ни первой гильдии. У бабушки Любы было две старших сестры: Вера (1876 - ?) и Василиса (1884? - ?).

ВЕРА вышла замуж за Федора Григорьевича Малича, часто вспоминаемого как «дядя Федя». О нем, надеюсь, рассказ впереди. Своих детей у них не было, но была приемная дочь Варвара (1904-1986), которая вышла замуж за Николая Ильича Осоко (бухгалтер, поляк), и родила от него двоих сыновей: Олега (1927-1994), и Владимира (1939). Олега мама и тетя Лена называли «Лёсик». Он был инженером-металлургом и жил в Мариуполе. У него две дочери: Наталья (1951) и Елена (1974). У последней имеется сын Никита (1996). Володя Осоко инженер-физик, живет в г. Королеве. У него есть дочь Марианна (1970), биофизик, сейчас живет в США.

ВАСИЛИСА, она же тетя Вася в устах нашей мамы, она же Васечка в устах бабушки Любы: «Что-то Васечка давно не пишет...»

Тетя Вася вышла замуж за Григория Кирицева. У них было двое детей - Митя и Лена. Больше пока о них не знаю.

У бабушки были и другие братья и сестры - от второго брака ее отца. Имени второй жены я не знаю, а вот детей их звали: Нина, Христофор, Раиса, Татьяна и Олимпиада.

НИНА вышла замуж за Николая Малича. Кем он доводился ранее упомянутому дяде Феде - не знаю. У них была дочь Агнесса, более известная как Ася. Павел вспоминает, как Ася приезжала к нам в Новоселки, и сшила для него красную рубашку-косоворотку. Предположительно, это произошло в июне 1951 года.

ХРИСТОФОР. Его называли «дядя Фора» и был он землемером. С ним также связана фраза «вы думаете эти годы муки ничего не стоят?» В связи с чем это было сказано я раньше не знал, но, благодаря воспоминаниям его сына Александра (1947) мы узнали, что дядя Фора был горным инженером, мостостроителем. А «годы муки» - это действительно годы муки: дядя Фора был несправедливо репрессирован в 1931 г. и просидел по лагерям 15 лет! Кроме сына Александра у него две дочери: Элеонора (1943) и Марина (1945).

РАИСА среди упомянутого ряда была старшей. Известно, что она окончила Бестужевские курсы в Петрограде, вышла замуж (имя не сохранилось) и родила сына Вадима, женившегося, в свою очередь, на некоей Анне. Дальше о них ничего нет.

ТАТЬЯНА вышла замуж за - Дмитрия Будыку. У них в 1927 году родился сын Александр [78]. В последствии - крупный партийный и хозяйственный работник [12].

Про ОЛИМПИАДУ, кроме того, что ее называли «тетя Липа», я пока ничего не вспомнил [13].

Вот, пока и все, что мне известно о бабушкиной родне.

Всего бабушка Люба родила девять детей. Двое умерли совсем маленькими, семь выжили: Василий (1900? - 1918?), Елена (1903 - 1989), Леонид (1905 - 1975), Валентин (1909 - 1997), Виталий (1912-1986), Людмила (30 мая 1914 - 02 июля 1995), Ксения (1917- 1999).

О них мы расскажем в главе «ХХ век». А здесь расскажем о бабушке, несколько забегая при этом с точки зрения хронологически последовательного изложения, вперед.

Бабушка прожила долгую (умерла в 1959 году от рака желудка) и очень трудную жизнь. Несмотря на настоящие тяготы и лишения она оставалась веселой, самоотверженной к детям и внукам, дружелюбной ко всем, кого она знала. Ее тоже все очень любили. Бабушкина биография в значительной степени совпадает с жизнеописанием нашей семьи, поскольку она всегда жила или с нами, или с кем-то из маминых братьев и сестер.

Вот последняя бабушкина открытка, отправленная ею маме из Москвы 29 сентября 1959 года (орфография подлинника сохранена):

«Здравствуй Людмила, я вот только что получила от тебя открытку. Я еще живу в Москве у Виталия, Оли. Он мне говорит: «Что ты мама спешишь, успеешь еще. Вот возьму билет и ты уедешь.» Была у Валентина я, живут так, как и жили. Я тебе все описала за Маряночку какой у нее пацан очень хороший. Она одна теперь с ним возится, мужа нет, пока уехал в экспедицию. В общем я тебя прошу не переживай, а береги себя и деток. Вот, что я хочу самое главное будь здорова. Вот что. Как приеду в Мариуполь, так тебе напишу большое письмо. Вот так, что ты теперь спокойная за свою маму. <нрзб> она всегда мне говорила, что не беспокойся, у Вас нет особенного ничего. Вот так. Пока Всех Вас целую береги свое здоровье. Вот скоро уеду все напишу. Самое главное не переживай я хорошо себя чувствую. Пока не жди из Мариуполя, я уеду скоро. Привет всем моим внукам, Н.И. Живите мирно, вот что я хочу целую Всех Вас».

На следующий день бабушка написала еще одну открытку:

«30/59 Москва 100.

Здравствуй моя дочечка. Я сегодня уеду в Мариуполь, задержалась в Москве. Виталий купил билет купированный до Мариуполя без пересадки. Итак, Людуся, я еду уже в Мариуполь. Самочувствие у твоей мамы неплохое, тошнит, но рвот у меня не было ни разу. Вот как приеду в Мариуполь, то все тебе опишу. Как твое здоровье и моих внуков? Как Сережа себя ведет? Прошли эти ранки у детей?

Пока, целую Вас Всех, мои хорошие.

Леонида не видела, он уехал в Кисловодск. И так пока я имею мало денег.

Целую Вас Всех, мама».

Как всегда, на свободных полях лицевой стороны открытки добавлено:

«Привет от Оли, Виталия, деток. Вчера говорила с туляками со всеми, но Леонида нет. От Ксени получила я письмо, купить здесь вату для кофточки верхний (нрзб.) Холодно здесь в Москве».

Адресована открытка в Кишинев, по адресу «Киевская, 46, кв. 10, Белкиной Людмиле Павловне». Скорее всего, это последняя в бабушкиной жизни открытка…

На оставшемся чистом поле первой открытки мама написала: « …умерла мамочка 3/XII-59 года. Я ездила два раза. Все братья, я и Леночка приехали к мамочке живой, а через несколько дней приехали на похороны». О бабушке я еще, Бог даст, напишу, а пока ограничусь написанным.

Нам же предстоим возвратиться в начало ХХ века, века в котором родились и умерли мои родители, а также большинство их братьев и сестер, родилась и умерла великая страна – СССР, родился я, мои братья, наши жены и дети…

Итак, вперед – «назад»: в начало века, до конца которого, в момент написания этих строк остается менее двух месяцев.

ХХ ВЕК: ДО ВОЙНЫ

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1901 - 1941 годы.

20 апреля (отсюда и далее даты даны по новому стилю) 1901 года – Открылся Большой зал Московской Консерватории.

25 января 1902 года – Родился Белкин Николай Иванович.

13 декабря 1902 года – На сцене Московского Художественного театра состоялась премьера пьесы М. Горького «На дне».

19 апреля 1903 года – Еврейский погром в Кишиневе.

4 июня 1903 года – Родилась Елена Павловна Христофорова.

8 - 9 февраля 1904 года – Начало русско-японской войны. Гибель «Варяга».

15 июля 1904 года – Скончался А.П. Чехов.

Декабрь 1904 года – Присуждение Нобелевской премии И.П. Павлову.

9 января 1905 года – «Кровавое воскресенье».

16 августа 1905 года – Родился Леонид Павлович Христофоров.

30 октября 1905 года – Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», предоставивший свободу слова, печати, собраний, вероисповеданий и пр.

3 ноября 1905 года – Создан «Союз русского народа».

22 – 31 декабря 1905 года –Декабрьское вооруженное восстание в Москве.

10 мая 1906 года – Открылось первое заседание Первой Государственной думы.

18 октября 1906 года – Указ об уравнивании гражданских прав крестьян с остальными сословиями.

22 ноября 1906 года – Указ о свободном выходе крестьян из общины с закреплением земельного надела в собственность. Начало «столыпинской» реформы.

23 мая 1907 года – На заседании II Государственной думы Столыпин произносит знаменитые слова: «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия».

16 мая 1908 года – Закон о введении обязательного начального образования.

13 июля 1908 года – Падение Тунгусского метеорита.

4 августа 1909 года – Родился Валентин Павлович Христофоров.

20 ноября 1910 года – Скончался Лев Толстой.

11 февраля 1911 года – Родилась Мария Ивановна Белкина (тетя Мария).

5 мая 1912 года – Вышел первый номер большевистской газеты «Правда».

---------- --- 1912 года – Родился Виталий Павлович Христофоров.

26 апреля 1913 года – Родилась Глафира Ивановна Белкина (тетя Граня).

30 мая 1914 года – Родилась Людмила Павловна Христофорова.

1 августа 1914 года – Вступление России в Первую мировую войну.

17 июня 1916 года – Брусиловский прорыв.

30 декабря 1916 года – Убит Григорий Распутин.

--- февраля 1917 года – Родилась Ксения Павловна Христофорова.

15 марта 1917 года – Отречение от престола императора Николая II. Образование Временного правительства.

7 ноября 1917 года. Большевики объявляют Временное правительство низложенным и провозглашают образование Российской Советской Республики.

23 ноября 1917 года – Декрет о земле. Декрет об отмене сословий.

6 февраля 1918 года – Введен новый календарный стиль.

1 марта 1918 года – Германские войска заняли Киев.

12 марта 1918 года – Москва становится столицей России.

17 июля 1918 года – Расстрелян император Николай II с семьей и слугами.

14 сентября 1918 года – Введена метрическая система мер и весов.

10 октября 1918 года – Введена новая орфография.

11 января 1919 года – Декрет Совнаркома о продразверстке, предусматривающий обязательную сдачу крестьянами хлеба государству.

2 февраля 1919 года – В Москве открылся первый Рабфак.

26 декабря 1919 года – Декрет о ликвидации неграмотности.

21 марта 1921 года – Декрет «О замене продразверстки продналогом». Начало Новой Экономической Политики.

19 марта 1922 года – В Москве на Шаболовке сдана в эксплуатацию радиопередающая Шуховская башня.

4 июля 1922 года – Родилась Прасковья Ивановна Белкина (тетя Паня).

8 августа 1924 года – В Москве начал работать первый автобусный маршрут.

10 апреля 1925 года – Город Царицын переименован в Сталинград.

19 января 1926 года – Вышел фильм «Броненосец «Потемкин» С. Эйзенштейна.

15 марта 1927 года – На Днепре начато строительство Днепрогэса.

27 декабря 1927 года – Сталин объявляет о начале коллективизации и переходе к политике «ликвидации кулачества как класса».

30 января 1930 года – В Москве запрещен колокольный звон.

6 января 1931 года – Родился Владилен Николаевич Белкин.

Март 1931 года – Вводится новая форма оплаты труда в колхозах – трудодень

27 декабря 1932 года – В СССР вводятся паспорта и прописка.

29 июня 1933 года – Завершено строительство Беломорско-Балтийского канала.

5 ноября 1934 года – На экраны вышел фильм «Чапаев».

25 декабря 1934 года – Вышел кинофильм «Веселые ребята» Г.В. Александрова.

1 января 1935 года – Отменены карточки на хлеб и муку, восстановлено празднование Нового Года.

15 мая 1935 года – Открылась первая линия Московского метро «Сокольники» - «Парк культуры».

30 декабря 1935 года – Отменены ограничения на поступление в вузы по социальному признаку.

25 мая 1936 года – Вышел фильм «Цирк» Г.В. Александрова.

30 ноября 1939 года – Начало советско-финской войны.

28 июня 1940 года – Румыния передает СССР земли Бессарабии и Северной Буковины.

2 августа 1940 года – Образована Молдавская Советская Социалистическая Республика в составе СССР.

2 октября 1940 года – Введена плата за обучение в вузах.

22 июня 1941 года – Начало Великой Отечественной войны.

***

Этот краткий перечень некоторых событий первой, предвоенной половины двадцатого столетия призван освежить в нашей памяти не столько историю страны, сколько атмосферу тех лет. Я намеренно не стал включать в перечень многие из важнейших событий, предоставив, по возможности, место тем сведениям, которые чаще всего и составляют реальное «информационное поле» современников, то, о чем люди говорят друг с другом. Я также напомнил о некоторых вещах, имевших непосредственное отношение к каждодневной жизни наших предков. Сознавая неполноту информации, я надеюсь, что у читателей, все-таки, возникнет некое ощущение времени, появятся какие-то ассоциации.

А теперь – вновь на нашу дорогу, на пространственно-временную траекторию, пройденную моими предками.

Сначала будет рассказана жизнь нашего отца: от рождения, до начала Великой Отечественной Войны, а затем матери и ее семьи за тот же период, последующее изложение событий, как мы и договорились вначале, получит заголовок «Наша семья».

Б Е Л К И Н Ы

Как мы упоминали, в семье наших дедушки Ивана и бабушки Анна первые трое детей из семи родившихся умерли во время эпидемии оспы. Выжили наш папа

Николай (25.01.1902 - 09.01.1970),

и три его сестры:

Мария (11.02.1911), (тетя Мария),

Глафира ( 26.04.1913 - 04.06.1997) (тетя Граня),

Прасковья (04.07.1922) (тетя Паня).

Старшая - тетя Мария – детство и юность провела в Молково, работала в колхозе. В 1933 г. вышла замуж за односельчанина Василия, но прожила с ним недолго - через несколько месяцев ушла от него, когда он уехал на заработки. В 1935? году вышла замуж за Александра Всеволодовича Щербакова (24.10.1904 – 10.08.87) из д. Головино, впоследствии - инженера текстильной фабрики. Жили в Кинешме. У них родилось три дочери: Тамара (06.07.1936), Лариса (19.10.1941), и Мария (09.06.1947). Тамара - кандидат сельскохозяйственных наук - детей не имеет, замуж не выходила. Лариса вышла замуж (24.08.1964) за Юрия Александровича Иваничкина, (28.12.1942 г.р.) и родила от него двоих: Елену 13.10.1965 года и Александра 07.06.1972. Выросши, Елена вышла замуж за Евгения Владимировича Курышева, 1965 г.р. и родила от него Тамару 03.09. 1987 - «очень хорошая, смышленая, приятная и воспитанная девочка» и Владиславу 05.03.1989. Они живут в г. Шуе Костромской области. Александр женился (03.09.1973) на Наталье Евгеньевне Котловой, 1977 г.р., у них дочь Валерия (16.02.1995). Они живут в Кинешме. Мария окончила Ивановский мединститут, вышла замуж (18.07.1979) за Виктора Тихоновича Токарева 22.03.1947 г.р. и родила от него Тихона 01 июля 1980 г. - ныне студента художественно-графического факультета КГПУ им Н. А. Некрасова, и дочь Надежду, 17.08.1982. Все они живут в Костроме («Волгарь»).

Тетя Граня тоже детсво и юность провела в Молоково. Вышла замуж за Петра Петровича Косарева (13.011914 – 10.08.1987) из д. Новоселье и с ним уехала в Кострому, где они и прожили всю жизнь. Детей не имели. Работали малярами, и слыли лучшими в городе. Оба они уже умерли: Петр 10 августа 1987, а тетя Граня 04 июня 1997 .

Тетя Паня закончила Днепропетровский сельхозинститут, по специальности – агроном. Работала в Костромском обкоме ВЛКСМ, затем в Облисполкоме. Вышла замуж в 1949 году за Виктора Николаевича Данилова. Виктор Николаевич родился в 1921 году в г. Арзамасе. По профессии - учитель, преподаватель русского языка и литературы. Прошел Великую Отечественную, окончил ее в звании майора. Брал Кенигсберг, был ранен, Награжден многими орденами и медалями. После войны до самой смерти в 1979 году работал в Костроме директором школы. У тети Пани и Виктора двое детей. Старшая дочь Лена 1952 г. рождения. Заболела нервно-психически и лет с 35 содержится в лечебнице. Сын Вадик 1957 года рождения, окончил Костромской технологический институт, кандидат технических наук, живет и работает в Костроме, заведует кафедрой черчения. Его жену зовут Люда (Людмила Николаевна Устиненкова), у них двое детей: Дмитрий (12 июля 1980 г.) - студент экономического факультета КГТУ - и Андрей (1984). Все живут в Костроме.

(Уже после того, как вся книга была сверстана и напечатана, мне, наконец, передали очень интересные и важные заметки тети Пани. Уже не имея возможности ввести их в текст, я поместил их в самом конце, в разделе «Добавления».)

Ну, а теперь, о самом главном, – о жизни нашего отца.

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ БЕЛКИН

(25.01.1902 – 09.01.1970)

Рассказ о жизни отца будет разбит на следующие периоды. Первоначальный – от рождения, до 1924 года, затем отдельной главой опишем годы жизни в Омске, с 1924 по 1937 год, следующая глава – Днепропетровск в довоенный период, затем война, а послевоенный период: снова Днепропетровск, потом Ярославль и, наконец, Кишинев, войдут в главу «Наша семья».

МОЛОКОВО-КОСТРОМА-ИВАНОВО

1902-1924

Батюшка родился 25 января по новому стилю, или же 12 января по старому, 1902 года в деревне Молоково, Сусанинского района, Костромской области, если следовать современному административно-территориальному делению. Как он писал в своих автобиографиях: «До 18 лет работал в хозяйстве отца». Сие означало примерно следующее.

Деревня Молоково основана нашими предками на берегу реки Шача, притока реки Костромы. Соседние деревни: Едреево, Исаево, Алексеевское, Исупово, Спас... В 12 километрах от нее – Первушино, ныне железнодорожная станция.

В период своего расцвета в Молоково насчитывалось до дюжины домов. Среди жителей, кроме упомянутых «отцов-основателей» (Белкиных, Румянцевых, Жужаковых, Дружинины) помнятся такие фамилии как Доронины и Мёдовы. Дом, который я помню, и в котором бывал в 53, 58, 64 годах, и, последний раз, - в его остатках - в 83 году - был построен дедушкой вскоре после Революции. Предыдущий дом, построенный около 1903-1904 гг., то есть через год-два после рождения папы тоже был в Молоково и место, где он был, папенька показывал нам неоднократно.

По своему социально-экономическому статусу семья деда была, как минимум, середняцкая, ибо имела и лошадь, и корову, и овец и, даже, одно время мельницу. Пахали, сеяли, косили, жали, сушили, молотили, пряли, ткали, собирали, ловили, ковали, пилили, строгали, носили, копали, строили. В том числе и в форме отхожего промысла, в частности, дедушка ходил строить Санкт-Петербург. Была война - воевали: дедушка, по непроверенным слухам - участник Брусиловского прорыва.

Одним из основных занятий, судя по некоторым высказывания отца, было то, что называлось «пилить тёс». Это означает распиловку бревен на доски. Делалось это так. Бревно поднималось на высокие - около двух метров высотой - козлы с настилом. Наверху стоит один пильщик, внизу другой. Пила для этого нужна особая - по виду похожа на двуручную, только длиной метра два с половиной - три. Тот, кто наверху, тянет пилу снизу вверх и «направляет», тот, кто внизу, тянет вниз, и засыпается опилками. Папенька по молодости лет стоял внизу, от чего у него были великолепно развиты мышцы плечевого пояса. Валить лес, естественно, всем приходилось самостоятельно. Дело это небезопасное. Однажды сосна придавила нашего батюшку, тогда еще ребенка, да так, что на нижней части живота на всю жизнь остался своеобразный шрам в виде складки.

Из рассказов отца запомнился еще и такой. Подрядились они как-то раз дранкой покрыть крышу у соседнего помещика. Для вырожденцев из новых поколений поясняю: дранка, это осиновые дощечки, получаемые путем колки осинового полена специальным устройством в виде лезвия с рычагом. Из этих дощечек, накладываемых одна на другую внахлест и прибиваемых гвоздями к обрешетке кровли, и изготовляется крыша. Весьма красивая, практичная, сравнительно долговечная, экологичная, наконец. Прежде всего, помещик и наш дедушка определили сколько потребуется гвоздей. Необходимое количество было закуплено в городе, привезено, и принялись они за работу. Работают день, работают другой, не забывая при этом понемножку гвоздей ежедневно уносить домой. И вот наступает момент , когда гвозди закончились, а работа не окончена! «Ошиблись», значит, в оценке объема материалов. Что делать? Город далеко, гвоздей купить негде - тут-то хитромудрые крестьяне и говорят: « А ты у нас купи, барин. У нас-то немного есть...» Барин соглашается - а куда ему деваться - и покупает свои же гвозди.

Конкретных рассказов из дореволюционной жизни помнится немного. Ни в одном из них не было жалоб на плохую жизнь. Быт был, наверное, нелегкий - да и откуда ему быть легким в наших северных широтах. Взять, хотя бы, полный цикл производства льняной ткани, осуществляемый как бабушкой Анной, так и другими женщинами. Сами поле вспашут - с лошадьми и мужиками, конечно, - сами лен посеют, сами вырастят, сами урожай соберут, сами лен треплют, сами нити прядут, сами полотно ткут, отбеливают. Потом уж шьют и вышивают. Одно такое полотенце с вышитыми красными петухами, полностью созданное бабушкой Анной, долго у нас хранилось, да неизвестно куда задевалось уже при переезде в Москву.

О периоде Революций 1917 года, точнее о том, как революционные процессы происходили в деревне Молоково ее окрестностях, мне из воспоминаний отца запомнилось немного, по существу, лишь один эпизод – как растаскивали имущество соседского помещика. Дело было, вроде бы, так. (Не поручусь не то что за соответствие своего описания событиям, имевшим место в действительности – не поручусь и за точность передачи отцовского рассказа.)

Усадьбы помещиков начали грабить повсеместно. Наконец, эта волна докатилась и до жителей Молоково. По принципу, «а мы, что, хуже, что ли», мужики пошли к соседскому помещику, к которому не имели, в общем, никаких претензий и не питали какой-либо злобы. Но, все-таки, пришли, и сказали, что «мы, мол, барин, тебя грабить пришли, – кругом уже везде грабят, а мы что, хуже?» На что помещик им, якобы, ответил: «Ну, что ж, пришли, так грабьте…»

Нашему дедушке досталась половина большого зеркала. Половина, потому что он с кем-то на пару смог его разрезать алмазом на две части. Зеркало я это, кстати, помню. Оно висело у дедушки дома в хорошей деревянной раме, которую он, впрочем, сделал уже сам. Папа тоже извлек прибыль из «экспроприации экспроприаторов»: ему досталась красивая раковина из южных морей, стеклянная салатница и много книг. Последнее вызывало удивление односельчан в связи с практической бесполезностью: читать он не умеет, да и на самокрутки Кольке книги не нужны – не курит…

А вот документальное описание событий подобного рода, почерпнутое мною из сборника «За власть Советов. Хроника революционных событий в Костромской губернии. Февраль 1917 – март 1918 гг. – Ярославль, 1967:

«Февраль 1917: 28 февраля в Кострому поступило известие о крушении монархии. В Костроме был создан Временный Революционный Комитет (ВРК), обратившийся к гражданам с воззванием: «Товарищи и граждане! Случилось то, чего со дня на день ожидала вся страна: в России началась революция! Рабочие и войска столицы начали борьбу за свободу. Их должна поддержать вся Россия. Мы предлагаем рабочим и крестьянам Костромы и губернии и всем гражданам, которым дорога свобода и счастье народа, немедленно объединиться, выбрать своих представителей, образовать местные комитеты. Войска должны помочь народу.»

5 марта. Костромской Совет рабочих депутатов послал приветственную телеграмму Ленину в эмиграцию.

22 апреля. Состоялось собрание крестьян деревни Леонтьево Шишкинской волости Костромского уезда. Оно вынесло постановление о передаче всех церковных, помещичьих, казенных, удельных земель в пользование крестьян.

23 мая. Карьковский сельский сход Ануфриевской волости Кологривского уезда постановил отобрать все сенокосы у частновладельцев и поделить между крестьянами. Крестьяне деревни Сидорово Макарьевского уезда захватили имение … и поделили его между собой.

13 июня. Волнения в Чухломе в связи с продовольственными затруднениями.

26 июня. Крестьяне деревни Новоселье Яхнобольской волости Галичского уезда захватили сенокосные угодья в имении Федоково.

Середина сентября. Левые эсеры провели в Костроме общегородскую конференцию и заявили о своем разрыве с правыми эсерами.

26 октября. В Кострому поступили сообщения о победе вооруженного восстания в Петрограде.

31 октября. Установлена Советская власть в Галиче.

20 декабря. Солигаличский ВРК приступил к изъятию хлеба у помещиков и кулаков.

Январь 1918. Советская власть установлена в Яхнобольской волости.

8 февраля. Группа монархистов и правых эсеров учинила насилие над избирателями села Красное и сорвала выборы местного Совета.

26 февраля. В Солигаличе произошел контрреволюционный мятеж. Убит председатель Уездного Совета.

27 февраля. Телеграмма Ленину из Кологрива: «Товарищ Ленин, спешно телеграфируйте в Кологрив: можно ли убивать контр-революционеров, грозящих убить Советскую власть».

6 марта. Мятеж в Солигаличе подавлен.»

***

Самые теплые воспоминания были у нашего батюшки о сестрах Кочериных - соседских помещицах. Кочерины были весьма небогатыми помещиками. От крестьян отличались, пожалуй, образованностью и архитектурой дома. А в бытовом отношении, вероятно, они были близки. Во всяком случае, на крестьянских работах они все трудились вместе. Сестры Кочерины сыграли огромную роль в жизни нашего отца, а, значит, и в жизни всего нашего рода. На одной из сестер, по воспоминаниям тети Пани, папу хотели даже женить. Этого, однако, не произошло, зато сестры Кочерины привили нашему папе любовь к знаниям, подтолкнули к учебе и благословили на дальнейшее образование. А вообще-то, как писал папа: «В 16 лет я ликвидировал неграмотность и был направлен на курсы красных учителей». Рассказывалось об этом так. В семье грамоту знал только дедушка Иван. Вероятно, он постиг ее, служа в армии Одна из родственниц - двоюродная сестра (?), учась сама, исподволь научила и старшего брата - нашего папу. А он оказался такой шустрый, что, научившись читать по складам, был направлен Волостным Исполкомом на курсы «красных учителей» и спустя три месяца уже преподавал грамоту другим, в частности, своей же двоюродной сестре . Дальше - больше. Начитавшись книг, кои давали ему сестры Кочерины, в особенности - младшая, Зинаида Илларионовна, - он направился, по их наставлениям, продолжать учиться - в рабфак.

Предыдущее рассуждение написано на основании только того, что я запомнил, и считал достоверным, до обнаружения мною архивных документов. Документы из семейного архива в целом подтвердили эти сведения, однако внесли и некоторые уточнения.

Вот фрагмент из «Автобиографии», написанной папенькой собственноручно в 1957 году:

«Родился 25/I - 1902 года в семье крестьянина-бедняка, в д. Молоково, Яхнобольской волости, Галического уезда, Костромской губернии. До 1919 года жил в хозяйстве своего отца, занимаясь сельским хозяйством и отхожим промыслом в качестве плотника и пильщика. Неграмотным оставался до революции 17-го года. В 1918-1922, в вечерней школе взрослых при волостном исполкоме ликвидировал свою неграмотность и поступил на курсы Красных учителей. После окончания курсов был назначен кр. учителем в сельскую школу Яхнобольской волости, где проработал зиму 1919-1920 гг. Спустя год поступил в Костромской рабфак, который окончил в 1923 году. После рабфака был переведен в Иваново-Вознесенский политехнический ин-т на агрономический факультет. Через год факультет закрылся и я, с группой студентов, перевелся в Омский институт сельского хозяйства и лесоводства.»

Документов той поры у меня не так уж много, но все-таки кое-что есть. (Все эти бумаги бережно были сохранены мамой.) Вот, например, довольно ветхие, желтые листы странного формата 37 на 22 см, прошитые и скрепленные сургучной печатью. В верхней части первого посередине штемпель

«Копiя.»

(Именно так: через «и с точкой».) Справа в верхнем углу от руки красными чернилами витиеватым писарчукским почерком написано:

Форма № 2

Год рождения 1902.

Категория № 54

Далее теми же чернилами и тем же почерком в левом углу наискось:

Студент.

Посередине - как заголовок:

Личная карточка №1

Фамилия. Белкин
Имя’’Отчество. Николай Иванович
Время рождения. 25 января 1902 года
Время зачисления в военнообязанные или отметка об исключении из военнообязанных.

22/XII 1919г.

5.Предоставленная отсрочка (для чего и до какого срока).

Время приема на военную службу.
В какую часть и к какому сроку должен явиться.
Номер категории и военная специальность. 54.
Воинское звание.
В каких кампаниях участвовал.
Был ли ранен, контужен или отравлен газами.
Образование общее. Грамотный
Военное образование.
Принадлежит ли к партии и если да, то к какой. Беспартийный.

(С правой стороны листа поперек пунктов 5-14 написано:

Снят с учета 5/VIII 1923 г. за выездом в Яхнобольскую волость Галичского уезда. Начальник сель*нрзб* отдела / подпись

Делопроизводитель/ подпись Печать.)

Пользовался ли чужим трудом до 1918 г. для извлечения прибыли. Нет
Пользовался ли чужим трудом для извлечения прибыли с 1 января 1918 года. Нет
Занимался ли торговлей до 1918 г. Нет.
Занимался ли торговлей после 1 января 1918 г. Нет.
На основании ответов по пп. 15, 16, 17 и 18 подлежит ли зачислению в Красную Армию иск (?) не в тыловом ополчении.

В Красную Армию.

Проходил ли курс всеобщего обучения. Где и когда.

Проход. 96 часовую программу.

Профессия к моменту составления учетной карточки.

ученик Рабочего Факультета.

Губернии Костромской.
Уезда Галичского.
Волости (или города) Яхнобольской.

_________________________________________

Примечание. Указания по составлению карточек и корешков учета смотри

Приложение №6 Вр. Руководства по учету.

25 Села или деревни, в большом городе - район

дер. Молоково.

Холост или женат Холост
Состав семьи и число неспособных к труду членов семьи.

6/3

Когда уволен со службы.

29.Почему уволен с военной службы и подлежит ли зачислению в военнообязанные.

Если не годен для военной службы, то годен ли для военного обучения.
В какое учетное учреждение и к какому сроку должен явиться для учета.

Подпись владельца личной карточки’’) (подпись)

М.П. Подпись должностного лица, выдавшего карточку

Делопроизводитель. (полпись)

В какую резервную армию зачислен. -

34.

Принят на учет:

когда 22/XII 1919 г.

Где в Яхнобольском Волвоенотделе

М.П. Подпись (подпись)

Снят с учета

Когда 22 августа 1922 года выбытие.

По какой причине. в город Кострому

М.П. Подпись (подпись)

Призван (ли годным - зачеркнуто) по мобилизации

Время явки

Призван ли годным

Представлена отсрочка (для чего и до какого срока)

Когда и в какую часть назначен

М.П. (подпись)

_____________________

^ Если неграмотный, то об этом отмечает выдавший карточку

Далее на этой же стороне идут две строки фиолетового цвета, напечатанные на пишущей машинке:

Тысяча девятьсот двадцать третьего года июля 17 дня Костромская Государственная Нотариальная Контора удосто-

(продолжение на втором листе, точнее, половинке листа, пришитого и опечатанного)

-веряет верность настоящей копии с подлинником ее, представленным гр. Михаилом Ивановичем КРАСНОВЫМ, живущем в г. Костроме, Калиновская, 19. При сличении настоящей копии с подлинником, неоплаченным гербовым сбором, в последнем подчисток, приписок, зачеркнутых слов и никаких особенностей не было. Копия засвидетельствована без оплаты гербовым сбором для представления в ВУЗ. Сборов взыскано: за нотариальные действия 10 руб. и дополнительного сбора на развитие местных средств 10 руб.-

г. Кострома. ПО РЕЕСТРУ № 458

Заведующий нотариальной конторой (подпись)/(Печать)

Этот шедевр вызывает восхищение сам по себе - и как раритет, и как документ эпохи, но, кроме того, он пробуждает массу размышлений и ассоциаций, он открывает простор и для вопросов, и для комментариев.

Итак, в этом документе несколько дат. Копия с подлинника заверялась 17 июля 1923 года. В то же время в нем же указано, что «снят с учета 5 августа 1923 года за выездом ...» Довольно странно, но это факт.

Вот еще документ, относящиеся к этому времени: Свидетельство об окончании Рабфака. Выглядит оно, как простой лист бумаги, на котором типографским способом напечатано:

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Р.С.Ф.С.Р.

ОТДЕЛ РАБОЧИХ ФАКУЛЬТЕТОВ

КОСТРОМСКОЙ

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РАБОЧИЙ ФАКУЛЬТЕТ

С В И Д Е Т Е Л Ь С Т В О

№ 98

Дано гражданину Белкину Николаю Ивановичу Костромским Государственным рабочим факультетом в том, что он окончил полный курс Рабочего Факультета, находящегося в ведении Отдела Рабочих Факультетеов Главпрофобра Н.К.П.Р.С.Ф.С.Р. по биологическому отделению и потому имеет право на поступление в одно из высших учебных заведений вне очереди по разверстке мест, предоставленных Отделу Рабфаков в высших учебных заведениях без всяких дополнительных испытаний.

Кострома, 7-го июля 1923 г.

Заведывающий Рабочим Факультетом (подпись)

Члены Президиума (подписи)

Председатель испытательной комиссии (подпись)

Члены (подписи)

Представитель Костр. Губ. Отдела

Народного образования (подпись)

На обратной стороне листа напечатано на машинке:

«С настоящего документа в Костромской Государственной нотариальной конторе засвидетельствована гр. Михаилу Ивановичу Краснову копия 17 июля 1923 г., по реестру № 457.

Заведующий Нотариальной Конторой (подпись)»

Сопоставляя вышеприведенные сведения, несмотря на их неполноту, тем не менее, можно с уверенностью предположить, что к лету 1923 года Николай Белкин закончил обучение в Костромском Рабфаке и, скорей всего, на лето уехал в деревню Молоково к родителям и сестрам. С 1 сентября ему предстояло отправляться в Иваново-Вознесенск, а пока следует помочь семье. Николаю Ивановичу в этот год исполнился 21 год.

Он уже человек образованный - не только «Красный учитель», но и выпускник Рабфака. В Молоково его ждут: недавно овдовевший дедушка Константин Никанорович 66 лет, отец - Иван Константинович 42 лет, мать - Анна Матвеевна 40 лет, и сестры - двенадцатилетняя Мария, десятилетняя Граня и годовалая Прасковья. Быть может, ко дню ее рождения - 4 июля - он и успел, поэтому копию за Колю Белкина снимал некто Краснов. Может быть товарищ по учебе. Думаю что и Нотариальная контора та же самая, где я был недавно, равно как, вероятно, побывали и все, кто прочтет эту рукопись. Кто еще мог ждать папеньку в Молоково? Дядья и тетка Александра с семьями. У дяди Василия с его первой женой - четверо ребятишек, у дяди Константина - семеро, у тетки Александры пока только трое - четвертый родится через год.

Имеется, казалось бы, и другой источник информации, по которому можно попытаться восстановить даже внешность - фотографии. Но, к сожалению, ни на одной из них нет никаких подписей, поэтому датировка основана на догадках и смутных воспоминаниях о папиных комментариях к этим фотографиям. Самое раннее изображение - папе лет 14 или 16. Снимок сделан у кого-то то ли в амбаре, то ли в чем-то подобном. Папа стоит - в пиджаке поверх косоворотки, подпоясанной широким ремнем, в высоких сапогах. Из петлицы пиджака во внутренний карман тянется цепочка - часы! Если это так, это говорит о многом... Рядом на стуле сидит женщина с ребенком на руках, а слева от нее стоим девочка лет пяти-шести. Вполне может быть , что это бабушка Анна с Марией и Глафирой. Следующее фото - вполне может быть рабфаковского периода. Здесь папа с двумя друзьями. Лет ему может быть и 18 и 20. Здесь он с книгой в руках. Красивый, здоровый русский парень. Есть еще групповая фотография - очень подходящая под группу рабфаковцев, а, может быть, и под группу ликвидирующих неграмотность. Тогда папа на ней - красный учитель.

Так или иначе, будем считать, что лето 1923 года папа провел в Молоково, занимаясь крестьянским трудом в хозяйстве отца. Колхозов тогда, вроде бы, еще не было. В стране еще был НЭП. Я не знаю, как коснулся нашей семьи голод и засуха 21-22 годов. Не знаю, имело ли летом 23 года хоть какое-то значение для жителей Молоково то, например, обстоятельство, что уже полгода они живут в СССР. И вообще, я плохо себе представляю скорость, с которой разнообразные события в Москве сказывались на жизни в довольно глухой деревне Молоково. Почему-то думаю, что до начала коллективизации их быт и характер труда изменялся мало, а вот умонастроения, цели и ценности изменялись очень сильно и очень быстро, чему свидетельство предмет моих исследований - биография отца.

С 1 сентября Коля Белкин в Иваново-Вознесенске в Политехническом институте на агрономическом факультете. Об этом периоде у меня данных пока нет, кроме фразы в вышеприведенной автобиографии: «через год факультет закрылся и я с группой студентов перевелся в Омский институт сельского хозяйства и лесоводства».

Установив эти «факты биографии», мне захотелось узнать о тех политических документах, следствием которых стало возможным именно такое развитие судьбы отца.

И вот я в Ленинской библиотеке. Меня допускают к стеллажам, на которых стоят тома замечательного издания: «Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства». Беру в руки, перелистываю…

Уверяю вас, что это очень увлекательное чтение.

Из Постановления НКП от 31/18 мая 1918 года:

«Об отмене отметок.

Применение балльной системы для оценки познаний и поведения учащихся отменяется во всех без исключения случаях школьной практики.

Народный Комиссар Просвещения А. Луначарский.»

Если не знать, что сам Луначарский был человеком весьма образованным, можно подумать, что к власти в стране пришли двоечники.

Из Постановления НКП «Об организации рабочих факультетов»:

В целях предоставления рабочим и крестьянам возможности фактически и широко использовать свое право поступления в высшее учебное заведение, и, принимая во внимание, что препятствием к такому использованию служит недостаточная подготовленность пролетарских масс к занятиям в стенах высшей школы, особенно по предметам точного знания (математика, физика, химия и др.) коллегия отдела высшей школы постановляет открыть при университетах Республики подготовительные курсы, как автономные учебно-вспомогательные учреждения, имеющие целью подготовить в кратчайший срок рабочих и крестьян в высшей школе. Присвоив им звание «Рабочих факультетов».

11 сентября 1919 года. Зав. отделом В.У.З. Мих. Покровский.

И еще:

«Декрет Совета Народных Комиссаров

О ликвидации безграмотности среди населения Р.С.Ф.С.Р.

… В целях предоставления всему населению Республики возможности сознательного участия в политической жизни страны Совет Народных Комиссаров постановляет:

Все население республики в возрасте от 8 до 50 лет не умеющее читать, или писать, обязано обучаться грамоте на родном или русском языке, по желанию.

26 декабря 1919 г.

Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)

Управ. Делами СНК Вл. Бонч-Бруевич».

Потрясающие документы! И по форме, и по сути, и – главное – по своим последствиям: цели, причем цели благородные, были достигнуты.

Впрочем, у всякого явления имеется и обратная сторона – теперь вот я думаю, как бы поумерить «сознательное участие» населения в жизни страны. После того, как сознанием большинства научились манипулировать с помощью средств массовой информации, «сознательное участие» приводит к прямо противоположным результатам: служит интересам, в лучшем случае, меньшинства, а зачастую и просто злоумышленникам!

Выпишем, однако, фрагменты из еще одного документа:

«Декрет Совета Народных Комиссаров. Положение о Высших Учебных Заведениях.

…Студентами Высших Учебных Заведениий могут быть граждане обоего пола, достигшие 16-ти лет и удовлетворяющие правилам приема.

Лица, занятые в Высших Учебных Заведениях научной работой какого бы то ни было рода, носят название научных работников.

…В составе каждой высшей школы непременно должен быть рабочий факультет, имеющий целью подготовку лиц из рядов пролетариата и трудового крестьянства к научным занятиям в высших школах.

Подписали: За Председателя СНК А.Цюрупа

За Управ. Делами СНК В. Смольянинов

Секретарь Л. Фотиева.

3 июля 1922 года».

Я полагаю, что к общегосударственным документам, определявшим жизнь нашей семьи на протяжении десятилетий, следует относиться с уважением.

О М С К

1924 –1937

Из «Энциклопедического словаря» Ф. Павленкова 1907 года:

«Омск, - главный город Акмолинской области, при впадении реки Оми в Иртыш; местопребывание Степного генерал-губернатора; 37½ тысяч жителей; учебные заведения: средних 6, в т. числе кадетский корпус, учительская семинария; низших 16; западно-сибирский отдел географического общества».

Из трехтомного «Энциклопедического словаря» 1954 года:

«ОМСК, город, обл. центр РСФСР, ж.-д. Узел, порт на р. Иртыш, у впадения р. Омь. В 1926 году было 161,7 тысяч жителей, в 1939 – 280,7 тысяч жителей. Один из крупных промышленных центров Сибири, сильно выросший за годы Советской власти. Крупное машиностроение, (…) 7 высших учебных заведений, с.-х. научно-исследовательские учреждения, 23 средних специальных учебных заведения. Основан в 1716 году».

Омский период в жизни моего отца был, пожалуй, самым значимым и часто им вспоминаемым. Приехал он туда в 1924 году и прожил тринадцать лет. Так долго на одном месте он больше не жил нигде (кроме Молоково, конечно): 1937- 1941 Днепропетровск, 1941-1944 - война (Саратов, Уфа и пр.), затем еще три года в Днепропетровске, потом с 1948 по 1957 в Ярославле, потом год в Уссурийске, наконец, с 1958 по 1970 - двенадцать лет - в Кишиневе. Но до этого мы еще дойдем, а пока - пожалуйте в Омск конца двадцатых годов.

Здесь батюшка попадает в интересную среду, состоящую из невообразимого смешения осколков Российской империи. (Кстати, еще в Иваново-Вознесенске, высшую математику отцу читал сам А.Я. Хинчин - выдающийся математик, дореволюционный выпускник и - впоследствии - профессор Московского Университета, автор многих известных учебников.) На кафедре физики Омского сельхозинститута работал, например, знаменитый физик академик Г.С. Ландсберг [52]. Папа называл еще какие-то известные фамилии, например, его соученик Володька Бальмонт - племянник поэта.

Давайте вместе почитаем потрясающий документ - папин диплом о высшем образовании.

Это двойной (сложенный) лист, формата 36 на 21,5 см, или 36 на 43 в развернутом виде. На первой странице - рамка и орнамент. Сверху - герб Р.С.Ф.С.Р., под гербом надпись «Н.К. по П.», далее заголовок:

СИБИРСКИЙ ИНСТИТУТ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА И ЛЕСОВОДСТВА.

Потом идет название документа:

СВИДЕТЕЛЬСТВО

Весь текст я приводить на этот раз не буду. Выпишу только самое интересное.

«...Белкин Николай Иванович ... окончил... в 1928 году ... Институт... по Фитотехнической Секции Агрономического Факультета», « в июне месяце 1928 года Белкин Николай Иванович подвергался испытаниям в Государственной квалификационной комиссии и защитил квалификационную работу на тему «Режим азотистых соединений…», «присваивается квалификация агронома-растениевода» ... «Город Омск 26 июня 1928 года».

(В этом году 70 лет окончания папой института[14]. На сорокалетие окончания он, помнится, туда ездил...)

Во внутренней части диплома

«Перечень прослушанных ... теоретических курсов и выполненных практических занятий».

Всего 62 наименования. Подписи, печать. Все это напечатано типографским способом и выглядит очень красиво. Интересная штука напечатана здесь же на машинке:

«Обозначенный в настоящем свидетельстве гражданин БЕЛКИН Николай Иванович, как получавший госстипендию в течение с 1924 - 28 году - 46 месяцев на сумму 832 рубля подлежит действию Совнаркома РСФСР от 24 Марта 1926 года в порядке возмещения расходов, понесенных государством на содержание стипендиатов учебных заведений и поэтому обязан проработать в производстве по специальности не менее вышеуказанного срока. По выполнении гр. Белкиным Н.И. всех обязательств по указанному декрету, он обязан представить в ВУЗ удостоверение учреждения или предприятия, где он отрабатывал стипендиальную задолженность с указанием срока пребывания на этой работе, для учинения на свидетельстве надписи, предусмотренной статьей 6 Инструкции о полном возмещении его стипендии.

ОСНОВАНИЕ: Еженедельник НКП от 4/Ш - 1927 года № 9 ст.176.

Подписи, печать».

Итак, в июне 1928 года папа окончил институт и был оставлен в аспирантуре. Было ему тогда 26 лет – нормальный возраст для аспиранта в нашем сегодняшнем понимании. Я например, поступил в аспирантуру на год позже, чем отец. Так что, за 8-10 лет папа наверстал все, что обычно отнимает лет 20.

В 1928 году у папы выходит три печатных работы в Трудах Сибирского с.-х. института: «Натрификация в уплотненном гор. «В» столбчатого солонца», «Динамика фосфора в почве за вегетативный период» и «Усвоение и накопление фосфора пшеницей на различных почвах при различной влажности».

В семейном архиве есть еще один уникальный документ. Не все, наверное, теперь знают, что паспорта в Советском Союзе были введены только в тридцатые годы. А что же было до этого? Как человек мог подтвердить, что он именно тот, за кого себя выдает?

Такой вот документ моего отца сохранился. Это половинка листа ученической тетрадки в линейку, на который наклеена фотография, поставлена печать и сделана надпись чернилами:

«Личность тов. Белкина Николая Ивановича, окончившего Костромской Рабфак в 1928 году удостоверяю. Зав. рабфаком (подпись)»

Кое-что об истории Омского сельхозинститута [52].

Вопрос об организации в Западной Сибири высшего сельскохозяйственного учреждения был поставлен еще в 1902 году, однако реализовать эту идею удалось только при Советской власти. В феврале 1918 года Сибирский совет рабочих, крестьянских и казачьих депутатов постановил создать в Омске сельхозинститут. Институту было предоставлено помещение и необходимые средства. Однако, после белогвардейского мятежа и установления в городе Колчаковского режима, институт был переселен в подвал и был на грани ликвидации. Только разгром Колчака и освобождение Омска 14 ноября 1919 года спасли институт.

В мае 1921 года Омский сельхозинститут был переименован в Сибирскую сельскохозяйственную академию. С тех пор, от сокращенного слова «Сибакадемия» утвердилось наименование «Сибака».

Первый выпуск специалистов был произведен в 1922 году. К этому времени в Сибаке обучалось 458 человек. К 1923 году в составе Академии было свыше 50 научных и учебно-вспомогательных учреждений.

В 1924 году Сибаку переименовали в Сибирский институт сельского хозяйства и лесоводства. Впоследствии факультет лесоводства был отделен и переведен в Красноярск.

В 1928 году институт дал стране 563 специалиста. С 1933 года институту возвращено прежнее наименование Омский сельскохозяйственный институт, а с 1935 года Постановлением ЦИК СССР присвоено имя С.М. Кирова.

Интересно просматривать списки сотрудников Института тех лет и осознавать, что эти люди были учителями, а потом коллегами моего отца: 25 лет возглавлял кафедру земледелия профессор А.А. Стольгане; на кафедре селекции и семеноводства работал Н.В. Цицин, впоследствии знаменитый генетик, академик; организатор кафедры агрохимии (1926 год) профессор Е.В. Бобко; (затем эту кафедру 30 лет возглавлял некто А.З. Ламбин, о котором в семейной хронике должно быть упомянуто кратко: сволочь! Прим. С.Б.). Кафедру почвоведения в 1818 году организовал профессор С.С. Неустроев, а с 1922 по 1963 год ее возглавлял папин учитель, о котором он вспоминал всю жизнь – профессор К.П. Горшенин, впоследствии Лауреат Ленинской премии, член-корреспондент ВАСХНИЛ, Заслуженный деятель науки РСФСР.

Профессор Горшенин подарил моему папе, когда он был молодым безденежным человеком, пуховое одеяло, под которым впоследствии выросли мои братья, я и племянник. А потом оно досталось и моим детям. Поразительно, но оно живо до сих пор!

Вот еще об институте:

«Гордость кафедры почвоведения – музей с его огромной – 5000 образцов – коллекцией почвенных монолитов. Здесь все разнообразие почв Сибири. В одном из помещений кафедры вывешена огромная карта Сибири и Средней Азии, на которой заштрихованы те места, где исследовали почвы ученые института».

И еще:

«От главного учебного корпуса вниз к Иртышу спускается густой парк с тенистыми аллеями».

В изученной на сегодня части семейного архива документов Омского периода мало. Есть, правда две медицинские справки - обе 36 года. Одна из них - Анализ желудочного сока, выполненный в Омском областном институте эпидемиологии и микробиологии, выполненный 21 ноября 1936 года. Специалисту, быть может, было бы интересно прочитать о лейкоцитах, дрожжевых клетках и прочем. Второй документ - из Рентгеновского кабинета Хирургической больницы города Омска. Туда батюшка сходил 2 декабря 1936 года. В нем написано, что у папеньки «желудок неправильной формы... Рельеф слизистой грубый, неравномерный, складчатый (gastritus). Болезненности при пальпации не отмечается. ...». Потом еще много всего написано, а в конце: « Прямых указаний на (что-то по латыни) не обнаружено, но состояние желудка несколько подозрительное. В дальнейшем необходимо наблюдение». Из всего этого можно сделать уверенный вывод, что уже в это время папа жаловался на желудок. Впоследствии, как мы знаем, была обнаружена язва, а, в конце концов, ее постоянный спутник - инфаркт миокарда. Но это когда еще будет, а пока папа молод и вся жизнь впереди.

Заглянем теперь в семейный фотоальбом. Фотографии этого периода имеются, и очень хорошие.

Вот групповые фото с друзьями. Один из них - «Володька Максимов», другой – «Сашка Храмов». На одной из фотографий папенька даже держит в углу рта сигарету, или, скорее, папиросу. Это «для фасона» - он никогда, насколько я знаю, не курил. В те времена курение еще не считалось вредным, и отец рассказывал, что он пытался курить «как все», но не смог преодолеть отвращение и заставить себя это делать.

На другой четверо «летят в самолете» - самолет, конечно нарисован на щите, а у них только головы торчат. На обороте надпись: « Перелет Париж-Токио, остановка на Омском аэродроме. 25/Х- 28г.». На третьей - где сфотографировано трое - на обороте две подписи. Первая: «Не фунт изюму шишки порядочные. П Огородников.». Вторая: «Вояка СССР, Красноармеец Уссурийского гарнизона А. Фиалка.». Все одеты весьма прилично, а один даже с бабочкой и с курительной трубкой во рту. На четвертой фотографии их пятеро. Здесь, однако, одежду иначе, нежели «рваниной» не назовешь. Приглядевшись увидишь, что у одного из них в руке маленький арбуз, протыкаемый ножом.

Среди развлечений тех лет, несомненно, был и кинематограф. Я, например, помню, как отец рассказывал о просмотре им кинофильма «Броненосец «Потемкин», о тем ошеломляющем впечатлении, которое произвело знамя, внезапно вспыхнувшее на экране настоящим красным цветом. В то время цветного кино еще не существовало, поэтому авторам фильма пришлось вручную, кадр за кадром раскрашивать алым полотнище развевающегося стяга!

Я думаю, что они жили так же весело, как и все студенты во все времена. Я, например, помню один эпизод, рассказанный мне отцом, когда мы гуляли по улицам Кишинева, а впереди нас шел человек, вызвавший следующее воспоминание. «Когда я учился в Омске мы с ребятами, случалось, хулиганили. Однажды идем по улице, а впереди нас какой-то человек в модном пальто с длинным разрезом сзади и в папахе. Ну мы ему и говорим - эй, ты с дырой на жопе и в шапке хером». Вместо «хера» было, наверное, кое-что покрепче, хотя, надо сказать, батюшка никогда не ругался. Более того, когда я однажды был изобличен родной матушкой в жуткой площадной брани ( я ударился головой о перекладину на чердаке сарая возле помойки во дворе нашего дома в Кишиневе, а мама как раз в это время выносила мусор и не только услышала, но и узнала мой голос, выражавший в кратких и смачных выражениях досаду от собственной неловкости) и был за это прорабатываем в семье, батюшка ухмылялся и рассказал следующую историю.

В Молоково, как и в любой другой деревне, мат, естественно, употреблялся – по мере надобности. Колька же Белкин не употреблял мата никогда. Бабы даже удивлялись и решили подсмотреть исподтишка - будет ли он материться во время пахоты на лошади, особенно в одном крайне неудобном месте, где надо было поворачивать на склоне, а плуг при этом цеплялся, и лошади не шли - короче, на этом месте матерились все до единого. Залегли в кустах, дождались, когда Колька начнет мучатся и погонять лошадей, но так ничего кроме «ну, ты, давай...» они не услыхали. Колька Белкин так и остался чуть ли не единственным мужиком в деревне не матерящимся никогда.

Вернемся, все-таки, к семейному фотоальбому, изготовленному собственноручно папой. Вот еще три групповых фото, на которых он побрил голову. Выглядит весьма недурно, сейчас это назвали бы «skin head». Несколько фотографий в лаборатории, в аудитории - все групповые. Интересно разглядывать реалии тех лет, одежду, лица.

А вот фото, о котором следует сказать особо. Во-первых, это не групповое любительское фото, а профессиональный студийный фотопортрет во весь рост. Во-вторых, на обороте надпись: «На добрую память папе, маме и сестрам от сына и брата. Роспись (с росчерком). 1/VIII-26 года, Омск.». А в-третьих, здесь папочка в бархатном балахоне с бабочкой! Очень выразительная фотография... Впоследствии на мой детский вопрос - а зачем ты так одевался? - он отвечал, что в это время посчитал себя поэтом, художником. Хороша фотография, где папа сам себя сфотографировал в зеркальном отражении. Хорошо получился и сам фотоаппарат - старинный, на треноге. Вот сцена из любительского спектакля - папа в гриме с бородой и усами. Есть еще с десяток разных фотографий - играют в бильярд, спят на столах и т. д. Заканчивается омский раздел фотоальбома двумя фотографиями 37 года - это первая папина жена, мама Владлена О.И. Рай.

История их отношений мне совсем неизвестна. В нашем архиве есть один удивительный документ. Это неизвестно когда отправленная телеграмма следующего содержания:

«83 БОРИСОВКИ 47 12 7 14 = МОСКВА 4 ВЕРХНЕ РАДИЩЕВСКАЯ 13, КВ 1 НИКОЛАЮ БЕЛКИНУ = ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ= РАИ».

Кто родился? Владлен?- Скорей всего. Тогда это 1931 год, январь: Владлен родился 6 января 1931 года.

Почему папа в Москве? Чей это адрес?

Точных ответов пока нет, но примите во внимание, что телеграмму эту папа хранил всю жизнь, она прошла с ним через все - Днепропетровск, Саратов, Энгельс и Уфу, снова Днепропетровск, учхоз Новоселки, Ярославль, Уссурийск, Кишинев. Причем этими названиями далеко не исчерпывается количество переездов, квартир и прочих мест проживания[15].

Теперь ее храню я.

Надеюсь, что эту часть «повести Белкиных» напишет Владлен. Будем считать, что с этого места открываются кавычки для вставки, написанной Владленом.

<Место для вставки Владлена. Вставка будет вставлена, и место будет расширено сколь это потребуется, как только оная появится на свет Божий.>

***

Некоторым не нравится все, что происходило в России в те годы. Мне тоже многое не нравится, но с узкопрактической точки зрения - а эта точка зрения, по крайней мере, имеет право на жизнь - для моего отца, а, значит и для меня, не все было так уж плохо. Именно тогда представители нашего рода перешли в иное сословие, определив, по сути дела всю нашу жизнь до сегодняшнего времени. И это не надо забывать. (Прошу отметить, что я избегаю оценочных характеристик в связи с переходами из одного сословия (социальной группы) в другое. Я пока отмечаю только факт перехода.)

Среди сохранившихся в семейном архиве блокнотов имеется один, возраст которого можно примерно определить на основании следующей папиной записи: «IV сессия ВЦИК XV созыва. Доклад Рыкова: в 1934 году посевные площади…» В основном, в этом блокноте записаны расписания занятий, множество таблиц наблюдений и измерений содержания различных веществ в исследуемых образцах, конспективные записи докладов, электрические схемы различных экспериментальных установок, много математических формул, выкладок, вычислений, включая интегрирование и т.п.

Но среди прочего есть такие вот записи:

«19 июня солнечное затмение».

На следующей странице:

«М. Метерлинк. Песня Мадонны:

Всякой плачущей душе,

Бедной грешнице мгновенья

Простираю в лоне звезд

Руки с благостью прощенья

Грех не может больше жить

Где любовь, грустя, вздохнула,

Дух не может умереть,

Где любовь слезой блеснула.

Если тем, кто полюбил,

Суждено с дороги сбиться,

Слезы их текут ко мне,

И не могут заблудиться.»

И тут же, на соседней странице:

«Анализ навоза:

Общий Na,

NH₃

P₂O₅

Общий углерод.»

И так далее. Вот еще стихи:

«Нет, я доволен, что не легкой тенью, моя (нрзб) молодость идет, что по лицу не сизою сиренью, но хвоей злой меня эпоха бьет. – Коваленко, «Ночной разговор».

Еще один документ. На тетрадном листочке в клеточку, от руки фиолетовыми чернилами:

Выписка из протокола №17

Собрания 14 группы 3 курса агрофака состоявшегося 20/IV-34г.

Предсобрания Кучко

Секретарь Ситникова.

Слушали: О даче отзыва тов. Белкину.

Постановили.

Тов. Белкин при ведении курса агрохимии показал положительные образцы педагогического процесса. Тщательная подготовка к лекции, умелое расположение преподаваемого материала, глубокий анализ агрохимических закономерностей - все это обеспечивало хорошую усвояемость, глубокое понимание слушателями проходимой дисциплины.

За период подготовки к сессии Николай Иванович не пожалел сил и времени целиком включившись в учебную жизнь аудитории, что дало возможность изучить каждого студента, выявить его больные стороны и на основе этого своевременно оказать необходимую помощь. Все вышеизложенное говорит за то, что Николай Иванович овладел техникой педагогического процесса, успешно справился с одной из частей общей почетной задачи подготовки высококвалифицированных специалистов, что ставит его в разряд лучших работников с/хозяйственной науки.

Предсобрания Кучко,

Секретарь (подпись)

Верно: Староста.

Оставляю без комментариев, но выскажу предположение, что такого рода документы должны были предшествовать нижеследующему:

В Ы П И С К А

из протокола №2 заседания квалификационной комиссии НКЗ СССР от 16 января 1935 года.

СЛУШАЛИ: 14. Омский с/х институт

25/145 Белкин Николай Иванович, ходатайство института об утверждении в ученом звании доцента агрохимии.

ПОСТАНОВИЛИ: утвердить доцентом по агрохимии.

Председатель: Н. Вильямс. Секретарь (подпись)

Есть также копии справок о том, что еще 22 ноября 1935 года Белкин Н.И. представлен в ВАК для присуждения ему ученой степени кандидата наук без защиты диссертации.

С.С.С.Р.

---

Н А Р К О М З Е М

---

О М С К И Й

И Н С Т И Т У Т

СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСВА

Им. С.М. КИРОВА

Отд. ____________

10 марта 1937 г.

№ 1-0

г.Омск, Омской обл.

ст. Загородная роща.

С П Р А В К А

Дана настоящая справка доценту Омского Института Сельского хозяйства им. С.М. Кирова Белкину Николаю Ивановичу в том, что он утвержден в ученом звании доцента Государственной Квалификационной комиссией НКЗ СССР 15-го января 1935 г. за № 24-415 и представлен 22 ноября 1935 г. за № 1-0 в Высшую Аттестационную комиссию Всесоюзного комитета по делам Высшей школы при СНК СССР к утверждению в ученой степени кандидата наук без защиты диссертации.

Управделами Ин-та /Радоминова/

Секретарь уч. части /Лискин/

Сама же степень была присуждена только 7 июля 1937 года, о чем у нас также имеются копии выписок из протокола № 11 заседания Ученого Совета ОМСХИ им. С.М. Кирова.

В Ы П И С К А

из протокола №11 заседания ученого совета ОМСХИ им. С.М. Кирова от 7 июля 1937 года.

С Л У Ш А Л И: 4. Ходатайство о присуждении ученой степени кандидата с.-х. наук без защиты диссертации доценту ОМСХИ тов. БЕЛКИНУ НИКОЛАЮ ИВАНОВИЧУ.

Обзор научных работ т. Белкина, с подробной оценкой их, сделанной профессорами: СТОЛЬГАНЕ А.А. и ДАМЕННАЯ А.З. Докладывает совету профессор СТОЛЬГАНЕ.

П О С Т А Н О В И Л И: Заслушав отзывы рецензентов о выполненных тов. БЕЛКИНЫМ Н.И. научных работах Ученый Совет закрытым голосованием, за присуждение ученой степени кандидата с.х. наук подал 15 /пятнадцать/ голосов, против нет, и воздержались от голосования 2 человека.

Степень кандидата с.х. наук считается присужденной.

Председатель ученого совета ОМСХИ профессор: /РУМЯНЦЕВ/

Секретарь, ассистент: /УСОВ/

Однако, как мне удалось установить, это присуждение степени не обошлось без некоторой борьбы. Сопоставляя документы из семейного архива, я предположил, что дело было, примерно, так. После рассмотрения вопроса на заседании Ученого совета в марте 1935 года и присуждения искомой степени, документы были направлены в ВАК, для утверждения этого решения ВАКом. Однако, как свидетельствует второй экземпляр СПРАВКИ от 10 марта 1937 года за № 1-0, на котором имеется чья-то резолюция без подписи, даты и т.п.: «отказать», ВАК не утвердил решение Ученого Совета Института. В этом случае ВАК отправляет работу обратно в Ученый Совет для окончательного утверждения. Такое право Совету института дано, и он им воспользовался 7 июля 1937 года.

Думаю, что свою положительную роль в решении этого вопроса сыграло и мнение профессора Горшенина, выраженное им в письменном отзыве:

«Н.И.Белкин закончил аспирантуру при кафедре агрохимии в Омском с.х. институте в 1931 году. Во время прохождения аспирантуры Н.И. Белкин имел командировку в Москву в лаборатории академика Прянишникова, Антипова-Каратаева для ознакомления с новыми методами работы. Одновременно с прохождением аспирантуры Белкин с 1929 года работал в качестве ассистента при той же кафедре. В 1935 г. Н.И. Белкин утвержден доцентом по кафедре агрохимии.

Педагогическая работа в качестве ассистента заключалась в ведении практических занятий. С 1933 г. Белкин, помимо практических занятий читал самостоятельные курсы агрохимии. К своей работе Белкин относился тщательно и добросовестно, с хорошими показателями. Студенчество неизменно выражало свое удовлетворение четкостью чтения лекций и хорошей постановкой практических занятий. За все время своего пребывания в институте Н.И. Белкин беспрерывно проводил исследовательскую работу, результаты которой им частично опубликованы, частью же находятся в рукописях. Хорошее качество работы дало возможность ВАК утвердить его в звании доцента без защиты диссертации.

/ГОРШЕНИН/

Хороший отзыв от хорошего человека. Кажется, он был научным руководителем отца в аспирантуре. Впоследствии Горшенин станет Лауреатом Ленинской премии, членом-корреспондентом ВАСХНИЛ и т.д. Кроме того, этот отзыв уточняет сроки работы отца у Прянишникова в Москве. Видимо это происходило где-то между 1929 и 1931 годами.

Вот еще два очень важных документа. Первый из них - автобиография от 23 июня 1937г., напечатанная на машинке:

Родился 25 января (н.с.) 1902 года в Костромской губернии, Галического уезда. Будучи в школьном возрасте я в школу не ходил, так как у нас в это время не было средств, чтобы содержать няньку, которую я заменял. Затем - в дальнейшие годы - я вместе с отцом занимался отходничеством: плотник, пильщик, кровельщик. В конце первого года войны отца взяли как ратника 1-го ополчения, и я остался с матерью и двумя маленькими сестренками вести хозяйство. В конце 17-го года отец вернулся домой. В 1919 году в нашей волости открылись курсы ликвидации неграмотности взрослых, где я и ликвидировал свою неграмотность. В 1920 году был командирован на 1-1/2 месяца в г. Галич на курсы красных учителей. После окончания курсов зиму 20 и 21 годов был в своей волости красным учителем. Лето 21 года усиленно готовился к поступлению в Рабфак. Осенью 1921 года был командирован ВИК’’ом в Костромской Рабфак, где был принят на первый курс, а через два месяца перешел на второй курс. Рабфак кончил в 2 года и в 23 году по окончании Рабфака поступил на 1-й курс Агрофака Ивано-Вознесенского политехнического института. В 1924 году агрофак закрылся, и я перевелся в Омскую с.-х. Академию, впоследствии переименованную в Сибирский институт сельского хозяйства и лесоводства. Кончил институт в 1928 году. Осенью 1928 года был утвержден аспирантом при кафедре агрохимии. Аспирантуру кончил в 1931 году. Во время аспирантуры совмещал должность мл. ассистента. В 1935 году утвержден Москвой в ученом звании доцента. За время пребывания в институте 8 лет вел с.х. анализ, 4 года читал курс агрохимии, 3 года ассистировал физическую и коллоидную химию, а 1 год читал лекции по этой дисциплине. 23/VI-37г. Подпись

Ну что ж, многое прорисовывается яснее. Второй документ чуть постарше - от 25 апреля того же года. Выпишу и его:

ХАРАКТЕРИСТИКА

Доцент Белкин Николай Иванович работает в Институте с 1928 года, когда был оставлен в качестве аспиранта по каф. агрохимии по окончании нашего же института /тогда –Сибирского института С.Х-ва и лесоводства/.

На протяжении всех лет принимал участие в общественной работе. В годы студенчества и первое время в коллективе научных работников был активным участником культурно-массовой работы. В 1935 году был избран уполномоченным Секции научных работников, в качестве которого работал до июня 1936 года и провел большую работу по организации вневузовской работы в порядке социалистической помощи производству, наряду с выполнением других обязанностей уполномоченного.

Одновременно тов. Белкин являлся и состоит по настоящее время членом Местного Комитета Союза Работников Высшей Школы и научных учреждений, выполняя обязанности ответственного организатора тех. учебы при нашем коллективе и являясь зам. Пред. М.К. С работой справляется.

Членом профсоюза состоит с 1926 года, членом СНР с 1929г., ВАРНИТСО с 1933 г. Сочувствующий ВКПб с ноября 1934г. Является пропагандистом в кружке тек. политики для технического персонала, обслуживающего учебные корпуса и студенческие общежития. С работой справляется вполне удовлетворительно.

Выдана на предмет представления для участия в конкурсе на руководителя кафедры агрохимии Казанского с.-х. института.

Пред. М.К. /Тихомиров/

Печать, подпись.

Эта бумага напоминает нам - людям из прошлого - о многих особенностях тогдашней жизни, ну а в связи с предметом повествования, то есть моим отцом, хочется вспомнить, что папа был человеком весьма разносторонне одаренным. Мы знаем, что он прекрасно рисовал - некоторые работы сохранились, папа замечательно, я бы сказал, профессионально, пел – записей, увы, не сохранилось. Играл в самодеятельности и любил об этом вспоминать. К этой теме мы еще вернемся. А пока согласимся с характеристикой в том, что «общественная жизнь» папы была активной, наполненной и интересной.

Кроме того, из этой характеристики следует, что папа участвовал - или собирался участвовать в конкурсе на заведование кафедрой в Казани. Следовательно, из Омска он уже собирался - ну, возможно, и не собирался, но, по крайней мере, не прочь был - уезжать. То ли ради научного и служебного роста, то ли по иной причине - не знаю.

По крайней мере, из сохранившихся документов видно, что с весны 1937 года папа собирал справки, характеристики и т.п., имея намерение покинуть Омск. В поисках работы он обращался в разные места, куда рассылал свои документы. Сохранился листочек, на котором папиным почерком написано:

Опись вложенных документов

- Выписка из протокола заседания ОМСХИ от 7/VII-1937 г о присуждении ученой степени кандидата с.-х. наук Белкину Н.И.;

- Заявление Белкина;

- Учетная карточка научного работника;

- Копия Свидетельства об окончании высшего образования;

- Список научных трудов;

- Личный листок по учету кадров;

- Две характеристики;

- Автобиография.

Как видим, почти все удалось сохранить до сегодняшнего дня.

Думаю, что отъезд из Омска был вызван неладами в семейной жизни: со своей женой и матерью Владлена – Ольгой Ивановной Рай папа разошелся, видимо, именно в это время.

За период работы в Омске отец опубликовал следующие работы: «Солевой режим Барабы» (1934), «Зола, как удобрение» (1936), «Коренная мелиорация солонцов» (1936), «Катионный обмен в солонцах» (1937), «Различная степень солонцеватости почвы и урожай пшеницы» (1937), «Характеристика почвенного покрова опытного участка» (1937). Последняя работа в соавторстве, остальные – самостоятельные.

Я, к сожалению, не знаю, по каким критериям папой был выбран Днепропетровск, да и был ли на самом деле выбор. Так или иначе, но отец переехал в Днепропетровск и с 1 сентября 1937 года он – заведующий кафедрой агрохимии Днепропетровского сельхозинститута.

Формально говоря, это завидный карьерный рост – зав. кафедрой в 35 лет!

***

Д Н Е П Р О П Е Т Р О В С К

1937-1941

Из «Энциклопедического словаря» Ф. Павленкова 1907 года:

«Екатеринослав – губернский город Екатеринославской губернии; 121 тысяча жителей; огромный завод Александровский рельсопрокатный, и механический Брянского общества трубопрокатный завод, паровые мельницы, табачные фабрики, чугунно-литейные заводы и др.; 5 средних учебных заведений; высшее горнозаводское училище; около 70 низших учебных заведений и 90 еврейских.»

Из трехтомного «Энциклопедического словаря» 1954 года:

«Днепропетровск (б. Екатеринослав), город, обл. центр УССР, один из главных портов на р. Днепр. 500,7 тысяч жителей (1939). Крупный ж.-д. узел. Один из крупнейших центров металлургической и металлообрабатывающей промышленности в СССР. 10 высших учебных заведений, в т.ч. Университет. Днепропетровск основан в 1783 году».

(Опять времена Екатерины! Господи, как много важнейших для нашей семьи событий произошло во времена правления Екатерины Великой!)

Как осуществлялся сам переезд в Днепропетровск я не знаю. Не знаю также, кто из членов семьи отца поехал с ним в Днепропетровск. Владлен был маленьким, так что, он, скорее всего, оставался с матерью. Не исключено, что с папой в Днепропетровск приехала его младшая сестра – тетя Паня. Во всяком случае, позднее она там с ним жила. Впрочем, точно мне об этом пока не известно.

Краткая информация из «Украинского советского энциклопедического словаря», Киев, 1988, том 1, стр 548:

«Днепропетровский сельскохозяйственный институт. – Основан в 1922 году в Киеве, с 1934 года в Днепропетровске. В 1986/87 учебном году – 7 факультетов, 6500 студентов. Орден Трудового Красного Знамени в 1983 году».

Сразу, или нет, но в Днепропетровске папа получил очень хорошую квартиру в двухэтажном кирпичном доме по адресу ул. Шаумяна, 3. К его описанию мы еще вернемся, а пока вот первый документ из того времени.

В И Т Я Г

з приказу н. 146 по Днiпропетровському Сiльгоспiнституту вiд 21.IX.37 року

$10

Згiдно постанови ради Iнституту, в.о. завкафедрою загального землеборства i Агрохемii призначити тов. БЕЛКIНА.

Директор iнституту /Березiков/

ЗГIДНО: Секретар iнституту /Карчемська/

Если кто не понял, так это просто написано на украинском языке. Кто сможет озвучить сей документ, тот поймет, что звучание не лишено элегантности.

Имеется также второй экземпляр этого «ВЫТЯГА», в который, видимо, было внесено исправление: не «з приказу», а «з наказу», что, согласитесь, совершенно меняет дело.

По всей видимости, папа работал хорошо, его, как говориться, заметили, и уже через год и четыре месяца назначают заместителем директора:

В Ы П И С К А

Из приказа н. 3 по Днепропетровскому Сельхозинституту от 8 января 1939 года.

Кандидата с.-х. наук т. Белкина Николая Ивановича назначить заместителем директора по учебной части с 26.XII. 1938 года с окладом 1.000 рублей в месяц.

Просить Главвуз и Всесоюзный Комитет по делам высшей школы об утверждении т. Белкина в указанной должности.

Директор института /Днепровский/

ВЕРНО: Секретарь института /Карчемская/

Вот такой чудесный подарок к новому году и к предстоящему 37-летию получил наш батюшка. Не знаю, правда, много это или мало – 1 000 рублей в месяц ?

Нельзя не отметить два обстоятельства: первое - сменился директор института и, второе – отражающее, видимо, нечто весьма знаменательное в истории Украины – изменился язык делопроизводства!

Через месяц после этого приказа на свет появляется, как и положено, характеристика (я пишу «положено», имя в виду, что существовавший тогда порядок предполагал после решение о назначении на должность в стенах самого института, направить целый пакет документов будущего номенклатурного работника в вышестоящий орган на утверждение) :

Х А Р А К Т Е Р И С Т И К А

На кандидата с.х. наук БЕЛКИНА Николая Ивановича, и. о. руководителя кафедры Общего земледелия и Агрохимии.

БЕЛКИН, Николай Иванович, родился в 1902 году в семье крестьянина, по национальности русский, состоит в группе сочувствующих ВКП(б). Образование высшее. Окончил Сибирский институт Сельского хозяйства и лесоводства /Агрономический факультет/ в 1928 году, там же в 1931 году окончил аспирантуру.

Имеет звание доцента по утверждению ВАК в январе 1935 года. В ученой степени кандидата с/х наук утвержден Советом ОМСХИ им. Кирова от 7 июля 1937 года.

В Днепропетровский Сельхозинститут принят по конкурсу с 1-го сентября 1937 года на должность и.о. руководителя вновь организованной кафедры Общего земледелия и Агрохимии с чтением курса Агрохимии.

Научно-исследовательский стаж работы около 12 лет, в том числе, около 6 лет в должности доцента при кафедре Агрохимии Омского и Днепропетровского Сельхозинститута.

Тов. БЕЛКИН Н.И. проявил большую активность в работе по организации кафедры, а также активно принимает участие в общественной жизни института.

Тов БЕЛКИН Н.И. за короткий период времени на работе зам. директора по учебной и научной части, проявил себя как человек знающий пед. процесс и пользуется авторитетом среди преподавателей.

Тов. БЕЛКИН Н.И. представлен на утверждение зам. директора по учебной и научной работе.

Директор Днепропетровского Сельхозинститута /Днепровский/

Секретарь парткомитета Института /С т а р и н а/ 13/II-39г.

Вот так. Нельзя еще раз не отметить весьма благополучно, чтоб не сказать – блестяще! – развивающуюся служебную карьеру. Хотя, для чистоты стиля, это слово – «карьера» – при описании событий тех лет не стоит употреблять. По крайней мере, в положительном контексте. Тогда этим термином обозначали негативное отношение к процессу должностного роста: «карьеризм» и т.п.

В период 1940-1941 гг. папа опубликовал три печатные работы: «К вопросу о поднятии солевых растворов в почве», «Динамика питательных веществ на чеках при совместной культуре риса и карпа», «К вопросу о структурообразовании в почве». Все работы опубликованы в Трудах Днепропетровского сельхозинститута. Сохранилось еще одно формальное свидетельство хорошей работы: участие во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Это считалось серьезным достижением – пройти конкурсный отбор и стать участником. По этому поводу выдавалось свидетельство:

ВСЕСОЮЗНАЯ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННАЯ ВЫСТАВКА 1940 ГОДА

С В И Д Е Т Е Л Ь С Т В О № 328279

БЕЛКИН Николай Иванович, кандидат сельскохозяйственных наук, доцент, заведующий кафедрой агрохимии Днепропетровского сельскохозяйственного института ЯВЛЯЕТСЯ УЧАСТНИКОМ ВСЕСОЮЗНОЙ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ ВЫСТАВКИ 1940 ГОДА.

Главный Комитет Выставки, Москва, 1940 год.

Чем же кроме работы была заполнена жизнь нашего отца в это время?

По рассказам и воспоминаниям родителей особое место в их жизни занимал тогда Дом Ученых.

Это вообще была прекрасная, на мой взгляд, идея – создавать подобные заведения. Все эти Дворцы пионеров, Дома культуры, творческие союзы и т.д. дали нашей стране и народу очень много хорошего. Из многочисленных и разнообразных кружков и секций выросло не одно поколение инженеров и артистов. Как бы все это ни высмеивалось сегодня, я сохраняю весьма уважительное отношение к такой форме организации досуга, выявления талантов и формирования клубов по интересам.

В Днепропетровском Доме Ученых была и студия рисования, и музыкальная студия, и драматический кружок. Мой отец посещал эти кружки и студии. Здесь он развил свои вокальные способности, занимаясь с профессиональным педагогом – «ставили голос». В драматическом кружке папа играл в разных спектаклях, но главное, что произошло в этом драматическом кружке, было то, что здесь папа познакомился с мамой.

Мама же в это время работала секретарем-референтом директора Художественного института, но участвовала в драматическом кружке Дома Ученых (официальное название Дом Работников Науки и Техники - ДОРНИТ).

И то, что в этой связи там происходило, я думаю, было тоже весьма драматично.

У мамы был, говоря языком современным, бойфренд, а в те времена, я думаю, они вполне могли считать себя мужем и женой, поскольку одним из фактических результатов Революции было то, что венчание в церкви из жизни ушло, а регистрация брака в Загсе не стала общепринятой. Очень многие люди жили в гражданском браке и совершенно не беспокоились по этому поводу.

Как бы то ни было, но у мамы был друг Миша. Но Коля Белкин в конце концов отбил у Миши Люду Христофорову, и они поженились. Строго говоря, и в этом случае до регистрации брака в ЗАГСЕ дело дойдет только в конце войны, но совместная их жизнь началась, вероятно, году в сорок первом.

Итак, произошло важнейшее событие: встретились, познакомились и полюбили друг друга наши родители.

На этом основании я завершаю главу под названием «Николай Иванович Белкин» и в дальнейшем жизнеописание моего отца станет жизнеописанием нашей семьи.

Но, напоследок, еще один документ. Изготовлен он на бумаге и способом, известным любому конструктору или строителю под названием «синька». Для вновь прибывших поясняю, что тогда ксероксов не было, и это был способ размножения чертежей и т.п.

30 марта 1941 г.

Концерт вокального кружка ДРНТ

Под руководством С.А. Давыдовой.

1 отделение.

Рубинштейн – Горные вершины

Исп. Андреева Л.П., Белкин Н.И.

Чайковский – Весна.

Дунаевский – Песенка Анюты

Исп. Протас Э.А.

Шентирмай – В мире есть красавица одна.

Римск.-Корсаков – Ария Мизгиря из оп. Снегурочка

Исп. Белкин Н.И.

Дунаевский – Песня о Волге

Чайковский – Закатилось солнце.

Исп. Андреева Л.П.

Гурилев – Не шуми ты, рож.

Исп Белкин Н.И.

Глинка – Романс Антониды из оп. Иван Сусанин

Чайковский – Канарейка

Исп. Давыдова А.А.

Чайковский – Кабы знала я

Чайковский – Ария Лизы из оп. Пиковая Дама

Исп. Скабалланович А.М.

Рахманинов – В молчании ночи

Рубинштейн – Ночь

Исп. Богомолова А.И.

Артемовский – дует Карася и Одарки

Исп. Иванченко А.Я. Бойко С.С.

Ну, как вам репертуар? Как вам концовочка – «Ой, Одарка, годи, буде…»? Уж здесь точно бисировали. Но это еще не все, за этим следовало второе отделение:

II отделение

Чайковский – Интермедия из оп. Пиковая Дама

Исп. Давыдова А.А. и Бойко С.С.

Чайковский – Ария Полины из оп. Пиковая Дама

Даргомыжский – Свадьба

Исп. Иванченко А.Я.

Прицкер – Песня девушки

Чайковский – Ариозо Кумы из оп. Чародейка

Исп. Марцинкевич М.И.

Россини – Каватина Розины из оп. Севильский цирюльник

Штраус – Весенние голоса

Исп. Тертус Л.Ф.

Бетховен – Краса родимого села

Бизе – Песня цыганки из оп. Кармен

Исп. Давыдова Е.А.

Моцарт – Коль ждет так…

Исп. Белкин Н.И.

Рахманинов – Как мне больно

Пуччини – Ария Чио-Чио-Сан из оп. Бетерфлей (так в тексте)

Исп. Фортунато Б.Л.

Мусоргский – Блоха

Бизе – Куплеты Тореадора из оп. Кармен

Исп. Бойко С.С.

Пуччини – Вальс Мюзетты из оп. Богема

Валентинов – Песенка жрицы из ком. Оп. Жрица Огня.

Исп. Мищенко В.И.

Тидеман – Ой, вы гусли

Валентинов – Не ходите вы, девицы

Исп. Павленко А.Ф.

Даргомыжский – Ванька-Танька

Леонкавалло – Дуэт Заза и Каскара

Исп. Мищенко В.И. Павленко А.Ф.

Вот так они жили. Представляю, как они волновались, как аплодировали, как ожидали похвал и признаний, как, быть может, кто-то из них мечтал об оперной сцене, о певческой карьере…

А через 83 дня началась война.

***

Следуя нашему плану, мы вновь станем обращаться с временем, как величиной циклической, и возвратимся к началу века, чтобы проследить за жизнью семьи Христофоровых.

Х Р И С Т О Ф О Р О В Ы

1901 – 1941

В предыдущем рассказе о Христофоровых девятнадцатого века мы упомянули обо всех детях, родившихся у Павла Константиновича и Любви Ивановны Христофоровых. Расскажем о них поподробнее, и не будем при этом придерживаться общей хронологии всей повести. Чтобы не разрывать повествование, о маминых братьях, сестрах, их детях и т.д., я буду кратко рассказывать, забегая вперед. Хронологическое деление книги относится только к нашей семье.

ВАСИЛИЙ ПАВЛОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

(1900? – 1918?)

Старший сын Василий окончил ту самую, упоминавшуюся в очерке о Мариуполе, Александровскую гимназию еще до Революции и погиб в 18 году. Обстоятельства его гибели точно не известны. Его тела никто не видел и не хоронил. Бабушке говорили, что его утопили в колодце. Кто утопил - белые, красные, зеленые или еще кто-нибудь - думаю, никто не знает. Бабушка говорила, что это сделали белые, но это могло быть так сказано только из-за «понимания политического момента», а, вернее говоря, вследствие хорошо развившегося инстинкта сохранения жизни своей семьи. От Василия в семье осталась огромная библиотека, занимавшая целую комнату. В двадцатые годы все книги были постепенно сожжены в домашней печи - другого топлива не было. Мама вспоминала, что они плакали, но отправляли книги в печь. Последним было сожжено подарочное издание Лермонтова в голубом шелковом переплете. Им был Василий награжден в гимназии.

В семейном архиве имеется лишь одна фотография, на которой есть Василий.

Это еще дореволюционное профессиональное фото, на котором изображены: сидят – Павел Константинович Христофоров и его супруга Любовь Ивановна. Между ними стоит гимназистка – их дочь Елена, за ее спиной стоит в гимназической форме и фуражке их сын Василий. У ног сидят маленькие сыновья – Леонид и Валентин. Фото сделано в студии. На обороте надпись, сделанная мамой красным карандашом: «г. Мариуполь, 1914 год. Папочка, мамочка, Василий, Леонид, Леночка и Валечка».

Дедушка в костюме-тройке, с галстуком. У него аккуратная борода и усы – «эспаньолка». Бабушка в платье с красивым отложным воротником, украшенным чем-то вроде бахромы, на руках от локтя у нее нитяные перчатки, не закрывающие при этом пальцы, в руках маленькая сумочка-ридикюль, на голове очень сложная шляпа.

Дальнейшая история семьи, восстановленная мной на основании расспросов и воспоминаний, ныне представляется нам в следующем виде.

После смерти Павла Константиновича, бабушка осталась с шестью детьми на руках без средств к существованию в условиях Гражданской войны и разрухи. Но выживать-то как-то надо. Прежде всего, был освобожден казенный дом (их выселили), и семья переехала на квартиру подешевле. Ее сняли у паровозного машиниста Паниважева. В процессе переезда бабушка была обворована: все золотые украшения, драгоценности, столовое серебро, платиновый портсигар и т.п. было украдено. Но этого Судьбе показалось мало: все деньги, которые у них на тот момент были, объявлены недействительными - по-видимому, в связи с переменой власти. (Впрочем, сегодня неизвестно, что за деньги были у них на руках – за прошедшие годы видов денежных купюр и властей, их печатающих, сменилось немало. Напомню, что в начале 1918 года Украина была оккупирована австро-германскими войсками, затем, согласно Брестскому миру Украина обрела независимость, а, к концу года часть Украины уже освобождена Красной армией. Ну, а потом была Гражданская война…) Мама вспоминала, как все детство они играли толстыми пачками красивых купюр... Таким образом, бабушка в течение нескольких дней из состоятельной вдовы сорока лет от роду превратилась в нищенку с шестью детьми на руках без профессии и работы в условиях Гражданской войны.

Учитывая бедственное положение, бабушкина сестра Вера упросила своего мужа - дядю Федю - пустить в цокольный этаж (или подвал) их флигеля бабушку с детьми. Надо сказать, что дядя Федя был достаточно богат. У него было большое хозяйство, включавшее, в частности, знаменитые на весь край яблоневые сады. Был он при этом весьма трудолюбив, но скуп. Нашу бабушку с детьми терпел только ради горячо им любимой жены Веры. А тетя Вера требовала этого от него в ультимативной форме. Время от времени он заходил к бабе Любе в подвал, осматривал их пожитки и, найдя что-нибудь полезное - например, мясорубку - говорил: «Зачем тебе, Люба, мясорубка? Мяса у тебя все равно нет, и не будет. Заберу-ка я ее в счет квартплаты». Зарабатывала бабушка на жизнь шитьем, стиркой и приготовлением пищи к праздникам в богатых домах. Мамой часто вспоминался случай, как бабушка, готовя еду у кого-то из богатых, решила украсть и принести детям подсолнечного масла. Чтоб не было заметно, она набрала масло в рот и пошла домой. Когда с ней здоровались знакомые, она отвечала мычанием и кивком головы. Люди думали, что Люба не выдержала-таки невзгод, выпавших на ее долю, и «тронулась умом». Бабушка, будучи человеком остроумным, это понимала и с трудом сдерживала смех. Масло она все-таки донесла. Комизм ситуации понятен, а вот трагизм пока не вполне. Дело в том, что голод был настоящий, от голода умирали многие. Так, например, у нашей мамы от голода начали гнить пальчики. Чтоб она не погибла, ее вместе с младшей сестрой Ксенией решили на время отправить к родственникам в Ялту - греческое село под Мариуполем.

Мама была в детстве очень красивым ребенком - с пышными золотистыми кудрями. Богатая же родственница, увидев ее, сказала - и это в то время было естественно: «Надо ее остричь, у нее могут быть вши». Услышав это, мама - а ей было тогда лет шесть - залезла под стол, потребовала вернуть ее домой и объявила голодовку - и это в условиях уже наступившего жуткого голода!. И добилась своего: когда к этим родственникам по каким-то делам во двор заехал на подводе мамин старший брат Леонид, который, несмотря на детский возраст, был одним из главных кормильцев всей семьи, мама потребовала, чтоб ее немедленно отправили с ним домой, что и было сделано. А когда они вернулись домой, все братья и сестры очень обрадовались, что Милочка снова с ними. Брат Виталий – очень добрый и отзывчивый – поделился с любимой сестричкой угощением: размоченным просом. Вот такой был характер, и такова была сила взаимной любви у всех членов семьи Христофоровых.

Вот еще один замечательный эпизод из рассказов бабы Любы.

Во время гражданской войны Мариуполь регулярно переходил из рук в руки: белые, красные, зеленые и т.д. В один из таких дней в город вошли махновцы (незнающие могут посмотреть в справочной литературе кем был Махно Нестор Иванович). Растекаясь по улицам, конница заезжала во дворы, заходила в дома и грабила. А также убивала и проч. Заехали они и во двор, где в подвале жила наша бабушка со своими детьми. Спустились к ней в подвал и стали забирать швейную машинку и обеденный стол. Для бабушки швейная машинка была, пожалуй, единственной ценной вещью и - что гораздо важнее - единственным орудием труда, с помощью которого она зарабатывала на жизнь. Бабушка не только обшивала всю свою семью, но и шила на заказ. Стол также являлся единственным столом в доме за которым и готовили, и ели, и шили, и учили уроки. Поэтому утрата этих предметов могла означать не только резкое ухудшение благосостояния, но и гибель семьи. Видимо осознание этого придало бабушке бесстрашия, и она не только вцепилась в свое добро, но и дала по морде одному из бандитов. «Дала по сопатке», как это действие обозначала бабушка впоследствии. То есть «по носу». И до крови. Поднялся, видимо, заметный шум, на который во двор на лошади въехал сам Батька Махно. Он ссору приостановил и спросил бабушку: «Вы швейка?», - видимо, увидев швейную машинку. «Нет-нет, я не еврейка», - ответила бабушка, не расслышав вопроса. «Жидов» Нестор Иванович не жаловал, поэтому такое подозрение, как справедливо полагала баба Люба, надо было отвести сразу. Батька же Махно разобрался в ситуации, велел не только немедленно вернуть все вещи вдове, но и выдать ей два мешка муки, а мародеров - наказать!

Вот какой потрясающий эпизод из жизни нашей семьи, подходящий к рубрике «встречи со знаменитостями». Мама же, вспоминая это эпизод, всегда добавляла: « Он вошел прямо в дом - такой страшный и пьяный... И говорит: «Я батька Махно!» Маме было тогда, наверное, лет семь. Еще из маминых детских страхов - как когда-то на пороге дома внезапно возник страшный, огромный, черный серб. Подробности я, увы, уже не помню, но то, что образ страшного серба мама помнила всю жизнь - это точно. .

«Мама запомнила, что Нестор Иванович был сильно пьян. Главный же страх был за старшую сестру Лену, спавшую после ночной смены в детском доме, где она была воспитательницей. Еле успели укрыть ее косы и выдать за спящего сына первому, наиболее любопытному махновцу. (Прим. П.Б.)

Я пытаюсь собрать в эту маленькую копилку любые из оставшихся в моей памяти воспоминаний, не придавая им какого-либо значения, не подразделяя их на важные и неважные. Мне кажется ценным любой штришок, любая щепочка, ниточка или мелкий камушек. Как знать, может этот камушек, упав в память того, кто прочтет сие сочинение, вызовет круги новых воспоминаний, уточнений. Этого-то я и добиваюсь!

Итак, несколько семейных баек.

***

«Мана, кинстурашим...» Все мне известные предки происходили из греческой Ялты - села под Мариуполем. В этой греческой Ялте оставалось много родственников, которые приезжали к бабушке в Мариуполь. Среди них была семья - ни имен, ни фамилий, к сожалению, не помню - приезжавшая регулярно и вместе со взрослым сыном. Сын был примечателен тем, что был то ли недоразвитым, то ли слегка идиотом, но при этом тихим и незлобливым. Запомнился же он потому, что каждый вечер, укладываясь спать, он долго и певуче упрашивал свою матушку: «Мана, кинстурашим...» Сие - переданное мною, возможно, в вольной транскрипции - означало в переводе с греческого: «Мама, почеши спину...» У нормальных детей - а в семье бабушки, слава Богу, все были нормальными - это, конечно не могло не вызывать смеха.

***

«Бабушка Котляровша». Где-то недалеко жила бабушка по фамилии Котлярова. Она, по-видимому, была сумасшедшей, либо находилась в старческом маразме. Проявлялось это в том, что она бесцельно бродила вокруг дома и приговаривала: «...в Бердянск... я поеду в Бердянск...» Дети ее дразнили: «Бабушка, вы куда собрались? - В Бердянск, деточка, я в Бердянск еду...» У мамы было воспоминание еще об одной сумасшедшей, которая всем говорила: «Вы уходите, а я здесь буду». Подробнее, надеюсь, вспомнят мои братья...

***

Бабушка Люба очень хорошо готовила. О ее кулинарном искусстве, рецептах и традициях я, надеюсь, подробнее напишу чуть дальше. Да и все остальные, думаю, немало добавят своих личных воспоминаний. Ведь тех, кого бабушка Люба кормила в детстве, пока еще немало. Здесь же я хотел вспомнить еще один эпизод из воспоминаний мамы.

Наша бабушка была настолько хорошей кулинаркой, что ее, как я уже говорил, приглашали в богатые дома готовить по особо торжественным случаям. Самый же торжественный из всех, конечно, Пасха. Но в этом случае бабушка пекла пасхальные куличи у себя дома на заказ. Так сказать, из материала заказчика. (Даже я хорошо помню то более чем ответственное отношение к процессу выпечки пасхальных куличей, которое отличало бабушку. Она всегда очень нервничала, волновалась, что кулич не взойдет, осядет в процессе выпечки. Это означало бы для нее что-то очень неприятное. Неприятное в религиозно-мистическом смысле. Поэтому она это дело никому не доверяла. Из кухни все изгонялись, точнее, она дожидалась вечера, когда все расходятся спать, и всю ночь, чтоб никто не мешал, раскалив в кухне воздух так, что туда не войдешь, до утра пекла пасхи. У нас в семье не говорили «куличи» или «пасхальные куличи». Говорили просто – «пасхи». «Пасхи» у бабушки получались превосходными.)

Мама вспоминала, что для приготовления заказных куличей замешивалось очень много теста. Процесс вымешивания теста для пасхального кулича очень труден физически. В тесто надо вмесить много сливочного масла, а это не легко. Причем процесс остановить нельзя - тесто остынет. Надо непрерывно работать руками в течение полутора - двух часов. В кухне жара, дровяная печь раскалена. Пот льется ручьями. Руки в тесте. Поэтому пот кто-то должен непрерывно отирать. Это делали мама и Ксеничка. Пасхи выпекались в виде очень высоких цилиндров разных, в зависимости от формы, размеров, со шляпкообразной головой, посыпаемой сахарной пудрой. Кстати, не то что есть, но и пробовать ни саму пасху, ни ингредиенты нельзя - пост-то еще не закончился! Все надо сделать на глаз - это-то пол беды, – но и превозмогая постоянный голод.

Готовые и остывшие пасхи надо отнести заказчику домой. Это делали все вместе и, идя по улице, дружно повторяли: «Сами пекли, сами пекли, сами пекли...» Не из хвастовства, а потому, что стоит замолчать, как все спрашивают: «Где вы купили такие пасхи?»

Мама всегда с особой любовью вспоминала, как, несмотря на голод, нищету и сиротство, жилось им очень тепло и дружно. Бабушка сумела воспитать в своих детях что-то такое, что скрепило их на всю жизнь, влекло их друг к другу во все времена, хотя уже и жили они потом в разных городах, и у них были свои семьи, мужья и жены, свои дети....

Спать всех своих младших детей бабушка Люба укладывала вместе с собой. Уже лежа в постели перед сном они пели песни. Бабушка знала много песен. И русских, и украинских, и греческих. Точно знаю, что пели «Слети к нам тихий вечер», «Думы мои, думы мои, лыхо мэни з вамы». Не знаю, молились ли они перед сном, но, думаю, что да. Бабушка была, естественно, верующей, все дети были, конечно, крещеными. Да и в церковь ходили, и основные обряды соблюдали. Такие праздники, как Пасха, праздновались всеми нами всю жизнь. Вот насчет соблюдения нами постов - тут уж увы, чего не было, того не было. А вот бабушка их придерживалась, но не строго. Нарушая, он спохватывалась: «Ой, я же говею!».

***

Греческие слова и выражения, кухня. Родным языком бабушки (и дедушки Павла Константиновича, разумеется) был греческий. По-русски бабушка всю жизнь говорила с акцентом. Например, она не выговаривала звук «ы». Говорила «ми», вместо «мы» и т.п. Запомнившиеся мне слова: «Вуй како хурлук!» или «Вуй како хурлук ту епа та». Это восклицание, означавшее что-то вроде «Ой, господи, ой боже мой!». Конечно, «калимера, калиспера, калинихта» - добрый день, добрый вечер, доброй ночи. «Неро» - вода, «псоми» - хлеб. «Го сена агапу» - я тебя люблю. Ну и, конечно, «сопа на милались!» Это, по видимому, означало «Ой, что ты такое говоришь!»

«По-моему, это означало «молчи, пожалуйста» или просто «сопа», т.е. «молчи». Смысл слова «сопа» окончательно прояснился для меня примерно летом 1958 года. Мама читала вслух письмо от тети Зины, уже прочитанное бабушкой. То, что я его тоже прочитал, они, кажется не знали. Непосредственно перед фразой «в декабре (месяц могу перепутать) Марианна и Роальд сделают нас дедом и бабой» бабушка скомандовала: «Сопа!» Мама споткнулась и стала выкручиваться. (Прим. П.Б.)

Детская игра-считалка: « тутулея пами, тутулея пуми, тутулея солепсия, тутулея гофигуми, пай, пай, тутулея...» и т.д. Что это означает я уже не помню. По-гречески назывались также многие блюда из домашней кухни. Запомнились - «пито», «фулто», «лухамича», «чир-чир», «нефидко папатя» и халва «митмель».

Вот кое-что о рецептуре запомнившихся блюд.

«Пито» - плоский рождественский пирог из слоеного теста прямоугольной формы без начинки. В него закатывается монетка. По поверхности перед выпечкой бабушка - а потом мама - наносили вилкой полоски, разделяя пирог по числу участников розыгрыша. Это обычно вся семья в широком смысле, в том числе и отсутствующие. После выпечки пирог разрезается строго по нанесенным полоскам и при этом кто-то - обычно ребенок, стоя спиной назначает получателя: «Этот - бабушке, этот - мне, этот - Сашеньке, и т.д.». Потом каждый ест свой кусок, обмакивая в растопленную смесь меда со сливочным маслом. Ест осторожно, чтоб не сломать зуб об монетку. Тот, кому она достанется - счастливчик и весь предстоящий год объявляется его годом. Однажды мы с Леной встречали Новый Год в компании с болгарской семьей. Оказалось, что у болгар точно такая традиция, вплоть до названия - пито. Впрочем, у них пирог делается из совершенно другого теста. Наше пито - очень тугое, но вкусное тесто, быстро и сильно черствеющее. Прошу всех родных - кто помнит бабушкины рецепты - немедленно запишите и включайте в сию летопись!

«Насчет быстрого черствения сильно сомневаюсь. Все девяностые и частично восьмидесятые годы Тамара делает пито по маминым рецептам, как она их запомнила, и ничего не черствеет. (Прим. П.Б.)

«Фулто» - тоже выпечка из теста. Раскатывается в виде колбаски, а потом закручивается на плоскости «сама на себя», как бы виде плотной спирали Архимеда.

«Лухамича». Для этого бабушка брала теплый свежий хлеб, резала на маленькие кусочки и, добавив толченый чеснок с солью, поливала подсолнечным маслом с добавлением небольшого количества воды», и помещала в кастрюлю. Потом - как мне помнится - он интенсивно трясла содержимое, добиваясь тщательного перемешивания. Вполне вероятно, что наши впечатления весьма далеки от подлинной рецептуры и технологии. Кто знает - исправьте.

«Нефидко папатя». Печенье ромбической формы, из слоеного теста, сладкое, напоминающее частично, ранее производимое изделие под названием «тещин язык», жарится на постном масле.

Халва «митмель». Здесь надо действовать, кажется, так. Берешь муку и обжариваешь ее на сливочном топленом масле. Затем добавляешь меду - но лучше, конечно, арбузной патоки - и формируешь на сковороде плоскую лепешечку. Слегка обжарил - и все. Резать на треугольные кусочки. Думаю, что я упустил что-то очень существенное. Это надо уточнить обязательно, ибо халва митмель для меня и моих братьев не просто что-то вкусненькое. Это символ вкусного вообще и семейного счастья как такового.

Я пока не буду углубляться в особенности семейной кухни. Она достойна отдельного и обстоятельного разговора. Здесь я этого коснулся лишь в связи с запомнившимися греческими словами.

Вернемся, однако к судьбам наших предков.

***

ЕЛЕНА ПАВЛОВНА ХРИСТОФОРОВА[16]

(04 июня 1903 – 23 августа 1989)

Тетя Лена родилась в Мариуполе, успела закончить гимназию в еще благополучный период жизни семьи. Потом она работала в какой-то советской организации, связанной с беспризорниками и их воспитанием, обучением и т.п., кажется, в «наробразе». Благодаря природному таланту и гимназическому образованию хорошо знала и греческий и французский языки. Она была женщиной незаурядного природного темперамента. Всем было ясно, что стань она, например, актрисой - это была бы великая актриса! Тетя Лена была остроумна, хороша собой. Думаю, у нее было немало поклонников. Даже когда ей было под семьдесят, он вызвала искреннее восхищение кочегара нашего дома в Кишиневе - Моисея Фишера. Увидев ее, он не сдержался и сказал мне: «Вот это баба!»

В двадцатые годы Елена Павловна пошла работать в детский дом, куда взяла своих младших братьев Валентина и Виталия, чтоб спасти их от голодной смерти: у них уже появилась «улыбка до ушей» - зловещий признак приближающегося конца. О ее работе в детском доме у меня в памяти остались, пожалуй, лишь коллекционные экземпляры фамилий беспризорников: «Забейворота», «Нетудыхата», наконец, «Поишьговна».

Не позднее 1928 года Елена Павловна познакомилась с Николаем Феоктистовичем Жаровым (10 августа 1901 – 24 августа 1976), потому что именно в этом году они поженились. Дядю Колю переводили - как кадрового военного - с места на место, и его семье пришлось жить в разных городах.

«В 1929 г. (мне было два месяца) мама поехала к папе в Днепропетровск. Вскоре к ним переехала вся мамина семья: бабушка Люба, Людмилочка, Ксения, Валентин, Виталий, а дядя Леня – в Харьков, учиться на рабфаке. В Шепетовку папу перевели в 1932 или 1933 году. Мы уехали с ним, а все остались в Днепропетровске.» (Прим. А.Ч.)

В 1936 году дядя Коля был переведен в Севастополь.

Про дядю Колю должна быть написана отдельная повесть. Я пока бегло обозначу основные моменты. Он родился в селе Замостки, Брейтовского района, ныне затопленной Рыбинским водохранилищем

Дядя Коля был призван в армию после революции. Если я не ошибаюсь, уже 1918 году он, вместе с войсками Красной Армии принял участие в митинге на Красной площади и видел там выступающего перед ними В.И. Ленина. Воевал он на Кавказе и в Средней Азии. Этой войне у дяди Коли было посвящено несколько превосходных устных рассказов – а рассказчик он был потрясающий.

Помню также рассказ о том, как они впервые в жизни попробовали помидоры, и удивлялись - какие странные яблоки! В общем, дяди Колины рассказы - тема важная, серьезная и ответственная. Прошу всех, кто сие прочтет добавить все, что они помнят.

Вот несколько сюжетов из его рассказов в изложении Павла Белкина (П.Б.) и Аллы Чижовой (А.Ч.).

Эпизод 1

(П.Б.)

Многие рассказы дяди Коли относились к его деревенскому детству. В доме за столом у них командовала бабушка. Опоздавших к еде не допускали. Их бабушка жалела и приговаривала: «Ты, милый, теперь хоть к ужину не опаздывай!» – но еды до ужина не давала.

В основном, рассказы повествовали о проказах деревенских парней. Я запомнил только коллективную дразнилку в адрес соседки: «У Раиды Калистовой немазаны рагушки!» Рагушки – это какое-то блюдо, скорее всего, выпечка, которую полагалось мазать маслом, сметаной или чем-то еще. Обвинение в бедности было серьезным, это подчеркивал сам дядя Коля, чтобы отметить для нас изменение приоритетов: «Это сейчас все прибедняются, а до революции было наоборот. Соседка обижалась, обвинение было явно несправедливым, но шалуны этого-то и добивались.

Эпизод 2

(П.Б.)

Дядя Коля, совсем юный, вошел в чеченский дом, или саклю, он говорил дом, и увидел в нем молодую женщину. Их попытки разговаривать были бесплодными и непродолжительными из-за отсутствия общего языка. Через некоторое время чеченка открыла лицо. Дядя Коля, незнакомый с чужими обычаями, не придал этому факту никакого значения, однако вскоре отметил периферическим зрением движение чего-то за окном. Быстрая реакция спасла его жизнь, ибо чеченец, как выяснилось впоследствии - муж, уже изготовился к броску кинжала. Движение затвора винтовки охладило его пыл, мститель ретировался, покинул дом и дядя Коля.

На следующий же день в часть явился старик - чеченец, свекор упомянутой чеченки, с жалобой на неприличное поведение русского солдата, и только тут дядя Коля узнал, что показывать лицо чужому мужчине мусульманка не должна. Неизвестно, сообщил ли он командирам, от кого исходила инициатива, но родным в процессе сбора смородины у себя в саду он вспоминал эту и другие истории неоднократно. Дело было в городе Темир - Хан-шура или около него.

Эпизод 3

(П.Б.)

Ущелье, заваленное трупами красноармейцев, действительно существовало, ибо лобовые атаки на пулеметы успеха не приносили. Подразделение дяди Коли должно было преодолеть проход, поэтому было решено послать ночью немногих добровольцев для бесшумного снятия пулеметчиков. После оглашения приказа, точнее предложения, сделал шаг вперед и дядя Коля, среди многих, однако выбор пал на более зрелого солдата - костромича, который дядю Колю с собой не взял, как слишком молодого и неумелого. Задание выполнили в течение одной ночи, действительно подползая раздетыми, кажется, вдвоем.

Эпизод 4

(П.Б.)

Утренняя атака чеченцев с криками «Алла!» была весьма устрашающей из-за обилия нападающих. Многие внутренне растерялись, однако последствий это не имело. Хладнокровные пулеметчики в несколько секунд ликвидировали опасность, уничтожив атакующих на ровном месте. По словам дяди Коли: «Как косой скосили!», что произвело на него сильнейшее впечатление, запомнившееся на всю жизнь. - прим. П.Б.>

Эпизод 5

( А.Ч.)

В Баку состоялся парад войск Красной Армии по какому-то поводу. Боец Жаров Н.Ф. был участником этого парада, но, т.к. обмундирование бойцов было изношенным и грязным, их обрядили в новое нижнее белье (кальсоны и рубашки). Так они и прошли гордым парадом, вызвав восхищение (искреннее) зрителей.

Войну Николай Феоктистович встретил в летних лагерях в Каче (Крым). Он преподавал тогда в зенитно-артиллерийской академии в Севастополе. На лето к нему в лагеря приехали не только жена и дочери, но и сестры жены: Людмила и Ксения, а также теща – бабушка Люба.

Бомбить их начали в первые дни, и им приходилось прятаться в ущелье.

Николая Феоктистовича вскоре вызвали в Москву в штаб фронта, где он, занимаясь противовоздушной обороной города, прожил один, без семьи, до 1944 года. В его обязанности входило составление сводок Генштаба. Ответственность была столь велика, что, бывало, его присутствие на месте проверял лично Сталин.

В 1944 году получил назначение со штабом фронта двигаться на Запад и дошел до Львова. Затем, уже в качестве командира полка, вплоть до 1946 года служил в Венгрии, Австрии и Югославии. В 1946 году полк был расформирован и дядя Коля вышел в отставку.

Дядя Коля служил почти во всех родах войск, воевал в войнах, пришедшихся на его долю, был награжден многими орденами и медалями, включая Орден Ленина, а также именным оружием. Вышел он в отставку по «Приказу № 100» - это обстоятельство любила подчеркивать моя мама.

По этому приказу увольнялись в запас (или в отставку?) заслуженные военные-офицеры. прослужившие в Красной Армии с момента ее основания. Им предоставлялось право выбора места жительства, с предоставлением квартиры, дачи и большой денежной премии. Рассматривались три города: Киев (был сильно разрушен), Львов (там бандеровцы), и Харьков. Дядя Коля, по совету знакомых евреев, выбрал город Харьков, получил дачный участок в поселке Южный - да будет трижды благословенно это священное для наших семей место!

Жить они стали на улице Данилевского, дом 6, кв. 83. Квартира коммунальная: две комнаты занимала семья дяди Коли и тети Лены, то есть кроме них еще Аллочка и Людочка, а одну комнату одинокая тетя Рива, машинистка. Первое время дядя Коля на общественных началах работал секретарем парторганизации «Южтяжстроя».

Теперь об уже упоминавшихся дочерях тети Лены и дяди Коли, с помощью которых была написана эта глава.

Аллочка - Алла Николаевна, старшая дочь, родилась 22 февраля 1929 года в Мариуполе. Причем ее роды принимала та же самая акушерка, которая принимала всех детей бабушки Любы!

Алла Николаевна закончила Педагогический институт и стала химиком, вышла замуж в 1947 г. за Юрия Алексеевича Чижова (25.12.1923 – 25.07.1969), фронтовика, офицера, летчика, инженера. 14 декабря 1949 года у них родился сын Сережа. Сережа женился на Елене Дитмар в 1973 году. У них в 1975 году родилась дочь Леночка (09.04.1975).

Людочка - Людмила Николаевна, родилась 12 апреля 1937 года в Севастополе. Людмила Николаевна закончила физический факультет Пединститута в Харькове и стала физиком. 5 июля 1959 года вышла замуж за Жору (Георгия Александровича, иногда - Егора Александровича) Сухорукова. (Его родители Александр Родионович (26.05.1903 – 17.07.1982) – доцент Харьковского автодорожного института - и Юлия Борисовна (8.10.1908 – 9.07.1997), домохозяйка.) Егор Александрович доктор наук, директор НИИ в Харькове.

У Люды с Жорой родился сын Славик (Станислав) в 1960 году и дочь Женечка (1969). Славик женился на Свете Шибаевой, и у них есть сын Руслан (15.12 1988). У Женечки есть муж Виталий Казак, а 22 октября 1998 года у них на свет появилась Даша.

Семья дяди Коли и тети Лены для всех нас абсолютное продолжение нашей семьи, семьи нашей мамы. Во-первых, мама до замужества жила с ними. Во-вторых, мы ежегодно проводили все лето на даче тети Лены и дяди Коли в поселке Южный, что под Харьковом. Улица Карла Маркса, 43. Это место всеми называлось коротко: «сад».

Для меня - да, я думаю, и для всех остальных, - этот сад стал волшебным, заветным, незабываемым. И не только собственно сад, не только флора! Главное - все мы, наши отношения, которые не были пресной идиллической пасторалью, но являли собой сочную, острую, реальную жизнь реальных людей, ярких личностей с неповторимыми и пестрыми характерами и судьбами. Мы, получившие такие жизненные уроки, наблюдавшие таких людей не вправе об этом умолчать, но это достойно отдельной новеллы, если ни серии новелл. Надеюсь, что они появятся на свет, а кое-какие воспоминания о нем появятся чуть дальше уже в этой повести.

Дядя Коля скончался в Харькове, через две недели после своего 75-летия. Тетя Лена ушла из жизни тоже в августе, прожив на свете более 86 лет.

***

ЛЕОНИД ПАВЛОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

(1905-1975)

Этот краткий очерк - о старшем брате нашей мамы. Я уже написал, что в конце двадцатых годов Леонид уехал в Харьков, учиться в рабфаке, потом окончил Московский энергетический институт. Работал в Москве, Подольске, Туле на предприятиях оборонной промышленности, был директором НИИ 147 (Тула), Член Тульского обкома КПСС, Депутат Тульского Горсовета, Лауреат Сталинской премии 1951 г.

Приведу семейное предание: его выдвигали на пост чуть ли ни министра оборонной промышленности СССР, но на каком-то этапе зарубили:

- Леонид Павлович, так ведь вы, оказывается, грек!

- Да ведь я этого никогда и не скрывал.

- Ну, что ж вы раньше-то не сказали… Не может грек возглавлять Всесоюзное министерство…

В 1935 году Леонид женится на Полине Кирилловне Лариной (1910-1982). У них родились дети: сын Игорь и дочь Людмила.

Игорь Леонидович Христофоров, (20.07.1937), выпускник, впоследствии доцент МАИ, его жена - Ольга Ивановна (Гурьева), 1944 г.р., инженер по авиационным двигателям. Их дети: Христофорова Наталья Игоревна, 1972 г.р., преподаватель Московского Лингвистического Университета, и Христофорова Мария Игоревна, 1984 г.р., школьница.
Людмила Леонидовна, в замужестве - Паламарчук (03.08.1943), инженер-механик. Ее муж – Владимир Паламарчук, инженер-механик, доктор экономических наук, заведующий кафедрой в Тульском Политехническом институте. Их дочь: Ирина, в замужестве Софронова-Паламарчук, 1967 г.р., инженер-строитель.

Даже краткие, сухие сведения о дяде Лене и его семье достаточны, чтоб понять, что он тоже достоин подробного жизнеописания, и я вновь выражу надежду, что это будет сделано.

Мои же личные воспоминания невелики.

Хорошо помню, как дядя Леня приезжал к нам в Ярославль. С тетей Полиной, Людочкой и Игорьком. Это было, наверное, году в 1957. Помню, что у дяди Лени был пистолет. Ему, как очень ответственному руководителю разрешалось иметь личное оружие для самообороны. В этот же приезд дядя Леня подарил нам пневматическую винтовку. Она цела до сих пор. С этой винтовкой связана жуткая история о том, как Игорек случайно попал Людочке в ногу.

С Игорем связана и еще одна история - о том, как он поранил меня садовым ножом. Игорь сидел на крыльце дома в Саду, в Южном, а Сашенька и Павлик дразнили его и бросали в него гнилыми яблоками. Ему это, наконец, надоело, он вскочил, замахнулся в их сторону для острастки, но у него за спиной незаметно оказался я и получил поперек лица ножом, который был у Игоря в руке. Было много крику, много крови. Я орал, что было сил, а сил было немало. Игорю досталось.

Все присутствующие проявили подлинный греческий темперамент.

Еще помню, как в Саду, где-то в первой половине, или середине, шестидесятых, в последний, наверное раз съехались почти все: кроме харьковчан в полном составе, присутствовали Белкины и туляки – почти в полном составе. Пили, ели, веселились, а также пели. Вот тогда-то по предложению дяди Лени я, он, дядя Виталий и, кажется, дядя Коля пустились в соревнование: кто дольше на одном дыхании протянет звук «а-а-а». Я победил в честном соревновании, но мне не поверили, посчитав, что я слишком мал и хитер, а поэтому наверняка по дороге вдохнул свежего воздуха. В тот раз заслуженная слава от меня ушла, а вот к кому пришла - не помню.

Я надеюсь, что с помощью остальных родственников воспоминания о дяде Лене и всей его семье будут соответствовать этому яркому и талантливому человеку, а не ограничатся этими, быть может, милыми, но совершенно детскими эпизодами[17].

Мама сохранила в семейном архиве тульскую газету «Коммунар», Орган Тульского Областного комитета КПСС, от 11 марта 1975 года. В ней напечатан некролог с портретом, посвященный дяде Лене:

«Леонид Павлович Христофоров.

На 70-м году жизни после тяжелой и продолжительной болезни скончался Леонид Павлович Христофоров, персональный пенсионер союзного значения, лауреат Государственной премии, член КПСС с 1939 года.

Л.П. Христофоров родился 16 августа 1905 года в г. Жданове Донецкой области в семье служащего. Трудовую деятельность начал подручным кузнеца, а после окончания Московского института механизации и электрификации более сорока лет находился на руководящей работе. В годы Великой отечественной войны работал парторгом ЦК КПСС на Подольском механическом заводе, затем в течение 15 лет руководил научно-исследовательским институтом, в период с 1960 по 1965 год работал начальником управления Приокского совнархоза, а с 1965 года был директором Тульского научно-исследовательского и проектного института систем управления. С 1968 года Л.П. Христофоров – пенсионер союзного значения.

Будучи на заслуженном отдыхе, Л.П. Христофоров продолжал плодотворно трудиться в должности ученого секретаря НИИ систем управления и на общественных началах активно участвовал в работе совета директоров при тульском обкоме КПСС.

За заслуги перед Родиной Л.П. Христофорову присуждено высокое звание лауреата Государственной премии, он был награжден орденами «Знак Почета», Отечественной войны I-й степени и медалями.

Л.П. Христофоров неоднократно избирался депутатом городского совета трудящихся, кандидатом в члены обкома КПСС.

Ушел из жизни большой души человек, который кропотливо и с большой любовью передавал свои знания и опыт работы молодому поколению.

Светлая память о Леониде Павловиче Христофорове, верном сыне Коммунистической партии, беззаветно служившем нашей социалистической Родине, навсегда сохранится в наших сердцах.

Группа товарищей».

На полях газеты мама написала: «Я и Санечка ездили в Тулу хоронить любимого брата Леонида. 8 марта мы выехали из Москвы.»

***

ВАЛЕНТИН ПАВЛОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

(4.08.1909- 9.07.1997)

Приведем хотя бы краткие сведения о следующем брате нашей мамы: окончил Ленинградский военно-механический институт, конструктор минно-торпедно-трального оборудования и устройств, в частности, разработчик торпедных взрывателей ВХ-1 и ВХ-2 (ВХ – Валентин Христофоров), инженер-капитан 2-го ранга, участник Великой Отечественной Войны. Последняя должность - главный специалист по оборонной технике Госплана СССР.

Его жена - Зинаида Николаевна Пиганова (1909-1994); в прошлом журналист, с 1951 г. инвалид.

Их дети:

Володина Марианна Валентиновна, 1936 г.р., геолог. Вышла замуж за Роальда Володина. У них родились: Володин Григорий Роальдович, 1958 г.р. инженер по связи, имеет сына Павлика, 1983 г.р., и Володин Николай Роальдович, 1974 г.р. окончил геогр. ф-т МГУ.
Христофоров Андрей Валентинович, 1951 г.р., доктор георграфических наук, профессор МГУ. От первого брака с Оксюкевич Марией имеет 3-х детей: Иван , 1972 г.р.,Анастасия, 1975 г.р. студентка (США), имеет сына Михаила, 1992 г.р., Василий, 1978 г.р., капрал мор. пехоты (США). От второго брака с Вордман Марией родилась Евгения, 1995 г.р.

***

Дядя Валя и тетя Зина...

Такого жизнелюбия, как у дяди Вали, особенно в том смысле, который некоторым покажется излишне приземленным, я не встречал более ни у кого. Дядя Валя бывал категоричен в своих суждениях, но это были его суждения!. О его интереснейшем жизненном пути, о годах работы и учебы в Ленинграде, о «взрывателях Христофорова» ВХ-1 и ВХ-2, о жизни и работе в Москве, о командировках на многие испытательные полигоны - обо всем этом надо будет еще написать...

А тетя Зина? Да разве это хоть в чем-то обычный человек? Да, ее необычность могла, порой, доставлять неудобства, но уж серостью или «неинтересностью» это никак не назовешь. А жизнь и работа Марианны и Роальда на Кубе? В то время, когда никто из нас о загранице и не мечтал, разве это не интересно? - Очень интересно. А нынешние американские родственники?

Так, что, и Андрей, и Марианна, и их дети - все могли бы добавить в сию книгу свои бесценные воспоминания. Читатели ждут-с...

***

ВИТАЛИЙ ПАВЛОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

(1912-1987)

Самый близкий по возрасту, и потому самый, наверное, любимый брат нашей мамы. Дядя Виталий был удивительно добрым, отзывчивым и талантливым человеком. Он всегда очень хорошо учился. С отличием он окончил Горно-металлургический институт в Днепропетровске, и военную Академию. Во время войны работал на военных заводах в Уфе и Молотове (Перми). После войны он со своей семьей жил в Москве (ул. 4-я Звенигородская, дом 15, кв. 1-а. Ныне это ул. Сергея Макеева. Дома № 15 на ней нет, последний номер – 13, следующий новый угловой дом нумеруется по Звенигородскому шоссе; так что, тот дом, вероятно, снесли). Потом, в начале шестидесятых, они переехали в Харьков...

Дядя Виталий женился на Ольге Константиновне Коробко (1918 - 1991?). У них родились дети: Вадик, умерший во время войны от воспаления легких, Эллочка (1946) и Виталий, он же Витасик - в 1950. Эллочка вышла замуж (в 1969 году) за Карена. Он армянин, тренер по плаванию... У них родился сын Жорик в 1970 году, и Михаил в 1982.

Витасик был женат, я думаю, не один раз. Я хорошо помню - увы, только внешне - его первую жену и новорожденного сына. Было это, где-то в начале семидесятых годов. К сожалению, пока точных сведений мне получить не удалось.

В мамином архиве хранится скорбная телеграмма:

«Харькова…Кишинев Болгарская 35, кв 10 Белкиной = Двадцать первого девять вечера умер папа = Элла». На телеграмме мама написала: «21 марта 1987 года умер мой любимый брат Виталий Павлович. Звонила в Харьков, поговорила с Алусей. Отправила телеграмму».

***

КСЕНИЯ ПАВЛОВНА ХРИСТОФОРОВА

(1917 – 1999)

Теперь о самой младшей дочери и сестре - Ксеничке. Родилась, как и все, в Мариуполе в феврале 1917 года. К сожалению, о детстве и юности у меня пока никаких сведений нет. В середине тридцатых тетя Ксения вышла замуж за военного моряка Леонида Светличного (1818- 1941). Сохранилась его фотография - очень красивый молодой человек. Их первый сын Феликс умер маленьким, кажется, в начале войны. Второй сын - Валерий – родился в 1938 году. В первые дни войны Светличный , будучи командиром подводной лодки, погиб при обороне Севастополя. Потом - году уже, наверное, в 42-43 за тетей Ксеней начал ухаживать Михаил Степанович Попов (1905 -1958), капитан первого ранга. Она вышла за него замуж, и у них родилась дочь Светлана в 1944 году, а в 1946 - сын Михаил.

Про дядю Мишу хочется рассказать отдельно. Он был на очень высоких военных должностях и во время войны, и после. Запомнились такие рассказы.

Ухаживание за тетей Ксенией. Чуть ли не на второй день после еще ни к чему не обязывающего знакомства с Михал Степанычем, тетя Ксения пошла в кино с другим знакомым. Дядя Миша дождался ее, набросился на нее с кортиком, чуть ли не ранил и бросил в колючий куст роз. Человек он был горячий. При этом рассказе, помнится мама и тетя Лена обязательно добавляли: «Ксеничка такая легкомысленная...»

О горячности дяди Миши рассказывались и другие истории. Пока расскажу их так, как запомнил, а уж потом, надеюсь, Светочка и Миша поправят, добавят и т.д.

Посылка. Во время войны дядя Миша и тетя Ксения жили в Поти. Кажется, дядя Миша возглавлял, или, скорее, был членом военного трибунала, а, может быть, был на каком-то другом высоком посту. Воспользовавшись отправляющимся в отпуск матросом, тетя Ксения предала посылочку с какими-то гостинцами нашей маме и бабушке Любе в Саратов, где они находились в эвакуации, и жили очень голодно. Матрос до них добрался, передал письмо. Бабушка очень тепло его приняла, чем могла, угощала. Матрос же, увидев жуткую бедность, расплакался и признался: «Любовь Ивановна. Вам была передана посылка, но я ее не довез. Мы ее с товарищами в поезде открыли и все съели. Простите меня, я думал вы богатые, вам и без этого будет хорошо... Но если Михал Степаныч узнает - меня расстреляют!» Бабушке ничего не оставалось делать, как расспросить про содержимое посылки и написать в письме благодарность за «очень вкусные пирожки и печенье».

После войны дядя Миша был на Балтике каким-то из руководителей Балтфлота. Однажды, во время сильного волнения, боцман решил отправиться с несколькими матросами на лодке, кажется, для тренировки по гребле. На опасения командира возразил, что только в таких условиях и следует закаливать молодых. Дядя Миша, опасавшийся шторма, рискнул и ошибся. Случился шторм, и все погибли. Это было, кажется году в 1948 - 1949. Дядю Мишу вызвали в Москву, и он там докладывал о случившемся на самом высоком уровне: министру обороны Булганину в присутствии Сталина. Булганин постоянно перебивал и вообще был настроен враждебно. Дядя Миша и тут вспылил: «Да что я Вам рассказываю, вы же ничего не понимаете в военно-морском деле. Я лучше товарищу Сталину расскажу!» Рассказать-то он, конечно, рассказал, да только после этого был арестован, исключен из партии, понижен в звании. Из тюрьмы его, впрочем, скоро выпустили, извинились, восстановили в партии, в прежнем звании и на ту же должность. Несколько лет он еще прослужил, а в середине пятидесятых вышел в отставку.

«Был эпизод, когда они всей семьей проезжали на поезде через Ярославль из Архангельска. Поезд стоял 20 минут, мы всей семьей приходили на вокзал “Всполье” (сейчас – “Ярославль-Главный”). Дядя Миша был в форме, с кортиком. Встречались мы с ним и в Москве. Все родные собрались, ехали к кому-то в гости. Скорее всего, к дяде Виталию. Я сидел в такси на коленях у дяди Миши.» (Прим. П.Б.)

У него, я помню, было очень много орденов и медалей. Он их нам показывал, вытряхивая из желтого шелкового мешка. На руке у дяди Миши была татуировка с морской символикой. Говорил, что делал ее в Шанхае, и что она была раньше цветной. Он был добрым и веселым человеком. Умер дядя Миша в Тамбове, куда поехал навестить свою мать. Вскапывал ее огород и там же умер от внезапного инфаркта. Это произошло в 1958 году.

Валера стал капитаном дальнего плавания, был дважды женат. От первого брака, кажется, дочь. Были ли дети от второго брака - не знаю. Валера умер в 86 году в Одессе.

Светочка - очень близкая нам сестричка. Она какое-то время жила у нас в Кишиневе, когда училась в Кишиневском университете на биолого-почвенном факультете. Это было в 1961-1963 гг. Мне многое помнится из того замечательного времени. Светочка была - надеюсь, и осталась, - очень хорошенькой. Среди разнообразных воспоминаний этого периода для меня на первом месте празднование юбилея моего папы - 60-летие, в 1962 году. Родители ушли на банкет, оставив дома нас: Свету, Павлика, Санечку и меня. А также некоторое количество спиртного, заготовленного к предстоящему домашнему празднованию. Среди прочего было три бутылки модной тогда новинки - рома «Супериор» румынского производства. Напились все. До проявления всех признаков алкогольного отравления с осквернением ванны и прочих мест общего пользования. Нас, конечно, потом поругали, но было весело. Для меня это, видимо, одно из первых ощущений воздействия алкоголя на организм. Потом Светочка стала жить в общежитии, навещая нас время от времени. У нее всегда можно было увидеть - а иногда и получить в подарок - какие-нибудь заграничные диковинки: шариковые ручки, жевательные резинки и тому подобное. Это старший брат Валера привозил из загранплавний. Маме Светочка однажды подарила потрясающий шелковый платок с картой Цейлона, оттуда же и привезенный. Платок сей жив до сих пор и так же красив. Не помню, думал ли я тогда, что мне придется самому побывать на Цейлоне - а вот довелось... После окончания Университета Светочка по распределению довольно долго – три года, с 1966 по 1969 - работала в молдавском селе Тырново, Дондюшанского района. В районной больнице. Потом вернулась в Мариуполь, где и живет сейчас. Замуж не выходила.

Миша женат, у него, кажется, двое детей. Работает в Якутии, в г. Мирном. К сожалению, пока о нем больше ничего не знаю.

***

ЛЮДМИЛА ПАВЛОВНА ХРИСТОФОРОВА

(1914 – 1995)

Это наша мама.

Она родилась 30 мая 1914 года. День ангела - 29 сентября. (В семье всегда праздновали именины, а не день рождения.) Как ни странно, я не могу более или менее подробно пересказать мамину биографию в довоенный период.

Мама училась в школе в Мариуполе - в какой школе, сколько классов - не знаю. Потом - фабзавуч. Кажется при паровозоремонтном заводе. Что было потом я пока не установил. Что было после фабзавуча? Кажется, мама все время жила с семьей своей старшей сестры - тети Лены и дяди Коли, переезжая за ними из города в город. С какого-то момента - Днепропетровск, Художественное училище, секретарь.

Пока я мало знаю о маминых друзьях молодости: был Миша - очень близкий друг, была Рахиль - очень близкая и любимая мамина подруга. О Рахили мама вспоминала всю жизнь, хотя, мне кажется, после войны они не виделись...

Практически до начала тридцатых годов Христофоровы жили одной семьей: бабушка Люба (до появления Аллочки в 1929 году еще не бабушка), тетя Лена со своим мужем дядей Колей, ставшим, видимо, основным кормильцем всей семьи, дядя Леня, уехавший учиться в Харьков в 1929 году, дядя Виталий и дядя Валя, мама и тетя Ксения.

Все, конечно, работали, начиная зарабатывать с подросткового возраста. Но самым старшим и, к тому же, кадровым военным был дядя Коля. Я думаю, что он всем в этот период времени заменил отца и стал опорой для всех. Поэтому, когда дядю Колю перевели служить в Днепропетровск, за ним туда переехали почти все.

Так и моя мама оказалась в Днепропетровске. Произошло это не позднее 1930 года.

(Мамину жизнь после знакомства с папой, я смогу изложить и изложу достаточно подробно. Во всем же, что касается маминой молодости, надеюсь на дополнительные воспоминания других родственников.)

По всей видимости, мама закончила среднюю школу уже в Днепропетровске. О своих школьных годах мама вспоминала довольно часто, я, правда, не смогу их распределить по тем городам и тем школам, в которых ей пришлось учиться.

Обучение по всем предметам проходило на украинском языке. Поэтому мама знала много стихов всяких классиков украинской литературы: Шевченко, Коцюбинского, Леси Украинки и т.д. Украинский язык она не забывала всю жизнь. Как-то раз, в те далекие времена, когда «Голос Америки» глушили, а мне хотелось его послушать, я мог легко поймать его только на украинском языке: эти частоты глушили на Украине, но не в Молдавии. У нас в Кишиневе глушили русскую и румынскую речь. Но дикторы «Голоса Америки» говорили на очень сложном и малопонятном мне украинском. (Видимо, этот язык отличался от «эстрадного украинского» Тарапуньки и Штепселя.) Когда я попросил маму послушать это радио вместе со мной, она с интересом согласилась, послушала, а когда я попросил перевести, не сразу поняла, что я хочу: язык был ей понятен настолько, что она как бы не сразу поняла, что это не русский, и что я могу что-то не понимать.

Зато благодаря маме я всю жизнь потешаю знакомых знанием того, что «кислород» по-украински – «кисень», а «водород» – «водень», а, скажем, «сера», так и вовсе – «сирка». Впоследствии к этой маленькой коллекции добавилось: «производная» – «похидна».

Странно и, наверное, обидно для украинцев, чей язык я на самом деле искренне люблю и считаю его в высшей степени благозвучным, точным и выразительным, но на русских он производит как правило, эффект юмористический.

Однажды, уже в восьмидесятых годах, когда мама и Павлик с сыном ехали на поезде из Кишинева в Москву, подъезжая к Киеву, мама неожиданно, чтоб всех посмешить сказала: «А ну, подывимся, як тут живут радяньские письмэнники…»

Сережа чуть с полки от хохота не упал.

В действительности же, моя жизнь и моя речь была бы существенно обеднена, не будь в моем распоряжении таких шедевров, как «Бачилы очи, що куповалы, - иште, хучь повылазте», или – «який йихав – таку взяв» и многое другое. А украинские песни, на которых я вырос, и без которых моя жизнь была бы если не совсем бесцветной, то, во всяком случае, поблекшей!?

Так что, смеяться-то я смеюсь, но грань стараюсь не преступать.

Запомнилась мне также фамилия маминого учителя немецкого языка, немца по национальности –Танненбаум. Это, кажется, о нем: «Их бина, дубина, полено, бревно, наш немец скотина, все знают давно»? А, может быть, это и не о нем…

«Зато, несомненно, о нем, история с виноградом. Бедняге, являвшемуся на занятия в белоснежных брюках, и имевшему привычку садиться на стул решительно, и не глядя, подложили гроздь спелого винограда. Шутка удалась: немец ходил весь день с пятном на заду». (Прим П.Б.)

После школы мама поступила в «Фабзавуч» – фабрично-заводское училище, а, может быть, это называлось «школа фабрично-заводского ученичества», и это являлось не продолжением, а завершением средней школы – точно не знаю. Там она получила специальность токаря-фрезеровщика.

Из воспоминаний об этом периоде сохранилось то, что там маме симпатизировал какой-то хороший, добрый мальчик, кажется, его звали Костя, который выполнял за маму все положенный нормы выработки на токарных и фрезерных станках. Еще от этого, кажется, времени сохранился маленький, сантиметров пять, кинжальчик с черной ручкой, изготовленный тем же самым поклонником. Сделан он был прекрасно и восхищал меня все детство. Где он сейчас, – увы, не знаю. Часто мама тепло вспоминала свою подругу тех лет, упомянутую Рахиль.

Потом мама поступила в Днепропетровский институт инженеров железнодорожного транспорта, где проучилась два или три года.

Дальнейшие события маминой жизни, относящиеся к середине тридцатых годов мне известны плохо. Документов, к сожалению, нет, воспоминаний родственников, тоже пока немного. Зато есть фотографии – к ним и обратимся.

Пятеро девушек. Знакомая лишь одна – моя мама. Интересно рассматривать одежду того времени. Две девушки, которые стоят, одеты в одинаковые блузки с белыми отложными воротничками и короткими рукавами. Из трех сидящих, мама и еще одна девушка тоже в одинаковом: темные блузки, которые сегодня назвали бы «майками», а вчера – «футболками», с белой шнуровкой вместо пуговиц.

Шикарные, надо сказать, шмотки. На обороте надпись маминым почерком: « 6/IX-32 г. Ф.З.У. (Д.П.Р.З.) Этя Лосьева. Зина Кутенко. Юлия Завгородня. Люда Христофорова. Лиза Карманова. г. Днепропетровск».

А вот и семейное фото: улыбающаяся бабушка Люба в окружении семьи: дядя Коли – уставший, в майке, смотрит «мимо камеры», тетя Лена, с лицом греческой богини, моя мама – очаровательная девушка с очаровательной улыбкой, дядя Виталий в майке и маленькая Аллочка. На обороте надпись маминой рукой: «6/VI-1932 год. Валюшка! (брату Валентину) Любуйся группой «цыганчат», а лицо каждого, надеемся, узнаешь. Людмила».
Групповое фото: сидят бабушка Люба и тетя Ксения, стоят – мама и дядя Виталий. Сфотографированы они, видимо, у себя дома на фоне голой стены и весьма претенциозной этажерки, изготовленной из гнутых прутьев в стиле «модерн». Эта этажерка встречается и на других фотографиях. На обороте надпись маминой рукой: «Мамочка, Виталий, Людмила, Ксения. 1934 год. г. Днепропетровск».
А вот очень важная фотография – на обороте написано: 1934 год, Днепропетровск. Семья Христофоровых, Нагорная, 8». Вот, наконец, и адрес, по которому они все жили – «Нагорная, 8»!

На фотографии, сделанной, видимо во дворе дома, на фоне куста сирени сидят на стульях слева - направо:

дядя Коля в военной форме, в сапогах, фуражке, с портупеей; у него «одна шпала»;
рядом с ним, положив правую руку ему на колено, склонившись налево к своей маме, сидит тетя Лена;
в центре сидит бабушка Люба. В ногах у нее пока не опознанная девочка;
крайний справа – дядя Виталий, в костюме, с галстуком. У него в ногах стоит маленькая девочка – это Аллочка;
за ними стоят две младшие сестрички: Ксеничка и Людочка.

Вокруг стола с патефоном собралась компания – четыре человека. Узнаю маму, тетю Ксению и дядю Виталия. Надпись на обороте: «30 января 1935 года». Значит, готовились к встрече Нового 1936 года…

В этот день они, видать, много нафотографировали:

Мама нарядилась в мужской костюм – брюки, рубашка с галстуком, шляпа и папироса в зубах. Стоит подбоченясь, с вызовом.

Фотографии первой половины тридцатых годов наполнены смехом, шуткой, жизнерадостностью. Снимали во время совместных празднеств, вечеринок и пикников. Из интересных деталей: на групповой фотографии 8 ноября 1934 года, можно разглядеть висящие на стене наушники!

Вспомним, что они слушали в те годы: Изабеллу Юрьеву, Вадима Козина, Леонида Утесова… Танцевали под «Рио-Риту», напевали «Саша, ты помнишь наши встречи…» В моде были танго, фокстрот, да и чарльстон еще не был забыт. В кино они смотрели «Веселых ребят», «Чапаева», фильмы с Чарли Чаплиным и Дугласом Фербенксом… Это было время оптимизма, эмоционального подъема, веры в будущее. Именно тогда Сталин произнес свои знаменитые слова: «Жить стало лучше, жить стало веселее».

Чудесная фотография – три сестры: Елена, Ксения и Людмила.

На фотографиях этого времени довольно часто попадается уже упоминавшийся мамин близкий друг Миша. О нем я знаю мало, поскольку мама вспоминала об этом неохотно и мало что рассказывала. Некоторые полагают, что его можно считать «первым мужем». Следует, однако, отметить – ни на одной фотографии тех лет мама не подписала себя какой либо иной фамилией, кроме как “Христофорова”. Видимо, их отношения впоследствии носили достаточно драматический характер, но, в конце концов, они расстались.

Но вернемся к маминой трудовой биографии. Видимо, параллельно с учебой мама работала. В частности, она работала секретарем Днепропетровского Художественного института. Вот, кстати, и фотография, на которой мама что-то пишет, а рядом сидит мужик и смотрит на то, что мама пишет. Подпись гласит: «Художественный институт, г. Днепропетровск 1937 –1939гг. Директор ин-та т. Скрипник и референт Христофорова Л.П.

А вот фотография ослепительно красивой блондинки с ниспадающими локонами. Это тоже мама, но только в гриме. Имеются подписи, сделанные маминой рукой: «В роли Клариче из «Слуги двух господ» К. Гольдони. 1940 год». Вот групповая фотография с руководителем студии Берковичем. А вот сцена из спектакля «Знатная жена» И. Всеволожского. И еще: «Дядя Боря – Герцер; Аида Дмитриевна – Брам; Скорняков – Аккерман; Вера Петровна – Ступарь; и т.д. Татьяна – Людмила Христофорова.»

Эти фотографии относятся к тому самому очень важному периоду, когда мама познакомилась с папой, и это, как я писал, произошло в том самом Днепропетровском Доме Ученых.

Вот, наконец, еще один любопытный документ – титульный лист книги:

Записки о жизни и работе на ледокольном пароходе

~ ГЕОРГИЙ СЕДОВ ~

дрейфовавшем с 23 октября 1937 г. по 13 января 1940 г.

в СЕВЕРНОМ ЛЕДОВИТОМ ОКЕАНЕ

Составленное членами экипажа

На обратной стороне необычайно красиво надписано:

Товарищу

Людмилi Павловнi Христофоровiй.

В день 8-го березня 1941 р. за вiдмiнну роботу

Та активну участь в грамадському життi

Днiпропетровського Художнього училища.

Директор (подпись)

Печать

Как и у каждой молодой обаятельной женщины, у мамы были поклонники. По крайней мере, от трех их них сохранились письма, передающие, на мой взгляд, аромат эпохи:

«г. Оренбург от 16.6.1938 года.

Здравствуйте, Люда!

Привет вам из Оренбурга!

Люда, сегодня первый день моего времяпрепровождения в окрестностях Оренбурга. Люда, мы поместились в прекрасном живописном уголке, если вкратце описать этот уголок, то в конце нельзя не приписать слова райский уголок. К примеру, хотя бы то, что наша дача находится на берегу реки Урал, южные окна выходят на озеро, а с запада и востока тянется лес с покровом травы в рост человека. И в таком райском уголке невольно мечтаешь о такой девушке, как Людочка!

Сам город Оренбург, конечно, лучше Севастополя, одним его недостатком является отсутствие (нрзб), а во всех остальных отношениях он выглядит довольно прилично и культурно. В городе очень много парков, есть театр оперетты и театр драмы. Жизненные проблемы разрешаются очень просто, так как 10 шт. яиц стоят 3 р. 50 к. Черного хлеба нет совсем, а в ресторанах блюд дороже 4 р. нет. Стакан малины стоит 22 коп. Одно плоховато дорогая выпивка, да она теперь и не нужна, ибо уже к своим обязанностям приступили.

На общие темы, кажется, написал вкратце все, а теперь пару слов о нашем знакомстве.

О своем знакомстве я не ошибусь, если выражусь так: то, что город Севастополь никогда для меня не был так приятен и сладострастен, как в те дни, которые проведены с Вами, когда Ваши глаза так воспламенили мою, может быть, ничтожную душонку, которая стремилась сделать все, чтобы лишний раз посмотреть на Вас.

Конечно, я глупец – Вас я недостоин, но кому мечтать возбранено…

Люда Вы простите меня за это письмо, но я не мог столько ждать, когда Вы приедете в Днепропетровск, и написал Вам в Севастополь.

Пусть это письмо послужит только началом переписки.

Мой адрес: г. Оренбург, п/я 12/2 10 почтовое отделение.

Лейтенанту Виктору Н. Козину.

С тов. Приветом, Виктор».

Да-а-а, были люди в это время…

Зная мамин характер, представляю, как они хохотали со своей сестрой Еленой Павловной над подобными письмами.

А вот сейчас мне не смешно: все кажется трогательным, искренним, провинциально-наивным… И не покидает мысль о том, что, скорее всего, этот «лейтенант Виктор Н. Козин» погиб на войне.

Вот еще одно подобное письмо:

«Люда, здравствуй!!!

…В городе, да и в гостинице, холодно. Ужасная пыль и ветер как южные циклоны наволакивают на обитателя Киева розо-лиловатую дымку, сквозь которую вырисовываются контуры города Днепропетровска с высоким и узким домом, что стоит на углу Короленко и Нагорной. Представляется нежно-оранжевый свет комнат, падающий на сделанные своими руками коврики в квартире 2 этажа под № 15.

Этот свет, стены, да и обитательница этой тишины (если, конечно, не стучат в дверь по 20 минут) заставляют (почему, сам не знаю) вспоминать о себе и пожалеть о городе, в котором могло быть продлено приятное, теплое, и, несмотря ни на что (споры и проч.) нежное.

Не знаю почему, но эта голова с тонкой прядью каштанового цвета волос спущенной на лоб между мягкими голубыми (как мои) глазами, на фоне пучкообразных, немного вьющихся локон, представляется и сейчас как живой, улыбающейся, преследующей. Ведь всего несколько часов, и сколько впечатления. А что, если бы это было дольше. Нет, с Вами долго быть нельзя, обнаруживается какое-то внутреннее обаяние, кажущееся дорогим. <…>

…Чем дальше от событий и от людей, тем они кажутся величественнее и добрее. Не буду дальше описывать своих впечатлений в письме, ибо угнетает чувство и волнение. Лучше напишу все это в дневник. В дневнике мечтать как-то проще.

В Киеве задержусь еще дня четыре. В Москве буду 9/III. Если думаете писать, пишите на служебный адрес с пометкой в скобках «личное».

С приветом Петька. г. Киев, 1/III-39 г.

Ай да Петька, хочется воскликнуть! Кто он, какова его судьба, пережил ли он войну?..

А вот еще одно любопытное письмо из того прекрасного предвоенного времени, которое в памяти моей мамы навсегда осталось, как самое лучшее, самое счастливое время:

1 мая 1941 года

Уважаемая Людмила Павловна!

Поздравляю с Первым маем, желаю успехов в учебе, желаю Вам здоровья и счастья.

Молдавия сегодня радостная, день выдался хороший, светит солнышко майское, все поют песни. Тут не так празднуют, как у нас, более оригинально. Много интересного видел и слышал, хотя по-молдавски ничего не понимаю, знаю два слова: «нушту молдавенешту[18]». Это значит: «не знаю по-молдавски». Большинство здесь знает русский язык, хотя и с большим акцентом.

Местность гористая, много виноградников, а также вина. Вино продают, как у нас воду. На первых порах даже странно казалось.

Людмила Павловна! Что нового у Вас? Как Ваша учеба? Двоечки имеете, или нет? Я по теоретической артиллерии еще двоек не имел. Вызываю на соревнование, наш девиз в армии: «Тяжело в учебе, легко в бою».

Приветствуйте супруга и маму. С уважением к Вам, (подпись).

МССР, гор. Оргеев, почта до востребования.

(Вот, оказывается, как давно установилась «связь с Молдавией».)

Через пятьдесят три дня этот артиллерист вступит в бой…

***

Итак, жизнеописание подошло к 1941 году, то есть к Великой Отечественной Войне. Этому периоду посвящена отдельная глава.

***

В О Й Н А

1941 – 1944

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1941 – 1944 годы.

22 июня 1941 года – Начало Великой Отечественной войны. Выступление В.М. Молотова по радио. Немецко-фашистская авиация совершила первый налет на Севастополь.

3 июля 1941 года – Обращение И.В. Сталина к народу.

Июль 1941 года – Начались налеты немецко-фашистской авиации на Днепропетровск.

Август 1941 года – Эвакуация промышленного оборудования и населения из Днепропетровска.

28 августа 1941 года – Указ о высылке на восток страны немцев Поволжья и ликвидации их автономии.

30 сентября 1941 года – Начало битвы за Москву.

Октябрь 1941 года - Группа немецко-фашистских армий «Юг» в ходе наступления на Донбасс заняла Мариуполь.

5 декабря 1941 года – Контрнаступление Красной Армии под Москвой.

13 февраля 1942 года – Указ о мобилизации трудоспособного населения для работы на производстве и строительстве.

17 июля 1942 года – Начало Сталинградской битвы.

1 января 1943 года – В Красной Армии введены погоны.

2 февраля 1943 года – Завершение Сталинградской битвы.

5 июля – 23 августа 1943 года – Курская битва.

5 августа 1943 года – В честь освобождения Орла и Белгорода в Москве состоялся первый торжественный салют.

1 сентября 1943 года – Введено раздельное обучение мальчиков и девочек.

10 сентября 1943 года – В ходе донбасской наступательной операции освобожден Мариуполь.

25 октября 1943 года – Освобожден Днепропетровск.

6 ноября 1943 года – Красная Армия освободила Киев.

1 января 1944 года – Впервые по радио исполнен новый гимн СССР «Союз нерушимый».

26 марта 1944 года – Передовые части Красной Армии вышли к государственной границе СССР в районе реки Прут.

9 мая 1944 года – Освобожден Севастополь.

17 июля 1944 года – В Москве по садовому кольцу проведено под конвоем свыше 57 тысяч немецких пленных.

24 августа 1944 года - В ходе Ясско-Кишиневской операции освобожден Кишинев.

Февраль 1944 года – Н.И. Белкин вернулся в Днепропетровск.

***

Когда началась война, папа и мама были в Днепропетровске.

Мои родители, однако, тогда еще не были моими родителями. Они еще даже не образовали семьи и не жили вместе. Но папа к началу войны уже усиленно ухаживал за мамой и был в нее влюблен.

В июне 1941 года тетя Лена, дядя Коля, Аллочка и Людочка были в Севастополе. Они жили там уже не один год – Людочка там и родилась, а дядя Коля преподавал в военном училище. В Севастополе же жила и младшая сестра - тетя Ксения – со своим мужем Леонидом Светличным, который погиб в первые дни войны, оставив сиротами сыновей Феликса и Валеру. Севастополь стали бомбить 22 июня. Бомбили «на уничтожение». Днепропетровск же стали бомбить гораздо позже, поэтому тетя Лена с дочерьми, спасаясь от бомбежек, переехала в Днепропетровск к своей маме – бабушке Любе, а также сестре, брату и прочим. По этой причине они и оказались в эвакуации все вместе.

Что касается маминого Миши, то он, организовав эвакуацию в Саратов, кажется, служил где-то неподалеку в строительных войсках. Их с мамой семейная жизнь, все-таки, не сложилась – мама вышла замуж за папу, причем произошло это в форме «совместного ведения хозяйства» в эвакуации – то ли в Саратове, то ли в Уфе. Миша, видимо, старался сохранить отношения, писал письма. Одно из писем, написанное 12 сентября 1943 года сохранилось. Письмо интимное, нежное, написанное любящим мужчиной… Он радуется, что уже освобожден Мариуполь, надеется, что скоро освободят Днепропетровск: «Я думаю о том, сколько прелестных, никогда не забываемых минут связано у меня с этим городом… Вот кончим войну, обязательно поедем обратно в Днепропетровск». Конверт не сохранился, но из текста следует, что Миша в это время находился на Волховском фронте. В семейном альбоме есть его фотография 1945 года в форме майора.

Не мне, как говорится, сожалеть о том, что мама и Миша не создали семьи, но отнестись к их отношениям надо с уважением и достоинством, которого заслуживает и Миша Гассель и наша мама…

Итак, они эвакуировались в Саратов.

Саратов, город, областной центр, порт на Волге. Один из промышленных центров Поволжья, в 1939 году – 372 тыс. чел. В 1941 –42 в Саратов были эвакуированы 80 предприятий и учреждений, около 100 тыс. человек из западных районов СССР. В годы войны в Саратов были эвакуированы Ленинградский университет, МХАТ, Московская консерватория и др. Ученые Саратовского университета в 1941 – 44 гг. выполнили 1500 практических заданий оборонного характера. (Из Энциклопедии «Великая Отечественная война». М., 1985.)

В Саратове оказались: бабушка Люба, тетя Лена, двенадцатилетняя Аллочка и четырехлетняя Людочка, моя мама и, примкнувший к ним, папа.

Об эвакуации из Днепропетровска мне, со слов родных, запомнилось следующее.

У отца была собрана очень хорошая и большая библиотека – несколько тысяч томов – художественной, справочной и профессиональной литературы. Взять ее с собой в эвакуацию он не мог, поэтому все книги перевязал в аккуратные связки и сложил в подвале дома под лестницей. Когда они вернулись в Днепропетровск после освобождения, библиотеки, естественно, на месте не оказалось. Лишь несколько книг впоследствии обнаружились в букинистическом магазине, – их опознали, благодаря экслибрису, папины студенты. В букинистическом были найдены три книги: «Физическая и коллоидная химия» Глесстона, «Основы химии» Менделеева и второй том «Истории искусств» Гнедича. Слава Богу, теперь они у меня, в целости и сохранности.

В семейном архиве сохранился удивительный документ на половинке листа желтоватой бумаги со штампом Днепропетровского сельхозинститута, за № 1233, датированный 28 августа 1941 года:

СПРАВКА

Предъявитель сего кандидат с.-х. наук доцент Белкин Н.И. эвакуирован с семьей из Днепропетровска в Саратов вместе с Днепропетровским сельхозинститутом, как сотрудник этого учреждения.

Директор (подпись).

Написано «с семьей». Значит ли это, что папа, был не один, или это просто стандартная формулировка, - не знаю…

Другое воспоминание – сам процесс эвакуации, как он запомнился из рассказов мамы.

С собой разрешалось брать только минимальный набор личных вещей и документы. Поездов, в которых вывозили людей, страшно не хватало. Выехать стремились очень многие – люди бежали за поездами, держа на руках детей, и умоляли посадить их хоть на ступеньки.

(И тем не менее, находились типы, которые не просто эвакуировались, но и вывозили все свое имущество, мебель и т.д., занимая порой по пол вагона.)

Вот выписка из Энциклопедии «Великая Отечественная Война»:

«Днепропетровск, население в 1939 году – 543 тыс. чел.<…> С июля 1941 года начались налёты немецко-фашистской авиации. В августе проводилась эвакуация промышленного оборудования и населения. Из Днепропетровской обл. было отправлено на Восток 99 тыс. вагонов различных грузов, в т.ч. 20 тыс. вагонов с оборудованием, 4,5 тыс. с металлом, 17 тыс. с зерном. В августе фронт приблизился к Днепропетровску. 25 августа сов. войска оставили левобережную часть, взорвав при отходе мосты через Днепр. Гитлеровцы установили жестокий оккупационный режим, они уничтожили 29,5 тыс. мирных жителей и свыше 30 тыс. военнопленных. 75 тыс. жителей было угнано на работы в Германию. В марте 1942 года в Днепропетровске оставалось 178 тыс. жителей».

Так что, кому-кому, а уж мне-то точно повезло, что родители не погибли под бомбежкой, смогли эвакуироваться, выжили и там, и, даже, несмотря на все тяготы, нарожали моих братьев и меня, создали дружную, веселую, оптимистичную семью, и продолжали оставаться рядом с нами так долго, как только они смогли, столько, сколько им было отпущено от Бога.

Вечная им память.

На долю отца хоть и не выпало самое страшное – военные действия на передовой, - но и удовольствием то, что ему пришлось делать, не назовешь.

Дело в том, что сразу же, в первые недели, или месяцы войны было принято решение о ликвидации существовавшей тогда Республики немцев Поволжья. Это было сделано, видимо, с профилактической целью, чтоб не допустить возникновения пятой колонны в тылу, способной организоваться на этнической основе.

Я не стану здесь пытаться давать какую-либо политическую, либо нравственную оценку этим действиям тогдашнего правительства. Скажу только, что аналогичным образом, а, подчас, и более жестко, поступали все правительства. Так, например, Правительство США согнало в концентрационные лагеря всех граждан США - этнических японцев, наполовину японцев, на четверть японцев...[19] Обычно в таких случаях, если не стремятся к обострению, говорят: такое было время. Я тоже здесь так скажу, – такое было время, и продолжу свою хронику.

Отец, занимавший в то время должность заместителя директора Днепропетровского сельхозинститута, в августе 1941 года был назначен Уполномоченным Н.К.З.С.С.С.Р по приемке имущества колхозов немцев Поволжья и отбыл в Саратов.

«Н.К.З.С.С.С.Р.» – это Народный Комиссариат Земледелия СССР.

О том, как все это проходило, отец ничего не рассказывал, в чем заключались его обязанности, я тоже не знал. Однако в процессе работы над этой книгой, я обнаружил потрясающий архив отца, раскрывающий многое из того, что происходило в годы войны.

В одной из полдюжины старых папок «с завязками», в которых хранится часть семейного архива, я наткнулся на никем пока не разобранные листки, завернутые в старый, рваный конверт, на котором папиной рукой надписано: «Мои записи в колхозах во время войны 41-42-43 гг».

Большая часть записей сделана карандашом на отдельных листках очень тонкой оберточной бумаги, нарезанной на листы разного размера неправильной формы.

Здесь есть записи дневникового характера, имеющие дату и содержащие записи событий дня в «весьма литературной» форме; есть также наброски чисто литературных произведений. Есть, например, и такой документ:

12/Х – 41 г.

Справка

Дана Хайкину М.М. в том, что он по состоянию

здоровья освобожден от работы на 3 дня.

Врач (подпись).

Почему эта бумажка хранится так долго, – один Бог знает. Ну, поболел три дня товарищ Хайкин и, дай ему Бог здоровья, поправился, и вновь пошел ковать победу в тылу…

Есть несколько черновиков писем папы к маме, есть записи о начале войны – эвакуации, и желании попасть в эвакуацию туда же, где Людмила – в Саратов, есть, наконец, заявление директору военного завода с просьбой о переводе в освобожденный Днепропетровск.

Большая часть всего – бытовые и производственные записи о трудах, заботах, конфликтах и прочем в процессе приемки имущества колхозов.

Разбирать записи очень трудно – и почерк плохой, и бумага рыхлая, тонкая, и сами слова и буквы плохо сохранились.

Однако, приступим.

Вот два листика из школьной тетрадки в линейку. Карандашом написано следующее:

«…Наркомзем СССР предоставил широкую возможность выбора эвакуации нашего учреждения. Единственное мое желание было ехать только в г. С., который был в числе разрешенных, там я снова встречусь с Людмилой, уехавшей тому назад 2 месяца.

Решение дирекции совпало с моим желанием, чему, разумеется, я способствовал всеми силами.

Наш эшелон приехал в С. в конце августа, и как только закончилась разгрузка вагонов, я был приглашен в числе других сотрудников института к зам. наркома земледелия. На совещании нам объяснили, что мы назначаемся уполномоченными по немецким колхозам в связи с переселением немцев в Сибирь. Немецкие колхозы остаются и будут заселены колхозниками из прифронтовой полосы. На время от выселения немцев, до вселения других колхозников, учреждается система уполномоченных, которые являются полными хозяевами колхоза, отвечают за него, ведут необходимые работы, или консервируют процесс. В распоряжение уполномоченных мобилизуются колхозники близлежащих областей. Разумеется в очень ограниченном количестве.

Наша функция во многом не была ясна, она была совершенно понятна только по своей абсолютной необходимости, хотя и несла в себе огромную ответственность.

Нужно было выезжать тот час же, так как выселение немцев уже началось, но, не найдя Людмилы, я ехать не мог, поэтому после оформления назначения, я на свой риск задержался в городе на 2 дня.

За это время мне удалось найти Людмилу и быть у нее 2 раза.

Описание встречи переношу на конец, а сейчас нужно спешить в деревню.

---

Ровно в полдень я сошел с поезда; на станции встретился с районным уполномоченным, на обязанности которого было направлять нас и рабочую силу по колхозам.

Мой колхоз «Ленинский путь» оказался в 6 километрах от станции; рюкзак, где помещались все мои вещи удобно помещался на моих плечах, транспорт отсутствовал, и я решил пойти пешком.

Дорога была проста: первые 2,5 километра вдоль железной дороги, потом под прямым углом, перпендикулярно железной дороге повернуть налево, через ½ км повернуть снова под прямым углом направо, держась последнего направления, дойти до речки, на противоположном берегу которой наш колхоз.

Было 5 часов. Августовское солнце казалось непереносимым. Я уходил от него на восток, лучи настигали и жгли шею, руки, спина под рюкзаком горела и уже не казалось, что он сидит удобно. Каштановая почва лежала ровно. Это было дно когда-то моря Хвалынского; горизонт уходил в страшную даль, превращаясь в миражи, или постепенно переходил в сизую, узкую ленту. Поля со всех сторон - они казались безграничными. Людей, и вообще ничего живого не было, даже воздух стоял неподвижно; единственным движением было мое движение. Отдельные участки поля были сжаты. Зерно находилось на токах в больших кучах.

Меня окружала тишина, которую обычно называют звенящей; мне пришла мысль проверить правильность утверждения. Прислушавшись, я точно ощутил звон высокого тона. Как будто тихо-тихо звучали сами слуховые барабанные перепонки. Казалось вся природа была утомлена в бездействии и дремала под устилающими лучами августовского солнца.

Перешел через железнодорожную линию, миновал элеватор, и сразу же вышел в открытое поле. Мягкая от пыли дорога следовала сначала направления железной дороги, а затем поворачивалась влево, под прямым углом, шла по узкому межнику, между подлеском и просом. Головки подсолнечников дремали, опустившись. Желтое море проса также молчало в неподвижности. Подсолнечники сменились пшеницей, затем шла озимь, только что пробравшаяся из под серых комочков земли, и снова пшеница.

Все, что меня окружало, казалось царством Кащея. На пару остались трактора с прицепами, сеялками, часть пшеницы была убрана, кучи зерна на токах, часть находилась в скирдах. Все носило следы труда человека, и все теперь пребывает в обворожительном молчании и неподвижности. Единственное движение – это был я.»

Вот такие наброски, самоповторы, поиски образа, эпитета и т.д. Записывалось явно для себя, возможно, с надеждой на последующую обработку, редактирование.

А вот, например, двойной тетрадный лист. Сверху написано:

В. Асмус. Вопросы реализма в эстетике Льва Толстого.

Далее следуют пронумерованные выписки. Всего выписок – тринадцать. Вот некоторые:

«Писателю нужны две вещи: знать то, что должно быть в людях и между людьми, и так верить в то, что должно быть, и любить это, чтобы как будто видеть перед собой то, что должно быть, и то, что отступает от этого».

«Нельзя описывать только то, что бывает в мире, – если будешь описывать мир, как он есть, то будешь описывать много лжи и в словах твоих не будет правды. Чтобы была правда в том, что описываешь, надо писать не то, что есть, а то, что должно быть…

От этого и бывает то, что есть горы книг, в которых говорится о том, что точно было, или могло быть, но книги эти все – ложь, если те, кто их пишут, не знают сами, что хорошо, что дурно…»

«И бывает то, что есть сказки, притчи, басни, легенды, в которых описывается чудесное – такое, чего никогда не бывало и не могло быть; но она вся – правда, потому что в ней показывается то, что всегда должно быть, в чем добро, в чем зло».

Рассматривая папин архив, я начинаю понимать, что его литературные упражнения в этот период (впрочем, не все тетради, хранившиеся рядом с архивом военного времени относятся к тому же периоду – они вполне могут быть как до-, так и послевоенные) были не случайными. Видимо, он надеялся когда-нибудь посвятить себя литературе. Интерес, с которым он прочитывал книги о литературе, о стилистике, о стихосложении – говорит о том, что в нем стремление к литературному труду не просто существовало, а существовало в виде практических действий и намерений.

Вот два примера. Первый – отрывок черновой рукописи романа:

УПОЛНОМОЧЕННЫЙ ОБКОМА

(Роман)

Глава 1-я. Признак тревоги.

Из душной и темной лаборатории Светофоров вышел в коридор, затем на улицу, резкий свет облил его крепкую, широкоплечую фигуру. Светофоров невольно прищурился. Просветление внутреннего духа и блеск дня укрепили (нрзб) успокаивающую веру в себя, в свою работу и свое назначение. Идя по улице, теплого, светлого (нрзб) дня Светофоров привел в окончательный порядок свои мысли. Удачный проект, являющийся итогом его огромной работы, посвященной проблеме важнейшего хозяйственного значения, был признан наилучшим. Правда, этот проект в нескольких местах шел формально вразрез с известными постановлениями Правительства. Многие спецы увидев это, испугались, заявив, что талантливая техническая сторона не только аполитична, но политически вредна, и что они крайне удивлены, как такой человек, будучи глубоко политически грамотным, членом ВКП(б), допускает такие (нрзб) вопросы. В партбюро склонились также на сторону спецов, в райкоме неопределенно молчали.

Глубоко разобравшись с проектом в Обкоме, увидя в нем чисто формальное противоречие, а, на самом деле выводящее далеко вперед один из самых огромных вопросов народного хозяйства. В конце концов кончилось тем, что проект был принят с высокой оценкой и Светофоров получил целую неделю отдыха. Это ему сказали сейчас в кабинете директора, откуда он только что вышел. Светофорова ничто так не обрадовало, как время, данное ему в количестве целой недели. Он давно мечтал отдохнуть сначала от напряженной умственной работы, а затем от этих первых (нрзб) объяснений своего проекта, объяснений, как ему казалось, совершенно не нужных. Но глубокий вздох освобожденного ученика сменился испугом перед вопросом, что ему делать, как отдохнуть, чем заняться, чтоб отдохнуть с пользой. Отдыхать чтоб укрепится физически – он не охотник. Рыбная ловля? (нрзб) необходим партнер, да и холодно сидеть на берегу с удочкой – скучное занятие, хорошо подходящее для стариков».

Рукопись на этом не обрывается, – она насчитывает более сотни страниц оберточной бумаги розового цвета, на которых с обеих сторон мелким неразборчивым почерком, карандашом, написан остальной, пока не расшифрованный текст. Приведенный выше фрагмент не является ни лучшим, ни характерным. Просто я спешу запечатлеть сам факт наличия этой рукописи.

А вот фрагмент текста из «Тетради № 1»

« В 8 ч. вечера состоялось инструктивное совещание в здании городского партийного кабинета. После длительного пути по темным и чавкающим грязью улицам Николая приняла знакомая обстановка богатого дома.

То и дело входили люди, по тому же призыву, что и он.

Они расстегивали пальто, кожаные тужурки, вынимали красные книжечки, предъявляли их двум милиционерам и шли затем направо в раздевальную комнату.

Конференц-зал был до половины наполнен к тому моменту, когда взошел в него Николай. Усталость прожитого дня ощущалась во всем теле. Николай сразу же сел на один из крайних стульев, никуда не оглядываясь, наклонился вперед, положил голову на поставленную (нрзб) руку и как бы замер. Вначале им завладело хорошо ему знакомое состояние, которое он называл мертвое равновесие; в сущности, это был вертящийся диск, на котором мелькали мысли, образы, краски, звуки; диск вертелся, ни одна мысль, картина и т.д. не задерживали внимание и, вследствие этого, результатом было что-то размытое, серое, пастообразное.

Николай также знал, что такое бездумие длится недолго, что оно сменится чем-нибудь частным, но зато конкретным, что это конкретное вытеснит все остальные мысли, займет все его внимание, и он снова будет активен.

И точно, шум зала стал рассеивать бездумие Николая, сначала слабо, затем сильнее и, наконец, оформился в виде конкретных человеческих разговоров. Теперь уже наоборот, если бы даже Николай и захотел ничего не замечать, то этого ему бы не удалось достигнуть. Со всех сторон на фоне общего шума воспринимались то отдельные слова, то целые фразы и, наконец, совершенно связный разговор двух сидящих позади его товарищей.

В сущности зал жил одним: предстоящей поездкой на посевную кампанию. Подавляющее большинство – испытанные работники партии. Все они чувствовали, на какую тяжелую работу их посылают. Правда, отдельным товарищам казалось, что они едут на курорт, на белые хлеба и жирное молоко.. Другие говорили, что не все приедут домой с партийным билетом, а некоторые, возможно, не зайдут домой вообще. И в этих словах Николай чувствовал суровую, твердую правду действительности. И он стал рассматривать окружающих, ища среди них кандидата на будущий партийный суд. Наконец, его мысли остановились на самом себе, но тут резкий звонок, а затем не менее резкий голос открывающего совещание прервал все разговоры, а также и последнюю мысль Николая.

На сцене в Президиуме собралось человек 15, среди них были и военные. Открывающий совещание рисовался исключительно волевым человеком с признаками жестокости: резкий голос, прямой приплюснутый нос, плотно сжатые губы, нижняя губа выступала вперед, по сравнению с верхней, широкие скулы, прямые брови, квадратный с двумя морщинками лоб. Крайний слева в стороне кафедры сидел в полувоенном, объемистый, круглый, с такой (нрзб) круглой бритой головой с отблесками небольшими глазками, которые вместе с мягкими очертаниями губ придавали лицу немного хитроватое, и, в общем, доброе выражение. Николай смотрел на этого человека и слышал резкий голос: «Слово предоставляется секретарю обкома партии товарищу…» Этот человек с мягкими губами встал легко и спокойно, словно он делал это по несколько раз в день и направился на кафедру. Пленясь непринужденностью и легкостью движения этого объемистого человека, Николай и не заметил с чего тот начал свой доклад».

А вот еще один пример. По-видимому, это просто литературная запись реального события.

«К моменту, который описывается, вся семья и мы, квартиранты собрались в маленькую кухоньку. Образовалась такая теснота, что даже дымчатая кошка с трудом пробиралась от печки к столу. Я кончил завтрак и собирался уходить в комнату. В этот момент в сенях кто-то шагнул через порог, и в кухню вошел старичок.

Закрыв дверь, старичок попытался шагнуть на середину кухни, но, запутавшись левой ногой в полусвернутый половик, потерял равновесие и сильно качнулся в перед, отчего в первую минуту показалось, что он пьян.

Старичок был среднего роста в темном сильно поношенном, ватном длинном пальто, полы которого как-то странно топорщились, (причину я узнал через несколько часов), на маленькой голове сидела огромная рыжая ушанка, потерявшая свойственную ей форму; козырек несоразмерно велик и господствовал над всеми другими частями, уши, наоборот, висели как (нрзб), которые вот-вот исчезнут. Под цвет шапки были усы a la Шевченко; казалось, что они являются частью шапки, а не лица, которое как старый пергамент выделялось, окаймленное рыжими линиями шапки и усов.

(Вариант: Несоразмерно большой козырек ушанки повис надо лбом, густые рыжие с проседью брови закрыли глубоко сидящие глаза, рот спрятан усищами a la Шевченко – все это создавало образ не от мира сего и порождало идею вечности.)

Трое детей сразу перестали шалить и как юные боги вытянулись в шеренгу, словно желая преградить путь старому привидению.

Привидение остановилось, густые брови поднялись и снова опустились, открыв на секунду белые глаза:

Ваша фамилия, тово, Цыганова, - заговорил старик басом, - а зовут, кажется, Антонина Ивановна?

- Правильно, Матвей Иванович, правильно. Неужели вы все еще не забыли?

- У меня, тово, если раз встречусь, то уж никогда не забуду. А у тебя сколько мужей-то было – два, или три?

- Что вы, Матвей Иванович! Первый муж у меня умер, сейчас живу со вторым.

Тут хозяйка пригласила его в переднюю комнату, оставив дверь в кухне, туда же перешел и я. Мы все трое сели возле маленького ломберного столика.

Матвей Иванович не по летам легко опустился на стул, задрал свою причудливую шапку на затылок и в течение всего последующего разговора десятки раз поднимал с носу на лоб очень древние очки непонятно в какой оправе. Очки через несколько минет снова сползали на свое насиженное место; костлявые пальцы правой руки делали следующий взмах, упрямо переводя съехавшие очки на морщинистый лоб, откуда очки снова хладнокровно водворялись на переносицу. При этом Матвей Иванович так увлекался разговорами, что игру с очками, видимо, не замечал; во всяком случае, это занятие казалось органически связанным со всем его поведением и разговором.

- На что жалуетесь? - спросил Матвей Иванович, и поднял первый раз очки.

Антонина Ивановна рассказала о тошноте, о боли в желудке, о головокружении.

- Знобит?

- Нет, Матвей Иванович, не чувствую.

- А, тово, ломота есть?

- Ломоты тоже нет, Матвей Иванович.

- У вас, тово, желудочная малярия, - заключил Матвей Иванович и поднял очки во второй раз.

- У меня ведь повышенная кислотность и так давит под ложечкой, прямо терпеть нет силы, да тошнота.

- Многие даже врачи говорят: кислотность желудка, под ложечкой давит, – значит, катар желудка. И врут, нагло врут. Кислота, кислота, - а почему кислота, от чего она появляется в желудке, вот в чем вопрос. Кислота в желудке может быть от разных причин: от систематического принятия недоброкачественной пищи будет кислота, от желудочной неврастении кислота, от желудочной малярии, опять-таки, кислота. Тут необходимо, того, (очки были подняты в третий раз) – знать, что к чему. Если лечить только по одной кислоте, значит лечить нужно одинаково, а кислота не одинакова, ежели сама-то кислотность от разных причин происходит.

Наступила пауза, рот и глаза Матвея Ивановича закрылись щетиною усов и нависшими бровями. Фельдшер опустил немного голову книзу, провел рукой по лицу сверху вниз, задержав распростертые пальца над бровями, словно что-то вспоминая, заговорил снова.

- Я эту желудочную малярию знаю хорошо, (нрзб) пять лет на этом.

И тут Матвей Иванович начал перебирать бывших пациентов из своего села и соседних деревень в радиусе верст 20 – 25 и каждый раз произносил фамилию имя и отчество больного, пригибал палец руки, после пригибания последнего пальца рука разгибалась и счет продолжался снова. При упоминании многих фамилий, знакомых Антонине Ивановне, она кивала, произнося: «да, да».

Я был удивлен чудовищной памятью фельдшера, тем паче, что многие из названных людей были у Матвея Ивановича лет 10, 15 и 20 тому назад, многие уже покоились в могиле, а их имена четко были зафиксированы и хранились в голове этого деревенского фельдшера

- Я много писал по желудочной малярии в медицинский журнал; большую книгу написал, да вот помешала война; получаю письма от многих врачей; не так давно получил из Казани, а один военный врач-хирург запрашивает меня, как лечу желудочную малярию; в книге-то у меня описано все.

- Сейчас, - заметил я, - ввиду военного времени издание всех журналов, в том числе и медицинских, сильно сокращено.

- Нет, наоборот, - возразил Матвей Иванович, - во время войны, чумы, или там других эпидемий медицина двигается вперед. Причем заметьте, что от лечения умирает больше, чем от какой бы то ни было болезни.

При этом Матвей Иванович переменил позу, поправил n-ный раз съехавшие на нос очки, обвел нас каким-то загадочным взглядом и торжественно-таинственным тоном произнес:

На вопрос, заданный одному врачу – как идут дела – был получен такой ответ: «Дела идут, люди мрут, гробы несут».

- Что характерное в вашем методе лечения? - спросил я.

- Природа, - не задумываясь ответил Матвей Иванович, - Природа самый большой врач человека, и самый большой друг его. В природе все соответственно; вот, например, болото: выделяет ядовитые газы и на болоте же растет такая целебная трава, как трефоль.

- Я помню, - сказала Антонина Ивановна, как раньше, да и теперь тоже, возвращаясь из (нрзб) Матвей Иванович всегда нес много пучков различных трав и все говорил, смеясь: вот колдун зелье собирать ходил.

- Да, я уж знаю какая трава где растет и чем дышит… Так я тебе пропишу две микстуры, - неожиданно резко изменил Матвей Иванович направление разговора, - одна микстура будет вроде как бы предварительного очистителя, а другая действенная, то есть то, что вашему организму требуется; будешь принимать три раза в день по столовой ложку, лучше перед едой.

В разговоре относительно платы за лечение и лекарства, договорились на 2-х (нрзб) манной муки и 4-х литрах молока.

Матвей Иванович встал, распахнул длинные полы зимнего пальто и резко забрякал пустыми бутылками. Тут я увидел, почему так топорщились и свисали полы пальто: на внутренней стороне обоих бортов одежды было примерно по три широких кармана один над другим. Из всех шести мешковидных карманов торчали разные вещи; из 2-х или трех карманов упрямо выползали, стремясь прорвать оболочку, мешки различных цветов, свернутые в жгуты; в двух карманах торчали стебли и коренья каких-то трав и, наконец, один самый верхний карман был набит бутылками и пузырьками.

Матвей Иванович, уходя, сказал:

- А вот как раз яички-то и нельзя, - и, обратившись ко мне, добавил: яичный белок лучшая пища для желудочных бактерий. При этом он, кивнув головой, причмокнув губами, нахлобучил шапку, перевел очки со лба на нос, и, не простившись, вышел.

После ухода фельдшера Антонина Ивановна добавила еще несколько штрихов к примечательному образу Матвея Ивановича.

Его излюбленный метод лечения, это – ходить по домам. Бывает заходит, спрашивает о болезни, выбрасывает горсть пилюль прямо из кармана, словно семечки, возьмет за это трешницу, и шествует дальше, или, вместо пилюль, вытащит из кармана корешков, стебельков, или листочков, завернутых в различные бумажки, или просто перевязанных ниточкой, расскажет, что с ними делать: или настойку, или просто пожевать и с хлебом проглотить, или же выплюнуть обратно.

При этом Матвей Иванович высказывал удивительную рассеянность или, наоборот, может быть, углубленность в свою профессию. Например, несмотря на возраст заполнял анкету больных, и даже детей спрашивает: фамилия, имя, отчество?---- Возраст? – Три года. - Женат?!

На другой день Матвей Иванович зашел без меня и, по рассказам Антонины Ивановны, точно повторил все про меня, что я ему говорил в первый день его посещения.

(На этом рукопись обрывается, – видимо, и не была продолжена.)

Таковы папины наброски, не предназначавшиеся, естественно, для печати. А ведь какая встречается точность образа, слова! Разбирать папины рукописи, как я уже говорил, чрезвычайно трудно, но без них и вся моя повесть немногого бы стоила.

Именно три листика с трудом читаемых набросков - только они и позволили мне прояснить важнейшие факты и обстоятельства, без которых из повествования выпадало, едва ли не главное в жизни моей и моих родителей.

Жизнь парадоксальна, внутренне противоречива – таково ее фундаментальное свойство. Таковы же и мы, особенно, если мы следуем законам бытия.

Война, трагедия, эвакуация, - но отец, видимо, счастлив и полон творческого огня: он добился взаимности женщины, в которую влюбился и которой добивался, преодолевая любые преграды.

Сохранилось письмо маме от ее брата Виталия, который был ей всегда близок. Не только по возрасту, но и душевно:

10.12.42. г. Молотов.

Здравствуй, родная Людуська!..

Вчера получил от тебя письмо, которому очень рад. Доволен за тебя, что ты научилась самостоятельной жизни и прекрасно понимаешь все плохие и хорошие ее стороны. Правда, у тебя за последние годы сама жизнь так сложилась, что заставила ее познать. Людочка, в отношении того, о чем ты писала в письме, то мой совет – старайся всеми силами никуда далеко не уезжать… Во всяком случае, не дальше Уфы. Имей в виду, что решение данного вопроса будет помимо всего зависеть и от тебя.

Если же тебе все же придется уехать, то не теряй со мной связи и пиши почаще. На всякий случай желаю тебе успехов и счастливого пути (конечно, лучше в Уфу, чем туда…)

Людуся, я здесь живу сам. Олю вызывать к себе пока воздерживаюсь, ибо жду с каждым днем вызова… В общем, живу сегодняшним днем, как и все подобные мне. Работать, конечно, приходится много, но это меня нисколько не обременяет, ибо к работе я привык, и, наоборот, выходной день бывает обычно серым и пустым. Питаюсь исключительно в столовой, обеды средние, но ничего не поделаешь – общее положение. Валентин и Леонид живут опять оба в Москве, живут неплохо. <…>

Днями у меня был Валентин. Приезжал в командировку. Зинка дала ему продать свои тряпки. Он их здесь продал и очень даже порядочную сумму отвез Зинке. Себе даже боялся купить пачку табаку, говорит: «Зинка хочет Марьяне купить пианино». <…>

Леонид работает на должности Парторга ЦК ВКП(б) – живет хорошо. Полина уже живет с ним. Николай Феоктистович работает в Москве. От Ксенички писем не получал, ей писал. Ты, Людуська, хорошая сестричка, что помогаешь ей. Она это не забудет и в свое время отблагодарит. На этом пока кончаю, желаю быть здоровенной. Пиши. Жду. Привет Михаилу и всем нашим. Целую крепко, Виталий.

(Поверх текста письма стоит печать черного цвета: «ПРОСМОТРЕНО Военной цензурой Молотов. обл.»)

Из этого письма становится ясно, пожалуй, лишь то, что отношения и места проживания «действующих лиц» оставались весьма запутанными. Почему привет передается Михаилу, если он на фронте? Значит, не на фронте, хоть и в армии. Может быть, существовал еще какой-то Михаил?

Сохранилось, например, письмо еще одного поклонника, подписанное инициалами «В.З.М.», отправленное 14.01.43 из Самарканда. Корреспондент, как ясно из текста послания, военнослужащий, направленный на курсы при Академии Генштаба ВМФ. Он описывает теплый климат, обилие и дешевизну фруктов и т.п. Спрашивает: «как ты встретила Новый год? Наверное, у Р.Д., пришел, наверное, М.И. и еще кто-нибудь, наверное, было весело… Или одна с Р.Д. – ты пиши все подробно…». (Кто такие Р.Д. и М.И. – пока не установлено.) В письме есть немало и «классических» признаний: «Часто смотрю на твою фотографию и вспоминаю, как ты хороша и мила, но все это не для меня. Между прочим, думаю о тебе часто, это представляет для меня бочку наслаждения, ты, конечно, не сердишься, что я так выражаюсь, ведь дело не в форме, а в содержании». И при этом письмо завершается нормальным пожеланием: «Желаю, чтобы твой Миша приехал жив, здоров, не вредим и героем».

Но это письмо написано в 1943 году, а ответ Виталия написан в 1942. Так что, Самаркандский корреспондент к маминым проблемам 1942 года, скорей всего, никакого отношения не имеет. Как бы то ни было, мама, видимо, в своем письме просила у брата совета – куда ехать? (А, возможно, и - «с кем»?)

Поскольку папу в апреле 1943 года перевели из Саратова в Уфу, резонно предположить, что речь шла именно об этом.

Прочтем еще одно письмо тех лет. На этот раз, это черновик папиного письма. Это листок оберточной бумаги розового цвета, на котором запись сделана чернилами, поэтому читается неплохо:

«17-го стала неизбежной моя поездка в Пашино (?С.Б.). Я стал собираться. Дома мою командировку встретили с печалью и раздражением, 19-го оформили документы, два дня ушли на сборы и 22-го я выехал.

Утром этого числа я с Людмилой отправился на вокзал узнать обстоятельства отъезда. От начала Гоголевской до самого вокзала шли пешком. На вокзале возле кассы девушка вела запись на покупку билетов в восточном направлении. Я записался пятым, и мы пошли обратно. Все вещи были упакованы и мы спокойно бродили по городу до полного физического изнеможения. Закупив продуктов, пошли домой, чтобы передохнуть, покушать и затем отправиться уже на вокзал.

Вместе с Людмилой меня провожала ее мама. Шли снова пешком, медленно, на перекрестках улиц пытались купить семечек, но мама протестовала:

Что вы, детки, - говорила она, - не надо эту дрянь, вот я выберу.

И так до вокзала не нашли вкусных семечек.

На вокзале, увы! Запись поломалась, возле кассы стояла огромная очередь, в конце ее вынужден встать и я.

Шансов на отъезд было мало. Людмила, казалось, нервничала более меня; она тормошила – проявить какие-то экстраординарные меры, упрекая меня в пассивности.

Видя бесполезность предпринять что-либо, я покорно и сравнительно спокойно стоял в очереди, медленно двигаясь к окну кассы.

Поезд прибыл, волнение усилилось, касса продавала билеты тем же темпом.

До отхода поезда оставалось 3 минуты, впереди меня 7 человек. Я делаю последнюю попытку: показываю командировку дежурному по вокзалу, он ставит меня прямо к кассе, и через пять минут я на перроне разыскиваю свой 16-й вагон.

Обнаруживается, что у нашего состава нет еще паровоза, – мы окончательно успокаиваемся.

Людмила в восторге, как ребенок, упрекает меня в несуществующем малодушии.

- Вот и билет, а ты говорил!

-Что я говорил, я ничего не говорил.

- Нет говорил, нет говорил.

- Это не я, а ты говорила.

- И ты говорил, и ты говорил, а ну-ка, покажи билетик.

И она смотрит на билетик, не как на простую бумажку, а как на нечто такое, в чем виден весь мой путь до конца командировочного путешествия.

Подают паровоз, мы прощаемся. Это первое публичное прощание. Людмила крепко обнимает, мы целуемся, ищем одновременно способа как бы лучше поцеловаться.

Я ухожу в вагон, ставлю вещи, возвращаюсь, и со ступенек трогающегося вагона машу рукой двум женщинам, стоящим на перроне, - женщинам, которые уже много лет одинаково дороги для меня.

Поезд развивает ход, я иду на свое место, едва усаживаюсь на боковой лавке между стеной и какой-то странного вида и манеры женщиной.

В вагоне тесно, душно, за окном быстро спускаются сумерки, поезд стучит, мчится. Быстро женщину укачало, она во сне называет меня нахалом. Подо мною мирно ворчит пес, которого называют Маркизом.

В таком положении я должен буду пробыть 10 часов до самого Бердяуша».

В одной из сохранившихся записных книжек имеется набросок схемы железнодорожных сообщений между Уфой, Нижним Тагилом, Бердяушем, Челябинском и т.д. Есть и письмо из этой командировки…

Дорогая Людмила.

Я здоров и полон надежды, что таковым явлюсь к тебе. Выехав из Бердяуша 24-го – через сутки я был уже в Чусовом. Из теплых и светлых районов попал в гнилое, дождливое место, где провел ровно двое суток, так как поезд на Пашино уходит за 2 часа до прихода нашего поезда, а следующий идет через день по нечетным числам. Гостиница переполнена, спят на скамейках, спят в коридоре, спят под лестницами. Я оказался аристократом: за то, что я наколол хозяйке дров, - мне было указано место в конце коридора, на полу, возле окна под двумя фикусами.

В городе есть подобие рынка, где цены марта в Саратове.

Смешанные чувства переживаешь, когда смотришь на город и его окрестности. Чусовая стоит на реке того же наименования. Река и город ущемлены гигантскими горами, покрытыми лесом. Облака, пропитанные дождем, буквально опираются на эти темно-зеленые хребты. Кажется, что мы находимся в исполинском котле, закрытом плотной крышкой – облаком.

На дне этого котла маленький город с гигантским заводом, наполнившим дымом, копотью и грохотом всю долину. От этого дыма и грохота, и от того, что котел кажется закрытым, переживаешь ощущение придавленности, словно задыхаешься; дождь, который сеет с утра до вечера, возводит это состояние буквально до физического чувствования.

Однако хандры мне удалось избежать тем, что я все время сидел в городском партийном кабинете, где с удовольствием читал журналы "Война и рабочий класс"», №№ 5 и 6, затем прочитал залпом «Подлиповцы» Решетникова – боже, какое уродство, темнота, настоящая пошехония. И, – наконец, меня очень заинтересовала книжечка малого формата в 97 страниц – «Годы прозрения», перевод И. Эренбурга (автора, к сожалению, забыл). Эта книга меня поразила необычайной глубиной понимания психологии коммуниста, попавшего в тюрьму к гитлеровцам. Причем коммунист – большой культуры и весьма тонкой первичной организации. Может быть, действие этой книги на меня объясняется тем, что переводчик (а он хорошо знает фр. язык) говорит в предисловии, что старался сохранить аромат французского языка. Если это так, то как дивно хороши романы великих французов в подлиннике, если книга с полным отсутствием художественных достоинств, пленила меня своей глубиной и многообразием глубочайших оттенков человеческой мысли.

Поезд от Чусовой 27-го в 7 ч. утра потащил меня еще дальше на север. Плотная стена леса обступила со всех сторон и не пускает нас до самой станции Пашня (?). В 12 часов дня схожу на станции и узнаю, что узкоколейка на завод не идет: где-то на пол пути свалился вагончик, закрывший движение. Невольное путешествие пешком по шпалам за 10 км. Иду по этой сильно извивающейся между гор дорожке, а кругом лес, горы, обнаженные скалы – все первобытно, а тут эта железнодорожная ветка. Зачем она, что ей здесь нужно? Прошел узкий, открытый сверху тоннель, вышел в долину, на дне которой маленькая речка. Насыпь метров 80 высоты, чудесный вид, много света и воздуха, ничто меня не стесняет. На этом высоченном узком гребне чувствую себя, как в воздухе.

Дорога уперлась в противоположную гору, и змеей поползла вдоль скалистого склона. Лес реденький, видно когда-то горел, много малинника, местами краснеют последние ягоды. Снимаю с плеч мешок с чемоданом и спешу к этой малине.

Пошел дальше. Впереди какой-то шум: терпеливо иду до поворота – огромная река, в ней камни, шумит вода, несколько домиков по обе стороны реки, несколько гектар картофеля, капусты и других овощей. «Подсобное хозяйство завода» – подумал я, потом оказался прав. Вдали вижу большой железнодорожный мост в два пролета, от него навстречу идет группа мальчишек с ситами и корзинами. Спрашиваю, далеко ли завод.

- Два км, - отвечают.

За мостом дорога поворачивала вправо по берегу. Через 10 минут я увидел первые дома, затем трубы завода – вот и Пашня.

Поселок домов в 1100, разбросан на многих склонах, улицы вбегают кверху. Внизу дома и цементный завод. Огибая завод, перехожу через реку, мимо заводоуправления, поскорее - в дом приезжих.

Место будет только вечером – «неважно, лишь бы спать на койке». Оставляю вещи, умываюсь, бегу в заводоуправление, получаю пропуск в лабораторию цементов. Главных людей нет, заместители знакомят с положением.

Узнаю: цемент имеется, необходимо испытание, значит, жить 10 – 15 дней. Но что кушать, – рынка нет, купить негде. В гостинице больше двух-трех дней не живут, бегут, как от чумы. На меня смотрят, качают головами и говорят: «Мда-а !» Для меня проблема цемента перешла в проблему питания. Об этом через несколько дней».

На этом обрывается вторая страница, а третьей – нет…

Я взял в руки атлас и попробовал восстановить маршрут отца по сведениям, приведенным в письмах, и если повезет, уточнить названия населенных пунктов, в правильности прочтения которых я не был уверен. Не сразу, но я нашел все! Станция, до которой отец ехал из Саратова, действительно называется Бердяуш. Это между Уфой и Челябинском, чуть-чуть не доезжая до Златоуста. От нее строго на север, вдоль Уральских гор, тянется тоненькая, бледно-розовая ниточка: это «проселочная» железная дорога. Она вливается в «главную» железную дорогу восточнее Перми, в местечке Калино, недалеко от Чусовой.

А вот и моя «Пашня»! Только она оказалась не «Пашня», а «Пашия». (Кто знает папин почерк согласится, что такое отличие установить было невозможно). Находится эта Пашия на перекрестии следующих координат: 58 с минутами градусов Северной широты и 58-же с минутами градусов Восточной долготы. Вот так!

К сожалению, нигде в записях не указан год. Я предполагаю, что это был 42-й год, лето, причем, его вторая половина, – отец на расстоянии определяет поле капусты и картофеля. (Впрочем, будучи в этом вопросе профессионалом, он мог распознать поля и на самой ранней стадии появления всходов).

Что он делал на цементном заводе, о каких испытаниях шла речь – мы в точности не узнаем, однако мы точно знаем, что уже в январе 1942 года папа был направлен на оборонный завод в Саратове в качестве инженера-химика. Что именно делал завод, на котором отец работал, я пока тоже не знаю. Можно лишь отметить, что Саратов в годы войны стал одним из главных арсеналов Советской армии, туда было эвакуировано множество предприятий.

Всех задач, как было сказано, которые отец решал на заводе, мы, к сожалению, не знаем, но об одной, со слов отца, известно.

Отечественные свечи зажигания, применявшиеся, в частности, в танковых двигателях, здорово уступали свечам немецким, или американским, – у наших был более короткий срок службы. Лаборатория отца по заданию правительства разработала собственные свечи, ресурс которых существенно превосходил ресурсы зарубежных аналогов.

Забегая на два года вперед, приведем текст еще одного документа:

Директору завода т. Масальскому М.Г.

От Белкина Н.И.

Заявление.

Мною получена телеграмма от Наркомзема СССР, отзывающая меня на мою прежнюю постоянную работу в г. Днепропетровск.

В системе Наркомзема я работал до момента эвакуации заведующим кафедрой агрономической химии Днепропетровского с.-х. института.

На основе существующих правительственных распоряжений о возвращении эвакуированных специалистов (особенно в области с.-х.-ва, а также педагогов на места их прежней работы, прошу Вашего согласия на мое возвращение.

При этом прошу учесть следующее:

Из 18-ти месяцев работы на 306 з-де, - 11 месяцев я пробыл в колхозах; из 4,5 месяцев работы на 161 з-де, - 3 месяца я пробыл также в колхозах. Моя работа на 306 заводе была более чем скромная: я работал химиком-исследователем, т.к. тогда керамика решала первую стадию своей работы, стадию эксперимента. С прекращением научно-исследовательской работы, что совпало с переводом цеха на 161 завод, надо прямо сказать, цех не может мне дать работы, хоть сколько-нибудь соответствующей моей специальности. В сущности, я сейчас без работы.

В Днепропетровске восстанавливается наш с.-х. институт; кафедру, которой я заведую, восстанавливать некому; важнейшую дисциплину в программе ВУЗа – агрохимию – читать, кроме меня, некому. Но я не только педагог высшей школы, я также и работник с.-х-ва, восстановление которого на Украине так сейчас необходимо.

Как научный работник, имеющий ученую степень кандидата с.-х. наук, я имею право на дополнительное питание в виде сухого пайка; работая на заводе, я лишен этой возможности, и пользуюсь только столовой ИТР.

Кроме всего прочего, я до сих пор не имею квартиры и живу на правах гостя у родных жены, где жить дальше становится физически невозможным.

Полагаю, что с точки зрения государственных интересов, решение по моей просьбе может быть только положительным.

На этом страница заканчивается, текст обрывается, подписи нет. Возможно, существовала и вторая страница – не знаю. Только из этого документа оказалось возможным узнать номера заводов, на которых отец работал. Ни в одной из анкет последующего времени этих сведений нет. Кроме того, для нас важны и детали быта – «живу на правах гостя у родных жены».

Поперек этого текста имеется размашистая резолюция: «Приступить немедленно к работе в лаборатории керамики». Значит, этому документу ход был дан, однако «положительного решения» сразу не последовало. На обратной стороне этого заявления имеются карандашные записи:

«П(нрзб): уд. Вес в твердом сост. Сущ. Зависит от содержания в нем масла. Очищенный при 15 град уд. вес.= 0,907 – 0,915. Т пл.= (очищен.Гродн.) 49-60; желтый =41-58. Более резкую х-ку дает т-ра затверд. по Жукову».

Ну и так далее. Значит, «приступил». Как бы то ни было, но, в конце концов, папа вернулся в Днепропетровск, но не будем забегать вперед. Вернемся обратно в военные годы.

Папины записи из архива военных лет когда мы их расшифруем, расскажут еще немало.

Сохранилась копия папиного паспорта. Думаю, что это интересно:

П А С П О Р Т

Действителен по 15 апреля 1948 г.

Имя, отчество, фамилия – БЕЛКИН Николай Иванович

Время и место рождения – 25/1-1902 г., Молоково - Сусанинск. р. Ярослав. обл.

Национальность – русский.

Социальное положение – служащий

Постоянное местожительство – г. Саратов

Отношение к военной службе – военнообязанный

Собственноручная подпись владельца паспорта – подпись.

Кем выдан паспорт – 3 отделение милиции г. Саратов

На основании каких документов выдан паспорт – п/к П-3Е № 16233 – 3/У11-41 г. 1 о/м г. Днепропетровск. Начальник Р.К. Милиции – подпись. Фото. НДС № 675701 Нач. паспортного стола – подпись. Дата выдачи 15/1У-1943 г.

Обратим внимание, что паспорта тогда довольно часто меняли: предшествующий этому паспорт был выдан 3 июля 1941 года, а этому срок жизни назначен всего в пять лет – до 1948 года.

Бытовая сторона жизни родителей во время войны была, естественно, достаточно тяжелой, но так жили почти все. Конечно, и во время войны были те, о которых народ сложил поговорку «кому – война, а кому – мать родна». Но таких было мало. Из воспоминаний мамы мне запомнилось, что было голодновато, еды не хватало. Мама была еще молодой и худенькой, поэтому внешне не очень изменялась, а вот бабушка Люба исхудала настолько, что маленькая Людочка, возвращаясь из садика домой, ежедневно спрашивала: «Бабушка, ты еще не умерла?»

При этом мама всегда с гордостью говорила, что у нее была «рабочая карточка». Для оболваненного поколения напомню, что «карточка», это персональный документ, по которому отпускались продукты и т.д. Все продавалось за деньги, но в пределах установленных норм. При этом норма иждивенца была, например, значительно ниже нормы «рабочего».

К счастью, в процессе работы над этой книгой и разборкой семейного архива обнаружен важный документ, позволивший с документальной точностью установить многие данные, касающиеся маминой биографии. Это «Анкетный лист», собственноручно заполненный мамой в декабре 1945 года:

Примечание: Ответы на все вопросы анкеты должны даваться точные и подробные.

Подчеркивания не допускаются.

АНКЕТНЫЙ ЛИСТ

Полное наименование и адрес учреждения Областное Управление НКСвязи.

Занимаемая должность Начальник секретно-шифровального отдела

В О П Р О С Ы	О Т В Е Т Ы
Фамилия, имя, Отчество (псевдоним). При перемене фамилии или имени и отчества, указать старые и причины перемены.	Христофорова Людмила Павловна
Время и место рождения старого (губ., уезд, волость и деревня) и нового (обл., край, район, село) районирования	1914 г., 30 мая в г. Мариуполе Екатернославской губ., г. Жданов Сталинской области
Сословие и соц. положение	Служащая
Национальность	Русская
Образование (перечислить все учебные заведения, с указанием их местонахождения).	Семилетку закончила в 1931 году. С 1931 года по 1933 год Ф.З.У. ДПРЗ на базе семилетки. 1933 год подготов. курсы в институт закончила. 1941 году закончила 4-й курс рабфака индустриального.
Знаете ли какие-нибудь языки, кроме русского, какие именно и в какой степени владеете ими.	Немецкий слабо, английский слабо.
Профессия или специальность	Спецработник, токарь по металлу.
Партийность и стаж (указать время и место вступления и номер членского билета).	С 1940 года кандидат в ВКП(б), и с 1946 года член ВКП(б), № 3861864
Состоял ли раньше в каких-либо политических партиях, в каких именно, где, когда и причина выхода.	Не состояла
Принадлежали ли Вы и Ваши ближайшие родственники к антипартийным группировкам, разделяли антипартийные взгляды. Какими парторганизациями вопрос об этом рассматривался, когда и их решения.	Не принадлежали
Подвергались ли партвзысканиям, каким, за что, когда, какой организацией.	Не подвергалась
Принимали ли активное участие в Октябрьской революции и гражданской войне, когда, где и в чем именно выразилось Ваше участие.	Не принимала
Служили ли в старой армии, когда, в какой части, сколько времени, в качестве кого и какой имели чин.	Не служила
Служили ли Вы или Ваши родственники в войсках или учреждениях белых правительств (белых армий), в каком чине (должности), где и когда.	Не служили
Были ли Вы и Ваши родственники на территории белых, где, сколько времени и чем занимались.	Не были
Служили ли в Красной Армии, когда, где и в какой должности (последняя должность и звание).	Не служила
Ваше отношение к военной службе в настоящее время.	Не военнообязанная
Привлекались ли Вы к суду, следствию, были ли арестованы, подвергались ли наказаниям в судебном порядке, когда, где и за что именно. Если судимость снята, то когда.	Не привлекалась.
Привлекались ли к суду, следствию, были ли арестованы, подвергались ли наказаниям в судебном порядке, когда, где и за что именно Ваши ближайшие родственники.	Не привлекались
Лишались ли Вы или Ваши родственники избирательных прав. Если да, то когда и за что.	Не лишались
Семейное положение (холост, женат, вдов). Если вдов или разведен, указать фамилию, имя, отчество и национальность прежней жены (мужа).	Замужем
Фамилия (теперь и до брака), имя и отчество, год и место рождения жены (мужа), партийность и где работает.	Белкин Николай Иванович, 1902 г., в дер. Молоково, член ВКП(б) с 1940 года, работает в Сельхозинституте, научный работник
Национальность жены (мужа)	Русский
Подданство (гражданство). Если состояли в другом подданстве, то в каком именно и когда приняты в гражданство СССР или подданство России.	В А Ш Е	ЖЕНЫ (МУЖА)
	СССР	СССР
Жили ли Вы или Ваши родственники за границей; если да, то кто именно; когда и почему выехали из СССР (России), чем занимались и на какие средства существовали, где и сколько времени находились, причина возвращения в СССР.	Не жили
Имеете ли за границей родственников или близких знакомых, где и чем они занимались, когда и почему выехали, их фамилии, имя и отчество и адрес.	Не имею

Имеете ли родственников или знакомых в иностранных миссиях, представительствах или среди иноподданных, их фамилия, имя и отчество.	Не имею
Родители:	О Т Е Ц:	М А Т Ь:
Фамилия, имя и отчество (указать девичью фамилию матери).	Христофоров Павел Константинович	Папаценко Любовь Ивановна
Время и место рождения.	в с. Ялта, в 1868 году	В с. Ялта в 1881 г.
Национальность	Грек	Гречанка
Владели ли недвижимым имуществом, каким и где.	Нет	нет
Чем занимались до революции и после	Служащий	Домохозяйка
Чем занимаются и где находятся (точный адрес) в настоящее время.	В 1920 году умер	Живет у меня в наст. время
Родители жены (мужа):	О Т Е Ц:	М А Т Ь:
Фамилия, имя и отчество	Белкин Иван Константинович
Время и место рождения.
Сословие и соц. происхождение
Национальность
Владели ли недвижимым имуществом, каким и где.
Чем занимались до революции и после
Чем занимаются и где находятся (точный адрес) в настоящее время.
Фамилия, имя, отчество, партийность, место работы и должность, местожительство Ваших взрослых сестер, братьев, сыновей и дочерей.
Ваше местожительство (точный адрес и № телефона).

МЕСТА СЛУЖБЫ:

с начала самостоятельной работы

№	Наименование учреждения и город (полностью)	Должность	С какого по какое время	Причина перехода
1	Фабрично-заводское ученичество Днепропетровского паравозо-ремонтного завода	Ученица токаря	1931-1933 г	Закончила
2	ДПРЗ, г. Днепропетровск	токарь	1933 по 1934	Собств. желанию
3	----------“-----------“---------	чертежник	1934 по 1935	Собств. желанию
4.	Райздравотдел Красночв. района г. Днепропетровска	инспектор	1937 по 1938	Собств. желанию
5.	Обком союза Высшей школы ДСО «Наука»	секретарь	1938 по 1940	Ликвид. Должности
6.	Художеств. Училище г. Днепропетровск	референт	1940 по 1941	Уход на учебу, собств. желание
7.	Обл. управление НКСвязи г. Саратов	Ст. инспектор, шифровальщица	1942 по 1943	По переводу, собств. желание

Обл. Управление НКСвязи,

г. Уфа БАССР

Ст. инспектор,

шифровальщица

1943 30/VII

по13/V- 1944

Вызов НКСвязи в Москву

Наркомат Связи СССР, г. Москва

Ст. инспектор, шифровальщица

16/VI –1944 по 5/I -1945

Перевод в Днепро-петровск по собст.. желанию

110

Обл. Управление НКСвязи

г. Днепропетровск

Начальник СШО

16/I–1945 по 13/XII – 1945

По семейным обстоятельств.

Подпись. 13 декабря 1945 года

Документ, как видим, весьма серьезный. Такие анкетные листы заполнялись, я думаю, только при приеме на работу, связанную с секретностью и т.п. Читателям советую внимательно прочитать все вопросы, вникнуть в смысл каждой формулировки.

И не спешите с банальными выводами, типа «тоталитарный режим», «сталинщина» и прочее. Спросите себя, а видели ли вы анкету, которую следует заполнить работнику СШО (секретно шифровального отдела) какого-нибудь другого государства, которое читатель сочтет для себя верхом свободы и демократии?

Не видели?

И я не видел, но, думаю, что она будет не менее въедливой и содержательной, в смысле выявления лояльности и потенциальных «слабых мест» работника, в чем бы они ни выражались…

Но нам интересны не только вопросы, но и ответы. Благодаря им мы восстанавливаем, хотя бы схематично, «жизненный путь» нашей мамы. К моменту заполнения анкеты маленькому Павличку исполнилось четыре месяца, и на этом мамина «служебная карьера» завершилась. К сожалению, в анкете остались незаполненными некоторые графы, касающиеся родителей мужа, а как бы это было интересно… Видимо, тот экземпляр, который сохранился дома, был черновиком.

Обратим также внимание на то, что, хотя и отец и мать по национальности греки, наша мама в анкете русская. По тем временам – обычное явление. Мамина родная старшая сестра Елена – гречанка, а родная младшая Ксения – украинка… Вероятно, при введении паспортов национальность записывалась просто со слов гражданина, либо, наоборот – его и не спрашивали. Так было, например, с «украинизацией» тети Ксении: «Живешь на Украине, значит украинка!»

Те, кто внимательно прочитал предыдущую часть книги, заметят, что не все в анкете заполнено правильно. Так, начисто отсутствуют упоминания о родственниках, типа маминого дяди Игнатия Константиновича, а также о «пребывании на территории белых»… Впрочем, батька Махно, безусловно, не белый, всякие гетманы – тем более…

Сохранился еще один документ тех лет:

НКВД-СССР

Народный Комиссариат

Внутренних дел

Башкирской АССР

Управление Милиции

20 апреля 1944 г.

г. Уфа

ПРОПУСК № 105717

Разрешается гр. Христофоровой Людмиле Павловне въезд и временное проживание в г. Москва сроком до 25 мая 1944 г. Цель поездки : расп. ГУМНКВДСССР 28/3/3179 от 24/III-44. № паспорта ШЗ№101134.

Начальник УМ НКВД Баш. АССР /подпись/

Начальник паспортного отдела УМ НКВД Б АССР /подпись/

Видимо, это была какая-то командировка в Москву, после чего ее туда вызвали на работу. Уже в июне маме выдали следующую справку:

СССР

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ

СВЯЗИ

№73/нс

г. Москва 9, ул. Горького, 7 16 июня 1944 г.

СПРАВКА

Выдана настоящая тов. Христофоровой Л.П. в том, что она назначена приказом НКС ст. шифровальщиком Секретно-шифровального отдела НКСвязи.

Для представления в РО Милиции г. Подольска, Московской области.

Зам. Начальника СШО НКС /Белов/

Видимо, в Подольске мама жила у своего брата Леонида, а на работу ездила в Москву, на улицу Горького, 7.

Папу в марте 1943 года перевели в Уфу – на какой-то другой оборонный завод, где он продолжал трудиться инженером-химиком вплоть до февраля 1944, хотя 25 октября 1943 года Днепропетровск был освобожден, и отец стремился в Днепропетровск, восстанавливать Сельхозинститут. Однако, до начала 1944 года его не отпускали.

Вот еще одно письмо этого периода:

Дорогая Людмила!

Пользуюсь оказией и посылаю это письмо. Я, в основном, здоров. Очень рад твоему первому письму, которое до меня дошло 6/XI. Сейчас, вероятно, ты получишь мои письма и ответ на них лежит в Б(нрзб)ах на почте, а, вероятно, и деньги. Как-нибудь вырвусь, спущусь со своей Голгофы, попаду в район и возьму всю свою корреспонденцию. О той жизни и работе, которую мне приходится вести можно писать только в книге, не менее чем на 200-300 стр. Это будет поэма не менее 300 людей, их нравов, крови, проклятий и благодарностей по моему адресу, это будет поэма души человека, перед которым поставили задачу быть, или не быть. Эта задача, кажется, будет решена. На решение этой задачи затрачено не так уж много – только мое здоровье, которое нужно поправлять (моя старая знакомая – язва 12-перстной кишки – вновь посетила меня). Но известия с фронта – лучшее лекарство. О взятии Днепропетровска я узнал в тот же день. Не в пример другим сведениям, это я получил своевременно.

Поедем ли мы на Украину? Конечно! Но, видимо, не раньше, чем я вернусь в Уфу, а в Уфу я вернусь не так скоро, до 1/XII скорее всего не выеду, хотя теперь дальнейшая работа не представляет мне опасности и такого затруднения, которое мною пережито.

Председателя колхоза пока еще нет, выбрали временно исполняющим обязанности одного из бригадиров, 65-летнего дядю Ивана – это недоразумение, но в районе узнали меня и с подбором председателя не спешат.

Спешу ли я? Представь, не особенно; несмотря на огромное желание скорее отсюда уехать. Это объясняется тем, что чем дольше я здесь пробуду, чем полнее будет завершение работ под моим руководством, тем более богатым человеком я приеду к вам. Вот это единственное, что заставляет меня быть благоразумным и не поддаваться тому настроению, которым одержимы все эвакуированные.

Все имущество, переданное мне Еленой Павловной, мною почти реализовано, за исключением шапочки, которую никто не берет. Собрано 17 фунтов сливочного масла (топленого здесь нет). Деньги берегу на сало, которое, думаю, должно несколько, подешеветь. Если будут присланы еще деньги, то куплю муки и мяса, а, может быть, немного и меду. С другой стороны, думаю, что колхоз оценит мою работу и кое-чем меня также отблагодарит. Во всяком случае, если мое здоровье выдержит, работу в колхозе, как я ее планирую, удастся выполнить, – гостинцев привезу, и сильно голодать не будем.

Привет всем, крепко целую тебя, твой Николай.

Я не уверен, что эти письма были отправлены, – на листах нет следов перегибов под размер конверта. Возможно, что это черновики.

Вскоре от туда «вызвал» маму, работавшую в тот момент в Москве, но жившую в Подольске.

С тех пор они все время жили вместе, если не считать еще одного годичного перерыва, когда папу направили в Уссурийск.

Благодаря этой совместной жизни появились на свет мои братья – в 1945 и 1947 году, а в 1950 и я, пишущий эти строки.

На этом известная мне фактология периода войны в жизни моих родителей исчерпана. Но «за кадром» остались все, и при том самые существенные, эмоции, события, переживания, связанные с этим тяжелейшим периодом в жизни всей станы и каждого ее гражданина.

Впоследствии я в детстве испытывал некоторую неловкость перед сверстниками, чьи отцы воевали на фронте. Я не мог ясно объяснить им, почему мой отец не сидел в окопе, не летал на самолете, не стрелял из пушки или ружья. Теперь-то я все могу объяснить, но некому – никто и не спрашивает.

Поэтому я и пишу сии заметки.

Если говорить о нашей семье в более широком смысле, то участников войны в ней было немало.

Прежде всего, это первый муж маминой младшей сестры – Ксении. Его звали Валерий Светличный, он был командиром подводной лодки и погиб в первые дни войны при обороне Севастополя.

Второй муж тети Ксении – Михаил Степанович Попов – профессиональный военный моряк, воевал на Черном море, окончил войну в звании капитана первого ранга, награжден многими боевыми орденами и медалями.

Муж старшей маминой сестры – тети Лены – тоже всю жизнь был профессиональным военным. Дядя Коля, Николай Феоктистович Жаров начал службу с 1918 года, прошел всю войну и вышел в отставку по Приказу № 100 в 1948 году. Закончил войну полковником, награжден многими орденами и медалями.

Муж тети Грани, папиной сестры – дядя Петя Косарев провоевал всю войну рядовым солдатом, оборонял Ленинград. Прошел войну, победил, остался жив.

Муж другой папиной сестры – Прасковьи – Виктор Данилов воевал офицером, прошел всю войну, брал Кенигсберг. Был награжден орденами и медалями.

Ну, а если посмотреть папиных и маминых двоюродных братьев, то среди них много участников войны, есть и погибшие.

Наконец, мои и моих братьев тести: тесть Павлика – Леонид Бабич, солдат Великой Отечественной, участник обороны Сталинграда. Мой тесть – Евгений Бортников – солдат Великой Отечественной, впоследствии – кадровый офицер.

Никого из них уж нет в живых – Вечная им память и низкий поклон!

***

НАША СЕМЬЯ

Наша семья, то есть семья, состоящая из моих родителей, а потом и братьев, сформировалась с момента, когда к отцу, вернувшемуся в освобожденный Днепропетровск, приехала мама. Пока у меня нет точной даты этого события, но вполне резонно обозначить его периодом, не позднее, чем конец 1944 года.

ДНЕПРОПЕТРОВСК

1944 – 1948

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1944 год.

26 марта – Передовые части Красной Армии вышли к государственной границе СССР у реки Прут.

8 апреля – 12 мая – Освобождение Крыма.

10 апреля – Освобождение Одессы.

9 мая – Освобожден Севастополь.

6 июня – Открытие второго фронта в Европе.

17 июля – в Москве по Садовому кольцу проведено под конвоем свыше 57 тысяч немецких пленных.

24 августа - Освобождение Кишинева в ходе Ясско-Кишиневской операции.

3 – 4 декабря – Расстрел демонстрации в Афинах. Начало военных действий английских войск против греческих патриотов.

1945 год.

17 января - 3 февраля – Висло-Одерская операция. Красная армия выходит к реке Одер и вступает на землю Германии.

4 – 11 февраля – Ялтинская конференция глав правительств СССР, США и Великобритании. На ней выработано послевоенное устройство Европы, разрушенное полвека спустя в результате «перестройки».

9 апреля – Взятие Кенигсберга.

13 апреля – Взятие Вены.

30 апреля 1945 года – Над зданием Рейхстага в Берлине водружено Знамя Победы.

2 мая – Капитуляция Берлинского гарнизона.

8 мая – В дни Православной Пасхи подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии.

24 мая – На приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии Сталин произносит тост «За здоровье русского народа»: «Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией, из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение. (…)».

6 июня – Учреждена медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне 1941 – 1945 гг.».

24 июня – В Москве, на Красной площади, состоялся Парад Победы.

6 августа – США сбросили на Хиросиму первую атомную бомбу. Убито и ранено свыше 140 тысяч человек.

9 августа – СССР вступил в войну с Японией.

11 августа – Родился Павел Николаевич Белкин.

2 сентября – Подписан акт о безоговорочной капитуляции Японии. Завершение Второй мировой (1939 – 1945) войны.

***

Итак, в феврале 1944 года папа вернулся в Днепропетровск.

Разумеется, главное, чем был в то время занят отец – Сельхозинститут. Здания были разгромлены, лаборатории уничтожены. Надо было налаживать жизнь, хоть как-то восстанавливать корпуса, воссоздавать учебный процесс, возобновлять исследовательскую работу.

Вот еще одна выписка из статьи «Днепропетровск» Энциклопедии «Великая отечественная Война»:

«В ходе Днепропетровской наступательной операции советские войска 25 октября 1943 г. освободили Днепропетровск. Немецко-фашистские оккупанты нанесли городу огромный ущерб. Из 16 доменных печей были разрушены 13, из 36 мартеновских – 29, из 56 прокатных станов – 35. Все металлургические и машиностроительные заводы лежали в руинах. Началось восстановление промышленности города. В октябре 1944 на заводе им. Петровского уже действовал весь металлургический цикл. К 1 января 1945 года возобновили работу почти все промышленные предприятия города. В первые послевоенные годы промышленность Днепропетровска полностью восстановлена».

Я раньше как-то не думал о том, куда именно папа въехал, вернувшись в Днепропетровск. Скорей всего, что в свою довоенную квартиру. Не знаю, были ли с этим связаны какие-либо коллизии, – ведь квартиру за это время могли занять другие люди. Наверное, эти вопросы каким-то образом регулировались властями.

Что он нашел в своей квартире? – скорее всего, ничего.

О библиотеке я уже писал. Судя по всему, мебели тоже никакой не сохранилось.

Обратимся к документам из семейного архива (здесь и далее сохранена орфография подлинника):

Акт № 1950

Описи и оценки от 19/VII-44 г.

Комиссия в составе инспектора РФО Зениковой,

представ. Домоуправления Белкин Н.И.,

представитель Госклавфонда Дорди А.И.

Взят на учет безхозное имущество,

находящееся в кв. Белкина Н.И. по ул. Новая 3, кв. 4.

Пианино Одесса №916 ……………………….. 1 шт.

Настоящий акт составлен в 3 экземплярах.

Члены комиссии. Подписи.

Все это написано на клочке бумаги размером 10 на 15 см, от руки, крайне неразборчиво. К сему пришита нитками маленькая бумажка. На ней написано:

Октябрьский райфинотдел, 22/VII- 44 г.

Наряд №708

Октябрьский Райфинотдел просит

срочно принять имущество, находящееся

по ул. Шаумяна, №3, кв.4, перечисленное

в пунктах №№ 1 акта описи №1950 от 19/VII-44

на сумму 1000 руб.

Приложение: Акт описи №1950.

Зав. Райфо (подпись)

Ст. инспектор (подпись)

К этому же относится еще один документ, на этот раз бланк нормального типографского изготовления под названием «РАСЧЕТ ПЛАТЕЖА». Из него следует, что

«… Согласно извещения Октябрьского Райфо________

принять наличными в уплату от гр. Белкина Н.И., акт № 1950, адрес которого Шаумяна 3

… за пианино 1000 руб. Одна тысяча…»

Но и это не последний документ, относящийся к этому пианино. Вот еще один шедевр:

Акт

19-VII-44 г. г. Днепропетровск

Составлен настоящий инспектором

Райфо Зениковой, предст. Госклавишного фонда

т. Дорди А.И. в том, что при проверке

Пианино фирмы Одесса №916 которое

находится на хранении у Белкина Н.И.

по ул. Новая №3, кв. 4 установлено следующее.

Пианино для госклавишного фонда не подходит,

а именно:

нет бруска под клавитурой

нет четырех клавишей

нет педальных лапок

механика разбита

Пианино требует капитального ремонта в чем изложен настоящий акт.

Представ Госклавишного фонда (Подпись)

Инсп. Райфо (подпись)

Но даже это еще не все. Если перевернуть этот последний Акт, можно на обратной стороне прочитать типографского изготовления текст:

“Der Generalkomissar in Dnjepropetrowsk

Sippenamt

Fur die Generalbezirke Dnjepropetrowsk, Nikolajev, Krim, Stalino und Charkov.”

Кроме этого имеются и другие надписи мелким шрифтом и линии, характерные для официального бланка.

Что сие значит? – Это значит, что сразу после войны бумаги не хватало, поэтому использовалась бумага, оставшаяся после немецких оккупантов. Если обратная сторона была чистой, на ней преспокойненько и писали.

Еще одно пикантное обстоятельство: как видите, немцы не переименовали даже город Сталино! (он же Донецк, Луганск, Ворошиловград и т.д.)

Но вернемся к нашему пианино. Его помню не только я, – его запомнил даже мой сын.

У этого инструмента была интересная судьба. Изготовлено оно, как явствует из названия, было в Одессе. На нем была металлическая пластинка с выгравированной надписью: «Укрмузпром. г. Одесса…» Что-то там было написано еще – точно уже не помню. Из Одессы, надо полагать, оно благополучно еще в довоенное время попало в Днепропетровск, где пробыло всю войну…

Может, на нем и какой-нибудь Generalkomissar бренчал свой «Хорст Вёссель», или ностальгировал под «Майн либер Августин».

Впрочем, это вряд ли.

Потом судьба, как мы видим, привела этот инструмент к моему папе. Состояние пианино описано выше. Папа его починил, но я могу подтвердить, что вставные клавиши имели место, причем верхнее «до» так и не зазвучало, а педаль была только одна. Правда, механику починили вполне сносно. Инструмент после Днепропетровска уехал со всей семьей в Ярославль. Сначала в Учхоз Новоселки, потом в здание Ярославского Сельхозинститута, потом на улицу Гражданскую, дом 39, кв. 34, где мы жили до 1958 года. Здесь на нем братик Павличек в течение пяти лет постигал тайны плохо ли, хорошо ли, но темперированного клавира. Играл на нем и я, дойдя в своем музыкальном образовании до пьесы «Голубые санки». Разучить мне ее так и не довелось, – мы переехали в Молдавию, где мое музыкальное образование продолжено не было. Но «пианино-путешественник» отправилось вместе с другими вещами в контейнере в город Кишинев.

Здесь его уже мало беспокоили. Так, время от времени кто-то побренчит – и все. Хотя на нем игрывали и профессионалы – Юра Мельник, например. Одной из последних на нем играла моя жена Леночка.

И день настал, когда, несмотря на такую биографию, несмотря на то, что этот инструмент стал просто-напросто членом семьи, я его продал. За 75 рублей. Произошло это в восьмидесятых годах. Бригада из шести кандидатов наук (Синяк, Белоусов и другие), надрываясь из последних сил, смогла вытащить его из дома, погрузить на грузовик, отвезти в комиссионный магазин и выгрузить.

Пропили после этого не всю выручку, – рублей двадцать пять удалось принести домой.

Честно говоря, – жалко до сих пор. Я очень привязываюсь к вещам. Антропоморфизм как взгляд на мир присущ мне на бессознательном уровне.

Но вернемся к только что воспроизведенным архивным документам.

Из них мы узнаем разные новые вещи, например, о существовании такой организации, как «Госклавфонд» – Государственный клавишный фонд; о той дотошности, с которой в те времена велся учет всякого имущества – даже в только что освобожденном полуразрушенном городе; о том чувстве ответственности перед законом, которое побуждало родителей хранить документы, подтверждающие законность происхождения пианино, все жизнь. Вдруг спросят, – откуда у вас пианино? А вот, пожалуйста, – все документы в порядке.

Теперь, конечно, это могут и не понять, – нынче воруют сразу целыми отраслями промышленности, и не особенно заботятся о законности.

Но от эмоций и политических оценок вернемся к биографии семьи.

Из документа следует, что папа сначала жил по адресу «ул. Новая, дом 3, кв. 4». Видимо, направив его в Днепропетровск, Министерство выделило ему по этому адресу какое-то временное жилье. Там, видимо, и стояло пианино «Одесса-916», которое вышеозначенным образом было продано гр. Белкину Н.И. и перевезено им на ул. Шаумяна, 3.

Документы «про пианино» наводят меня на отдельную тему – мебель нашей семьи.

Мне кажется, что я способен перечислить все предметы, которыми располагала наша семья примерно до середины шестидесятых годов. О том же, что было в Днепропетровске, я судить не вправе – меня там не было. Однако, я могу предположить, что, например, тот шифоньер, который был у нас в Ярославле – привезен из Днепропетровска. А может быть, и кое что еще, но этому мы еще посвятим отдельную страничку.

***

Как я уже говорил, я не знаю точной даты маминого возвращения в Днепропетровск, но один документ из архива доказывает, что это могло произойти в начале 1945 года:

СССР

Народный Комиссариат Связи

Центральное Управление

Почтовой Связи

УДОСТОВЕРЕНИЕ № 768

Предъявителя сего Христофорову Л.П. ,

командированного по делам службы, разрешается

принять в почтовый вагон линии №№ 15-203

поездом №№ 11-61

для проезда по 15 января 1945 г.

от станции Москва

до станции Днепропетровск.

Настоящее удостоверение действительно при

наличии железнодорожного билета на право

проезда по железной дороге.

Зам. Начальника Центр. Управления

Почтовой связи НКСвязи /Стась/

Подпись предъявителя. (подпись)

Выдан 8 января 1945 г.

Это, конечно, может быть лишь одна из нескольких поездок «туда-сюда», а вовсе не та самая, которую следует считать датой переезда, но, тем не менее, мне этот документ показался интересным и достойным общего внимания.

Жизнь продолжалась! И главное, что в ней произошло в первой половине 45-го года, это, конечно, День Победы 9 мая.

У меня нет, к сожалению, каких-то сведений об этом дне в жизни родителей. Но, я думаю, что эмоции того дня легко себе представить, – о них так много сказано другими…

Во второй половине года, да и во всей оставшейся жизни, самое главное семейное событие – рождение братика Павличка. Вот бумажка в клеточку размером 10 на 7 сантиметров, на которой орешковыми чернилами написано:

Страх.касса.

Справка

Дана гр. Христофоровой

Людмиле Павловне 30 л.

в том, что она 11/VIII-45 г. в

Меж.рай.больнице родила

живого, доношенного мальчика,

вес 3,900.

Зав.отд. (подпись)

Печать.

Вот так обыденно и фиксируются великие события.

***

Пришло, наконец, время обратиться к одной из самых памятных «единиц хранения» нашего архива. Это мамина «Общая тетрадь», в которой она записывала сведения о детях, об их болезнях, о первых словах и поступках. В «Тетради» под одной обложкой сшито несколько разных тетрадей, появлявшихся по мере рождения детей.

Мама каким-то чудесным образом умела изо всего сделать притягательную игру. Так, чтение этой тетради вслух всеми вместе было для нас одной из самых больших наград. Мама при этом не только зачитывала наиболее ценные сведения о детях, но и предавалась другим воспоминаниям, как о нашем детстве, так и о своей молодости, о своем детстве.

Вот первый раздел Тетради: «Павлик». Здесь я воспроизведу только самое начало, а остальное буду цитировать в других местах.

«Родился – 3, 900 гр. 11 августа 1945 года в 10ч 45 м вечера.

16/Х –45 - 5 кгр.

8/IV-46 - 10,500 – 10 месяцев.

В 8 месяцев – 8, 500 гр.

1 год 17 дней вес – 11 кгр. 28/VIII-46 г.

Общее развитие хорошее».

Впоследствии, когда стали появляться внуки, мама часто вспоминала, что когда родился Павлик она была в роддоме чуть ли не единственной, поэтому и уход за ней, и внимание ей и ребенку оказываемые, были такими, каких не смогли получить женщины, рожавшие в более позднее время. В том числе, и сама мама.

Это не удивительно: только закончилась война, – откуда может быть много детей? Этот демографический провал ощущается до сих пор, уже в показателях последующего поколения.

Павлик в своих воспоминаниях делится многими впечатлениями своего детства, – я не буду их здесь цитировать, поскольку они сами по себе, в принципе, доступны. Здесь я, однако, кое-что выпишу из маминой тетради, – это поможет нам представить атмосферу, в которой жили тогда мои родители. Думаю, что они были очень счастливы: закончилась война, они, наконец, вместе, и – главное – у них появился долгожданный первенец. Ведь маме тогда было уже 30 лет, а папе и того больше – 43!

Кстати, говоря, именно в это время наши родители «оформили отношения»:

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ УССР

Отдел Актов Гражданского Состояния

СВИДЕТЕЛЬСТВО О БРАКЕ № 1276

Гр. БЕЛКИН Николай Иванович

Гр-ка Христофорова Людмила Павловна

Вступили в брак, о чем в книге записей актов гражданского состояния о браке 12 ноября 1945 г. (Тысяча девятьсот сорок пятого года) произведена соответствующая запись.

БЕЛКИН БЕЛКИНА

(он) /фамилия после заключения брака/ (она)

Зав. бюро ЗАГС - подпись

С рождением детей в маминой жизни появился новый – основной, и на всю оставшуюся жизнь – смысл: ее дети. Пока – первенец, Павличек. Вот отрывки из того, что мама записывала в тетрадь в ноябре – декабре 1946 года:

«… Папу любит очень, ждет его. Когда нет дома, и на каждый звонок бежит открывать дверь.

Часто подходит к папиной книжной полке и разбрасывает книги, а сам знает, что нельзя и смотрит на папу, как он будет реагировать. Папа на него крикнет. А он еще больше повалит книг, а если ему ласково сказать – положи книжки на полку, – он слушает и собирает книги…».

«Папа рассказывает ему сказку: «Ворона делает – на-ш-ш, на-ш-ш, на-ш-ш!» А когда спросишь: «Павличек, как папа рассказывает сказку?» – он говорит так же протяжно: «На-ш-ш!».

«На кота Дымку говорит: «Ди-а»; слово «где?» – «де?», «шляпа» – «апа».

«Сегодня Павлик сказал слово «Гоголь» – «дядя Гого».

А вот из записей мая 1947:

«Павличку сегодня один год и девять месяцев. Он почти все говорит. Некоторые предметы называет очень правильно, а некоторые по-своему. Например: «Гакуть» (галстук), «вакака» (запонка), «пепапа» (пепельница), «палюлёз» (паровоз), «аука» (автомашина), «к’ума» (чернильница), В шахматах называет все фигуры: колёль, пека, туля.»

Основные записи в этой тетради посвящены различным недомоганиям детей. Например, в таком виде: «Сегодня, 5 апреля 1947 года вечером начался кашель. Аппетит у Павличка плохой, сон очень беспокойный». Далее следуют аккуратные записи ежедневных, а, иногда, и по несколько раз в день, измерений температуры. Точно фиксируется прием лекарств и оценка общего состояния.

А батюшка продолжает трудиться над восстановлением института. При этом ему приходится вникать во все – от ремонта крыши и самого здания, до организации учебного процесса.

Вот, например, менее чем за две недели до рождения сына папа кому-то выдает белую бязь:

Расписка.

Получено мною кассиром Учхоза ДСХИ Селезневым А.П. у директора с/х ин-та Белкина Н.И. для учхоза белой бязи 35 метров (тридцать пять).

30/VII-45 г.

А вот через пол года:

Расписка

Мною взято в тов. Белкина 2000 руб. /Две тысячи/

24/II-46 г. (Подпись)

Именно так: «в тов.», а не «у тов.» – по-украински.

Незадолго до этого папу наградили орденом «Знак Почета»:

Союз Советских Социалистических Республик

ОРДЕНСКАЯ КНИЖКА

МЕСТО ФОТО – Действительно без фотографии

Подпись владельца книжки – подпись

Фамилия – Белкин

Имя – Николай

Отчество – Иванович

Награжден орденом, № ордена ЗНАК ПОЧЕТА, 85140

Имеет право, начиная с 1/Х-45 на получение орденских денежных выдач и на другие льготы и преимущества, согласно «Общему положению об орденах Союза ССР»

Секретарь Президиума

Верховного Совета СССР - подпись

31 января 1946 года.

Орденоносцам полагались некоторые льготы. Например, право на «ПРОЕЗДНЫЕ БИЛЕТЫ к орденской книжке». Сами билеты, каждый из которых действителен в течение года, заключены под общую обложку, а под ней они сложены в гармошку так, что очередной билет можно прокомпостировать и оторвать. На обратной стороне каждого билета написано, в частности, следующее:

«Настоящий билет дает право: а) Бесплатного пользования местами в мягких вагонах и вагонах первого класса. б) Проезда во всех пассажирских поездах, не исключая скорых и курьерских, а равно на судах всех пассажирских линий в речном и морском сообщении. в) Внеочередного получения плацкарт при следовании по ж.-д. и водным путям сообщения».

Сохранились неиспользованные билеты за 1946, 1947, 1948 и 1950 годы. Впоследствии эти льготы были отменены. Так что, папа ни разу этой возможностью не воспользовался. Почему – не знаю, но таковая возможность была предоставлена. Кроме того, орденоносцам полагались денежные выплаты. Передо мной книжечка, озаглавленная «Купоны на денежные выдачи к орденской книжке». На внутренней стороне обложки написано: «Деньги по настоящим купонам, выданным к орденской книжке, подлежат ежемесячной выдаче в сумме ДЕСЯТИ рублей, обозначенной на каждом купоне, начиная с 1 октября 1945 года. Секретарь Президиума Верховного Совета СССР. – подпись - А. Горкин.» Затем идут купоны, от которых одна часть отрывается, а корешок остается. Последний раз выплата была произведена в июне 1947 года, после чего выплаты были отменены. Поэтому остальные купоны так и остались нетронутыми.

Есть, короче говоря, основания утверждать, что папа работал хорошо. В том же году папе была вручена медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг., которой он был награжден в июне 1945.

Награждение орденом явилось большим событием в нашей семье. Да и не только в семье. Мама сохранила несколько телеграмм и открыток, в которых папу поздравляли с наградой. Сегодня внешний вид этих документов не менее интересен, чем их содержание.

Вот открытка, на которой изображен эпизод боя: трое артиллеристов стреляют из пушки, внизу подпись: «Прямой наводкой!» Там, где должен располагаться адрес отправителя, напечатано: Полевая почта… Открытка, однако, отправлена из Омска:

«Товарищу по ВУЗу (Иваново-Омск) и старшему другу – Николаю Ивановичу. Поздравляем с правительственной наградой орденом «Знак Почета» и желаем успехов в дальнейшей работе.

С дружеским приветом (подписи) 22 сентября 1945 года, ОМСХИ.

А вот еще одна открытка из Омска. На ней картинка, изображающая памятник Богдану Хмельницкому в Киеве. Сверху призыв: Смерть немецким захватчикам! На обороте текст:

«Николай Иванович! Сердечно поздравляю с высокой правительственной наградой. Желаю дальнейших успехов. Иванов. 25 сентября 1945 года. P.S. Собираюсь ехать на Украину – дело за Главвузом. На письмо ответа от Вас не получил. 6 октября».

Сохранилось также три телеграммы. Они похожи на современные бланки, только размер гораздо меньше – примерно, 9 на 12. Все они «Правительственные»:

ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ С ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ НАГРАДОЙ ОРДЕНОМ ЗНАК ПОЧЕТА ТЧК ЖЕЛАЕМ ЗДОРОВЬЯ И ДАЛЬНЕЙШЕЙ ПЛОДОТВОРНОЙ РАБОТЫ НА БЛАГО НАШЕЙ РОДИНЫ = УКРНАРКОМЗЕМ НАРКОМ БУТЕНКО».

Две другие аналогичного содержания. Одна из Главвуза (Москва), подписанная некими Прониным и Герасимовым, вторая тоже из Москвы, подписано неким Венедиктовым.

***

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1946 год.

25 февраля – Красная Армия переименована в Советскую Армию.

5 марта – У. Черчилль в г. Фултоне произносит речь, в которой он впервые употребляет термин «железный занавес», обвиняя СССР в конфронтации с Западом. Начало «холодной войны».

15 марта – Совет Народных Комиссаров преобразован в Совет Министров.

25 декабря – В СССР запущен первый в Европе ядерный реактор. Осуществлена цепная реакция деления урана (И.В. Курчатов с соавт.).

Без даты: Высказана космологическая гипотеза Большого взрыва (Гамов).

1947 год.

17 февраля - Началось вещание «Голоса Америки» на СССР.

26 мая - В СССР отменена смертная казнь.

14 декабря - Постановление Совета Министров СССР о проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары.

20 декабря – Родился Александр Николаевич Белкин.

1948 год

17 мая – Советский Союз первым в мире признал вновь созданное государство Израиль.

7 августа – На сессии ВАСХНИЛ академик Т. Д. Лысенко жестко критикует генетическое направление в биологической науке. Разгром генетиков и победа сторонников Лысенко. Из выступления академика Лысенко: «В биологической науке определились два диаметрально противоположных направления: одно – прогрессивное, материалистическое, мичуринское… другое – реакционно-идеалистическое, вейсманистское… Мичуринское направление исходит из того, что новые свойства растений и животных, приобретенные ими под влиянием условий жизни, передаются по наследству. Мичуринские ученые вооружают практиков научно обоснованными методами планомерного изменения природы… Менделевско-морганистское направление в биологии продолжает идеалистическое учение Вейсмана о независимости природы организма от внешней среды, о так называемом «бессмертном веществе наследственности». Менделевско-моргановское направление оторвано от жизни и в своих исследованиях практически бесплодно».

31 августа - скончался А.А. Жданов.

***

Хоть повесть моя и обозначена, как документальная, я, все-таки, имею право не только на цитирование и описание документов, но и на эмоциональный взгляд, на личные оценки.

Вторая половина сороковых годов в нашей стране, казалось бы, хорошо известна – много живых свидетелей, много документов, фактов, книг, кинофильмов.

И при всем при этом, кто-то зло, но, к сожалению, справедливо съязвил: «мы живем в стране с непредсказуемой историей».

На самом же деле история, разумеется, объективна. Субъективно лишь наше восприятие и наша оценка тех или иных исторических событий.

Лично я пережил следующие официальные, назовем их так, хотя это не вполне точно, оценки этого периода.

Героическое и победоносное восстановление разрушенного войной народного хозяйства СССР. Небывалый международный авторитет Советского Союза и лично товарища Сталина. Рост благосостояния советских людей, отмена карточек и регулярное снижение цен. Подъем во всем: в экономике, в культуре, в науке. Ожидание близкого светлого будущего, радость народа-победителя.
Мрачная эпоха сталинско-бериевских репрессий. Страна превращена в один огромный концентрационный лагерь. Массовые аресты, расцвет доносительства. Убогая экономика с трудом обеспечивает полуголодное существование большинства населения. Грабительская денежная реформа 1947 года. Уничтожена всякая мысль, подавлено всякое проявление подлинной культуры и искусства. В науке царят бездари, жуткий идеологический диктат. Гонения на генетику и кибернетику. Лучшие умы страны в тюрьмах, или, в крайнем случае, в бериевских шарашках.

Любопытно то, что обе эти оценки производятся людьми, жившими рядом друг с другом в одно и то же время. Они были современниками, переживали одни и те же события, но по-разному их оценили, по крайней мере, впоследствии. Любопытно также и то, что почти все, упоминаемые в этих двух абзацах факты, имели место в действительности.

Если отбросить все эпитеты и оценочные категории, останется лишь тенденциозное разделение фактов на два полюса. По существу, маятник официальных трактовок этого времени продолжает колебаться между этими полярными суждениями до сих пор.

Имелись и имеются, попытки оценить эпоху более объективно, увидеть в ней и победы, и поражения, и хорошее, и плохое. Однако, едва ли ни единственным, зато, правда, первоклассным, результатом объективного рассмотрения нашей истории являются работы Вадима Кожинова. (После этой ссылки я многого могу и не говорить, – у Кожинова все хорошо сказано.)

Жизнь всегда диалектична и противоречива. Не было, нет, и не будет идеальных обществ: добро и зло всегда будут присутствовать, проявлять самих себя, бороться друг с другом, наполняя нашу жизнь то радостью, то горем, то надеждой, то отчаянием.

Так было и в жизни моих родителей.

В их жизни была и радость Победы, и результативный, получивший признание труд на благо Родины, было и семейное счастье, была и гордость за свою страну. Но была и лысенковщина, было и доносительство, была и несправедливость.

Но, сначала о хорошем: спустя 11 лет после утверждения, папе вручен:

АТТЕСТАТ ДОЦЕНТА

СНК СССР

Всесоюзный Комитет по Делам Высшей Школы

Высшая Аттестационная Комиссия

Решением квалификационной комиссии НКЗема СССР от 16 января 1935 г. (протокол №2)

гр. Белкин Николай Иванович утвержден в ученом звании доцента по кафедре «агрохимия»

Председатель Высшей аттестационной комиссии /подпись/ , ученый секретарь Высшей Аттестационной комиссии /подпись/; ДЦ « 019208. Москва 4 марта 1946 года.»

Я не знаю, почему этот аттестат так долго не вручали – может быть, его только ввели, может быть, помешала война… В любом случае, я думаю, что это было приятное событие.

Но в жизни были и события неприятные.

В 1946 – 1947 году папа был обвинен в нарушении финансовой дисциплины. Поясню для непосвященных, в чем, в частности, состояла финансовая дисциплина вообще.

При государственном финансировании любых государственных учреждений, в том числе, и Днепропетровского сельхозинститута, устанавливается годовая смета расходования полученных средств. В этой смете предусматриваются различные статьи расходов: на ремонт здания, на капитальное строительство, на заработную плату, на закупку оборудования и химикатов и т.д. На каждую такую статью выделяется определенная сумма, в пределах которой и следует, скажем, закупать оборудование. Если же оборудование закуплено на сумму, превышающую указанную в Смете, это означает, что по какой-то другой статье выделенные средства уменьшились, что и является нарушением финансовой дисциплины.

Ясно, что даже при весьма тщательно разработанной системе государственного планирования, возникали ситуации, когда «спущенная сверху» смета входила в противоречие с реальными потребностями учреждения. Так, например, если, скажем, на здании Института отсутствует крыша – это реальная послевоенная ситуация, а средств по статье «ремонт помещений» на ее восстановление не хватает, разумно истратить на восстановление крыши те средства, которые предписано тратить, скажем, на оборудование, - поскольку без крыши это оборудование и покупать-то не надо. Вот когда появится крыша, можно будет и оборудование покупать.

К сожалению, подобной гибкости тогдашняя финансовая дисциплина не допускала. Поэтому многие – да почти все – хозяйственные руководители шли на подобные нарушения и это не считалось чем-то уж очень предосудительным. Впоследствии контролирующим органам все можно было объяснить и обосновать целесообразность своих действий.

Именно в подобных финансовых нарушениях и был обвинен отец.

(В семейных архивах я пока не обнаружил точных данных о произошедшем. Однако люди, которые инициировали весь этот процесс, продолжали писать анонимки во все организации, где работал отец, даже спустя 10 и 15 лет. Поэтому папе приходилось время от времени вновь и вновь давать письменные объяснения произошедшему. Вот такие документы, относящиеся к разным временам, вплоть до начала шестидесятых годов, у нас имеются.)

Сделаем выписку из следующего документа:

НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ

СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ВУЗ”ов

МИНИСТЕРСТВА ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

Профессору С И М О Н О В У И.Н.

от зав. кафедрой агрохимии, физиологии растений

и почвоведения, декана агрофака,

канд. с-х наук, доц. Белкина Н.И.

З А Я В Л Е Н И Е

(…) Допущенные мною финансовые ошибки менее значительны, чем ошибки многих директоров, которые получили только выговора, или предупреждения. Ни одно нарушение их не квалифицировалось уголовным, хотя бы оно превосходило мои ошибки в несколько раз. Ни один директор за это не был снят, и, тем более, отдан под суд.

Основная сумма перерасходов была связана с решением одной научной проблемы, выдвинутой в 1946 году НКЗ СССР и Министерством Обороны в лице Главного Артиллерийского управления Красной Армии. Эта проблема в Москве была признана исключительно важной, имеющей большое народно-хозяйственное и оборонное значение. Ее тематику затем утвердил Агроскин. Все торопили меня с развертыванием работы по этой проблеме, но никто не помогал. Директивы, исходящие из всех заинтересованных учреждений, были неполны и противоречивы. В конце концов дело было настолько запутано, что работу пришлось прекратить, допустив на нее значительные расходы.

В результате последовавшей финансовой ревизии, Агроскин вместо того, чтобы вызвать меня, потребовать объяснений, разобраться как следует в этом вопросе, не нашел ничего проще, как передать дело прокурору.

Прокуратура разобралась, дело прекратила, но при участии злой воли некоторых лиц, работающих в Днепропетровском Сельхозинституте, дело возбуждалось дважды, пока, наконец, не было передано в суд. Суд, имея свидетельские показания и документацию этого дела, не нашел меня виновным. Однако, поскольку ревизия установила финансовые ошибки по институту другого порядка, также не по моей вине, присудила мне два года условно с испытательным сроком в один год; этот срок истекает в сентябре месяце текущего года.[20]

Между прочим, письменные и живые показания на суде с прежней определенностью подтвердили актуальность той проблемы, которую не удалось нам разрешить.

Так не виновны ли более те люди, которые сорвали этот вопрос, а не я, - считающий своим долгом сделать все, что от меня зависело, чтобы решить этот государственной важности вопрос.

Последствия этого трагического для меня случая действуют до настоящего времени.

Прошу учесть, что постановка этой проблемы имела место в 1946 году; другие финансовые ошибки падают на этот же и более ранние, еще военные годы.

До этих событий я руководил институтом, видимо, неплохо; восстановил его из руин, создал коллектив, получал благодарности по приказу Главка и был награжден орденом.

Едва ли после этого могло быть естественным решение о потере моей способности руководить институтом. Никто в Министерстве Высшего образования не разобрался, как следует, что решалось тогда в Днепропетровском Сельскохозяйственном институте».

Прервем пока цитирование этого документа, – мы к нему еще вернемся. Мне хочется назвать имена тех людей, которые из личных, корыстных побуждений организовали травлю моего отца.

Их двое: жулик-хозяйственник (его должность в институте я не знаю, кажется, что-то вроде завхоза) Иофан, который, как я предполагаю, втихаря приворовывал в институте все, что только мог, и ему было бы весьма выгодно списать все свои недостачи на другого. Второй негодяй – некто Лысенко Александр Тихонович, секретарь парторганизации института, добивавшийся смещения моего отца с должности директора института, поскольку сам хотел ее занять. Это он писал доносы, это он добивался возобновления судебного преследования.

Он этого и добился: именно он и возглавил Днепропетровский Сельхозинститут после моего отца.

В нашем архиве имеется «ХАРАКТЕРИСТИКА на члена ВКП/б/ тов. Лысенко А.Т.». Приведем некоторые фрагменты:

«…родился в 1908 г., в партии с 1941 года. После защиты кандидатской диссертации по циклу технических наук, в 1938 году был принят в Днепропетровский Сельхозинститут на должность зав. кафедрой механизации сельского хозяйства…

… весной 1946 года избран секретарем парторганизации института, а в августа выдвинут дирекцией на должность декана агрономического факультета…

тов. Лысенко как педагог удовлетворяет основным требованиям со стороны Высшего учебного заведения, хотя еще не вышел из стадии создания «собственного курса» читаемой им дисциплины.

… в связи с небольшим еще опытом также и в учебно методической области тов. Лысенко предстоит очень большая, упорная работа над расширением и углублением собственной эрудиции.

… настойчивость, инициативность, убежденность – качества, несомненно, присущие тов. Лысенко, хотя в своем общении с людьми иногда обнаруживает грубоватость.

В бытовом, семейном, моральном отношениях порочащих поступков пока не замечается, алкогольными напитками не увлекается, хотя допускает возможность иногда бывать вне семьи.

Отмеченные черты отрицательного свойства следует рассматривать пока еще как склонность, которая при соответствующих условиях может изменить свой характер.

… Являясь партийным руководителем ВУЗа и деканом тов. Лысенко необходимо проявить с одной стороны твердость партийного руководства без элементов ненужной грубости и определенный такт в общении с научными работниками с другой стороны.

…

Зам. Секретаря бюро парторганизации Д.с/х ин-та /подпись/.»

Вот такие писались в те времена характеристики. Причем, прошу заметить, что писал ее прямой подчиненный этого самого Лысенко. Не боялся – молодец!

Вот страничка из тетради в клетку, на которой карандашом папиным почерком написано:

Перерасходов. средств

целиком ли от стеклоцеха

расчистка двора --------- 127 тыс.

уголки --------------------- 100 тыс.

производ. (нрзб) ---------- 200

-------------------- __

427

убытки стеклоцеха 267

Иофан -100 тыс.

-------------

167

Причина малого финансирования…

Смета – утвержд. – Лысенко

Белкин – болен 5-6 мес.

услов. расходов на Иофана; зачитать документы; условия сложные, причины разрыва разные; и виновник не один. Почему же вся тяжесть легла на мою голову? И течение приобретает для меня трагич. формы.

Вот такая бумажка. Написано неразборчиво. Видимо, это папа записывал для себя тезисы для очередной, как сказали бы сейчас, разборки. Сколько же их было…

Сволочи они, эти ребята: Иофан и Лысенко. Как они прожили свою поганую жизнь в дальнейшем – не знаю и не очень-то хочу знать.

***

А в семье новая большая радость: 20 декабря 1947 года в разгар денежной реформы родился Сашенька.

Вновь обратимся к маминой тетради.

«Родился Сашенька 20 декабря 1947 года в 9 часов утра. Вес 4200, рост 52 см.».

Первые записи:

«Сашенька заболел 12 апреля 1948 года вечером. Т-ра вечером – 37,7 Ночью – 38;

Утром – 38,2; Вечером – 37,7» .

И так далее. Вот еще запись:

«Сашенька упал с моей кровати 2 июня 1948 года в 10 часов вечера; ударил лобик с правой стороны (красный).

Я оставила Сашеньку на кровати у стенки и даже не могла подумать, что он может ползти так много за минуту. Павочку положила в кроватку, и пошла Павочке налить молочка. Не успела дойти в кухню, как слышу плач Павлика, причем с таким криком: «Мамочка, скорей, упал Сашенька с кровати!» Я бегом обратно, вижу, Сашенька с сильным плачем на полу (но он плакал и до этого, за то, что я его положила), держится за пол ручонками, лежит на животике. Я схватила его, дала ему грудь, он сразу успокоился, начал смеяться, шалить. Потом он уснул».

А вот данные о привесе: «Вес в 5 месяцев – 7 900 гр.»

Дети росли и развивались нормально, восстанавливалась и страна.

Шел сложный, во многом до конца не изученный 1948 год. Год начался с денежной реформы и введения новых цен.

Вот некоторые цены на товары в начале 1948 г.

Хлеб ржаной (кг) 3 руб.

Хлеб пшеничный (кг) 7 руб.

Мука пшеничная (кг) 8 руб.

Гречка (кг) 12 руб.

Сахар-рафинад (кг) 15 руб.

Мясо (кг) 30 руб.

Масло (кг) в.с. 64 руб.

Молоко (л) 3,5 руб.

Яйца (10 шт.) 14 руб.

Водка «Московская (0,5 л) 60 руб.

Мороженое (100 г) 20 руб.

Кашемировое платье 140 руб.

Платье шерстяное из крепа 530 руб.

Костюм из бостона 1500 руб.

Костюм полушерстяной 450 руб.

Полуботинки 270 руб.

Спички 20 коп.

Мыло туалетное 4 руб.

Пиво (1 бут. 0,5 л) 7 руб.

Среднемесячная зарплата 600 руб.

Комментарии: Реформа была направлена на оздоровление денежной системы государства, борьбу с инфляцией, завершением мобилизационного состояния экономики и переходом к стратегии промышленного развития. Кроме того, за годы войны у некоторой части населения – спекулянтов, мародеров, воров и т.п. скопились на руках огромные суммы наличных средств, нажитых преимущественно преступным путем в годы войны. Проводимая реформа резко сокращала объем денежной массы в стране, останавливая инфляцию. Одновременно с этим отменялись карточки на товары. По условиям реформы денежные средства, размещенные на вкладах в государственных сберкассах, обменивались на новые деньги в отношении 1:1, если размер вклада не превышал 3 000 рублей, в отношении 2:3, если вклад составлял от 3 до 6 тысяч рублей, и как 1:2 при вкладах свыше 10 тысяч. Наличные средства, хранившиеся у людей дома, обменивались в отношении 1:10. Обмен не сопровождался изменением цен и заработных плат. Реформа была проведена внезапно и завершилась в течение недели. От этой реформы никто из нашей семьи и наших родственников не пострадал, поскольку больших денег ни у кого не было. Рассказывали, однако, что для кого-то эта реформа стала трагедией, кроме того, несмотря на абсолютную секретность и внезапность проведения реформы, определенная часть населения успела к этому подготовиться, скупая заблаговременно все товары длительного пользования: пианино и рояли брали по несколько штук. [74]

В маминой тетради есть и такая запись:

«Ездили в 1948 году в сад к тете Леночке на два месяца с 15 июля по 20 августа. И Сашенька был 6-месячный».

По этому поводу надо отвлечься. Как было выше сказано, дядя Коля в 1946 году вышел в отставку и поселился в Харькове. Ему полагалось предоставление земельного участка для дачи. Земли предоставлялись на выбор вдоль железной дороги по линии Харьков – Мерефа. Это на юг от Харькова. Кто эти места знает, то вспомнит названия станций: «Липовая роща» и «Зеленый гай», «Жовтнева» и «Покатиловка», «Комаровка» и «Южный» и т.д. Как-то раз, когда я с дядей Колей ехал по этому маршруту в электричке, он вспоминал, глядя в окно, что участки предлагались и тут, и там. Мне запомнилось, что один из предложенных участков был по площади более 100 соток, то есть более одного гектара. Дядя же Коля выбрал участок в поселке Южный, площадью 42 сотки. На участке имелось несколько яблонь породы «Пепенка», кое какие другие деревца. Он построил там дом-мазанку, без фундамента, и начал возделывать сад.

Спустя несколько лет все его станут называть «Сад» и писать с большой буквы.

В этом саду прошло немало прекрасных дней из жизни многих родственников. Все харьковчане жили там с весны до осени, вырастили там своих детей и внуков, наша семья приезжала туда почти каждый год. Там праздновались общие дни рождения, там нас приучали к труду, там мы постигали очень много и очень важное, что осталось в нашей жизни навсегда. Дядя Коля трудился не покладая рук. Он и вскапывал, и выкорчевывал, и сажал, и поливал, и делал прививки, и опрыскивал, и удобрял, и, наконец, собирал урожай. Кроме этого он же занимался ремонтом и строительством нового дома, изгородей и прочего. Уже к середине пятидесятых годов сад был огромным и давал очень большой урожай. Я не могу сказать сколько в нем было деревьев, могу лишь перечислить их породы: яблони разных сортов, груши, сливы, абрикосы, вишни. Много десятков кустов смородины, малина, крыжовник. Много кустов винограда. Кроме этого – весь спектр огородных культур: огурцы и помидоры, морковка и редиска, кабачки и патиссоны, арбузы и дыни. Кроме этого – цветы: фиалки, астры, гладиолусы, пионы, хризантемы. Сама по себе росла одна лишь сирень, – все остальное требовало непрерывного ухода.

Но вернемся в 1948-й.

В том году еще не было нового, «большого» дома. Все размещались в домике, который впоследствии называли «домик Белкиных». И сад еще не был таким плотно-дремучим, каким он стал через пятнадцать-двадцать лет.

Из той поездки сохранилось одно воспоминание: тетя Лена накормила маленького Сашеньку борщом, что вызвало большое волнение нашей мамы, ибо борщ не входил в перечень продуктов питания шестимесячных младенцев. Ни по традиционным представлениям, ни по утверждениям профессора Аркина, книгой которого мама руководствовалась в этом вопросе.

(Справочно: профессор Аркин духовно окормлял молодых матерей СССР до перевода на русский язык книжек доктора Спока.)

Я думаю, что это лето было радостным и счастливым. Мама и тетя Лена очень любили друг друга, и сохранили свои отношения на всю жизнь. Думаю, что в то лето в саду они были в таком составе: бабушка Люба, дядя Коля, тетя Лена, Аллочка и Людочка, мама, Павличек и Сашенька. Какое-то время с ними мог быть и папа.

Но лето закончилось, и пора было возвращаться в Днепропетровск, где папа продолжал бороться и, наверное, искать новое место работы. И он его нашел.

Вот командировочное удостоверение:

«…9 октября 1948 г., № К-118. Выдано доценту Белкину Николаю Ивановичу, Днепропетровский сельхозинститут, командированному в гор. Москва - Ярославль. Срок командировки 10 дней по 19 октября 1948 года. Основание: Приказ от 7 октября за № 201. Действительно по предъявлении паспорта серия НДС № 675701. Директор института (подпись) /доцент Лысенко/.»

На обороте отметки об убытии-прибытии: убыл из Днепропетровска – 9 октября, прибыл в Ярославль –12 октября, убыл из Ярославля 14 октября, прибыл в Москву 15 октября, убыл из Москвы 19 октября. В ходе этой поездки отец, видимо, согласовал и уточнил все детали предстоящего переезда. Началась подготовка. Как видно из сохранившихся документов, имущества было немного (орфография подлинника сохранена):

«О П И С Ь

Домашних вещей гр. Белкин Николай Иванович со ст. отправления Днепропетровск на ст. назначения Ярославль.

Место Пионино б/у …………………… 3000 руб.

-«- Шифанер зеркальн. б/у……… 1000 р.

4 места ящики с книгами ………………… 2000 р.

1 место стол обеденный …………………. 200 р.

Кровати английские с сетками

2 шт. б/у ………………………… 400 р.

Кровать железная с сеткой……………….. 200 р.

……………………………………

Итого 6 800 р.

Всего на сумму шесть тысяч восемьсот рублей.

Отправитель (подпись)

Днепропетровск 29 октября 1948 г.»

В маминой тетради имеется такая запись:

«Переехали в Ярославль 5/XI 1948 года».

Вот так закончился еще один этап в жизни нашей семьи. Еще раз пришлось все начинать с начала.

Формальным итогом научной работы отца в послевоенный период явилось опубликование следующих работ:

«Руководство к биохимическому анализу» (1947);

«Ферментативные показатели зимостойкости озимой пшеницы» (1948);

«Опыт учета действия удобрений на свекловичного долгоносика» (1948).

***

И, все-таки, справедливость если и не торжествует, то всегда пытается пробить себе дорогу к людям.

В 1986 году дядя Валя переслал нам с мамой вот такое письмо на бланке Днепропетровского ордена Трудового Красного Знамени сельскохозяйственного института:

ХРИСТОФОРОВУ Валентину Павловичу

В музее истории Днепропетровского ордена Трудового Красного Знамени сельскохозяйственного института намечается расширение некоторых разделов, в том числе и раздела о трудовой деятельности ректоров вуза в довоенный период и после Великой Отечественной войны.

Уважаемый Валентин Павлович! Вы близкий родственник Белкиных, поэтому можете знать дальнейшую судьбу Николая Ивановича и его семьи.

Мы просим Вас сообщить музею адрес Людмилы Павловны или кого-то из членов их семьи. Если у вас есть факты и документы, характеризующие жизнь, работу, как ректора вуза, общественную деятельность Белкина Н.И. и представляющие важное значение для музея, просим выслать в наш адрес.

Заранее благодарим Вас за отзывчивость и помощь нашему музею.

Наш адрес: 320638 Днепропетровск, ул. Ворошилова, 25, музей истории ДСХИ.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА

МУЗЕЯ, ПРОФЕССОР МАСЮК Н.Т.

ДИРЕКТОР МУЗЕЯ НА

ОБЩЕСТВЕННЫХ НАЧАЛАХ ДЫЧЕНКО Н.Д.

К сожалению, мы с мамой так и не ответили на это письмо, хотя и пытались что-то написать, перекладывали это друг на друга, а потом и забыли…

Сохранился черновик маминого незаконченного ответа, датированного 29 августа 1986 года:

«Уважаемые товарищи Н.Т. Масюк и Н.Д. Дыченко! Я получила письмо, переданное мне моим братом Валентином Павловичем. С удовольствием отвечу на все вопросы о деятельности Николая Ивановича Белкина. Помимо личных воспоминаний в нашей семье хранится немало документов, фотографий и пр., которые, возможно, представляют интерес для музея института…»

Потом добавлено моей рукой: «Интересуют ли Вас материалы (документы о деятельности Н.И. на протяжении всей его жизни, или только в период работы в Днепропетровске? (До и после войны.)»

Но все это так и осталось недописанным и, соответственно, не отправленным.

Жалко и стыдно.

А, может, это и не так уж плохо, что весь архив остался у меня? Не было б его, не было бы и этой книги, а как отнеслись бы к собственной истории нынешние руководители разных учреждений, бог их знает…

Поедем-ка, лучше, в Ярославль: там я скоро должен буду родиться!

***

ЯРОСЛАВЛЬ

1948-1958

Из «Энциклопедического словаря Ф. Павленкова» 1907 года:

«Ярославль – губ. гор. Ярославской губ.;70 ½ тыс. ж.; 50 учебных заведений в т.ч. Демидовский юридический лицей, кадетский корпус; развитая фабрично-заводская промышленность (бумаго-прядильная, мукомольная и проч.; свыше 80 фабрик с производством на 25 ½ млн. руб.; общ. взаимного кредита, гор. общ. банк, гор. ломбард.»

Из трехтомного «Энциклопедического словаря» 1955 года:

«Ярославль, город, центр Ярославской обл. РСФСР, порт на р. Волге, ж.-д. Узел. Заводы: автомобильный (большегрузных машин), шинный, асбестотехнический и др.; машиностроение; хл.-бум. Промышленность; лакокрасочное производство; предприятия по обслуживанию ж.-д. транспорта; технологический, сельскохозяйственный, педагогический и медицинский институты. Автомеханический, химико-механический, текстильный обувной, строительный, с.-х. строительства техникумы и др. ср. спец. уч. заведения. В Ярославле сохранились замечательные памятники архитектуры: жилые дома и церкви XVII века: Ильи Пророка, Иоанна Златоуста в Коровниках, Иоанна Предтечи в Толчкове, Николы Надеина и др.; Спасский монастырь (с памятниками XVI, XVII веков и др. К началу XIX века относятся здания в стиле классицизма: Торговые ряды, жилые дома и др.»

Я перепечатал обе статьи из словарей целиком, без сокращений. Странно, но ни в одном из них не нашлось места для упоминания даты возникновения города. Исправим эту ошибку: по преданию город основан в 1010 году, известен с 1071 года.

***

1948 - 1949

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1948 год.

(продолжение)

9 октября - на полигоне Капустин Яр произведен первый запуск советской управляемой баллистической ракеты Р-1.

21 ноября – Закрыт Еврейский антифашистский комитет.

Без даты: - Создан первый транзистор (Бардин, Шокли); Открыта голография (Габор).

1949 год.

25 января – Коммюнике о создании Совета экономической Взаимопомощи социалистических стран (СЭВ).

1 марта – Постановление Совета министров СССР «О новом снижении с 1 марта 1949 года государственных розничных цен на товары массового потребления». В частности, на хлеб цены снизились на 10%, на водку – на 28%, часы – 30%.

11 марта – Расширенное заседание Академии общественных наук при ЦК ВКП(б), посвященное борьбе с космополитизмом. Критике подвергнут ряд ученых (Минц, Разгон, Лурье, Рубинштейн, Ванштейн и др.). Их обвиняют в извращении отечественной истории.

4 апреля – Подписан договор о создании Североатлантического альянса (НАТО).

29 августа – В СССР произведено испытание первой атомной бомбы.

28 сентября – Разрыв советско-югославского договора о дружбе.

1 октября – Образование Китайской Народной республики. СССР первым признает КНР и разрывает отношения с режимом Чан Кай Ши.

21 декабря – Страна широко отмечает 70-летие товарища Сталина.

***

Владлен считает, что, если бы папа не уехал из Днепропетровска, он мог бы попасть под другую мясорубку: последствия сессии ВАСХНИЛ 1948 года, после чего пересажали многих, кто не поддерживал академика Лысенко. (Для случайного постороннего читателя поясню, что это другой Лысенко, или, наоборот, - «тот» другой. Короче говоря, академика Лысенко звали Трофим Денисович, и о нем можно прочесть в любой энциклопедии. А о его делах стоит почитать известную монографию Жореса Медведева, или, например, «Белые одежды» В. Дудинцева. Здесь же, для ясности, но, стремясь при этом к краткости, поясняю Т.Д. Лысенко тоже сволочь, только гораздо более значительная и масштабная, нежели "тот" - провинциальный карьерист и доносчик.) Вероятно, Владлен прав: останься папа там, эти подонки сделали бы все, чтоб его «подвести под статью». Тогда это, вероятно, было достаточно просто сделать, тем более, что отец действительно не был «лысенковцем».

Как бы то ни было, а переезд в Ярославль состоялся. Семья поселилась в пригороде в Учхозе (учебном хозяйстве Ярославского сельхозинститута) Новоселки. В Новоселках им достались две комнаты в двухэтажном каменном доме, принадлежавшем до революции графу Коковцеву, министру финансов Российской Империи, уже встречавшемуся нам на страницах этих воспоминаний. Вот как это описывает Павел:

«Наша квартира, естественно, без удобств, была на втором этаже, и состояла из двух комнат. В первой комнате перегородкой отделялась маленькая прихожая, он же использовалась как кухня. Вторая комната (спальня) имела балкон, ее редкой особенностью была стенка, покрытая желтым мрамором.

Кроме кроватей (родительских) там был лишь какой-то стол и, может быть, этажерка. В первой комнате стояли пианино, большой обеденный стол, с которого я стащил скатерть, печка, стулья и высокий комод.

Первые годы жизни отопление было исключительно печное, причем в спальне печки не было. Не помню, чтоб я замерз, но маленький Сергей точно простудился около балконной двери, вероятно, недостаточно утепленной на зиму».

Дом графа был достаточно большой. Продолжим цитирование:

«Сколько семей жило в разных местах нашего дома, вспомнить нелегко. Если входить с улицы к нам, то на первом этаже был магазин, в котором продавались и продовольствие, и промтовары. На втором, кроме нас, жила семья профессора-энтомолога Брандта. У них была коллекция насекомых, которые меня не очень заинтересовали. Саша запомнил настенный коврик, который нам подарила его жена – художница. На холсте, обшитом какой-то широкой темно-коричневой каймой, была нарисована маслом Красная шапочка в лесу. Я же запомнил лишь женщину, сочинявшую детские сказки и читавшую их мне с целью апробации на знакомом ребенке. Сказки я искренне хвалил, но все же чувствовал, что они чем-то отличаются от тех, которые мне читали другие.

Мимо нашей квартиры шла узенькая лестница вверх, где жила тетя Фая с дочерью Алей и сыном Вовой. Там же жила некая Капа, которую я совсем не помню внешне, но о ней очень много говорили, как о большой моднице. Вовка с гордостью показывал мне ее туалетный столик, на котором среди разных побрякушек лежал флакон с зеленым одеколоном (или духами?), изготовленный в форме грозди винограда. Аля была старше меня, она училась в школе, и частенько учила уроки на лестнице, повторяя тихонько текст учебника. От нее я услышал впервые слово "Европа", конечно, засмеялся. Мои фонетические ассоциации Але были вполне понятны, но она меня заверила, что написано именно так. Запомнилось мне и какое-то застолье у тети Фаи, где я сидел с взрослыми, и мне налили стакан коричневой, вкусной браги. В центре стола стояла большая ваза с хлебом, который все доставали, накалывая на вилку.

Второй вход в дом с крыльцом приводил в правление учххоза. Именно там мы прятались, когда на площадку перед этим входом выскочил сорвавшийся с цепи разъяренный бык по кличке «Пилот», Хорошо помню, как пошатнулся сарай после удара его могучего лба, а затем пришла зоотехник Елена Петровна Сташко и навела порядок. Вся деревня знала, что она не боится ни собак, ни быков. Ее спокойные, ласковые слова укрощали всех животных; также покорно пошел за ней и бык.

Третья дверь принадлежала директору учхоза Шайхутдину Гайнуддиновичу Гильматдинову и вела в его квартиру. Я помню его дочку Карину, наши мамы хотели, чтобы мы играли вместе. Однако, этого не случилось, вероятно, из-за разницы в возрасте. Она была старше. Не способствовало сближению и мое поведение. Шаловливые мамы как-то начали просить меня поцеловать Карину, но услышали в ответ, что я брезгую. Карина меня ничем не отталкивала, но мне очень хотелось употребить взрослое слово, как выяснилось потом, не совсем правильно понимаемое.

Четвертая дверь вела в квартиры нескольких семей: Сурниных, Пахомовых и других преподавателей Ярославского сельскохозяйственного института. Пятая дверь открывала дорогу к лестнице, ведущей на второй этаж. Там жили Елена Петровна с пожилой мамой, Маргаритой Георгиевной, Лебедевы, еще кто-то, и кинозал. Именно на лестнице к ним кто-то из мальчишек показал мне экспериментально, что все кошки в падении легко переворачиваются на ноги.

Между кинозалом и нашей квартирой была дверь. Прежде чем ее заделали, к нам могли заглядывать зрители перед сеансом, даже тогда, когда все уже укладывались спать. Конечно, регулярной демонстрации кино не было, однако, несомненно, показывали «Молодую Гвардию» (первую серию видел и я) и «Радугу» – по разговорам взрослых избыточно жестокий фильм про войну».

К воспоминаниям Павла я еще не раз прибегну, хотя лучше их, конечно, прочитать целиком. О жизни в Новоселках им написано много не только просто интересного, но и весьма важного с точки зрения той цели, которую я преследую, пиша эту повесть. Но я и так забежал по времени вперед. Вернемся к переезду семьи из Днепропетровска в Ярославль, точнее к некоторым документам семейного архива, показывающим те правила, по которым таковой переезд осуществлялся в те времена.

Кто-то, прочитав нижеследующие документы, удовлетворенно хмыкнет: «Порядок был в стране!» А кто-то возмущенно воскликнет: «Тоталитаризм! Нарушение прав человека!! Отсутствие свободы!!!»

Я же снова скажу: «Оба правы. Но помните: чем выше порядок, чем меньше хаоса, тем меньше степеней свободы. (Второе начало термодинамики и следствия из него.) Так уж устроен мир. И каждый, конечно, вправе, критиковать дела Божьи…»

Скорее всего, однако, никто из молодых читателей, к которым, в основном, и обращены мои пояснения, вообще ничего не скажет, поскольку для них описываемые события слишком седая древность, чтоб давать свою оценку подобным мелочам…

Может быть, они и правы, я же вижу свою задачу, насколько возможно, подчеркивать отличия в способе организации жизни в прежние времена, от способа, который застанут молодые читатели этой повести. При этом хочу подчеркнуть, что мои оценочные реплики, разбросанные по всем страницам, не отражают моего отношения к тем или иным событиям в сколько-нибудь полной мере.

Реплики и есть реплики. Отнеситесь к ним как к «оживляжу». Итак, первый документ:

«СССР

МИНИСТЕРСТВО
ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

Главное Управление

Зооветеринарных ВУЗ-ов

29 сентября 1948 г.

№ 313 12-38/108

Москва, Рождественка, 11

ДИРЕКТОРУ ЯРОСЛАВСКОГО СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО ИНСТИТУТА

Тов. АНИСИМОВУ А.А.

ДИРЕКТОРУ ДНЕПРОПЕТРОВСКОГО СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО ИНСТИТУТА

Тов. ЛЫСЕНКО А.Т.

Зав. кафедрой агрохимии Днепропетровского сельскохозяйственного института

Тов. БЕЛКИНУ Н.И.

Зав. кафедрой агрохимии Днепропетровского сельскохозяйственного института, доцент БЕЛКИН Николай Иванович согласен на перевод в Ярославский сельскохозяйственный институт. Рекомендуем решить этот вопрос и о результатах поставить в известность Главное управление.

Начальник главного управления

Зооветеринарных вузов

Профессор /ЕРШОВ/ (Печать, подпись)

Второй документ на бланке:

«ДНЕПРОПЕТРОВСКИЙ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ»:

ДИРЕКТОРУ ЯРОСЛАВСКОГО СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО ИНСТИТУТА

Тов. АНИСИМОВУ

Днепропетровский сельхозинститут не возражает против перевода в Ваш институт зав. кафедрой агрохимии канд. с.-х. наук, доцента БЕЛКИНА Николая Ивановича.

Директор Днепропетровского

Сельхозинститута /доц. ЛЫСЕНКО А.Т./

К нему скрепкой пришпилена характеристика:

Х А Р А К Т Е Р И С Т И К А

На заведующего кафедрой агрохимии Днепропетровского сельскохозяйственного института, кандидата сельскохозяйственных наук, доцента БЕЛКИНА Николая Ивановича.

Тов. БЕЛКИН Николай Иванович рождения 1902 года, доцент, кандидат сельскохозяйственных наук, русский, член ВКП/б/ с 1940 г. В Днепропетровском сельскохозяйственном институте работает с 1937 г. в должности доцента, зав. кафедрой агрохимии.

За время работы в институте тов. Белкин Н.И. проявил себя как хороший преподаватель. Лекции по агрохимии читает на высоком теоретическом уровне. Большой стаж вузовской работы и глубокое знание своего дела дали возможность т. Белкину обеспечить хорошую постановку учебного процесса студентами, как по теоретической, так и по лабораторно-практической части.

Помимо преподавательской, ведет научно-исследовательскую работу. Имеет 10 печатных и 5 рукописных трудов.

1944 г. т. Белкин Н.И. был назначен директором Днепропетровского сельскохозяйственного института.

За допущенные ошибки в финансово-хозяйственной деятельности института и необеспечение руководства институтом, приказом Министерства высшего образования СССР № 1767/к от 17 октября 1947 г. с работы директора снят.

Характеристика дана для предъявления при поступлении тов. БЕЛКИНА Н.И. на работу по конкурсу.

Директор Днепропетровского

Сельхозинститута /доц. ЛЫСЕНКО А.Т./

Секретарь Партбюро парторганизации Днепропетровского Сельхозинститута /Черный М.З./

Наконец, четвертый документ, касающийся изменения места работы:

ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА № 214

ПО ДНЕПРОПЕТРОВСКОМУ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОМУ ИНСТИТУТУ

ОТ 22 ОКТЯБРЯ 1948 ГОДА.

- 3 -

Доц. Белкина Н.И. – зав. кафедрой агрохимии с 11-го ноября 1948 года освободить от занимаемой должности ввиду перевода в Ярославский Сельскохозяйственный институт.

ОСНОВАНИЕ: - Приказ по Главному Управлению зооветвузов МВО СССР

№-231 от 11 октября 1948 года и заявление с резолюцией директора института.

За п.п. ДИРЕКТОР ИНСТИТУТА: - /ДОЦ. ВОВК Н.К./

ВЫПИСКА ВЕРНА:- ЗАВ КАНЦЕЛЯРИЕЙ ДСХИ:- /ХНЮПА В.А./ 1/XI-48 г.

Вот так осуществлялась перемена места работы. Конечно, это несколько напоминает крепостное право, однако, с другой стороны, это можно вполне характеризовать и как заботу о квалифицированных кадрах: конфликты конфликтами, доносы доносами, а министерство отслеживает судьбу специалистов высшей квалификации.

Уже в Ярославль до папы доходит еще один важный документ из ВАКа – диплом кандидата наук. Сохранился не только сам диплом, но и сопроводительные письма:

г. Ярославль

Володарского,103, Сельхозинститут

БЕЛКИНУ Николаю Ивановичу

При сем препровождаю диплом кандидата сельскохозяйственных наук за № 00353.

Получение прошу подтвердить

15 июля 1949 г. Доцент /БОДРОВ/

Тут же еще одно:

Ценное письмо на сумму сто руб. (100) руб.

Опись вложения:

Диплом кандидата сельскохозяйственных наук за № 00353. Белкина Николая Ивановича.

15 июля 1949 г. Доцент /БОДРОВ/

А вот и сам Диплом:

ГЕРБ

Министерство

Высшего Образования

СССР

Высшая

Аттестационная Комиссия

Диплом

Кандидата Наук

МСХ № 00353

Москва 19 июня 1948 года

Решением Совета Омского Сельхоз. Института

Им. Кирова

от 7 июня 1937 г. (протокол №11)

гражданину

Белкину Николаю Ивановичу

Присуждена ученая степень

Кандидата сельско-хозяйственных наук.

По кафедре «агрохимия»

Председатель Совета /подпись/

Ученый Секретарь Совета /подпись/

Так что и на новом месте случались маленькие радости. Трудился, видимо, папа, как всегда, хорошо, поэтому уже в июне 1949 года его назначают деканом:

М И Н И С Т Е Р С Т В О В Ы С Ш Е Г О О Б Р А З О В А Н И Я С С С Р

П Р И К А З № 353/к

гор. Москва 16 июня 1949 г.

Утвердить кандидата сельскохозяйственных наук, доцента БЕЛКИНА Николая Ивановича в должности декана агрохимического факультета Ярославского сельскохозяйственного института.

Заместитель Министра

Высшего Образования СССР А. Самарин

Разослать: ин-ту, доц. Белкину Н.И., Гл. с/х вузов, отд. Учета.

Подлинный экземпляр хранится в Управ. Кадров МВО СССР.

Верно: инспектор по учету номенклат. работников: - /Мархилевич/

Такие вот старые, давно ненужные бумажки из семейного архива, за которыми стоит так много…

Господи, как же, должно быть, было обидно моему отцу, как же ему было трудно. Какой это был, наверное, мучительный год: с октября 1947 по октябрь 1948: его уже сняли с должности, но он был вынужден продолжать работать в том же институте, преследуемый тем же Лысенко, ставшем-таки директором.

Такие удары, конечно, не проходят бесследно – они уносят здоровье и укорачивают жизнь.

Пришлось бросить любимое дело, институт и кафедру, которым отдано столько сил, переехать в другой город, с двумя маленькими детьми.

Кроме того, еще раз прервать свою научную работу. А для исследователей жизнедеятельности растений каждый эксперимент, каждое исследование связаны с естественным годовым – как минимум – циклом. Мне однажды пришлось увидеть жуткую сцену, – это произошло в Ботаническом саду Академии Наук Молдавии, - как немолодая женщина, доктор наук буквально билась в истерике, и ее едва удерживали четверо сильных мужчин от попытки расправиться с рабочим Ботанического сада, который по ошибке выкорчевал какие-то кусты. А кусты эти выращивались уже пять лет. Пять лет на них воздействовали, прививали, опыляли и т.д., чтобы, наконец, получить плоды и узнать, к чему привели эти воздействия. За две недели до созревания плодов, они были уничтожены рабочим. Так что труд селекционеров требует огромного терпения и многолетнего «сидения на одном месте», иначе, переезжая из одной климатической зоны в другую, трудно продолжить единую тематику, а, следовательно, получить значительный результат.

Но папа был еще сравнительно молод, крепок и талантлив от природы. Он выстоял, все выдержал, вновь добился признания и успеха. Хотя этому и предшествовало несколько очень трудных лет.

Вернемся к ранее цитировавшемуся заявлению в адрес профессора Симонова, начальника Главного управления с-х вузов от 15 января 1950 года:

«…Освобождение меня с должности, целый год следствия, переезд в другой город, суд, - только подорвали мою нервную систему и здоровье.

Прошу учесть, что я вот уже второй год работаю в Ярославском Сельхозинституте, живу в учхозе, в совершенно не приспособленной квартире, за четыре километра до трамвая и десять километров до института, у меня больные ноги на почве бруцеллеза, меня не подвозят, хожу пешком.

Даже в этих невыносимых условиях я заведую кафедрой, веду два курса: агрохимию и физиологию растений, руковожу факультетом.

Как педагог я читал показательные лекции в Днепропетровском с.-х. институте еще до войны; как научный работник имею двадцать научных работ, из них шестнадцать напечатанных. Я работаю над докторской диссертацией, разрабатываю серьезный вопрос: «Влияние удобрений на ферментативные процессы в озимых культурах в связи с закаливанием и зимостойкостью».

Работаю непрерывно в ВУЗах двадцать два года, чем заслуживаю высшую Правительственную награду – Орден Ленина, тринадцать лет заведую кафедрой агрохимии.»

Остановим цитирование. Обратим внимание на совершенно не свойственный отцу тон, на агрессивность и резкую самооценку. В чем тут дело? Дело, я думаю, в следующем.

Это заявление вызвано к жизни попыткой, видимо, навязанной дирекции института извне, снять отца с должности заведующего кафедрой, используя все те же «нарушения финансовой дисциплины в бытность директором Днепропетровского с-х института». Учитывая все обстоятельства его жизни и жизни семьи в тот момент, отец, видимо, решил защищаться по настоящему. Отсюда и жалобы на бытовые условия, и перечисление своих заслуг, и подробная оценка наложенного на него взыскания.

Вот еще листок из семейного архива без даты и адресата, на котором карандашом отец набрасывал черновик какого-то письма, касающегося все того же эпизода с «нарушением финансовой дисциплины». К сожалению, написано крайне неразборчиво и небрежно. Все же, попытаемся разобрать, что сможем:

«Мне известно, что я выставлен свидетелем по делу Дехника (-? нрзб) Игнатия Антоновича, б/главного бухгалтера Днепропетровского с.-х. ин-та, директором которого я тогда был. Дехник Игн. Ант. обвиняется в неправильном расходовании бюджетных средств ин-та путем приобретения различных материалов на частном рынке. Покупку указанных материалов целиком (нрзб) оправдать тяжелыми условиями восстановительного периода Днепропетровского с.-х. ин-та. В 1944 году начинали на пустом месте: постройки разрушены, вся материальная база полностью отсутствовала, набор студентов превышал довоенный, общежития не было. Первые 3 года плановое снабжение хозяйственными материалами и учебно-научными (нрзб) почти полностью отсутствовало. Местные торгующие организации или отсутствуют, или отказываются снабжать, отсылают в Наркомат, а затем в Министерство. Например, покупка дров на частном рынке объясняется и не только тем, что создалась срочная необходимость возжига печей, но также использованием этих дров для ремонта и поделки мебели. Необходимо учесть, что посадить за парты 700 студентов и свыше 100 сотрудникам дать рабочие места, не получив от Министерства ни одного кубометра леса (нрзб), да еще в условиях степной части Украины, только что освобожденной, было исключительно трудно. Нами прилагались все усилия к тому, чтобы студенты не стояли во время лекций, как это было в некоторых институтах города. И этого мы добились. На рынке под видом дров часто можно было приобрести древесину, пригодную для поделок. Включение в акт бензина, который якобы был куплен на средства (нрзб) вообще ошибочно, т.к. временно взятые средства были затем внесены в кассу института.

Если учесть, что указанная сумма около 10 000 рублей суммировалась чуть ли не за 3 года (нрзб) то едва ли эти операции можно назвать ошибкой, влекущей за собой какое-либо наказание…»

***

В начале 1950 года отец пишет статью «Роль удобрений в переделке природы растений» для опубликования в газете «Северный рабочий». Рукопись этой статьи сохранилась, причем в очень трогательном виде: она переписана мамой, ее красивым округлым почерком от начала до конца, на 26 страницах. На мой взгляд, получилась неплохая научно-популярная статья, объясняющая, что наряду с фактором наследственным, на природу организма оказывает свое влияние и окружающая среда. Изменение окружающей среды приводит, в конце концов, к изменению организма. Изменение организма делается наследственным и передается потомству. Сознательное управление живым организмом сводится, следовательно, к умению создавать соответствующие условия среды. Для растительных организмов одним из решающих факторов влияния среды являются вносимые в почву удобрения. Все знают, что одним из следствий действия удобрений является увеличение урожая. Значительно меньшее число людей знает о том, что удобрения также сильно изменяют качество растительной продукции. Совсем немногие осведомлены о способности удобрений в корне изменять природу растительного организма. О действии этих трех факторов и шла речь в статье.

Напомню, что это происходило в 1950 году, в разгар борьбы с менделистами-морганистами, в разгар борьбы с буржуазной теорией наследственности и т.п. Естественно, что в вводной части газетной статьи, предназначенной для идеологического, партийного издания – органа Областного Комитета ВКП(б) – были произнесены все надлежащие фразы «о победе революционного мичуринского учения в биологии», однако на статью были даны две отрицательные рецензии, и она не была опубликована. Рецензии сохранились «в оригинале», однако подписи рецензентов в них не расшифрованы.

Вот фрагменты рецензии:

«На 1 странице автор утверждает, что «жизнь и благополучие человека целиком зависят от растительного мира». Такое утверждение аполитично и односторонне. Известно, что благополучие человека главным образом зависит от социальных условий и общественного строя. Автор не дает в статье политическую и общественную оценку победы Мичуринского направления в биологии. (…) Автор характеризует наследственность «как свойство организма сохранять потомство неизменным». Это формально-генетическое определение наследственности. Необходимо же дать современное определение наследственности по Лысенко. Подкрепление тезиса о возрастании урожайности ссылками на западно-европейские страны является неправильным, т.к. при этом идеализируется достигнутый буржуазными странами уровень урожайности зерновых культур.

Все эти ссылки на иностранные источники необходимо из газетной статьи безусловно исключить. (…)

Вторая рецензия лаконичнее:

«Я статью прочитал и вынес такое впечатление, что самое приемлемое для автора и нашего института нигде не помещать эту статью. Участвовать в ее усовершенствовании я категорически отказываюсь ввиду весьма плохого состояния здоровья…»

Современное поколение вряд ли поймет скрытый трагизм, который очевиден для современников этой статьи. Дело в том, что в те времена за отклонение от линии тов. Лысенко попросту сажали в тюрьму. Интересующимся этим периодом истории биологической науки у нас в стране снова советую прочитать, например, «Белые одежды» В. Дудинцева, хотя, возможно, есть и другие сочинения на эту тему.

Но жизнь никогда не состоит из одних только неприятностей. Вот и положительный отзыв о работе моего отца, полученный в феврале 1950 года от профессора Сисакяна:

«ОТЗЫВ

о работах и плане научных исследований Н.И. Белкина.

Исследования кандидата биологических наук Н.И. Белкина посвящены весьма важному вопросу о взаимосвязи действия ферментов растения с теми условиями среды, в которых находится организм. Согласно автору, критерием зимостойкости сортов является способность молодых проростков увеличивать синтез сахарозы и снижать ее гидролиз. Это положение вполне убедительно доказано им. Интересные результаты получены тов. Белкиным о связи между минеральным питанием, зимостойкостью и действием ферментов, на основании которых он дает некоторые рекомендации сельскохозяйственной практике. Заслугой автора является изучение ферментов в связи с явлением зимостойкости на большом количестве сортов.

Автор, очевидно, хорошо знает литературу вопроса и находит верные пути для его разрешения. (…)

Член-корреспондент АН Арм. ССР, профессор Н. М. Сисакян.

21 февраля 1950 г.»

В тексте только инициалы, а ведь я хорошо помню, как папа произносит имя Сисакяна: Норайр Мартиросович! (Господи, как же я рад, что у меня такая хорошая память: вот уж никогда не думал, что могу помнить имя человека, которого никогда не видел, никогда нигде о нем ничего не читал, а только слышал, как отец произносит его имя и отчество, причем это могло иметь место не позднее лет тридцати пяти назад, а скорее всего и еще раньше. И вот, при виде инициалов вдруг всплывает, как в магнитофонной записи, голосом отца: «Нораир Мартиросович Сисакян». И где это только в башке хранится…)

Папу не сняли, он продолжал трудиться. Тот путь – «четыре километра до трамвая и десять до института» он проделывал, опираясь на палку, поскольку ноги, вследствие поражения бруцеллезом, отказывались ходить. Отец «приводил их в чувство» обливая спиртом и поджигая его. Болевой шок, вызванный ожогом, возвращал на время ноги «к жизни». Бруцеллезом он заразился во время войны, видимо, выпив сырого молока от зараженной коровы.

Передо мной чудом уцелевшая «Курортная книжка»:

МЗ СССР

УПРАВЛЕНИЕ

КУРОРТАМИ И САНАТОРИЯМИ

КУРОРТ ПЯТИГОРСК

Санаторий № 4

Им. «Большевик»

КУРОРТНАЯ КНИЖКА

№ 1318

Фамилия Белкин

Имя Николай
Отч. Иванович

Срок лечен. 22/VI - 21/ VIII 1948 г.

Дает право входа в парки и цветники

гор. Пятигорска

Диагноз санатория: Бруцеллез, локомоторная форма

Диэта, стол № 15

23/VI 21/VIII

Вес: 73,7 74, 250

Рост 170

Вдох 100 105

Выдох 95 95

Пауза 95 100

Спиро-

метр 5300

Динамо-

метр 40/40 46/42

Кровян.

Давление 110/70 120/75

На последующих страницах идут записи о процедурах и их выполнении: штамп «отпущено». Назначались общие серные ванны и грязь. Далее указаны питьевые источники, терренкур-маршрут, физкультура и т.д.

В конце книжечки врачебным, то есть абсолютно нечитаемым почерком написано нечто, начинающееся фразой «Проведено бальнеологическое курортное лечение….» и заканчивающееся рекомендацией «Быть под наблюдением специалиста. Повторить курс лечения в следующем сезоне».

Так что, слава богу, папенька подлечился, поправился на полкило, увеличил силу рук и объем груди.

А осенью отец получил новый военный билет:

«ВОЕННЫЙ БИЛЕТ

Офицера запаса ВС Союза ССР.

Серия АЗ № 43023, выдан 15 ноября 1949 г. Ярославским РВК.

Род войск: (служба) Тыла

ВУС: № 215 (247)

Воинское звание: Инженер-капитан

Должен состоять на учете по: 31 декабря 1957 года.»

Далее имеются все необходимые анкетные сведения. Заканчивается билет записью:

«9 июня 1959 г. Исключен с учета Ленинским РВК г. Кишинева по причине: по возрасту.»

Но это еще когда будет, а пока мы с вами в Ярославле 1949 года. Летом отец снова лечится в санатории. На этот раз в «общетерапевтическом бальнеологическом санатории ВЦСПС «№4 им. ВТОРОЙ ПЯТИЛЕТКИ» на ст. Хоста. На этот раз его диагноз «Миокардиодистрофия с недостаточностью митрального клапана». Пробыл он там с 14 июня по 11 июля и выписан «с улучшением», о чем свидетельствует сохранившийся Обратный талон к путевке за № 097890.

Дома же в это время росли детки под неусыпным матушкиным контролем. Снова процитируем несколько записей из маминой тетради:

«Говорит Сашенька в год и два месяца: мама, папа, баба, Ава (Пава, т.е. Павлик), паака (палка), адио (радио), хорошо танцует, играет на губной гармошке, бегает на улице сам в валенках (не держась за ручку).

26 июня 1949 года: … Говорит почти все слова, но больше – окончания слов. Мальчик очень хороший, полненький, чистенький, головка кудряшками золотыми, нежный, как девочка Мой милый хороший Тася – как он себя называет, и добавляет – Белкин. «Ду колу» - иду в школу, «Мама дём месте» - идем вместе, «Биюсь люшку» – боюсь хрюшку, «Дать Тасе кометы, колады» – дать конфет и шоколада, «Буду тать Голь» - буду читать «Плотник Егор».

9 июля 1949 года: … в 7 часов вечера укусила Сашеньку собака в нижнюю часть ноги, прокусили кожу два зуба и мельче укусы вокруг».

Такая вот неприятность ровно за год до моего рождения. Продолжим выписки:

«Была в консультации 29 декабря 1948 года. Вес Сашеньки – 11 кгр. Зубов – шесть. Сделали укол от дифтерита – третий».

Кстати, это подтверждено документально – в архиве имеется бумажка с неровными краями, размером в полтора троллейбусных билета, на которой написано фиолетовыми чернилами: «Справка ребенку Белкину Саше, 1 год. Сделана 3-я ревакцинация против дифтерии. 29/XII-49, 1, 0-34А, серия 94. Врач /подпись/.

В этот же день Сашеньку сфотографировали: вот он сидит на стуле в теплых шерстяных вязаных штанишках и красивой, видимо, тоже шерстяной кофте с вышивками. За неделю до этого вся страна отметила 70-летие товарища Иосифа Виссарионовича Сталина.

Приблизительно к этому времени относится еще один замечательный документ, составленный совместными усилиями: каждый вписал своим почерком. Это режим дня:

8-30 - вставать

9 час – завтрак.

10 час – гулять (2часа)

12 – второй завтрак (или обед)

1 ч. дня – читать (играть)

3ч. дня – полдник.

4 ч. дня – гулять (2ч.)

6 ч. дня – обедать.

От 6 до 8 - игры.

8-30 - ужин.

9 часов - сон, в кровать!

Составила: мама – (подпись)

Утверждаю: папа - (подпись)

Согласен: ПАВА (Павлик)

Согласен: ----- (Саша)

В правом верхнем углу документа надпись наискосок: “УТВЕРЖДАЮ” (Бабушка Люба). Вот так тоже развлекались.

***

1950 - 1951

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1950 год.

12 января – Восстановлена смертная казнь для шпионов и изменников Родины.

13 февраля – Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР сроком на 30 лет. Согласно этому договору Советский Союз безвозмездно передавал Китаю свою военно-морскую базу в Порт-Артуре и предоставлял КНР кредит на сумму в 300 млн. долларов.

28 февраля – Рубль переведен на золотое обеспечение. Теперь он стал исчисляться не на базе доллара, как это было с 1937 года, а на золотой основе.

30 мая – Постановление ЦК ВКП(б) об укрупнении колхозов.

9 июля – Родился Белкин Сергей Николаевич, автор этой повести.

1 октября – «Ленинградское дело»: суд над членами ленинградской партийной организации.

1951 год.

4 марта – В «Правде» опубликован проект члена Политбюро ЦК ВКП (б) Н.С. Хрущева, который предусматривал уничтожение т.н. непреспективных деревень и создание крупных агрогородов.

26 июля – На раскопках в древней части Новгорода под руководством археолога Арциховского впервые обнаружена древняя берестяная грамота.

***

… Самое время снова заглянуть в альбом семейных фотографий. Есть целая серия фотографий, сделанных через год после собачьего укуса - в июле 1950 года – за несколько дней до моего рождения.

Папа, мама, Павлик и Сашенька выехали, как они потом рассказывали, на бричке, запряженной лошадью, которую, звали «Тайга», из учхоза в город. С ними был и фотограф. По дороге было большое поле с высоким уже овсом. «В овсах» они и фотографировались.

Два красивых златокудрых ребенка – мои братья. Сашенька с длинными волосами. Он все время щурится, не давая себя сфотографировать. А когда его удается обмануть и он это замечает, то горько плачет. Павличек одет в красивую расшитую косоворотку.

А вот и вся семья, погрузившаяся в овес: Павличек сел поближе к маме, Сашенька – на коленях у папы. Все веселые, здоровые и молодые…

Вернемся к маминой тетради. В ней, конечно, множество записей, подобных этой:

«… Заболел Сашенька 22 июня 1950 года. Ночью в 2 часа пожаловался на боль в правом ушке. Закапала камфорное масло. Утром в 9 час. T – 38,3. Дала стрептоцид 0,25 гр. В 10 час. Утра. Днем t – 37,5…»

Дальше идут в течение пяти дней записи температуры трижды в день: утром, днем, вечером. К 25 июня температура пришла в норму, но измерять ее продолжали до 27 числа.

До моего появления на свет оставалось двенадцать дней.

***

Вот перед моими глазами в маминой «Общей тетради» наиважнейшая (для меня) из всех (пока!) сделанных записей:

«Родился Сереженька: 4 кгр –вес, длина –53 см.

9 июля 1950 года в 8 часов утра».

Вторая по значимости запись будет также сделана без моего ведома, участия и согласия: дата смерти. А пока не сделана, – продолжим наше повествование.

А вот и самый первый в моей жизни документ:

Сведения о новорожденном.

Ф.И.О. Белкина Людмила Павловна

Адр. Учхоз Новоселки

Должн. Жена научного работника

Сельско-хозяйственного института

Млад. род. 9/VII-50 г. мальчик.

Вес реб. при рождении - 3950,0

Вес реб. при выписке - 3960,0

Заб. реб в род. доме не было

Врач: /подпись/

Вакцинирован БЦЖ 11/VII 13/VII 15/VII

17/VII-50 г. м/с Носкова

Спасибо тебе, медсестра Носкова!

Комментарии.

Неплохо звучит мамина, так сказать, должность: жена научного работника. В этом чувствуется еще не позабытый привкус дореволюционного стиля: «вдова действительного статского советника», или «жена купца 1-й гильдии», наконец, «супруга его сиятельства графа Н» и т.д.

В комментировании, видимо, не нуждается то, что «мальчик» – это я. Имени у меня пока еще не было.

Динамика привеса вызывает удивление и восторг – для тех, кто понимает. Дело в том, что в норме так называемая «биологическая потеря веса» в первые дни после рождения. У меня ее, как видите, не было. Вес начал набирать сразу, что и продолжаю успешно делать без перерывов и изменений знаков производной функции «вес-время» до настоящего момента. «Пока товстый похудае, худый – сдихне!»

Вот так началась моя жизнь в родильном отделении при железнодорожной больнице города Ярославля. Судя по дате в справке, домой меня выписали 17 июля. Мама вспоминала, что и рожалось ей хорошо, и лежалось в этой больнице тоже хорошо – детей и мамаш было пока еще не так много, внимание уделялось всем, уходить домой никто не торопил.

А дома нас ждали бабушка Люба, папа, Павлик и Сашенька. Все очень радовались моему появлению на свет. Я сразу попал в надежные и опытные руки бабушки Любы. Да и мама была уже не молодой-неопытной: все-таки, я – третий. Активное участие принимали и соседи – Елена Петровна и ее мать Маргарита Георгиевна Сташко.

Маргарита Георгиевна была ревностной католичкой, искренне и глубоко верующей. С моей православной бабушкой она не вступала в конфликты, свойственные Католической и Православной церквям.

Бабушки меня перекрестили, – каждая по своему, - и вознесли приличествующие случаю молитвы.

Маргарита Георгиевна в этой связи считала меня своим крестником, что давало основания моим братьям иногда, в шутку, относить меня к католикам. Мой крестильный крестик имеется до сих пор, однако, насколько мне известно, никакого обряда с участием рукоположенного в сан священнослужителя со мной не производилось. Я толком и не знаю, чей это крестик: Маргариты Георгиевны, или бабушки Любы? Как бы то ни было, но крещен я был двумя мирянками, что в отдельных случаях (угроза немедленной гибели, например) церковными канонами допускается, однако, крещен был представительницами двух разных ветвей христианства, что представляет для ревнителей конфессиональной чистоты некоторую трудность.

Имя мне придумали мои братья. Дело в том, что незадолго до этого на свет появился Сережа Чижов, сын нашей двоюродной сестры Аллочки и ее мужа Юры Чижова, первый внук тети Лены и дяди Коли. Видимо, моим братьям это имя понравилось, да и самим захотелось иметь «своего» Сережу. Так я и получил это прекрасное, на мой взгляд, имя.

Вообще, даже беглый анализ перечня имен наших предков показывает, что все имена почерпнуты из достаточно узкого круга русских православных имен, причем видно, что не последняя роль в выборе имени отводилась благозвучию, и, что особенно важно, благозвучию в сочетании с отчеством, а также с учетом того, чтобы и от присваемого имени легко образовывалось отчество.

Как видите, у нас нет не только Арнольдов, Витольдов или Анжелик, но даже ни одного Валерьевича. Я думаю, это правильно.

Но о самом себе я расскажу в другой раз и в другом месте. Сейчас же меня – и вас, если вы дочитали до этого места, – интересует судьба моих родителей, судьба нашей семьи.

***

У меня нет личных воспоминаний о нашей жизни в Новоселках. Ярославский сельхозинститут уже начал в это время строить для своих сотрудников дом на улице Гражданской, под номером 39, куда наша семья переедет через год, а пока, согласно записям из маминой тетради:

«Ездили в Сад из Ярославля в 1951 году на два месяца с 25 июля по 25 сентября. Я с Павликом, Сашенькой и Сереженькой. Очень хорошо загорели, окрепли».

А потом они вернулись в Учхоз. После ласкового, теплого, изобильного юга, в окружении любящих и заботливых родственников, было, наверное, довольно тоскливо возвращаться в суровую северную осень, напоминающую южную зиму, возвращаться в неприспособленное жилье.

Это, однако, мои домыслы: никаких жалоб со стороны родителей я не помню.

Вот еще одна запись о мифологизированном впоследствии событии:

«25 сентября 1951 года возвращаемся из Харькова, где прожили в саду 2 месяца, в Ярославль. Поезд отправлялся в 11 часов вечера. Сережа сильно испугался паровозного гудка, плакал сильно, потом все, как будто бы прошло. 27 сентября 1951 года стали замечать небольшое косоглазие, причину не знаю».

Из архива отца 1951 года:

«О долге советского студента.

Доклад студентам агрофака 26 марта 1951 года».

Это черновик выступления, написанный на отдельных тетрадных листочках карандашом. Доклад мне показался интересным, однако, целиком его здесь приводить не буду. Отмечу лишь его последовательно аргументированную антиамериканскую направленность:

«Американский образ жизни – вот идеал, к которому должны стремиться все государства, теряя свою национальную самостоятельность».

«Американский журнал «Харперс Мэгэзин» опубликовал десять заповедей безупречного поведения государственного служащего». Эти заповеди полны горькой иронии: «Не ходи на собрания. В том числе и на танцы, чтобы тебя не обвинили в посещении антиправительственных сборищ. Не читай книг и журналов, даже географических. Для тебя будет безопаснее честно признаться, что ты не знаешь, где находится Россия и что она собой представляет… Не слишком критикуй фашистов и старайся избегать общества тех, кто откровенно высказывается на эти темы…»

«Один из ученых – Торндайк – провел анкету среди студентов, преподавателей и безработных, окончивших колледж. С помощью анкеты исследовались виды страданий, неудач и лишений. (…) вопросы, которые могут задавать только люди с американским образом мышления, настолько они умилительны и циничны: 1) За какую сумму вы согласились бы лишиться переднего зуба? – Преподаватели и студенты согласны за 5 тыс. долларов, а безработные – за 4,5; 2) За какую сумму вы согласились бы потерять всякую надежду на загробную жизнь? – Студенты и преподаватели согласны за 6,5 тысяч долларов, а безработные за…50 (!) тысяч; 3) За какую сумму вы согласитесь потерять зрение? – Никто не согласился быть слепым ни за какую сумму; 4) За сколько бы вы согласились плюнуть на портрет своей матери? – Студенты и преподаватели согласны за 10 тысяч, безработные – за 25 тысяч долларов».

В докладе много подобных поучительных сведений. Объем доклада – 56 страниц.

А вот любопытная запись о расходах из записной книжки отца. Запись без даты, однако, по косвенным признакам, это 1950-51 гг. Видимо, одна из командировок:

«Билет-121, обед-14, транспорт –2, блокнот – 4, обед – 12, курица – 13, портвейн –38, колбаса –22, кино – 6,5, книги – 20, пиво+закуска – 8, билет – 84, перчатки – 10, постель – 20, транспорт – 3, театр – 64, щербет – 4, вино – 36, дорога – 23, обед - 9» и т.д.

Чем закончился этот год? – Как и всегда, концу года предшествовало празднование дня рождения Сашеньки: 20 декабря. На это новолетие старший брат Владлен подарил ему стихи:

БРАТУ

Посвящается Сашурке

в день его четырехлетия

В углу, у голубой кроватки,

Где строго выстроены в ряд

Автомобили и лошадки,

Часами долгими подряд

Его склоняется головка,

И тонкие ручонки ловко

Все что-то строят, мастерят.

То возведут высокий дом

С красиво крашеным фасадом,

И из цветов веселым садом

Озеленят его кругом;

То небывалый самолет

Сооружают вдохновенно,

И радостно, самозабвенно

Готовят в дерзостный полет.

Пока им только лишь игрой

В квартире скромный угол занят,

Но дайте срок, и тесным станет

И дом, и сад, и шар земной!

20/XII- 51 В. Белкин

Частично стихотворение было впоследствии опубликовано, подлинник хранится в семейном архиве. Вообще, из моей книги практически выпал старший брат – Владилен. Не так, чтоб он не был вовсе упомянут, – основные сведения о нем приведены, но его жизнь весьма скупо отражена. Хоть немного восполним этот пробел, цитируя «Воспоминания» Павла:

«Где-то в начале пятидесятых вернулся из армии Владлен. Скорее всего, его призвали после окончания им Ярославского пединститута (русский язык и литература). Служил он в танковых войсках, но недолго, примерно 10 месяцев, после чего медкомиссия отправила его домой из-за неправильно сросшихся костей кисти правой руки. Перелом случился давно в детстве, деревенский фельдшер, скорее всего, в Молоково, плохо вправил кости. Владлен тут же подарил мне знаки различия, включая погоны, которые я потом долго берег. После армии он работал в заводской многотиражке, иногда его стихи печатали и ярославские газеты. Время от времени, он заходил к нам в гости, изредка навеселе, и оставался ночевать».

От себя засвидетельствую сцену возвращения Владлена из армии в солдатской шинели и т.д. Поскольку я это помню, возвращения вряд ли могло произойти ранее 1953 года, так что мы слегка забежали вперед. Где Владлен жил после армии (равно как и до), я пока не установил, но надеюсь на восстановление событий детства, отрочества, юности и молодости известного русского советского поэта Владилена Николаевича Белкина, моего старшего брата.

***

1952

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1952 год.

10 марта – СССР предлагает объединение двух германских государств.

27 июля – Открыт Волго-Донской судоходный канал.

5 октября – XIX съезд партии. ВКП(б) получает новое название – КПСС. Утверждены директивы 5-летнего плана (1951-1955). С политическим докладов выступал Г.М. Маленков, что позволяет говорить о нем, как о реальном преемнике И. В. Сталина. Съезд отметил образование двух мировых лагерей: империалистического, агрессивного, и демократического, миролюбивого, во главе с социалистическими странами.

***

В феврале 1952 года наша семья переехала из Новоселок в Институт.

«Живем со 2 февраля 1952 года в Институте. Из Учхоза уехали. Наконец-то».

Вот и все письменные эмоции.

«В Институте», означает в самом прямом смысле в Институте, то есть в учебном корпусе Ярославского сельхозинститута, в котором отгородили часть коридора и поселили в аудиториях несколько семей сотрудников института – из числа остро нуждающихся.

Довольно подробно об этом в воспоминаниях брата Павла.

Отсюда, правда, уже начинаются и мои личные воспоминания. Им, как я сказал, наступит и срок и место, а пока скажу, что вечерами, когда институтская жизнь затихала, мы бродили по этажам, рассматривали учебные пособия: сенокосилки и жатки, муляжи животных в натуральную величину и т.п.

Я считаю, что, как временная мера, такое решение квартирного вопроса, было вполне нормальным. И хоть мы все – пять человек – жили в одной комнате, в которой умещались кровати и стол посередине, это не было чем-то особенно плохим. Большая часть городского населения России жила тогда не лучше. А в крупных городах большинство жило в коммуналках, красочно воспетых и описанных многими мемуаристами.

Но страна восстанавливалась, жилье строилось, и постепенно, люди переселялись из худших условий – в лучшие. Вот как медицина того времени пыталась меня лечить от косоглазия:

«…В апреле-марте стали лечить глазок Сереженьке. Приняли 17 сеансов ионо-форез-электризации, но пока ничего не изменилось».

(С прискорбием докладываю, что и спустя полвека ничего не изменилось.)

А пока, закрепившись на новом месте, мы с мамой снова уехала на лето в Сад:

«Уехали в Харьков в сад 15 июня. Из Ярославля выехали ночью в 2-30. В Москве были в 11 часов утра в воскресенье. Посетили все Мавзолей, видели любимого Ленина.

Папа нас проводил из Москвы, усадил на поезд Кисловодский, и мы поехали в Харьков.

В Харькове нас встретили Николай Феоктистович, Леночка и Людонька. 16 июня 1952 года в 9 часов утра были в Харькове у Леночки. Приехали в Южный поселок в сад 17 июня на машине. Ночевали в саду.

18-го в 3 часа дня Сашенька играл на песке, поднял голову и об водосточную трубу сильно разрезал голову до кости. В больнице сделали перевязку и ввели противостолбнячную сыворотку».

А спустя некоторое время:

«Все прошло хорошо, скобки сняли, головка зажила».

В том году, как и в предыдущие, равно как и в последующие годы, в саду праздновались дни рождения. Первым шел мой - 9 июля, 20 июля – Игорь. В августе праздновали сначала день рождения Людочки Христофоровой - 3-го, а затем сразу два дня рождения: 10 августа родился дядя Коля, а 11-го – Павличек. Это был всегда самый торжественный праздник, на него съезжалось много родственников.

Стол накрывался под навесом. Застолье было долгим, обильными, с песнопениями.

За столом сидели, по старшинству: Феоктист Ефимович – отец дяди Коли, Бабушка Люба, дядя Коля, тетя Лена, Аллочка с Юрой и Сережкой, Людочка, мама, Павличек, Сашенька, Сереженька, кажется, у меня в то лето была еще и няня – Галя, могли приехать туляки: дядя Леня и тетя Полина с Игорьком и Людочкой, наконец, на этом дне рождения не был, но передал подарок, еще и некто Кузьма Филиппович.

Этот факт документирован. Дело в том, что Павличку в этот год надо было идти в школу – в первый класс. Поэтому ему были преподнесены особо ценные подарки: папка для нот, домино, и многое другое, что зафиксировано на фотографии: Павлик в окружении подарков. В том числе и шахматы от Кузьмы Филипповича, с подписью; они сохранились до сих пор. Здесь я остановлю свои воспоминания в надежде, что об этом лучше и подробнее напишет старший брат Павел.

Благодаря фотографиям и сохранившимся на многие годы подаркам, этот день рождения надолго остался в памяти всех, хотя и после него было много застолий, много других подарков.

Но лето закончилось, пришла пора возвращаться домой, в Ярославль, в Институт. За нами приехал папа, что подтверждается документом, который может показаться довольно странным современному читателю:

На бланке Ярославского сельхозинститута:

УДОСТОВЕРЕНИЕ №87

26 июля 1952 г.

Выдано кандидату с.х. наук, доценту БЕЛКИНУ НИКЛОАЮ ИВАНОВИЧУ в том, что он работает в должности зам. директора Ярославского сельскохозяйственного института и едет в очередной отпуск в город Харьков.

Директор Ярославского

сельскохозяйственного института

кандидат экон. наук, доцент: - /АНИСИМОВ/

Вот так, граждане дорогие! Не болтались работники по всей стране кто, когда и куда хотел, а получали на это соответствующее разрешение. Не нравится? Ну, не знаю… Зато страна в долг ни у кого не брала, проводила самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику, создала атомную и водородную бомбы, не только восстановила промышленность, но и шагнула далеко вперед. Жили, как говорится, бедно, но честно.

Я не хотел бы выглядеть «апологетом сталинизма», поскольку я им не являюсь. Однако и не видеть ничего хорошего в том, что тогда было, я тоже не могу. В нашей семье, как и в стране, были и радости, и горести, были и обиды, несправедливости, но бывало и признание заслуг, были и достижения.

Но этот документ не только является иллюстрацией на тему «трудовая дисциплина и подъем экономики», но и доказывает, что к этому времени папа уже стал заместителем директора института, то есть, с точки зрения административной карьеры продолжал «идти в гору».

***

В семье в этом году предстояла подготовка Павлика к школе – в первый раз в первый класс:

«Устраиваю Павлика в школу. Обошли все кабинеты: рентген, Пирке, анализ крови, кала, мочи, зубной кабинет, глазной, ушной, кожный, привили оспочку. Прошли полный осмотр и передали мед. карточку и заявление в 44 среднюю мужскую школу в г. Ярославле».

Да-да, в мужскую! Это потом – в 1954 году - школы были объединены, а раньше мальчики и девочки учились отдельно, в чем лично я вижу определенный положительный смысл. Видимо, у раздельного воспитания усматривалась и отрицательная сторона, однако мне она неизвестна.

Не берусь судить о том, результаты какого процесса мы пожинаем ныне, однако грань между полами определенно стирается. Не знаю, но, по-моему, права была старушка из анекдота, которая по другому, правда поводу, приговаривала: «Уж больно-то старый способ был хорош…»

Итак, Павличек пошел в школу. Как это было, мы можем прочесть в его воспоминаниях. Я же хочу сказать, чем это стало для нашей мамы.

Мамино отношение к детям, уходу за ними и их воспитанию всегда носило характер не только материнской любви и заботы, но и профессиональной ответственности. Мама всегда много и внимательно читала соответствующую литературу, сначала по всему, что связано с новорожденными, потом, по мере взросления детей, с дошкольным, затем - школьным воспитанием. Она на протяжении многих лет выписывала журнал «Семья и школа», в доме всегда было много другой педагогической литературы. Маму всегда избирали в Родительские комитеты школ, где учились ее дети, у нее всегда спрашивали совета родители других детей. Ее авторитет был подлинным и естественным. Все видели, что дети этой женщины здоровые, красивые, воспитанные, учатся хорошо – вот и авторитет.

Приведу наброски, сделанные мамой, видимо, для выступления на родительском собрании в школе (они сохранились в одной из маминых записных книжек):

«С первых же дней ученики 1² класса не получили здорового, нормального режима.(…) Смена с 11³⁰, я считаю, совершенно не подходящая для первоклассников. Где-то в полдень идти в школу, и почти вечером готовить домашние задания… Эти маленькие ученики уже чувствуют какое-то недовольство, что один первый класс учится с 8 ч. утра, а другой первый класс, как бы наказанный – после обеда.

Я считаю, что для различных «комбинаций» первоклассники не подходят. 12/IX-52г.»

Вот так, уже 12 сентября мама выступает с «активной позицией», выражая, видимо, мнение родителей. Так будет и впредь. Все пятнадцать последующих лет жизни нашей мамы были связаны со школами, в которых учились ее дети.

Мама, безусловно, жила жизнью своих детей. Им она была преданна целиком и без остатка. Ее любви хватило не только на всю ее жизнь, – сила ее любви ощущается нами и сейчас, после ее смерти. И если эта любовь когда-нибудь перестанет существовать в мире, то не раньше, чем с уходом последнего из нас, ее детей. А, может быть, об этой любви будут помнить и старшие внуки…

Павлик сразу начал учиться на одни пятерки. И продолжил это до самого конца. Он окончил школу (уже в Кишиневе) с золотой медалью.

Для меня, младшего брата, он был бриллиантом человеческого ума, ограненным с немыслимым совершенством. Он мог ответить, и отвечал на любой вопрос. Он всегда много читал. И я всегда знал, что эти книги я тоже со временем прочту. Его интересы и увлечения становились для меня чем-то вроде обязательной программы развития. Мне хотелось знать и уметь все, что знает и умеет он. Причем в этом никогда не было какого-либо нажима, или, не дай бог, зависти. Было легко и просто знать, что все так и будет: донашивание одежды старших братьев, пользование книгами старших братьев – все это правильно, гармонично.

Конечно, все эти ощущения пришли ко мне гораздо позже, – в 1952 году я об этом не думал.

К 7 ноября наша семья переехала на новую квартиру. Два института - сельскохозяйственный и технологический - построили дом для своих преподавателей по адресу ул. Гражданская, 39. Это одна их центральных улиц города, о чем свидетельствует ее дореволюционное название: «Дворянская». Нам дали трехкомнатную квартиру на четвертом, последнем этаже. Квартира номер 34.

Я думаю, что это было настоящее счастье. После стольких лет, мягко говоря, неудобств, получить большую, отдельную квартиру – это, действительно, здорово!

Удивительно также и то, что мама сберегла Ордер:

«28 августа 1952 г. ОРДЕР № 14 на право занятия квартиры в доме №39, кв. №34, ком № 3 по Гражданской улице.

Гражд. Белкин Николай Иванович; Семья 7 человек. Работающий в: Ярославском с/х институте; В качестве: зам. Директора, зав. кафедрой, доцент, кандидат наук. Занимаемая площадь: 45,09 кв.м.

Директор Ярославского

Сельскохозяйственного института (Анисимов)»

«Семья 7 человек…» По все видимости, кроме нашей семьи: бабушка Люба, папа, мама и трое детей, в состав семьи входила моя няня – Галя Московцева.

Квартира имела две особенности, более мне не встречавшиеся. Во-первых, размеры балкона: я на нем катался на велосипеде «Орленок» по кругу! Длиной он был восемь метров, а шириной около двух с половиной. Вторая особенность – дровяная печка, точнее, плита, на кухне.

Самая большая комната была превращена в детскую. Там стояли три наших кроватки, письменный стол Павлика (на самом деле это был обычный стол, покрашенный синей масляной краской с маленьким ящичком посередине, а вовсе не настоящий письменный стол, настоящий появится позже) и этажерка. (Подробнее об интерьере смотри далее.) На этажерке стояла радиоточка. Это я хорошо помню, потому что на всю жизнь запомнил, как мама и бабушка плакали, слушая эту радиоточку. Вслед за ними заплакал и я:

Наступил 1953 год. Наступил месяц март. Наступило 5 марта. Умер Сталин.

***

1953

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1953 год.

13 января – Статья в «Правде» о заговоре 9 кремлевских врачей. Они обвиняются в убийстве Жданова, Щербакова, попытке уничтожения других советских лидеров, а также сионистском заговоре. Начало так называемого «дела врачей».

11 февраля – После нападения на советскую дипломатическую миссию в Тель-Авиве СССР разрывает дипломатические отношения с Израилем.

5 марта – Скончался И. В. Сталин.

6 марта – На пост Секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров выдвинут Г.М. Маленков. Появилась частушка: «В небе звездочка сияла, а потом растаяла, мы полюбим Маленкова, как любили Сталина».

9 марта – Похороны Сталина. Гибель сотен людей, стремившихся проститься с вождем. Гроб с телом Сталина установлен в Колонном зале Дома Союзов, а затем перенесен в Мавзолей.

27 марта – Председатель Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилов подписал указ об амнистии. «Ворошиловская амнистия» отменяла все приговоры сроком менее 5 лет.

4 апреля – Сообщение МВД о прекращении «дела врачей».

28 апреля – Арестован сын Сталина Василий. Его осуждают на 8 лет за незаконное использование государственных средств.

26 июня – Арестован Лаврентий Берия. После этого временно образовался «триумвират»: Молотов, Маленков и Хрущев. В народе стала популярна частушка: «А товарищ Берия потерял доверие, и товарищ Маленков надавал ему пинков».

5 августа – В докладе на сессии Верховного совета СССР Маленков выступает за смягчение политики партии по отношению к крестьянству. «Пришел Маленков, – поели блинков» – так отозвался народ на недолгое пребывание Маленкова у власти, в результате чего сельхозналог уменьшился вдвое, а прежние недоимки по нему списывались. Резко были повышены закупочные цены на пшеницу и рожь, в пять раз увеличены размеры приусадебных участков и т.д. Все это чрезвычайно повысило популярность Маленкова в народе, ходили даже слухи, что он «племянник Ленина». Принятые меры привели к подъему сельского хозяйства, продолжавшемуся еще несколько лет, вплоть до конца пятидесятых годов.

20 августа – Советский Союз официально объявил о взрыве первой в мире водородной бомбы.

1 сентября – Открылся Московский Госуниверситет на Ленинских горах.

13 сентября – Первым секретарем ЦК КПСС становится Н.С. Хрущев.

23 декабря – Приведен в исполнение смертный приговор в отношении Берии, Меркулова, Деканозова, Кобулова, Гоглидзе и др.

***

Из маминой тетради:

«Заболел Сашенька ангиной 6 марта 1953 года. Давала стрептоцид по 0,3. Температура держалась сутки. Три дня была нормальная, гулять не выходил, а 9 марта т-ра опять повысилась до 39,2. В среду, 10 марта, была врач Тимофеева З.А., определила ангину. Потом три дня была температура нормальная. В субботу 13 марта съездили к врачу в поликлинику, обратно возвращались домой, гуляли. Вечером я всех троих мальчиков искупала».

Про меня в том году в маминой тетради только одна запись: «В 1953 году не болел». Однако, я к этому имею что добавить. Болеть-то я не болел, но косоглазие уже было замечено и, видимо, последовали обращения к врачам. Во всяком случае, вот документ:

РСФСР

Министерство Здравоохранения

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ

ИНСТИТУТ

Глазных болезней

им. Гельмгольтца

16 декабря 1953 г

№ 3472

г. Москва

Садово-Черногрязская 14/19

Тел. К-7-35-03

г. Ярославль, ул. Гражданская, 39, кв. 34

Тов. Белкиной Л.П.

К себе приглашать Вас сыном не могу, так как перегружен работой и пока вынужден прекратить прием новых пациентов.

Вам есть с кем посоветоваться в Ярославле. Это работавшие у нас д-р Зинаида Афанасьевна Есаулова и д-р Алевтина Ивановна Колодкина.

Профессор /Л.И. Сергиевский/

Павлик на отлично закончил первый класс, наступило лето 1953. С легкой руки создателей популярного фильма, так и хочется сказать «холодное лето». Впрочем, где-то оно было холодным, где-то, возможно, вполне теплым.

Батюшка в этом году подлечился в санатории «Воробьево» с 18 мая по 10 июня. Диагноз прежний: «Миокардиодистрофия», что зафиксировано в имеющемся в семейном архиве Обратном талоне к путевке № П 193063.

События, происходившие в стране в этот период, хорошо известны. Вот, видимо, отголосок тех преобразований, которые тогда начались:

П Р И К А З

ПО МИНИСТЕРСТВУ КУЛЬТУРЫ СССР

Г. Москва № 376-к 21 июля 1953 г.

О назначении тов. БЕЛКИНА Н.И. исполняющим обязанности директора Ярославского сельскохозяйственного института Министерства культуры СССР.

Назначить доцента, кандидата сельскохозяйственных наук БЕЛКИНА Николая Ивановича исполняющим обязанности директора Ярославского сельскохозяйственного института Министерства культуры СССР.

Заместитель министра

Культуры СССР

С. Кафтанов.

Вот так-то. Не правда ли, это интересно – перевести Сельхозинститут в ведение Министерства культуры? Сейчас я мог бы такой шаг обосновать, как долгожданное осознание государством определяющей роли земледелия и животноводства в формировании национальной культуры, традиций, взглядов и верований. А вот чем руководствовались тогда, – не знаю.

Кроме того, мы видим, что должностной рост отца продолжался.

Пока я не установил, – ездили ли мы в 1953 году, как обычно на все лето в Харьков? Наверное, ездили.

В семейном архиве есть множество записных книжек и блокнотов разных лет. Вот, раз уж в ткань повествования вплелось Министерство культуры, поговорим о блокнотах, записных книжках и книгах.

Надо отметить, что отец был весьма образованным человеком. Он всегда много читал, всю жизнь собирал домашнюю библиотеку. О судьбе довоенной библиотеки я уже писал. После войны он принялся снова покупать книги. Эту любовь к книгам и стремление к воссозданию домашней библиотеки в полной мере разделяла и мама.

Мама с самого раннего детства приучала нас пользоваться словарями и энциклопедиями. Буквально настольной книгой для каждого из нас стал четырехтомный «Словарь русского языка» под редакцией проф. Ушакова. На всю жизнь и я, и мои братья запомнили надписи на корешках каждого тома: «А-КЮРИНЫ», Л-ОЯЛОВЕТЬ», «П-РЯШКА», «С-ЯЩУРНЫЙ». Каждый том был надписан мамой еще до войны: «Л. П. Христофоровой». Кроме того, в одном из томов хранился плакат времен Великой Отечественной войны. Это известнейшая работа Корецкого «Воин Красной армии, спаси!» Там нарисована женщина, прижимающая к груди ребенка, на которого направлен немецкий штык со свастикой. Я искренне, по настоящему боялся этого плаката - как возможности наступления изображенного на нем события. Мы также часто пользовались «Энциклопедическим словарем» Ф. Павленкова, 1907 года издания, трехтомным «Энциклопедическим словарем», изданным в 1953-55 годах издательством «Советская энциклопедия».

Что касается, скажем, философии и истории науки, с детства перед моими глазами были отцовские книги:

Г.Ф.Г. Гегель. Философия духа. - Москва, «В Типографiи Семена», 1864 год;
Ф.В.И. Шеллинг. Система трансцендентального идеализма.- Москва, «Соцэкгиз», 1936;
I.Г.Фихте. Избранные сочинения, т.1.- Москва, «ПУТЬ», 1916;
Франциск Бэкон. Новый органон.- Ленинград, «Соцэкгиз», 1935;
Ренэ Декарт. Космогония.- Москва, ГТТИ, 1934;
Гегель. Философия природы. - Москва, 1934;
Поль Таннери. Исторический очерк развития естествознания в Европе.- М., ГТТИ, 1934;
Э. Геккель. Мировые загадки. - Москва, 1935;
А.Л. Погодин. Почему не говорятъ животныя. - Москва, Изд-во М.О.Вольфъ;
Очерки исторiи естествознания в отрывках изъ подлинныхъ работъ. - С-Пб, 1897;
Ю. Липперт. Исторiя культуры.- С.-Пб., 1889;
Э. Геккель. Естественная исторiя мiротворенiя. - Лейпциг – СПб, «Мысль», 1908.
В.В. Лункевич. От Гераклита до Дарвина. Том 1, - 1936; Том 3, 1943.
Ф. Энгельс. Диалектика природы. - 1936.

И другие, которых сейчас, в отличие от перечисленных, у меня прямо перед глазами нет.

Была, например, любимая в детстве книга, ныне, к сожалению, утраченная – «Вымершие чудовища» с изображениями динозавров, ихтиозавров, и прочих.

Хочется также упомянуть папины книги профессионального научного содержания:

П.П. Митрофанов, С.Е. Северин. Учебник физической и коллоидной химии. - М.,1948
П. Маевский. Флора Средней России.- М.,1918
В.Н. Любименко. Курс общей ботаники. - Берлин, 1923.
И.И. Котюков. Физическая химия. -Томск, 1930.
С. Глесстон. Успехи физической химии. - 1936.
Г.Д. Смит. Атомная энергия для военных целей. - М., 1946.
А.Е. Ферсман. Химия мироздания. - Петроград,1923.
А.Л. Гурвич. Теория биологического поля. - М., 1944.

Последняя книга, – одиозная библиографическая редкость! (Для тех, кто понимает…) К сожалению, перечисленные книги – лишь небольшая часть из всего, что стояло на полках у отца. Это то, что сохранилось у нас дома, здесь, в Москве. Довольно много книг пока еще сохраняется у родственников в Кишиневе, однако большая часть научной библиотеки отца осталась после его смерти на кафедре почвоведения и агрохимии Кишиневского госуниверситета. Хочется верить, что их не выбросят на помойку по той лишь причине, что они не написаны на румынском языке.

Библиотека художественной литературы восстанавливалась медленно, – хорошие книги не так-то просто было купить, - но продуманно. Первоочередное внимание уделялось русской классической литературе. Из Днепропетровска был привезен Пушкин – известный однотомник большого формата, изданный в 1936 году, а также четвертый том из шести томного собрания сочинений Пушкина – письма. Многие книги из довоенной библиотеки отца имели экслибрис. Из старых книг сохранились, например, «Стихотворения» С.Я. Надсона – роскошное издание 1912 года в красном «сафьяновом» переплете; «Рудин», Тургенева, без обложки; «Ярмарка тщеславия» Теккерея, издание 1933 года; второй том «Русских сказок» под ред. Азадовского, издательства Academia, 1932 года; А. Барбюс, «Огонь», 1935 года; Сохранилось несколько маленьких, дешевых брошюр, типа: Шарль Диль, «Византийские портреты», книгоиздательство «Польза», 1913 г.; Гюи-де-Мопассан, «Бродяга», издательство «Сеятель», или «Зоя» Маргариты Алигер, изданная в 1943 году. Уже после войны были приобретены собрания сочинений Горького, Гоголя, Тургенева, Лермонтова, Белинского, Писарева, однотомники Островского, Грибоедова, Тютчева, Фета, – и многие другие. По крайней мере, все годы обучения в школе ни я, ни мои братья не только не прибегали к помощи библиотеки, но и обеспечивали книгами школьной программы всех друзей, соседей и т.д.

Когда в начале шестидесятых годов маме – с огромным трудом – удалось оформить подписку на ныне знаменитое издание «Библиотека Всемирной Литературы» в 200 томах, папа внимательно просмотрел проспект издания, и, к моему огромному изумлению, прокомментировал все (!) произведения, включенные в это издание. Он их не только читал, но и судил о том, оправдано, или нет, включение именно этого, а не другого произведения того или иного автора в Библиотеку. (То есть, и другие произведения он тоже читал.) И пусть мое удивление и восхищение не покажется наивным. Книгочеев и эрудитов у нас в стране достаточно, но не каждому пришлось начать процесс чтения только в 18 лет, тратить почти все время на профессиональную деятельность, да еще война, да административная работа, да переезды…

У меня в руках маленькая записная книжка в черном шелковом переплете с тисненым орнаментом в стиле модерн и надписью по диагонали: Notes. Это папина книжечка, относящаяся, видимо, еще к довоенному, а, может быть, и военному времени. К сожалению, ни одной даты с указанием года я в ней не обнаружил. Полистаем ее вместе:

Сначала идут странные записи:

1/1 – Омск, вокзал 100/18

½ Омск, вокзал внутр. 15/18

1/3 Челяб. практ. Стдтв.

¼ Челябинск вокзал 101/18

Ну и так далее. Не сразу, но я догадался: это записи объектов и условий фотосъемки. Как жаль, что ничего из перечисленного не сохранилось.

По всей книжке разбросаны адреса:

Галя. г. Томск, 2-я Вокзальная, №29, кв.4.

Одесса. Рождественский п. №10, кв. 9, Нутович Полина.

Житомир, Хлебная ул., д.46, т. Синюк Лина.

Касса в Днепропетровске: телеф. 10-41.

Киев, ул. Ленина, 46, ин-т УНДИСОС, Иван Леонтьевич КАЛОША.

Большая часть записей, конечно, профессионального характера. Например:

«Работа с солонцами только началась. Около 20% солонцов – гипс, доменный шлак (силикат Са ) известь, фосфорит на фоне навоза и без него…», и т.п., а также много формул, схем, цифр…

Потом опять адреса:

«Квалификац. Комиссия НКЗ СССР, Покровские ворота, Колпачный пер., д. №5, во дворе».

«Москва 123, шоссе Энтузиастов, Владимирский поселок, городок ИТР, д.6, кв.; Воронову».

Сейчас, когда я живу в Москве, эти адреса наполнены для меня зримым содержанием. Если в Колпачном переулке дома все те же, только хозяева в них сменились, то «Владимирского поселка» давно нет, есть несколько Владимирских улиц, плотно застроенных высокими жилыми домами.

Я в последнее время часто, гуляя по Москве, едучи в метро, сидя в зале Большого театра, МХАТА или Консерватории, задумываюсь о том, что здесь до меня и, к сожалению, без меня бывал мой отец, на эти стены он смотрел, эти дверные ручки трогала его рука, на этом сидении он, возможно, слушал Лемешева, Нежданову, или Качалова… Отец часто бывал в Москве, любил московские театры, не упускал возможности посмотреть все, что было интересного в то время. Он видел и слышал всех знаменитостей драматической и оперной сцены, и это было важной частью его жизни.

Бывая на Садовом кольце рядом с Министерством Сельского хозяйства, я также всегда вспоминаю отца, вспоминаю особые лифты в этом Министерстве, двигающиеся непрерывной цепочкой кабинок без дверей и остановок: там я был вместе с папой.

Я пытаюсь представить его, едущим со мною в метро, и мне это удается. Я ясно вижу невысокого коренастого мужчину с красивым русским лицом, зачесанными назад седеющими и редеющими волосами, в костюме, читающим газету сквозь очки… Но я побоюсь его спросить о своей жизни, побоюсь узнать, что он думает о моей сегодняшней деятельности, потому что я сам думаю об этом не очень хорошо, хотя и могу, как мне кажется, оправдаться…

Но вернемся к папиным записям. Неожиданно и, на мой взгляд, интересно:

«Литература по курсу стилистики:

Сталин. Вопросы Ленинизма – главы о национальной культуре.

Проф. Ушаков. Русский язык. Краткое систематическое руководство по грамматике.

Акад. Шахматов. Очерк современного русского языка.

Ломоносов. Стихотворения. Под ред. Акад. Орлова.

Виноградов. Язык Пушкина.

Ну и так далее – Лафарг, Даль, Томашевский, Рыбников, Горький, Чехов и другие, всего 19 наименований.

Снова фотосъемка, видимо, в Молоково:

24) Гармонист,

25) Хозяин,

26) Художник,

потом: «мама стирает», «две Маруси идут», «Граня на работе», «бабы сжимают лен», «молотят», «Белкин Иван», «наш дом», «пруд в заулке», «пасека и отец», «Алексеевское», «Мама», ну и так далее. К сожалению, ни одной из этих фотографий я никогда не видел.

Встречаются в блокноте и «путевые заметки», наблюдения:

«Уфа. В столовой: - Приходите в августе, тогда накормим хорошо».

«В Иванове на вокзале человек сел за стол и потребовал от официанта: - Дайте рацион».

«Человек, загруженный чемоданами и другими вещами, бежит за трамваем. Ему очень неудобно, трудно, он бежит очень смешно, неуклюже. И это он чувствует. Очевидно, чтоб скрыть свою неуклюжесть, и показать, что ему бегать – пара пустяков, он бежит и посвистывает. От этого он становится еще смешнее».

«…морщины, или длинными изгибами линии, как изображаются морские течения, с подворотом к уху, мимо его – до глаз. Глаза все окружены морщинками, лоб испещрен мелкими линиями. Их я насчитал 13. Высыхающие, бескровные губы…»

Наконец, запись какой-то, совершенно фантастической, поездки:

«Дорога:

18.07. Омск – Уфа 20.07;

21.07 Уфа 3 ч. ночи, до 24 ч. 22 мин. Мичуринск;

Мичуринск – Воронеж, 3,5 часа, выехал 25 в 8-40,

Приехал в 10-10 25-го.

Выехал из Воронежа 27-го в 19-45;

Приехал в Краснодар 28.07 в 12 час дня;

Выехал в Орджоникидзе

29.07 в 9ч 10м вечера;

Приехал в Орджоникидзе 30.07 в 1 дня;

Из Орджоникидзе в Новороссийск

Выехал 1.08 в 7 ч. вечера;

В Новороссийск прибыл 2-го в 6 час. Вечера;

Выехал 5.08 в 9 час вечера в Симферополь;

Прибыл 7-го в 12 часов дня;

Выехал 8-го в 3 часа ночи в Одессу,

Приехал 9.08 в 12 ч.;

Выехал 12.08 в 10 ч. утра,

Приехал в Днепропетровск 13.08 в 3 ½ ч. ночи,

Выехал 16.08 в 9 ч. вечера,

Приехал в Белую Церковь 17.08 в 10 ч. утра, выехал в Киев 17.08 в 5 ч. дня,

Приехал 17.08 в 11 ч. ночи.

Выехал из Киева в Полтаву 20.08 в 9 ч. веч.,

Приехал в Полтаву 21.08 в 7,5 утра,

Выехал из Полтавы в Харьков 21.08 в 7 ч. веч.,

Приехал в Харьков 21.08 в 11,5 веч.,

Выехал из Харькова

В Москву 23.08 в 6 ч. веч.,

Приехал в Москву 24-го в 1 час дня, Выехал в Иваново

3.09 в 10 ч. 25м. Вечера,

приехал в Иваново

4.09 в 9 час. Утра,

выехал в Кострому

5.09 в 9 ч. утра…

На этом запись обрывается. Но, можно с уверенностью предположить, что и в Кострому папенька добрался, и из Костромы снова куда-то укатил.

Что это было? – Не знаю… Но мне это напоминает «Вокруг света за 80 дней» Жюля Верна.

Вот ученические тетрадки. Сделаем выписки из папиной тетрадки под названием «Изречения»:

… Несравненно легче быть добрым для всех, чем для одного.

… Действия женщины похоже часто на скачки блох: та же решительность и непоследовательность.

… Легче быть любовником, чем мужем, потому что труднее быть умным постоянно и каждый день, в то время как время от времени, урывками, это возможно.

… Дружба двух женщин - ничего больше, как заговор против третьей.

Не всегда папа указывал авторов изречений – видимо, он делал эти выписки исключительно для себя, находясь в довольно игривом настроении. К сожалению, нигде нет дат. Кроме того, выписки сделаны карандашом, поэтому не всегда и без того понятный папин почерк, в этих тетрадях зачастую просто не читается. Имеются также тетрадки, озаглавленные «Литература», Философия». Вот, например, из «Философии»:

«Истина заключена не в устах того, кто ее утверждает, а в предмете, о котором говорится. Хуан Уарте».

«Мнения правят миром. Дидро».

«Если немец не спасет современную культуру человечества, то вряд ли ее спасет другая европейская нация. Фихте».

Ну, и так далее. К сожалению, записи сделаны карандашом, на плохой бумаге, очень неразборчиво и, видимо, очень давно. Поэтому я привел здесь не те записи, которые мне показались интересными, а те, которые смог разобрать.

Вернемся, однако, к нашей «Повести Белкиных».

Обретение квартиры на Гражданской, 39 воспринималось, я думаю, моими родителями как долгожданное счастье, как надежная гавань. Здесь можно было планировать жизнь на долгие годы вперед, можно было подумать и об «улучшении быта».

Детям были куплены три прекрасные металлические кровати с панцирной сеткой, Павлику – новый письменный стол (чуть позже), были приобретены стулья костромской работы – один жив до сих пор и находится в Кишиневе в квартире моей тещи. Потом был куплен диван с откидными круглыми валиками и кожаной спинкой, папе был куплен потрясающий письменный стол с резными витыми ножками, напоминающими восточный тюрбан, наконец, был куплен ковер. Я перечисляю все эти вещи не в хронологической последовательности их появления – этого я и не помню. Это в точности воспроизведет братик Павличек. Могу лишь сказать, что все это приобреталось в течение нескольких лет.

В результате квартира приобрела вполне обжитой вид. По состоянию на 1957 год это выглядело примерно так.

Первая комната – направо из коридора – гостиная. В ней стояли: пианино (то самое!), диван, буфет, обеденный стол и письменный стол Павла, изящный круглый столик и подставка для цветов. Окно выходило на Гражданскую. Вторая комната – детская, из коридора – прямо. Там стояли три кровати, этажерка с книгами, сначала Павличкин, затем Сашенькин письменный стол, а также детская мебель: диванчик, хохломской столик и креслице. Кажется, все. Из этой комнаты был выход на балкон и окно во двор. Третья комната – в углу, соединенная дверьми как с детской, так и с гостиной. Она же – родительская спальня. Там стояли: папин письменный стол, сделанный папой стеллаж для книг, сундук, сделанный дедушкой Иваном, шифоньер, вывезенный, кажется из Днепропетровска, родительская полутораспальная кровать. Окно выходило на балкон.

Кроме перечисленного, на кухне имелся стол, а в коридоре – большой ларь.

Мы жили здесь легко и свободно, нам многое разрешалось, к нам приходили гости, соседи. Даже родственники из других городов: приезжал дядя Коля, Люда Жарова, приезжали дядя Лёня, тетя Полина, и Людочка из Тулы.

Папа дома бывал мало, а когда бывал, то все время работал. Все мое детство прошло под постоянное напоминание: дети, тише, папа работает.

Важным событием этого года была поездка в Молоково. Мы туда отправились всей семьей, претерпевали в дороге некоторые сложности: машина застряла, ее пришлось вытаскивать трактором. Пока все это делалось, мы то ли ночевали, то ли просто отлеживались в какой-то деревне по дороге, у незнакомых людей.

Пребывание в деревне, общение с дедушкой Иваном, бабушкой Анной, деревенскими ребятами, наблюдение за жизнью русской деревни – все это стало для меня очень важной частью воспитания, несмотря на «экскурсионный» характер знакомства с этой жизнью.

Все было новым, незнакомым: дом и его устройство, русская печь, приготовление на ней пищи, близость разнообразных домашних животных, игра в городки, купание в Шаче – буквально все было впервые и, почему-то, становилось очень важным, значительным, повлиявшим на все последующую жизнь.

Помню себя на коленях у дедушки, играю с его бородой, разделяя ее на две половинки, помню особый запах дома: медово-молочно-хлебный. Вижу себя, сидящим на лавке у окна. Напротив большой русской печи, а бабушка подает мне стакан молока и ржаные шанежки. Я под общий хохот разглагольствую на тему о любимых сортах молока, включив туда, для демонстрации эрудиции, помимо коровьего и козьего, еще и бычье.

К концу лета мы вернулись домой. Папа много и увлеченно работал. В институте он был заместителем директора по научной и учебной работе. Его рабочий телефон я почему-то запомнил на всю жизнь, хотя я никогда не отличался запоминанием цифр. 2-41-12 – вот папин рабочий телефон.

У него в институте был кабинет и секретарша. Я любил бывать у папы на работе, но это было нечасто. Однажды, правда, я просидел целое партийное собрание – видимо, меня некуда было деть, а в другой раз я сидел на папиной лекции. Про партийное собрание я запомнил только то, что длилось оно невероятно долго и меня все жалели, а про лекцию только внимание ко мне со стороны студентов, больше - студенток.

А в семье тем временем все шло так, как и должно идти в нормальных, хороших семьях. Папа работал, а мама растила детей.

***

1954

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1954 год.

19 февраля – Крым, ранее входивший в состав Российской Федерации, присоединен к Украине. Этот акт был совершен в ознаменование 300-летия воссоединения Украины с Россией.

23 февраля – Пленум ЦК КПСС, на котором принято решение об увеличении производства зерна и освоении целинных земель в Казахстане и Западной Сибири. Из Москвы отправляются первые поезда с целинниками, начало освоения целины.

27 июня – В Обнинске дала ток первая в мире промышленная атомная электростанция.

Без даты: Совершил свой первый рейс первый реактивный пассажирский самолет Ту-104.

***

Сначала несколько выписок из маминой тетради:

Павличек.

«Начал кашлять с 15 сентября. Явный коклюш. 23 сентября принят в пионеры. В школу не ходит с 3 октября. Коклюш закончился 1 ноября. (Это первая инфекционная болезнь.)»

«17 января заболел ветрянкой, появилась сыпь. Через две недели пошел в школу».

Сашенька.

«Сашенька заболел ангиной 3 августа 1954 года, болел 3 дня».

«Начал покашливать с 22 сентября, возможно коклюш».

«Закончился коклюш через шесть недель».

«Ветряной оспой заболел 31 января. Болезнь продолжалась 6 дней. Закончилась, гуляет».

Сереженька

«9 марта заболел ангиной. Температура держалась сутки».

«Приехали из Харькова 30 августа. С 8 сентября началось покашливание. Во дворе несколько больных коклюшем. Сережа играл с кашляющим Шуриком Громовым».

«Коклюш продолжался 35 дней».

«Ветрянка началась 1 февраля, закончилась через дней 6-8».

«Поведение Сережи: ложится спать в 9 часов вечера, не капризничает, быстро засыпает – 5».

«Проявляет большое желание к чтению, уже знает все буквы и почти все может читать, я всеми силами не даю ему читать. Прекрасно вырезывает картинки, самые мелкие детали умеет заметить и осторожно вырезать».

Конечно, может сложиться впечатление, что дети непрерывно болели. Более внимательное чтение покажет, что болели мы не больше всех прочих детей. А в целом жизнь была заполнена разнообразными событиями. О них частично написал в своих воспоминаниях Павел, а я надеюсь со временем добавить и свои.

Снова приведем некоторые данные из маминой записной книжки «ярославского периода». Вообще, мамины книжки – бесценный документ для работника статистического управления, желающего восстановить структуру расходов средней советской семьи. Мама всю жизнь скрупулезно записывала все расходы – и доходы, естественно. На мой взгляд, это очень поучительное чтение, и я буду еще не раз обращаться к этой информации. Вот, например, запись от 18 ноября 1950 года:

Одеяло бабушке –230 р.

Сахар - 21 р.

Пирожное - 9 р.

Цепочку, замок, валик – 22 р.

Килька - 11 р.

Термометр - 5 р.

Или такие записи:

«Гале Московцевой зарплата:

июнь – 100 р.

июль – 100 р.

август – 100 р.»

и так далее. Ну, еще один пример:

1) Костюмы детям –242 р.

2) Дяде Коле – 75 р.

3) Сметана – 16 р.

4) Молоко – 32 р.

5) Сухари – 13 р.

6) Творог – 6 р.

8) Яблоки- 9 р.

9) Печенье – 8-30 р.

10) Конфеты – 16 р.

11) Булка – 2-55 р.

12) Хлеб – 8 р.

13) Сахар – 10-40 р.

14) Манка – 12-20 р.

Ну вот, при желании, можно сделать некоторые выводы и о составе продуктов питания, и о ценах и т. п. Чтобы как-то сориентироваться современному читателю, посмотрите дополнительно записи о расходах во время поездки в Харьков в 1955 году. Тогда для любителей статистики материала для анализа и сопоставлений будет побольше. В случае особой заинтересованности готов предоставить огромный статистический материал за период лет в тридцать-сорок. Пояснение к одной из вышеприведенных записей: Галя Московцева – моя няня. Процитируем по этому поводу классика – старшего брата Павла:

«Первые годы жизни Сергея у него была няня, она же домработница. В те годы довольно часто ими становились девушки из деревни, желающие переехать в город. Для крестьян это было не так просто, поскольку они не имели паспортов (окончательно их выдали всем только в 1979 году). Исключение составляли парни, отслужившие в армии, или лица, отпущенные правлением колхоза. Для несовершеннолетних строгих правил не было, поэтому девицы, чаще 15-летние, отправлялись в город и жили в какой-либо семье на правах домработниц, затем получали паспорт по месту жительства в городе, устраивались на работу, иногда шли учиться и т.д. По такому же пути пошла и Галя Московцева, которая не только нянчила Сергея, но и играла с нами. Запомнилась одна из ее частушек: «Девушка-бутончик пьет одеколончик».

Из маминой записной книжки можно извлечь еще немало полезных сведений:

«День рождения Елены Ивановны Мусабековой 21 мая, а Нели – 31 марта. Маргарита Георгиевна Сташко родилась 26 июля 1870 года, а Елена Петровна Сташко – 7 июня 1912 года.

Кирицев Вадим А. Москва 57, городок ВИЭМ, барак 6, кв. 24. Ехать метро до ст. Сокол и автобусом № 20 до «Городок ВИЭМ», дома комсостава, бараки завода Энергоприбор, недалеко от магазина № 6.

Что нужно купить в сентябре: салфеток – для тумбочек; портьеру на дверь; занавесочку в кухню; скатерть для обеда, чая; занавески к кроватям 3 шт.»

Не все эти записи относятся именно к 1954 году, да это и не так уж важно. А вот более важные, с точки зрения датировки, сведения:

«23 сентября 1954 года Павлик принят в пионеры» - вступление в политическую организацию не является банальным фактом!

***

Освоение целинных и залежных земель коснулось нас как непосредственно, так и в качестве объекта массированной пропагандистской кампании, развернувшейся по всей стране. Может быть, не в этом году, а несколько позднее, Владлен откликнулся на призыв, и по комсомольской путевке отправился на целину.

Как пишет об этом Павел, Владлен «пришел к нам попрощаться и показал красиво оформленную, примерно как диплом о высшем образовании, путевку ВЛКСМ. На целине Владлен работал грузчиком, энтузиазм его был неиссякаем и, разочаровавшись в Казахстане, он вскоре уехал на строительство Красноярской ГЭС в Дивногорск с молодой женой Люсей», где они и проживают до сих пор.

Лично мне от освоения целинных земель, кроме хлеба, достались песни:

«Родины просторы, горы и долины,

В серебро одетый зимний лес грустит.

Едут новоселы по земле целинной,

Песня молодая по земле летит.

Здравствуй, зима морозная,

Ноченька яснозвездная!

Скоро ли я увижу

Свою любимую в родном краю?

Вьется дорога длинная…

Здравствуй, земля целинная!

Здравствуй, простор широкий!

Весну и молодость встречай свою.

Ты ко мне приедешь раннею весною,

Молодой хозяйкой прямо в новый дом»...

Ну и так далее – не буду цитировать песню целиком, тем более, что мотив ее для меня едва ли не важнее текста. А вот еще одна запомнившаяся песня, точнее припев:

«Едем мы друзья,

В дальние края,

Станем новоселами

И ты и я!»

Основной текст, то есть собственно куплеты, не запомнились, если не считать концовки:

«Пусть несется весть:

Будут сады цвесть!

Партия велела –

Комсомол ответил: «Есть!»

(Слова Эдмунда Иодковского, музыка Вано Мурадели,[42].)

Ну, напоследок, напомню еще одну строку из еще одной песенки: «Пишите нам, подружки, по новым адресам…» Вспомнили?

***

1955

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1955 год.

15 января – Маленков выступает за воссоединение Германии путем свободных выборов.

25 января – На заседании Пленума ЦК подвергается критике политика Маленкова. Его обвиняют в «ревизионизме» и «популизме». Хрущев разворачивает широкую кампанию за выращивание кукурузы, которую в печати начинают называть не иначе, как «королевой полей».

8 февраля – Отставка Г.М. Маленкова. Председателем Совета Министров становится Н.А. Булганин.

14 мая – В ответ на вступление ФРГ в НАТО СССР заявляет о создании Варшавского договора.

19 мая – В г. Николаевске-на-Амуре в семье Евгения Герасимовича и Таисии Николаевны Бортниковых родилась дочь Елена.

30 ноября – Вступила в строй Горьковская ГЭС на Волге.

30 ноября – К берегам Антарктиды отправилась первая советская антарктическая экспедиция.

Без даты: Создан первый источник когерентного излучения – мазер (Басов и Прохоров).

***

Снова начнем с маминых записей. Сначала, как учил нас Карл Маркс, экономика:

«Должны Вл. Эд. Земиту 1000 р. с 17/I-55 года. Коля принес 3900 р. 8/II-55. Отдали 500 р. Парт-проф взносы – 184 р., музыка – 150 р., телефон –75 р., сахар – 10-40 р., рынок – 100 р., электроплита – 18 р., пододеяльник – 123 р., бельевое полотенце – 108 р.» – ну и так далее.

В этом году мамой ведется целая таблица под названием «Вере Михайловне Сретенской», где ежемесячно записывается: «150 рублей уплатила». Вера Михайловна, это учительница музыки, к которой ходит заниматься Павличек.

«Долг Вл. Эд. погасили полностью 22/II-55 г.»

Правда, и после этого в тетради регулярно появляются записи о возврате Вл. Эд. разных сумм: видимо, приходилось одалживать неоднократно. В связи с ограниченностью средств мама устанавливает сама для себя правило: «В день тратить 50 р.» и, по крайней мере, некоторое время его придерживается:

«Мясо –25; молоко – 6; овощи – 10; фрукты –8; Итого: 50 р.».

Через несколько дней:

«Мясо бар. – 25; молоко – 6; помидоры – 4 р.; капуста – 3; хлеб – 5;

Итого: 43 р.».

Кроме еды попадаются и иные покупки: «тетради», «карандаши, пластилин, кубики», «раскраска», «лупа», «ботинки Саше», «кино, шоколад», «чулки», «ботинки Паве» и т.д.

Есть и очень редкая запись: «Выигрыш 1000 рублей»! Выиграли по 2% займу. Причем расшифровано, как этот выигрыш был истрачен: «Детям формы – 500 р.; фуражки – 56 р.; белье – 200 р.; рынок – 200 р.»

А вот еще интересная запись, отражающая особенности регионального снабжения тех лет. Дело в том, что жителям большинства городов многие вещи и продукты приходилось покупать в Москве, либо у кого-то, кто побывал в Москве и привез что-то на заказ, либо на перепродажу. Например: «Привезла Ольга Михайловна из Москвы 1 ноября 1955 года: рукавички синие шерстяные, по 23 р. 40 коп., две пары = 46 р. 80 к.; носки дамские шелковые фельд. = 10 р. 30 к.; резинки мужские подвязки = 4 р. 60 к.; носки мужские вигонь. = 11 р.40 к.; масло сливочное = 27 р.».

Для любителей экономической статистики сведений, пока, достаточно. Перейдем к медицинским показателям.

Павличек.

«Заболел 27 апреля свинкой, длилась до 3 мая».

Сашенька

«Заболел свинкой в воскресенье 22 мая 1955 года».

Сереженька

«С 1 марта начали закапывать атропин в правый глаз, чтобы посмотреть глазное дно».

К сему добавлю еще один документ, сохраненный мамой. Это написанная мною справка. Печатными буквами, красным карандашом:

СПРАВКА

Егорка.

Принимать

варенье.

4 дня.

1 сталовую

лошку в

день.

Айболит.

Егорка - это один из моих, а до этого – моих братьев - игрушечных медведей.

А папа в это время пишет заявление:

ДИРЕКТОРУ ЯРОСЛАВСКОГО СЕЛЬХОЗИНСТИТУТА тов. ГЕРАСИМОВУ К.П.

от зам. директора по учебной и научной работе и зав. кафедрой агрохимии и физиологии растений, доцента Белкина Н.И.

Заявление

Прошу направить меня в 2-годичную докторантуру для окончания экспериментальной части и литературного оформления диссертации на тему: «Биохимическая характеристика зимостойкости озимых пшениц».

Из прилагаемого плана работы первая часть выполнена полностью, и результаты ее опубликованы; из 2-й части изучены только два сорта из 6-ти; третья часть не начата.

Учитывая сложность изучаемого вопроса, а также его новизну, считаю, что для окончания экспериментальной части и литературного оформления всей работы потребуется не менее двух лет.

Полученные мной результаты позволяют (с некоторым дополнением) разработать новый, оригинальный метод определения зимостойкости озимых пшениц (вероятно также и других растений). В первоначальном плане 4-я часть отсутствовала, поэтому эту часть следует рассматривать как дополнение.

Кроме того, сверх плана по данной теме исследовано влияние азота, фосфора и калия на зимостойкость озимых пшениц и вскрыта природа их действия.

28 мая 1955 года, Доцент Белкин Н.И.».

К этому прилагалась «Тема», «План работ» и «Характеристика»:

«Белкин Н.И., 1902 г. рождения, русский, из семьи крестьянина, член КПСС с 1940 года, работает в Ярославском Сельхозинституте с ноября 1948 года в должности заведующего кафедрой агрохимии и физиологии растений, с августа 1950 года – в должности декана агрофака и зав. той же кафедрой, а с сентября 1951 года – зам. директора по учебной и научной работе и зав. той же кафедрой. (…)

Тов. Белкин оказывает постоянную помощь производству лекциями, статьями в областную газету, выступлениями по радио, многочисленными анализами почв и удобрений и т.д.

При постоянном усилии тов. Белкина Н.И., как зам. Директора, коллектив научных работников приступил к разработке комплексных тем большого значения, а институт положил начало регулярному изданию своих научных трудов.

Директор - К.П. Герасимов

Секретарь парторганизации – К.Ф. Новикова.

Я так и не знаю, – предоставили отцу, или нет такую возможность, – поработать в докторантуре. Мне кажется, что нет. Но, даже если и предоставили, то вскоре ее пришлось прервать по причинам очередного грядущего переезда.

В этом году, как и всегда мы ездили в Харьков. Вот записи из маминой записной книжки:

«Выехали из Ярославля 8 июля. Было при выезде из Ярославля 1200 р. Расходы: 205 р. билеты, 30 р. постель; маме билет и плацкарта 150 р., постель 40 р.; таксист от Ярославского до Курского 5 р., носильщик 10 р. В Харькове: 11/VI – Рынок – 100р., 12/VI – Рынок – 100р., 12/VI 15/VI – Рынок – 100 р., хлеб, булки, кекс – 25 р., Профессору – 25 р., водка – 24 р., Тасе – 150 р.»

Для меня лично из этого перечисления вызывает смутное подозрение одна запись: «Профессору 25». Не тот ли это профессор, к которому меня срочно повели, потому, что я съел хлорку, полагая, что это сахар? (Дело было так. У нас дома, в Ярославле, сахарницей служила плошка, или, скорее, розетка из красной пластмассы. Желая полакомиться, я залез в кухонную тумбочку у тети Лены в Харькове и увидел точно такую «сахарницу», причем в ней тоже был белый порошок. Я захватил горстью некоторое количество порошка и отправил его в рот. Оказалось, что тетя Лена в этой «сахарнице» держит хлорку – или щелочь, точно уже не помню. Почувствовав неожиданный вкус и жжение, я заорал от страха, мама и тетя Лена бросились меня «спасать», полоскали мне рот и прочее. А потом, для консультации, повели меня к «профессору» медицины, жившему в доме напротив. Профессор, видимо, приказал мне долго жить, взяв всего 25 рублей.)

Надо сказать, что, конечно, денег всегда не хватало, но и бедностью нашу жизнь уж никак не назовешь. Да и родственники друг другу всегда помогали:

«В счет долга 3000 р. отдали Николаю Феоктистовичу 500 р. на ремонт. Остаток 2 500. Записано 29 июля 1955 года.»

***

1956

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1956 год.

13 февраля – В Антарктиде открыта первая советская научная обсерватория «Мирный».

14 февраля – ХХ съезд КПСС, положивший начало борьбы в стране с «культом личности Сталина».

6 марта – Присуждение Нобелевской премии по химии академику Семенову «За создание теории цепных реакций».

25 марта – В Дубне учрежден Объединенный институт ядерных исследований.

25 апреля – Отменен закон 1940 года, карающий тюремным заключением за прогулы.

30 июня – Постановление ЦК КППС «О предолении культа личности и его последствий».

31 июля – В Москве открыт стадион им. В. И. Ленина в Лужниках.

4 ноября – Вступление советских войск в Будапешт. Подавление антикоммунистических выступлений в Венгрии.

29 декабря – На экраны страны вышел фильм Э. Рязанова «Карнавальная ночь».

***

Из случайно, видимо, сохранившихся документов того времени процитирую кое-что, косвенно отражающее различные стороны деятельности отца в институте.

ПРИКАЗ

ПО ГЛАВНОМУ УПРАВЛЕНИЮ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ВУЗОВ

МИНИСТЕРСТВА ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ СССР

Г. Москва № 200-к 23 .V. 1956

Содержание: Об утверждении т. Белкина Н.И. и.о. зав. кафедрой

Утвердить кандидата сельскохозяйственных наук, доцента Белкина Николая Ивановича по совместительству исполняющим обязанности заведующего кафедрой агрохимии и физиологии растений Ярославского сельхозинститута, как избранного по конкурсу.

Начальник Главного управления

Сельскохозяйственных вузов А. РУБАНОВ

В течение этого года отец, по-видимому, занимался завершением исследований и оформлением докторской диссертации, но не забывал и о детях. Вот из его записей:

«папа – 170; мама – 158; Павлик - 148; Саша – 137,5; Сережа – 125. 25 мая 1957 года.»

Если вы еще не догадались, подскажу: это фрагмент мониторинга под названием «Динамика роста детей», ведшегося папой всю жизнь.

Мама же в это время несла свою «трудовую вахту» на поприще воспитания детей, и судя по «Табелю успеваемости», вполне успешно. Сашенька окончил первый класс на одни пятерки. В сохранившемся Табеле имеется лишь одна помарка: в первой четверти первого класса Сашок ухитрился получить четверку по пению. В дальнейшем и это пятнышко исчезло: сплошные пятерки по всем предметам. Табели Павлика описывать неинтересно: скучный, однообразный ряд непрерывных пятерок. В этом году Павлик окончил начальную школу и перешел в пятый класс. Вот как он описывает этот период в своих воспоминаниях:

«После окончания четвертого класса мы расстались с Елизаветой Андреевной и перешли на третий этаж. В это же время ввели школьную форму военного вида для мальчиков. Мы стали носить гимнастерки, к которым полагался ремень с пряжкой, и форменные фуражки. Латунную пряжку нужно было чистить и натирать до блеска асидолом, как и прежде, требовалось пришивать белые подворотнички».

Лето мы провели в Южном, у тети Лены и дяди Коли в саду. Примечательным было то, что в этом году мама съездила в Сочи, оставив нас на попечение тети Лены.

Мамина поездка в Сочи заслуживает отдельных воспоминаний. Прежде всего, потому, что это была первая в ее жизни поездка в санаторий, да еще не куда-нибудь, а в Сочи! Благодаря записям в записной книжке можно многое восстановить. Вот неполный перечень:

«В Сочи с 18 июня. Автобус с вокзала -1р.45к., прописка – 10 р., абрикосы – 6 р., книжка «Сочи» – 1 р.75 к., ягоды – 5 р. 10 к., Дендрарий – 3 р., кино «Попрыгунья» – 3 р., экскурсия по городу – 9 р., фотографии «Дендрарий» – 20 р., кино «Буря» – 3 р. 50 к., конверты – 3 р. 50 к., шляпа – 37 р. 20 к., одеколон – 7 р. 50 к., кино «Назар Стодоля» – 3 р. 50 к., экскурсия на оз. Рица – 36 р., пемза 2 р., масленки 15 р., майки детям 23 р., кувшин «Напейся и не облейся» – 13 р., лодочка 52 р., спасательные круги 50 р. и т.д.»

Для меня и мох братьев в этом списке много знакомых вещей. Прежде всего, наверное, шляпа. Речь идет о белой войлочной шляпе с бахромой, ставшей символом отдыхающего курортника во всем Советском Союзе начиная, по крайней мере, со времен кинофильма «Веселые ребята» – помните знаменитый проход Утесова-пастуха в самом начале картины? – так он там точно в такой шляпе.

Наша шляпа прожила долгую жизнь, была существенно подъедена молью, но в начале девяностых, перед отъездом из Кишинева ее еще можно было лицезреть. А надувные резиновые детские спасательные круги? А «лодочка»? – Это же мой любимый заводной катер! – Он и сейчас еще жив. А кувшин «Напейся и не облейся»?

Да что там говорить – море воспоминаний…

Из Сочи мама вернулась в сад, а затем мы все вместе возвратились в Ярославль.

Из маминой тетради:

Павличек

«Саша заболел корью, в контакте Павлик и Сережа. Сделали им прививку: 3 октября 1956 года в 7 часов вечера влили противокорьевую сыворотку 30 мл».

Сашенька

«С четверга 27 сентября заболел, головная боль, общее недомогание, т-ра 37,6. Но температура была какая-то неправильная, то повышалась, то падала. В понедельник 1 октября ходил в школу, а во вторник были у врача Зинаиды Анатольевны, которая определила у Саши корь. Со 2 октября Саша был уложен в постель, к вечеру у него появилась редкая сыпь на лице, ножках, ручках, животе. Ночью температура очень повысилась, и сыпь усилилась… Ночью спал плохо, бред, идет кровь из носа.

4 октября чувствует себя лучше, температура нормальная…»

Сереженька

«С июня 1956 года носит очки».

«Сереженька прекрасно развит физически – мускулатура, ловкий, сильный, но очень «горячий», если что не по его желанию – гром и молния. Больше играет с Сашенькой, так как Павлик в школе. Пытается выговаривать «р», но у него получается вместо буквы «р» буква «г».

«С мая месяца хорошо выговаривает букву «р».

«В мае Сережа заболел свинкой. Болезнь прошла легко и быстро. 7 июня мы уже уехали в сад «Южный», в Харьков. А я уехала в Сочи в санаторий «Красная Москва» с 17 июня по 17 июля 1956 года. Дети жили в саду все лето хорошо. Все были здоровы».

«Сережа переболел корью: 13 октября вечером температура поднялась, но он уснул, и я не успела измерить. 14-го температура нормальная, 15-го – нормальная…»

«8 –10 декабря 1956 года заметила опухоль шейных желез с двух сторон. Температура повысилась… Утром был врач Тимофеева З.А. Затрудненное дыхание, храп, носик заполнен, тяжело дышать. Сильная головная боль. Даем пенициллин. 13-го Зинаида Анатольевна установила дифтерию. Доктор Полетаев А.С. – подтвердил и положил в IV детское инфекционное отделение больницы».

“28 декабря выписали из больницы, еще 14 дней лежать, можно сидеть. 2 недели минимум, можно больше. Кушать легкую пищу, в основном, молочно-растительную, больше витаминов – фрукты!!!. Сейчас купить поливитамины – драже».

Конечно, мое заболевание дифтеритом – событие для нашей семьи эпохальное. Я хорошо помню вызов на дом профессора Полетаева. Увидев его, я зарыдал, – у него был совершенно не такой фонендоскоп, как у Зинаиды Анатольевны, и я решил, что это какой-то новый инструмент, и мне будут делать что-то болезненное.

Потом меня везли в больницу на автомобиле «Москвич». Как я там лежал – отдельный рассказ со многими, порой извилистыми сюжетами. Меня навещали каждый день, но только через закрытое окно. Мне передавали мандарины, которые стоили тогда немалых денег.

А потом, когда я вернулся домой, и все меня жалели, усадили на диван и угощали вкусностями, я впервые в жизни встретился с пропагандой американских ценностей.

Дело в том, что тогда начал выпускаться и распространяться среди больших начальников журнал «Америка». Папа относился к числу тех, кому такой журнал разрешалось получать, и он принес домой первые номера – штук шесть, кажется. Они хранятся у нас до сих пор. В дальнейшем, правда, отец категорически отказывался получать этот журнал. Уж не ведаю, почему отец отказался, но, скажем, в семье Егора Тимуровича Гайдара – точно не знаю, но уверен! – этот журнал читали вплоть до его (журнала) конца. И вот, почувствуйте разницу: я всё – семью, имущество – тащу в Россию, а внучек Мальчиша Кибальчиша и всего Арбата – тащит вовне…

Имеет ли к этому отношение сей журнальчик, – бог ведает…

Отнесу к этому году еще один сохранившийся документ. Это мое письмо Сереже Чижову – поздравление с Новым Годом. Год не указан, но, поскольку оно написано печатными буквами, это никак не позже 1956 года – через год я уже писал прописными. Письмо содержит главное – рисунок новогодней елки цветными карандашами. Нарисовано уверенно: елка стройная, на крестовине, красная звезда наверху, шары, флажки – все как надо. Текст гласит: «Здравствуй дорогой Сережа. Шлю тебе горячий привет. Сережа Белкин».

Сейчас я в этом усматриваю невесть откуда явленные во мне замашки Генерального секретаря ЦК КПСС: «Пролетая над Варшавой шлём братский привет польскому народу! Л.И. Брежнев».

Ну, и как некое «моралите»: родители приучали нас писать письма родным с детства.

***

1957

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1957 год.

Февраль – Реабилитация ряда репрессированных народов (чеченцев, ингушей, калмыков и др.). Им разрешено вернуться на свою историческую родину.

13 февраля – Создание Совнархозов, усиление территориального принципа управления.

22 мая – Хрущев заявляет, что СССР должен за 3-4 года догнать США по производству молока, мяса и масла на душу населения. С этой целью началось изъятие скота из личного хозяйства крестьян, чтобы показатели в общественном секторе возросли. Одновременно началась борьба с приусадебными участками, возросли налоги. К началу 60-х годов эта политика стала давать свои результаты: отток населения из села возрос, производство мяса стало падать, цены на мясо-молочные продукты возросли.

5 июня – В Москве открылся универмаг «Детский мир».

28 июля - В Москве открылся 6-й Всемирный фестиваль молодежи и студентов.

31 июля – Постановление ЦК КПСС и Совмина «О развитии жилищного строительства в СССР». Начало эпохи массового жилищного строительства.

21 августа – запуск первой в мире советской межконтинентальной баллистической ракеты Р-7.

4 октября – Советский Союз осуществил запуск первого в мире искусственного спутника Земли. Начало космической эры.

14 октября – Введена в действие Волжская ГЭС.

26 октября – Снят с поста Министра обороны и отправлен в отставку Г.К. Жуков.

3 ноября – Осуществлен запуск второго космического спутника Земли с собакой Лайкой на борту.

5 декабря – Спущен на воду первый в мире атомный ледокол «Ленин».

***

Жаль, что у меня очень мало точных сведений и документов о жизни дедушки Ивана и бабушки Анны. Они продолжали жить в Молоково, в том же самом доме. К описываемому году они, конечно, уже были на пенсии, однако, как мне представляется, образ жизни крестьянина мало в чем мог измениться в связи с уходом на пенсию. По-прежнему, все время было занято крестьянским трудом. Я знаю, что дедушка занимался пасекой, но сколько у него было ульев, были ли это колхозные ульи, или собственные – не знаю, да это и не важно. Дедушка приезжал к нам Ярославль. Помню, как они с отцом пилили дрова в подвале нашего дома. (В нашем многоквартирном жилом доме на улице Гражданской каждой квартире полагался дровяной сарай в подвале. Это было необходимостью, поскольку в кухнях стояли дровяные печи, служившие для приготовления пищи. Впрочем, чаще пользовались электроплитками.) Помню, как я потрогал зубья двуручной пилы и порезал пальчики. Порезал сильно – шрамы видны до сих пор.

Дедушка писал нам время от времени письма. Вот одно из них, относящееся к 1957 году:

«24 декабря.

Добрый день, дорогая Людмила Павловна и милые мнучата (так в тексте –С.Б.) Павлуша, Саша, Сережа. Проздравляемъ васъ с Новымъ годомъ и новымъ счастьемъ.

Спешу уведомить вас, что мы пока здоровы, дома все благополучно. Коля за все время 1 письмо. Вам, наверно, пишетъ почаще. Тамара тоже 1 письмо. Опишите намъ, какое у васъ здоровье и у мнучат. Я посылаю 2-е письмо вамъ, хотя пришлите открыточку. Передайте приветъ Любовье Ивановне и напишите о Коле, как ево здоровье и идутъ успехи ево работе. Корову мы продали, не хватаетъ сил ухаживать, здоровье стало слабое.

Ну пока, писать нечево, до свиданья, целуемъ всехъ васъ».

Вот такое сохранилось у нас письмецо. Я не полностью сохранил орфографию: я поставил знаки препинания и ввел заглавные буквы, иначе трудно было бы прочесть, поскольку ни того, ни другого в оригинале нет. Написано письмо карандашом и вложено в красивый конверт с цветной картинкой, изображающей вход в сквер на Болотной площади в Москве. Адрес написан химическим карандашом. На почтовом штемпеле отправления стоит «Исупово». Это ближайшее от Молоково село, в котором имелась почта.

Грамоте дедушка обучился в армии. В момент написания письма ему было уже 78 лет, жить ему оставалось менее двух лет.

А пока дедушка и бабушка - родители благополучных детей, мирно и счастливо живущие в своей родной деревне. Но вернемся к семье и вновь обратимся к маминой тетради.

Павличек.

«Павлик учится в 5 классе, по-прежнему отличник. Ходит в походы с учителем географии Владиславом Борисовичем Успенским. Почти каждый выходной день. Ходили в Ткачи на лыжах».

«Закончил 5-й класс – отличник, получил грамоту и книгу, сфотографирован на доску отличников».

«Ушел в поход туристский по Ярославской области. От Ярославля до Ростова на поезде, от Ростова до Углича - пешком, с тяжелыми рюкзаками, от Углича до Ярославля на пароходе. Отправились в поход 3 июня 1957 года, возвратились 12 июня 1957 года».

«Уехали в Мариуполь 21 июня 1957 года, в 0-20 мин. ночи, провожал нас до Москвы папа, в Москве закомпостировали билет до Мариуполя, и в 5 часов вечера 21 июня уехали. Прибыли в Мариуполь 23 июня 1957 года, в 9 ч. 15 м. Утра.

Купаемся в море. Павлик плавает метров 25 без отдыха».

«К концу лета хорошо плавает».

«Возвратились домой в Ярославль. Павлик начал со 2 сентября, так как 1/IX воскресение. Ходит в школу во II смену. 31 августа ходили на предварительный сбор, а когда вернулся, повысилась температура до 39,2 – ангина. Позже, к вечеру, после принятия порошка стрептоцида и аспирина по 0,5, чаю с малиной, грелка к ногам, уксус к голове, - начал потеть и т-ра снизилась до 37,5. Утром – нормальная, 2-го, 3-го, 4-го и последующие дни т-ра нормальная, но гланды увеличены».

«15 октября. Павлик ушел сегодня в школу «полубольной», пришел с 3-го урока домой, вечером т-ра 39. Была врач Зинаида Анатольевна – грипп вирусный. Даю сульфадимезин по 0,3 через 4 часа, на ночь аспирин 0,25, утром тоже аспирин, грелку на ночь, чай с малиной.

Изолировала Сашу и Сережу в другую комнату. Принимать Cереже акрихин 2 р. в день в течение двух дней, Саше дышать над противогриппозной сывороткой в порошке».

«Вес у Павлика (20 ноября, 1957 года) 38 кг, рост 150 см, объем груди 69 см».

Сашенька

«Закончил вторую четверть тоже на отлично. Вчера катался на коньках без пальто, видимо, промерз, и в воскресенье заболел».

«Сегодня, 22 апреля 1957 года очень торжественно у памятника Ленину на Красной площади принимали в пионеры по 8 учеников из каждого 2-го класса – только отличников или с одной четверкой. Саша закончил III-ю четверть – по всем «5». Сегодня принят в пионеры».

«Саша перешел в третий класс с похвальной грамотой. Премировали книгой и фотографией».

Сереженька

«12 января начал гулять по 30 минут».

«16 января – гуляет по 1-2 часа в день».

«22 января – гуляет по 3 часа в день утром и вечером».

«21 февраля, четверг. Мальчик Вова Пахомов уронил кусок рельсы Сереженьке на кончик пальца. Отсек кончик указательного на левой руке. Сделали перевязку и укол – противостолбнячную сыворотку».

«…ходим на перевязки».

«Пальчик прирос, ноготок сходит».

«Приготовили медицинскую карту для школы. Все в норме. Выписали новые очки 25 марта 1957 года».

«С 11 мая болит правая ножка после того, как бегал по воде в подвале и под шлангом во дворе. Болела сутки».

Вот так, не без некоторого драматизма шел 1957 год. В этом году я должен идти в школу, а летом, накануне всех этих событий мы отправляемся в Мариуполь! Но до этого мы с мамой съездили в Москву, к окулистам, в надежде подобрать мне очки, точнее заказать редкостные «цилиндрические» стекла.

Я долго не мог установить точные сроки этой поездки. Но вот, кажется, одна запись из маминой записной книжки проясняет этот вопрос: «Выехали в Москву 23 февраля 1957 года». Скорей всего, речь идет именно о той самой поездке, когда мы остановились у дяди Виталия и тети Оли с Эллочкой и Витасиком. Они жили на 4-й Звенигородской в двухкомнатной квартире на втором этаже в двухэтажном, как мне показалось доме. Во время этого приезда я впервые в жизни увидел телевизор – КВН с линзой, показывали «Тихий Дон», но мне смотреть не разрешали: «недетский фильм». Эта поездка запомнилась также тем, как я и бабушка Люба, ожидая в ГУМе маму, стоявшую в очереди за носками, решили, что мы потерялись и нам надо самостоятельно отправиться домой. При этом я настаивал на метро, поскольку денег нам вполне хватало: билет стоил 50 копеек, а у бабушки был рубль, да и дорогу я отлично запомнил. Но бабушка как раз в последнем – моем знании дороги – и сомневалась. Поэтому она взяла такси, а там уж Виталий расплатится. Так мы и сделали. Мама потом очень волновалась…

А очки мне заказали – с цейссовскими стеклами. И даже купили замшевый платочек для протирки очков.

Теперь о поездке в Мариуполь. Из маминых записей следует, что в 21 июня мы уехали, а 23 прибыли в Мариуполь. Вот еще некоторые важные факты:

«Было денег 950 р., Коля прислал 1300 р.- Приход: 2250. Ксеничке 16 /VII дала 900 р.; именины 400 р., Ксеничке 21/VII дала 300 р. » – ну и так далее.

Для меня эта поездка оказалась очень важной. Я впервые увидел море!

Но, еще раз остановлю себя: эта повесть не обо мне.

Мама вернулась в свой родной город спустя так много лет… Целая жизнь прошла – почти тридцать лет.

Мама повидалась в Мариуполе с сестрой – тетей Ксенией, мы заходили в гости к тете Васе. Там я впервые в жизни увидел газовую плиту. Я еще много чего там увидел, познакомился со своими родственниками – дядей Мишей, Валерой, Светочкой и Мишей, купались, ловили бычков и тарантулов, собирали шелковицу и поливали огурцы на огороде, наблюдали за уголовниками, игравшими в лото на деньги... А вот что еще делала мама, куда они ходили, с кем встречались, – увы, не помню, не знаю. Знаю только, что они ходили в старую часть города посмотреть на дом, в котором они жили.

Меня не взяли…

Эта поездка в Мариуполь памятна и еще одним нестандартным событием.

В первых числах августа Сашенька начинает жаловаться на боли в животе, потом появляется желтизна в глазах. Мама обратилась к врачу, который установил: желтуха, болезнь Боткина. Было решено не класть его в больницу в Мариуполе, а срочно переехать в Харьков, под покровительство тети Лены и дяди Коли. Поскольку Сашенька уже болел, пошли на беспрецедентное решение: ехать из Мариуполя в Харьков на такси!

Это незабываемое путешествие лучше меня опишет Павел. Я здесь приведу лишь некоторые факты.

Такси – автомобиль марки «Победа». В машине ехали: Бабушка Люба, мама, Павлик, Саша, я и, разумеется, таксист. Таксист – жуликоватый малый, работавший день и ночь, зарабатывая денег на свадьбу дочери. Из-за этого он всю дорогу засыпал, машина время от времени съезжала в кювет, наезжала на кучи песка и гравия, и только бдительная бабушка толкала его в бок, спасая всех от неминуемой гибели.

Мы проехали весь Донбасс, видели терриконы, проезжали мимо полей недавних– прошло всего-то 12 лет - сражений, то и дело на глаза попадались танки, орудия и т.п.

Добрались мы благополучно, однако совершенно без денег, поскольку при выезде у мамы было 500 рублей, еще 100 добавил дядя Миша[21]. Счетчик в харькове показал 747 рублей, после торга по нему было заплачено 700. Последующий опрос таксистов показал, что обманули нас бессовесно: во-первых по счетчику между городами никто не ездит, а во-вторых, проезд из Мариуполя в Хаьков стоит 500, максимум, 600 рублей. Это объясняет мамину запись:

«Приехали в Харьков 6/VIII. Взяла у Николая Феоктистовича 500 р., у мамы – 100 р.»

Сашеньку положили в Харьковскую инфекционную больницу №5. Этому предшествовало свидание с местной врачихой, от которой в памяти осталось бессмертное диагностическое определение: «Моча як пыво!»

Сашенька с нескрываемой радостью и весельем – а он всегда такой, как бы трудно ни было, – провел две недели в больнице. Подружился там с ребятами, потом даже с кем-то переписывался. 28 августа его выписали из больницы, 29-го уехали из Харькова, а 31-го уже были в Ярославле.

А еще через день мне пришла пора идти в школу:

«2 сентября Сереженька начал ходить в школу в 1 класс 44-й Ярославской школы, учительница Нина Сергеевна. Ходит в школу с удовольствием, веселый, радостный».

Я это помню хорошо, однако, речь сейчас пойдет о другом.

В целом, я думаю, период 1953 – 1957 года в нашей семье был счастливым и благополучным. Однако, после ХХ съезда партии страсть к реформаторству охватила наших властителей и, увы, эта эпидемия не утихла до сих пор.

В чьих-то головах возникает решение о переводе Ярославского сельхозинститута на Дальний Восток, в Уссурийский край. Не ехать – нельзя. Папа как заместитель директора института обязан подчиниться приказам, рожденным в чьих-то преступных, как я теперь считаю, головах.

Снова надо ломать всю только-только обустроенную жизнь…

На этот раз мама ехать отказывается. Мама с детьми останется в Ярославле, папа поедет один, чтобы при первой же возможности вернуться назад. В этой связи он, видимо, сразу же обратился в Министерство и получил следующий ответ:

(На бланке Министерства сельского хозяйства), 10 сентября 1957 года, №101-105, Москва, Орликов пер., 1/11.

Тов. Белкину Н.И.

В связи с вашим заявлением Главное управление сельскохозяйственных вузов разрешает Вам, после перевода Ярославского сельскохозяйственного института в г. Ворошилов и организации его работы в 1957/58 учебном году, принять участие в конкурсе для перехода на работу в другой вуз по семейным обстоятельствам.

Зам. Начальника главного

Управления /В.НЕМЦОВ/

Переезд института осуществлялся как эвакуация: грузили имущество и перевозили в город Ворошилов-Приморский, он же Уссурийск.

Мы бегали во двор института и подбирали там массу ненужных, выброшенных институтом вещей. Например – микроскоп. Нормальный, исправный микроскоп, правда без окуляра и с двумя объективами вместо трех. Он у нас до сих пор – впоследствии я ему и окуляр спёр на кафедре оптики и спектроскопии.

Вот архивный документ:

П Р И К А З

По Министерству сельского хозяйства Союза ССР

От 9 сентября 1957 года

№ 866-к

Назначить тов. Белкина Николая Ивановича заместителем директора по учебной и научной работе Ворошиловского сельскохозяйственного института, в порядке перевода, из бывшего Ярославского сельскохозяйственного института.

Заместитель министра

Сельского хозяйства СССР /Г.ПЕТРОВ/

Верно:

Зам. нач. канцелярии

МСХ СССР /А.Кашаев/

Какое-то время в начале года папа еще оставался в Ярославле. Во всяком случае, ему в октябре было адресовано это замечательное, по-своему, послание.

Зам директора Ярославского сельхозинститута

доц. Н.И. Белкину.

Докладная записка

Настоящим заявлением довожу до вашего сведения, что бывшей кафедрой (нрзб) земледелия не были переданы кафедре диаграммы и плакаты и их нет на кафедре.

Все диаграммы по общему земледелию за последние годы создавались на мои личные средства.

Настоящая докладная записка составлена для приложения к делу кафедры.

Зав. кафедрой общего земледелия и почвоведения.

Проф. Ильин (подпись)

15/Х – 1957.

Параллельно с текущей работой и организацией переезда института папа завершил подготовку докторской диссертации и написал автореферат. Диссертацию он планировал защищать на степень доктора сельскохозяйственных наук в Омске, в своем родном институте. Тема диссертации по сравнению с прошлым годом изменена. Теперь она звучит так: «Зимостойкость растений».

Потом он уехал, и мы остались одни.

Павличек тогда увлекался фотографией и, помимо прочего сделал великолепное групповое фото: грустная мама со скорбным лицом в окружении двух маленьких сыночков – Сашеньки и Сереженьки – ждут мужа и отца. К 7 ноября папе направлена телеграмма: «ПОЗДРАВЛЯЕМ ПРАЗДНИКОМ ЖЕЛАЕМ ЗДОРОВЬЯ ХОРОШЕГО НАСТРОЕНИЯ ЦЕЛУЕМ = ЛЮДМИЛА ДЕТИ».

***

Жизнь по моим ощущениям тех лет, была очень веселой, однако, анамнез не прерывался:

«14 декабря Сереженька пожаловался на боль в левом ушке, я ему поставила компресс. Были в Обл. поликлинике у врача Ревекки Самойловны. 3 раза в день закапывать в нос адреналин с протарголом…»

Как ни странно, но до сих пор сохранились корешки подписных квитанций на 1957 год:

«Почвоведение», «Биохимия», «Физиология растений», «Удобрение и урожай», «Правда», «Литературная газета», «Пионерская правда».

В конце года папа пишет в Омск:

Директору ОМСХИ им. Кирова, доц., Михайленко М.А.

От кандидата с.-х. наук, доц. Белкина Н.И.

Заявление

Прошу вас разрешить мне произвести защиту диссертации на соискание ученой степени доктора с.-х. наук во вверенном Вам институте.

10 Декабря 1957 г. (Подпись)

В тот же день подготовлена Характеристика, подписанная Директором Ворошиловского с.-х. института тов. К. Мясниковым и секретарем парторганизации А. Леонтьевой. Среди остальных документов в архиве имеется также «Заключение» о представленной докторской диссертации на тему «Зимостойкость растений», подписанная профессорами, докторами с.-х. наук М.С. Трусовым, и С.С. Ильиным. Заключение в высшей степени положительно: «работа представляет большую теоретическую и практическую ценность, по достигнутым результатам и значимости является полноценной диссертацией на соискание ученой степени доктора с.-х. наук». Наконец, оформляется стандартный Личный листок по учету кадров:

ЛИЧНЫЙ ЛИСТОК

п о у ч е т у к а д р о в

Пункты 1-4 пропустим: 1)ФИО, 2)пол, 3)год, число и м-ц рождения, 4)Место рождения - эти сведения я уже многократно описал.

Национальность: русский.

Соц. происхождение: крестьянин.

Партийность чл. КПСС, партстаж: февраль 1940, партбилет № 03026089

Состоите ли членом ВЛКСМ, с какого времени и № билета: не состою

Образование: высшее.

(Далее следует таблица со сведениями о процессе учебы: Какое учебное заведение, когда, по какой специальности проходил.)

Какими иностранными языками и языками народов СССР владеете:

немецкий и английский перевожу со словарем.

Ученая степень, ученое звание: кандидат с-х наук, доцент.

Какие имеете научные труды и изобретения: список трудов прилагается

Выполняемая работа с начала трудовой деятельности ...

Месяц и год Поступления//ухода	Должность с указанием учреждения, организации, предприятия, а также министерства (ведомства)	Местонахождение учреждения, организации, предприятия
До 1920 года	в хозяйстве своего отца
1920//1921	Красный учитель	Костромской губ.
1/Х-1921//1/IX-1923	студент рабфака	Кострома
1/IX-1923//1/IX-1928	Студент Омского с.-х. ин-та	Омск
1/IX-1928//1/IX-1931	Аспирант Омского с.-х. ин-та	Омск
1/IX-1928//1/IX-1931	мл. асс. Каф. агрох. Омского с.-х. ин-та	Омск
1/IX-1931//1/IX-1934	ст. асс. каф. Агрох. Омского с.-х. ин-та	Омск
1/IX-1934//1/IX-1937	доц. каф. Агрох. Омского с.-х- ин-та	Омск
1/IX-1937//15/VIII-1941	Зав. каф. Агрохим. Днепропетр. СХИ	Днепропетровск
VIII/1941//1/I-1942	Уполномоченный Н.К.З.С.С.С.Р. по приемке имущества колхозов немцев Поволжья	Саратовская обл.
1/I-1942//1/III-1943	Инженер-химик оборонн. з-да	г. Саратов
1.I//1943//II-1944	Инженер-химик оборонн. з-да	г. Уфа
II/-1944//II/-1947	Директор Днепропетровского с.-х- ин-та	г.Днепропетровск
XI/-1947// XI-1948	Зав. каф. Агрохим. Днепропетр. с.-х- ин-та	г.Днепропетровск
XI-1948//VII-1950	Зав. каф. Агрохим. Ярославского с.-х- ин-та	г. Ярославль
VIII-1950//VIII-1951	Зав. каф. Агрох. и Декан агрофака	г. Ярославль
IX-1951//IX-1957	Зав. каф. и зам дир. по уч.. и науч. раб.	г. Ярославль
X-1957	Зав. каф. и зам дир. по учебной и научной работе Ворошиловск. с.-х. ин-та	Ворошилов-Приморский

Пребывание за границей За границей не был

Участие в центральных, республиканских, краевых .... выборных органах

Три раза избирался в комиссии по выборам в Верховный, Республиканский и Краевой Советы

Какие имеете правительственные награды

В сентябре 1945 награжден правительством СССР орденом «Знак почета» за руководство ин-та

В 1946 году награжден Правительством СССР медалью «За доблестный труд в Великой отечественной войне»

Имеете ли партвзыскания_ (да, нет ) Когда, кем и за что наложено взыскание

Отношение к воинской обязанности и воинское звание инженер-капитан

Состав (командный, политический, административный, технический и.т.д.)

Род войск __Служба тыла

Семейное положение в момент заполнения личного листка

Жена Белкина Людмила Павловна - 45 лет

Сын Владлен Николаевич - 26 лет

Сын Павел Николаевич - 12 лет

Сын Александр Николаевич - 10 лет

Сын Сергей Николаевич - 8 лет

Домашний адрес: г. Ворошилов-Приморский, Некрасовская 61, кв.6

10 Декабря 1957 г. ПОДПИСЬ

Вот так завершался 1957 год. К наступающему Новому Году папа получил поздравительные телеграммы. Вот они:

Из Мирнополья: «ПОЗДРАВЛЯЕМ НОВЫМ ГОДОМ ЖЕЛАЕМ ЗДОРОВЬЯ УСПЕХОВ В РАБОТЕ= ФИЛИПЬЕВ».

Из Ярославля: «С НОВЫМ ГОДОМ ЖЕЛАЮ ВАМ ЗЕМЛЯКАМ ЯРОСЛАВЦАМ БОГАТЫРСКОГО ЗДОРОВЬЯ НЕМЕРКНУЩИХ УСПЕХОВ РАБОТЕ = МЕДНИС».

Из Харькова: «С НОВЫМ ГОДОМ С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ ЖЕЛАЕМ ЗДОРОВЬЯ БОЛЬШИХ УСПЕХОВ ДОСТИЖЕНИИ ЦЕЛИ ЦЕЛУЕМ = ЖАРОВЫ».

Из Подольска: «ПОЗДРАВЛЯЕМ НОВЫМ ГОДОМ ЖЕЛАЕМ ЗДОРОВЬЯ ЕЩЕ БОЛЬШИХ УСПЕХОВ ТРУДЕ = ОЧЕРЕТЕНКО"»

Из Красноярска: « ПОЗДРАВЛЯЕМ НОВЫМ ГОДОМ ЖЕЛАЕМ ЗДОРОВЬЯ УСПЕХОВ = ЛЮСЯ ВЛАДИЛЕН».

Из Костромы: «ПОЗДРАВЛЯЕМ НОВЫМ ГОДОМ ЖЕЛАЕМ ВАМ УСПЕХОВ И ЗДОРОВЬЯ НОВОМ 1958 ГОДУ = ГРАНЯ».

Ну, и наконец, телеграмма из Ярославля, сочиненная мамой и Павликом: «НОВЫМ ГОДОМ ПОЗДРАВЛЯЕМ БЫТЬ ПРОФЕССОРОМ ЖЕЛАЕМ= БЕЛКИНА».

Год, как видим, был насыщен весьма разнообразными событиями. «За кадром» остаются театр, книги, кинематограф, семейные праздники, а также приобретение мамой во время пребывания в Харькове электрического проигрывателя граммофонных пластинок и самих пластинок.

Музыка и театр - вообще отдельная и важна тема, не нашедшая пока воплощения в моих попытках зафиксировать нашу жизнь. Коротко об этом говорить не хочется, а к подробному рассказу я пока не готов. Единственное, что я здесь не вспомнить просто не вправе. Это Фестиваль в Москве.

Это было воистину эпохальное событие: в Москву приехало 34 тысячи человек из 31 страны мира! Такое количество иностранцев, одновременно прибывших в Москву, оказалось, наверное, впервые за всю ее историю. При этом учтите, что на протяжении десятилетий советское общество было весьма закрытым, что иностранцев, тем более прямого общения с ними, было в нашей жизни очень мало, во время же фестиваля люди общались, пели песни, танцевали прямо на улицах, слушали новую для них музыку и т. д. Да, это был, видимо, первый «прорыв железного занавеса». У нас дома сохранились блокнотики с символикой Фестиваля, значки и т.п., а в памяти остались песни: «Если бы парни всей Земли, миру присягу одну принесли...», «Эту песню запевает молодежь, молодежь, молодежь! Эту песню не задушишь, не убьешь, не убьешь, не убьешь! Нам, молодым…» – и т. д.

И при этом хочется отметить то, чем, в частности, отличалось это «открытие занавеса», от последующих «оттепелей» и «перестроек» с точки зрения общего для большинства населения чувства: мы не униженно трепетали от туземной радости, что вот, мол, и к нам просочилась «цивилизация» – мы, напротив, были искренне рады за тех, кому посчастливилось хоть немного побывать в нашей, самой лучшей, самой счастливой стране. Так хотелось помочь несчастным неграм – ведь они такие добрые и такие несчастные (см. «Хижину дяди Тома»). Я искренне воспринимал слова о том, что «дети разных народов, мы мечтою о мире живем», равно как и то, что «мы за мир! И песню эту пронесем, друзья, по свету».

Конечно, были и другие восприятия этого времени, но я пишу свою книгу…

В жизнь вошло много нового – и мода, и музыка, и песни, и кинофильмы. Возможно то, что впоследствии станет «масс-культурой», стало формироваться тогда, в конце пятидесятых. Люди стали жить немножко побогаче, стали появляться доступные «товары народного потребления» – проигрыватели, телевизоры, прочая бытовая техника. Быт становился комфортабельнее, все больше и больше стало появляться отдельных квартир, появился интерес к украшению интерьера, покупке мебели, ковров и т.д. Одновременно с этим появились такие термины, как «вещизм», «мещанство» и т.д., призванные осудить чрезмерное увлечение потребительской стороной жизни.

Кажется, именно тогда появились стиляги – молодые люди, стремившиеся в своей одежде, прическе, внешнем виде и поведении в целом, следовать радикальным формам моды того времени. Среди наиважнейших признаков были: ботинки на толстой подошве, желательно, белого цвета – «на манке», пиджак на одной пуговице с накладными плечами, желательно, клетчатый, ярких цветов, брюки «дудочки», то есть чрезвычайно зауженные внизу, галстук кричащих расцветок, неплохо, ежели на нем будет нарисована пальма на красном фоне («пожар в джунглях»), наконец, прическа «кок». Помимо такой, резко отличающейся от окружающих, внешности, чтобы быть стилягой, надо было еще и вести себя соответственно: вечером обязательно «прошвырнуться по Броду» («Брод» – сокращенное от «Бродвей» – центральная улица города, в каждом городе своя; в Москве, например, ею была улица Горького, ныне Тверская), в разговоре употреблять молодежный жаргон, хоть что-нибудь знать про «буги-вуги» и американский джаз. Именно в это время на свет появились самодеятельные песенки на мотивы известных джазовых стандартов: «Поднимите ногу на 102-й этаж, там кодла негров лабает джаз. Колхозный сторож Иван Кузьмич во имя мира пропил «Москвич» и т.д. Или такая: «Папа рыжий, мама рыжий, рыжий я и сам, вся семья у нас такая с рыжим волосам, только у сестренки, где-то на макушке затерялся черный волосок…» Подлинные записи зарубежной джазовой и эстрадной музыки распространялись «из под полы» в виде самодельных грамзаписей, сделанных на рентгеновских снимках, поскольку в магазинах ничего такого не было и быть не могло, ибо все это считалось идеологически нам чуждым искусством разлагающегося буржуазного Запада. Но я затронул слишком большую и сложную тему, выходящую за рамки моей повести, поэтому ограничусь сказанным, призванным напомнить некие специфические «ароматы» времени и продолжу свой рассказ.

Но не напомнить, что именно в этом году был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, нельзя! Это величайшее достижение мировой цивилизации, и оно никогда не будет девальвировано. В моей памяти сохранилась искренняя радость всех окружающих, нередко можно было застать на вечерней улице людей, всматривающихся в звездное небо в надежде увидеть движущуюся звездочку: это был спутник! Наше русское слово «спутник» навсегда вошло во все языки мира, стали появляться кафе и кинотеатры под названием «Спутник», по радио стала регулярно выходить музыкально-развлекательная передача «Веселый спутник» и т.д.

***

1958

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1958 год.

6 января – Постановление ЦК КПСС и Совмина о сокращении Вооруженных сил на 300 тысяч человек.

18 марта - В Москве открылся Первый Международный конкурс пианистов имени П.И. Чайковского. Первая премия присуждена Вану Клиберну.

27 марта – Вместо отправленного в отставку Булганина Председателем Совета Министров становится Хрущев, сосредоточив, тем самым, в своих руках не только партийную, но и исполнительную власть в стране.

31 марта – Упразднены МТС – машино-тракторные станции.

18 мая – На Каннском фестивале «Золотую пальмовую ветвь» получил фильм Калатозова «Летят журавли».

13 октября – Бригадир прядильщиц Валенина Гаганова по собственному почину перешла из передовой бригады в отстающую, чтобы вывести ее в передовые. По всей стране разворачивается движение по почину Гагановой.

***

Новый год мы встретили в Ярославле, кажется, без папы. И никто тогда еще, наверное, не знал, что следующий мы встретим где-то в другом месте …

Жизнь детей была поглощена учебой, играми, мамина – заботами о детях. Папа работал в Уссурийске и я, по молодости лет, не воспринимал это как что-то необычное, поскольку папа и так всегда был занят – даже когда он был здесь, в Ярославле, я мало с ним общался, тем более, играл. Никто из нашей семьи не побывал в Уссурийске, мы совершенно не представляем себе папин быт, его квартиру, работу, времяпрепровождение в отрыве от семьи…

Запомнилось, что иногда он присылал нам посылки. Одна была с разными сортами копченых рыб, а другая – с китайскими яблоками.

О папиной жизни в Уссурийске мало сведений, почти не осталось документов. Вот один из немногих, свидетельствующий, что в начале года папе удалось от должности зам. директора избавиться:

П Р И К А З

По Министерству сельского хозяйства Союза ССР От 17 февраля 1958 года № 101-к

Назначить кандидата сельскохозяйственных наук КЛИМЕНКО Григория Абрамовича заместителем директора по учебной и научной работе Ворошиловского сельскохозяйственного института, освободив от этой должности тов. Белкина Николая Ивановича по личной просьбе, оставив его деканом агрономического факультета этого же института.

Заместитель министра

Сельского хозяйства СССР /Г.ПЕТРОВ/

Верно: Зам. нач. канцелярии МСХ СССР /А.Кашаев/

И тут же «ПРИКАЗ по Главному управлению с.-х. ВУЗов МСХ СССР»:

Утвердить доцента, кандидата с.-х. наук Белкина Н.И. деканом агрономического факультета, освободив от этой должности доцента Великанова Д.А., как не приступившего к работе.

Зам. Нач. Управления /Рубанов/

Отправленная в Омск диссертация была там рассмотрена и, как это, к сожалению, очень часто бывает, у нее появился открытый враг-недоброжелатель. Имя ему - А.З. Ламбин.

Вот письмо, полученное отцом в Уссурийске (Ворошилов-Приморский):

На бланке Омского сельхозинститута, 01 апреля 1958 года:

г. Ворошилов-Приморский,

Некрасовская, 61, кв. 6.

Белкину Николаю Ивановичу

Уважаемый Николай Иванович!

В результате предварительного изучения Вашей диссертации кафедрой агрохимии ОМСХИ установлено, что она не может быть представлена к защите … (и т.д.)

Приложение: копия протокола от 19.03.1958 г.

Директор института (подпись)

А вот и сам Протокол. Суть претензии в том, что для докторской диссертации надо бы опубликовать монографию, что, по мнению рецензента, мало экспериментальных результатов автора и т.д. Короче говоря, отзыв категоричный: не соответствует требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям.

Отец пишет обстоятельный ответ директору ОМСИ на 15 страницах машинописного текста. Это настоящий образец профессионализма, стойкости и уверенности в собственной правоте. Вот некоторые цитаты:

«Внимательное изучение протокола привело меня к убеждению, что ни один из выдвинутых доводов против диссертации не соответствует действительности. Больше того, этот документ порочен в своей основе.

Перехожу к доказательству этого утверждения».

«Как квалифицируется первая часть диссертации? Она квалифицируется следующим образом: «Значительная часть литературы приведена в систему, ее подбор и характеристика положительных и отрицательных сторон при чтении (подчеркнуто нами) вызывает большой научный интерес».

Вот и вся оценка нашей теоретической работы.

Можно ли такую оценку считать квалифицированной? По нашему мнению нельзя.

По этой формулировке не видно, соответствует ли эрудиция соискателя, зрелость его мысли, - уровню, отвечающему требованию к доктору с.-х. наук, или не соответствует.

Эта фраза говорит о том, что литературно-критическая часть диссертации не подвергалась на кафедре агрохимии надлежащему изучению, что и исключило возможность дать по ней квалифицированную оценку».

Далее последовательно, пункт за пунктом разбираются все высказанные замечания, доказывается несостоятельность, а в ряде случаев, и недобросовестность критики. Затем следует обращение к Председателю Ученого Совета:

«Уважаемый Председатель Ученого Совета!

Соискатель вправе ожидать, пусть суровой, но справедливой оценки своих работ. Но, изучая протокол методического совещания кафедры агрохимии, переживаем впечатление, что коллектив кафедры поставил перед собою цель – отклонить диссертацию во что бы то ни стало, прибегая для этого к подтасовке фактов.

Получив в свое распоряжение такого рода документ, считаем целесообразным заявить, что мы направим его в Высшую Аттестационную Комиссию для ознакомления как образец поверхностной квалификации рецензируемой работы и как пример нечистоплотности работников кафедры агрохимии при решении такого ответственного вопроса.

Что касается самой диссертации, то, в целях облегчения работы комиссии, которую согласно инструкции, прошу назначить, считаю необходимым коротко остановиться на основных ее положениях».

На этом цитирование остановим – документ хранится в нашем семейном архиве. Вот такая шла борьба. Тот, кто прожил хотя бы часть своей жизни в нашей советской науке, тот знает, что рядом со светлым, чистым, искренним и бескорыстным служением науке, ее идеалам, бытовало и процветало кумовство, подлость, подсиживание, существовали своего рода кланы, системы выдвижения «своих» и торможения «чужих» и т.д. Но отец боролся. Боролся, по существу, в одиночку, отстаивая свои принципы в открытом поединке.

И победил!

Он всегда презирал и никогда не пользовался тем, что, в конечном счете, составило основу и суть политического режима, который расцвел пышным цветом уже после смерти отца и который погубил все страну. Я говорю о «связях», о «блате» и тому подобном. Именно это качество власти подорвало веру народа во власть, что и привело к гибели государства, его идеологии, экономики и т.д.

О роли интриг и о тайных пружинах в нашей науке еще не написано исследования, а ведь это не менее важный фактор, а порой и более важный, чем провозглашенная политика государства. Пока публичному обсуждению подверглись – и не всегда объективно – только несколько частных тем: кибернетика, генетика и т. п., то, что осуществлялось по указанию властей. Проблема в целом еще не нашла своего исследователя, точнее, группы исследователей, в состав которой необходимо включить также просто следователей.

Как бы то ни было, но, выполнив свой очередной долг перед страной, организовав работу Ворошилов-Приморского (Уссурийского) сельхозинститута, папа вот уже в который раз стал искать новую работу.

Он «накопил» немного денег, работая в Уссурийске, и перевел их в Ярославль: у меня в руках заявление в сберкассу с просьбой перевести вклад в размере 2600 рублей из Уссурийска в Ярославль. Это, конечно, небольшая сумма – меньше папиной месячной зарплаты.

Вот выписка из маминой тетради приходов и расходов, позволяющая оценить доходы, расходы и масштаб цен:

« 1958 год, Уссурийск.

С февраля месяца Коля посылает мне 3000 р. Оклад 5900. Вычеты:

Подох. налог: 510 р.;

Парт. взносы: 180 р.;

Профсоюз: 60 р.;

Квартплата: 60 р.;

Стирка, уборка: 50 р.

________________________________

Итого: 860 р.

3000 рублей высылает семье, 2040 остается у Коли».

Вообще, мамины записи о приходах и расходах, которые я периодически цитирую, это – еще раз подчеркиваю - подлинная и бесценная «энциклопедия русской жизни». Она вела их всю жизнь с неизменной аккуратностью и точностью. Большая часть этих записей сохранилась, и я еще не раз буду к ним обращаться. Здесь я для ориентировки в ценах тех лет приведу еще одну запись, сделанную, как обычно, после возвращения из магазина или рынка:

« мясо – 55 р., молоко – 25 р., яйца – 35 р., огурцы – 10 р., хрен – 4 р., изюм – 12 р., яблоки – 10 р. Итого: 151 руб.»

Вот еще дополнительные сведения об экономике нашей семьи - показания счетчика:

«Снимала Зоя – 571 Квт, 3/I-58;

Снимала Зоя – 777 Квт. 4/II-58;

Снимала Зоя – 942 Квт. 5/II-58;»

Ну и так далее. Весьма трогательная деталь - записывать имя контролера электроэнергии: мама во всем любила юридическую точность любых сведений. Стоимость электроэнергии тоже отражена:

«149 квт – 59 руб. 60 коп.; 165 квт – 82 руб. 40 коп.» и так далее. В смысле расхода электроэнергии и ее стоимости, думаю, что эти данные достаточно типичны.

Весной я пишу папе письмо. На тетради, разлинованной для первого класса, перьевой ручкой, «с нажимом» – в общем, шедевр чистописания – написано:

«25 марта

Здравствуй, дорогой папочка! Мы живем хорошо. По арифметике мы выучили таблицу до 20. Папочка! Я очень скучаю о тебе и жду тебя. Целую, Сережа.»

Оканчивался мой первый учебный год. Сохранился «Табель оценки знаний, поведения и прилежания ученика 1² класса средней мужской (зачеркнуто) №44 Сталинского района г. Ярославля Белкина Сергея». В первой четверти мне выставили восемь пятерок и одну четверку: по русскому языку письменно. Во второй – то же самое. В третьей добавились четверки по чистописанию и пению. В четвертой по пению пятерка восстановилась. По итогам года: две четверки: русский язык письменно и чистописание, остальные – пятерки. Постановление Педагогического совета: переведен во второй класс. Братья, естественно, продолжали оставаться круглыми отличниками. Ну, как говорится, в семье не без урода. Кроме того, давно еще было замечено: «Было у отца три сына. Старший – умный был детина, средний был и так и сяк, младший – вовсе был дурак».

Помню и первый день учебы, как нас, первоклашек, собрали во дворе школы, построили, и повели, через боковую дверь «черного» хода в класс. Свою первую учительницу - Веру Сергеевну - я не очень четко, но помню. До конца первого класса она нас не доучила: вышла замуж и уехала в Москву. Учительницу, пришедшую ей на смену, я совсем уже позабыл. Помню директора школы Красильникова, высокого, худого человека в военном «сталинском» френче, сапогах и галифе. Его боялись все: и дети, и учителя. Ежедневно в школе проводилась гимнастика, для чего всем классом надо было выйти в коридор и там построиться, сохраняя достаточный для махания руками интервал между детьми. Школа была радиофицирована, через громкоговорители кто-то вел занятия: «ноги на ширине плеч, руки в стороны, раз-два, три-четыре» и так далее. Время от времени врезался голос директора: «Первый-второй класс, ровнее, выше руки!». Мы начинали стараться еще больше, недоумевая, откуда он за нами наблюдает? Ведь его здесь, в коридоре нет, он где-то на верхних этажах, у себя в кабинете. (Телевизионных камер наблюдения и мониторов тогда еще не было.) К сожалению, я также почти не помню своих одноклассников и одноклассниц. Почему-то запомнилась лишь одна девочка: Мара Львович. Запомнилась, видимо, потому, что один мальчик, кажется, его фамилия была Смирнов, предложил всем ребятам дразнить эту девочку, называя ее жидовкой. Никто не возражал, однако я долго не мог понять смысла этой акции. Слово «жид» мне было известно, и оно было синонимом слова «жадный», и не более того. О существовании такого народа как евреи, я ничего не знал, даже слова такого не слышал, и, тем более, не подозревал о том, что «жид» употребляется как презрительное обозначение еврея. Обо всем этом я узнал только в Кишиневе, в Ярославле же мне, кроме русских, были известны такие народы как немцы, грузины и китайцы. О других нациях и народностях я, наверняка, слышал, но, видимо, не воспринимал эти слова как имеющие ко мне хоть какое-то отношение.

Гораздо лучше одноклассников я помню наших соседей. Поскольку дом строился для работников сельхоз- и технологического институтов, все знали друг друга еще и по работе. Под нами жил директор сельхозинститута Анисимов, потом его сменил другой директор – Герасимов. В нашем подъезде жили профессора Троицкий и Ильин. Троицкий был, видимо, весьма пожилым человеком в образе ходульного кинематографического старорежимного профессора. Он жил вдвоем со своей также весьма интеллигентного вида старушкой-женой. Я захаживал к ним чайку попить – они, почему-то, меня очень любили. Не меньшим успехом, переходящим, временами в назойливое ухаживание, я пользовался в семье профессора Ильина: его жена даже подкарауливала меня за дверью, чтобы неожиданно выскочить на лестничную площадку и затащить к себе. Она очень вкусно готовила и любила меня угощать. Что же до моего аппетита, то он был и остается настоящим праздником для тех, кто любит угощать: есть готов всегда, без ограничений с удовольствием и благодарностью. Кроме того, старший сын Ильиных – Юра – несмотря на свой 20-летний возраст, был моим закадычным дружком, поскольку являлся умственно отсталым и часть жизни проводил в сумасшедшем доме. Видимо, его развитие остановилось где-то на уровне десяти - двенадцати лет, поэтому мне с ним было вполне комфортно. При этом внешне он выглядел как взрослый дядя, курил. Его главной страстью был велосипед с моторчиком, кой он большую часть дня разбирал и собирал, потом, к концу дня заводил и с оглушительным треском моторчика гонял по кругу во дворе. При этом полы его черного пиджака развевались, папироса в углу рта дымилась, глаза светились подлинным счастьем! Иногда он выезжал на улицу, существенно затрудняя движение транспорта, поскольку правил он не признавал, а по Гражданской ходили трамваи, шло интенсивное движение.

Но главными моими подружками были Нелечка Мусабекова и Танечка Захарова. Они обе были старше меня на год, поэтому дружба перешла в формальное знакомство, как только они пошли в школу, а я еще нет. Но вот до этого я проводил то с одной, то с другой целые дни, заходя друг к другу в гости. Таня жила на втором этаже с папой и мамой. Мама угощала нас гречневой кашей, посыпанной сахаром, чего я не любил, но аппетит был всегда выше вкусовых пристрастий. Папа Тани был интересен тем, что носил бородку и сам набивал себе папиросы, используя для этого специальное устройство и наборы пустых папиросных гильз, которые, как мне кажется, еще недавно продавались во всех табачных лавках. Видимо, моя первая в жизни кража была совершена именно в этом доме. Однажды Таньке купили новый набор пластилина, и в нем оказался не виданный доселе мною белый пластилин. Я не удержался от соблазна и кусочек, размером с горошину, утащил домой и, радостный, показал маме. Мамочка же, вместо того, чтоб обрадоваться вместе со мной, стала выяснять, откуда это сокровище, разрешили ли мне его взять и так далее. Потом она потребовала, чтоб я немедленно вернулся, возвратил пластилин и во всем повинился. Я ревел, сопротивлялся, но мама была неумолима. Пришлось спуститься вниз и, бормоча под нос, что вот, мол, «кусочек вашего пластилина прилип случайно к моему ослику», возвратить злосчастный предмет вожделения …

У Нелечки Мусабековой, я, кажется, не крал ничего, хотя она нравилась мне не меньше Таньки. Правда, с Танькой я целовался, а с Нелькой нет, но это ничего не значит. Зато в семейном архиве имеется почтовый конверт на котором печатными буквами красным карандашом написано: «СЕРЁЖЕ ОТ НЕЛИ». Внутри лежит сложенный вчетверо бумажный квадратик на котором тем же карандашом написано: «2-41-03. СЕРЁЖЕ.». («Взял телефончик» называется…)

Семья Мусабековых достойна более подробного описания, как потому, что мы дружили семьями, так и по причине яркости личности главы семьи – Юсуфа Сулеймановича Мусабекова. Нетрудно догадаться, что он был азербайджанцем, благодаря чему в нашей семье появилось в качестве традиционного азербайджанское национальное кондитерское изделие: сладкие пирожки с орехами «шакир-буру». Юсуф Сулейманович был химиком, доктором наук, профессором, известным историком химии. В семидесятые годы журнал «Наука и жизнь» публиковал короткие истории про ученых химиков под рубрикой «Из коллекции профессора Мусабекова». Но есть и более значительное его достижение: он был изобретателем сухого спирта – тех самых хорошо известных белых таблеток, которые широко использовались для розжига печей и т.п. Супруга Юсуфа Сулеймановича – Елена Ивановна – дружила с нашей мамой. Кроме Нелли, у них был старший сын Юсик (Юсуф). Он тоже был товарищем в наших играх, поскольку он был на год младше Павлика, и на год старше Саши. Кроме того, у них жила незамужняя и бездетная сестра Елены Ивановны – Валентина Ивановна, тетя Валя, исполняющая обязанности воспитательницы детей и помощницы по хозяйству.

В нашем же подъезде были еще Граменицкие, к которым я тоже заглядывал угоститься фруктовым сахаром и посмотреть телевизор. На втором этаже в средней квартире жила некая Дарья Федотовна – и у нее я сиживал не за одним стаканом чая с вареньем. Напротив нас жили Лебедевы, а на первом этаже, кроме хороших Мусабековых жили плохие Пахомовы: склочный кляузник-доносчик папаша, торговавшая на рынке семечками мамаша, толстая старшая сестра Надя и гаденький младший брат Вовка, «уронивший» мне на пальцы кусок рельса, отчего кончик указательного пальца на левой руке у меня отрублен и мир навсегда потерял в моем лице будущего Паганини-Ойстраха-Когана-Хейфеца-Менухина-Крейслера-Полякина.

В двух других подъездах также проживало немало запомнившихся граждан. Не пытаясь их как-то ранжировать и упорядочивать, вспомню о некоторых. Сначала я восстановлю мою основную «точку зрения»: взгляд на окна и балконы со двора, где я проводил основное время. Для начала, выберем для этого летний день.

На балконе второго этажа второго подъезда стоит Гора Красильников. Он старше нас всех, он даже старше моего старшего брата. У него есть спортивный велосипед, кажется, «Турист». Однажды он катал меня на раме и приговаривал: «Да, «Турист» – сурьёзная машина…». На соседнем с ним балконе вместо цветов в цветочных горшках растет пшеница и рожь – это профессор Трусов проводит опыты дома. Над ними на четвертом этаже живет Алешка Каретин – товарищ моих братьев по дворовым играм. Где-то рядом с ним – Олька Саксина и ее двоюродная сестра Тамара, а также Сережа Великанов. В этом же подъезде проживали два близких мне по возрасту брата: то ли Волковы, то ли Петровы. От них я однажды заразился чем-то стандартным – ветрянкой, что ли.

В первом подъезде масса необычных людей. Из товарищей по детским играм там имеется Герка Травников. Там же живет татуированный с ног до головы комендант нашего дома дядя Сережа Воронин и его жена – дворничиха тетя Зоя, тоже не без нательных знаков. Люди они хорошие, у них есть овчарка Крона, детей они любят, и играть нам не мешают. В том же подъезде живет еще одна собака – злая и страшная. Это боксер по имени Жером, принадлежащий неким Альтовым, у которых, кроме того, есть своя машина. Тут же проживает еще один автовладелец - профессор Фарберов, хозяин новенькой «Волги» с оленем на капоте, которую мы ему систематически моем, а он нас за это катает вокруг дома.

Жизнь во дворе была интересной и насыщенной, да и сам двор был хорош. Летом обустраивалась огромная, высокая клумба, на которой росли бархотки, львиный зев, ноготки и другие цветы, к осени разраставшиеся так, что в них мы могли прятаться, росло много кустов желтой акации. Зимой клумба превращалась в катальную снеговую горку, в сооружении которой принимал непосредственное участие и наш папа. Заливался каток, строился снежный городок и снежные бабы. За забором в углу двора находился склад табачной фабрики. Охраняемый собаками. Двор склада был занят огромными штабелями, сложенными из тюков табака, на которые было интересно забираться, а потом скатываться вниз, другие соседи, находившиеся за забором – гараж с авторемонтной мастерской. Слева и справа заборами были отделены дворы других жилых домов. Так раньше было принято: у каждого дома – свой двор, окруженный забором. Эта, казалось бы, малозначащая, деталь формировала совершенно особенный уклад, согласно которому формировалось устойчивое понятие «наш двор», «ребята с нашего двора» и так далее, что имело весьма глубокие последствия в формировании образа жизни и способа сосуществования. Разрушив заборы, введя в градостроительную практику, так называемую, свободную планировку, мы разрушили еще один фактор единения людей, углубляя растущую разобщенность. Если ячейкой, клеточкой общества является семья, то устойчивое образование «двор», являлось сообществом таких ячеек, было важной структурной единицей всего социума. На сегодняшний день такого рода структурных единиц в обществе нет, мы разрушили, распылили эти промежуточные, среднедисперсные образования. Налицо тенденция к формированию конгломерата слабо взаимосвязанных индивидуумов, что и станет последней, заключительной стадией процесса превращения общества, нации и т.д. – в стадо баранов, сохраняющих только половые и питательные рефлексы.

Игры нашего двора: чижик, прятки, казаки-разбойники, русская лапта, поджопники, «Герой Советского Союза», крокет. Большая часть их общеизвестна, остановлюсь лишь на двух, изобретенных, кажется, у нас во дворе. «Поджопники»: играет неограниченное количество детей, один из них ведущий. У ведущего в руках мяч, которым он должен осалить любого из игроков, однако, осаливание засчитывается лишь в случае попадания мячом в грудь, живот, голову. Поэтому игроки сидят на земле лицом к ведущему, защищаясь от его ударов откидыванием корпуса на спину с поднятием ног и использованием задницы в качестве щита – отсюда и название. Подробности игры, ее стратегию и цель уже не помню. «Герой Советского Союза»: ведущий дает игрокам всевозможные задания, за выполнение которых награждает орденами. За самое трудное задание присваивается звание «Героя».

Я уже начал познавать и осознавать город, в котором мы жили. Сначала я ходил только с родителями, в основном, конечно, с мамой. Ходили мы, разумеется, по делам хозяйственным, или в поликлинику: на прогулки у мамы времени не было. Просто погулять я ходил с папой. Обычно мы шли на Волгу, где прогуливались по берегу. Потом папа садился на лавочку и читал что-нибудь, а я играл где-то рядом. Хорошо помню одну такую прогулку на известную всем ярославцам «стрелку»: высокий берег в месте слияния Волги с Которослем. В тот раз папа читал мне на английском языке сказку про трех поросят, переводя по ходу действия на русский. Папа также не упускал возможности повысить мой общекультурный уровень, обращая внимание на, скажем, архитектурные детали домов, мимо которых мы проходили: «Это колонна ионического ордера, а вот эта – коринфского» и т.д. Возвращаясь с нами из бани, куда мы ходили с папой регулярно, он, проходя через пустырь, на котором кто-то выращивал картошку, сообщал нам латинское название растения: «Солянум туберозум».

Потом я подрос и стал недалеко выбираться сам, а с братом Сашенькой, так и куда угодно. Однажды мы с ним отправились на целый день, бродя по берегу Волги в самом начале весны, когда лед еще не сошел, но солнышко уже припекало. Нам «посчастливилось» наблюдать как у самого берега, возле сторожевой башни в кузове грузовика откалывали «лишние» куски льда с трупа, утонувшего, видимо еще осенью. А весной мы с Сашей снова бродили по берегу, наблюдая какой-то праздник ДОСААФ, приземление парашютистов на воду, гонки катеров и т.п.

Цельного, однако, представления о городе у меня так и не возникло, – слишком я был мал. Я знал клуб «Гигант», в который мы ходили в кино, проспект Шмидта, на котором был Детский парк, аптека, разные магазины. Знал Сенную площадь и стадион, Кремль, театр Волкова и, конечно, кондитерскую на Волжской набережной.

Ну, и, разумеется, я, кроме своей школы, знал папин институт. О существовании других организаций и предприятий города я тоже, конечно, кое что слышал.

Мама входила в состав родительского комитета, поэтому она, вместе с другими родителями ездила на комбинат «СК» – «Синтетический каучук», который являлся шефом нашей школы, чтобы получать там книги. Книги предназначались для школьников, успешно окончивших очередной учебный год. На них производилась надпись типа: «Белкину Сергею за хорошую учебу и отличное поведение. 23/V – 1958» Ставилась круглая гербовая печать школы и подписывалось директором Красильниковым. Вышеприведенная надпись совершена на книге «Лесная газета» Виталия Бианки, хранящейся дома до сих пор. Второй экземпляр книги был вручен Сашеньке с почти такой же надписью: «за отличную учебу и отличное поведение» - так надписывали только отличникам. Книги для подарков отбирались самые лучшие и самые дефицитные: достать их и оплатить мог только такой комбинат, как «СК». Так что, о комбинате «Синтетический каучук» я узнал, благодаря подаренным книгам. А вот об автомобильном заводе «ЯрАЗ» я знал потому, что его грузовики ездили по городу, и их легко было отличить по фигуре медведя на капоте. Часто можно было наблюдать картину, как в кузов едущего новенького грузовика передними колесами поставлен еще один новенький грузовик, который своими задними колесами едет по дороге: так, иногда, осуществлялась транспортировка готовой продукции. Еще я, конечно, знал о существовании махорочной фабрики, которая была недалеко от дома. Ребята постарше добывали там курево, передаваемое рабочими прямо через окно, выходившее на улицу.

***

Как теперь мне удается восстановить, весь 1958 год был для отца очень насыщенным.

В начале года он принимает участие в работе очередной конференции:

(На бланке ВАСХНИЛ).

Доценту Белкину Н.И.

Научная конференция по вопросам зимостойкости озимых зерновых культур и многолетних трав состоится 14-17 января 1958 года в Москве.

На конференции будет заслушан Ваш доклад, тезисы которого нами получены. Время для доклада будет предоставлено в пределах 20 минут

(…)

Зам. Академика-секретаря,

Член-корреспондент /Н.Соколов/

Приходилось, как видим, одновременно решать множество сложных, весьма ответственных задач, в том числе, задач стратегического характера. Одной защиты докторской хватило бы, а тут еще надо найти новую работу, уехать из Уссурийска, перевести семью на новое место – с ума можно сойти!

Но папенька не сошел, и, несмотря на все эти проблемы, продолжал денно и нощно трудиться. Вот, например, его ответ на поступивший к нему запрос:

«Глубокоуважаемая Наталья Андриановна!

Посылаю вам свои статьи по биохимии зимостойкости растений.

Кроме посылаемых, одна статья опубликована в Трудах Днепропетровского с.-х. института, т2 и 3 1948 год, другие в «Биохимии», т. 16, в. 5, 1951 г.

Очень прошу Вас прислать все ваши работы по зимостойкости растений по адресу: г. Ярославль, Гражданская, 39, кв. 34, Белкину Н.И.

Поскольку обнаружена тесная связь между нашими работами, считаю полезным эту связь закрепить и поддерживать в дальнейшем. А как Ваше мнение?

С уважением, Н.И. Белкин.

2 июля 1958 года».

Интересно, что в этот же день в Трудовой книжке была произведена следующая запись:

«За оказанную большую помощь по налаживанию учебного процесса, организацию научно-исследовательской работы, за организацию кафедры агрохимии и физиологии растений, в связи с перебазированием института из Ярославля в г. Уссурийск объявлена благодарность», что и было отмечено Приказом №164 от 2 июля 1958 года. После этого папа уволился, взяв отпуск «на сорок четыре рабочих дня» за 1957/58 учебный год.

Сохранилась серия фотографий. Сделанных на перроне Уссурийского вокзала во время проводов отца. Провожать пришло много народу? Директор института, преподаватели. Студенты. Фотографии – штук десять, - сделаны в виде репортажа: вот произносят торжественные речи. Вот вручают цветы, вот подошел поезд, вот Николай Иванович на ступеньке вагона, напутственное слово…, вагон тронулся… и т.п.

Еще одна любопытная деталь папиной Уссурийской одиссеи: он летал туда на самолете Ту-104! Тогда вообще мало кто летал на каких-либо самолетах, а уж новый «реактивный» самолет, на борт которого вмещалось 100 пассажиров, казался сказочным вестником будущего. После полета у папы уши заложило так, что пришлось обращаться к врачам и проходить какое-то лечение. И не удивительно – самолет-то «реактивный», слава богу, что жив остался.

Итак, папа вернулся в Ярославль 12 июля 1958 года, после чего начались непрерывные разъезды.

В качестве нового места работы рассматривалось, видимо, несколько вариантов. Один из них – Симферополь. Папа подал на конкурс и получил телеграмму:

ВЫБОРЫ ПО КОНКУРСУ СОСТОЯТСЯ 5 СЕНТЯБРЯ ТЧК ДО ВЫБОРОВ ЖЕЛАТЕЛЕН ВАШ ПРИЕЗД СИМФЕРОПОЛЬ ОПЛАТОЙ РАСХОДОВ СЧЕТ ИНСТИТУТА ТЧК ТЕЛЕГРАФЬТЕ СРОК ПРИЕЗДА = ДИРЕКТОР КРЫМСКОГО СХИ РЯЗАНОВ-

Папа туда мчится и сообщает домой:

БЛАГОПОЛУЧНО ПРИЛЕТЕЛ СИМФЕРОПОЛЬ ЦЕЛУЮ = ПАПА

В дальнейшем все происходило примерно так. С работой, видимо, было благополучно, а вот в качестве квартиры был предложен дом, можно сказать, особняк, у которого мама – по описаниям – усмотрела существенный недостаток: детям, чтобы попасть в школу, надо будет переходить шоссе (Москва-Симферополь). А это опасно. Поэтому папа вскоре прислал из Симферополя такую телеграмму:

ОТКАЗАЛСЯ ИЗ-ЗА КВАРТИРЫ СЕДЬМОГО БУДУ ЯРОСЛАВЛЕ ЦЕЛУЮ = ПАПА-

Вот так. В конверте, где хранятся эти три телеграммы, имеется и маленький картонный железнодорожный билет: Симферополь-Москва, поезд 42, вагон 11, место 19, 05 сентября, «Для лежания в жестком вагоне». Папины поездки нашли свое отражение в маминых «бухгалтерских книгах»:

«Поездка в Москву – 800 р.

Поездка в Кострому – 200 р.

Поездка в Иваново – 100 р.

Костюм светлый – 1000 р.

Обувь папе и Павлику – 350 р.

Кровать нержавеющая – 485 р.

Мясорубка – 48 р.

Поездка в Кишинев – 800 р.

Поездка в Симферополь – 700 р.

Билеты на прогулках (цирк, кино и пр.) – 115 р.

Клубника – 405 р.

Сахар – 50 р.»

В сентябре дети, как всегда, пошли в школу, а 28 сентября поздравляли маму с днем рождения. У мамы сохранились «поздравительные надписи», которые дети самостоятельно изготавливали и прикладывали к подарку. «Дорогой мамочке в день рождения от Павлика. 28 /IX-58г. Ярославль». Менее изящная, но с таким же текстом от меня. Наверняка была и от Сашеньки, но она, почему-то, не сохранилась.

Поиски работы продолжились, и вскоре в нашу жизнь вошло новое слово: Кишинев. Вот телеграмма:

ЯРОСЛАВЛЬ ГРАЖДАНСКАЯ 39 КВ 34 БЕЛКИНОЙ = КИШИНЕВА = ВРЕМЕННАЯ ДВЕ КОМНАТЫ ВСЕМИ УДОБСТВАМИ ГАЗОМ ОСВОБОЖДАЕТСЯ ПЕРВЫХ ЧИСЛАХ СЕНТЯБРЯ ОФОРМЛЯЮСЬ РАБОТУ ПОДРОБНОСТИ ПРИВЕЗУ = БЕЛКИН=

Дело здесь было, видимо, так: прежде чем приехать в Симферополь и отказаться, папа уже побывал в Кишиневе и обо всем там договорился. Видимо, эта телеграмма была послана из Кишинева 24 августа. После этого отец помчался в Симферополь, откуда и поступили вышеприведенные телеграммы. Во всяком случае, в папиной Трудовой книжке (а она тоже сохранилась в семейном архиве!) запись за № 16 гласит:

Молдавский филиал АН СССР

25 августа 1958 года. Назначен на должность старшего научного сотрудника отдела агрохимии почвенного института. Приказ №75-к от 25 августа 58 г.

Вернувшись в сентябре в Ярославль, папа начал подготовку к очередному переезду семьи. Им с мамой было нелегко. Ни о Кишиневе, ни о Молдавии никто ничего не знал, и только тетя Лена из Харькова предупреждала, что ехать туда очень опасно – там «бендеровцы»! (Тетя Лена ошиблась дважды: во-первых, не бендеровцы, а бандеровцы, а, во-вторых, их там никогда не было, но это мы узнаем потом, а пока приходится волноваться.) От квартиры, о которой шла речь в телеграмме, отец отказался, согласившись подождать месяца два и получить новую, трехкомнатную.

Вещи, подлежащие перевозу, уместились в один контейнер, поскольку многое из мебели было роздано, частично – продано. О том, что мы уезжаем, тем более, – куда именно – мама просила нас во дворе не распространяться, во избежание, видимо, опережающих нас доносов и т.п. Да и вообще, жизнь научила, что в серьезных делах скрытность не навредит, а открытость может принести вред.

Из «экономического архива»:

«Нет совершенно денег к 29 сентября 1958 года. Взяла со срочного вклада 1276 р. 1 октября. Долг Е.И.М. (видимо, Елене Ивановне Мусабековой – прим. С.Б.) – 300 руб, за буфет Травниковым – 300 руб, квартплата – 200. Итого – 800 р.»

В октябре мама со всеми детьми выехала на загородную прогулку и написала об этом длинное письмо папе. Письмо по форме напоминает рассказ:

12 октября 1958 года.

Поездка в лес в выходной день с детьми.

Стояла чудесная погода, редкая для середины октября в средней полосе России. Осенний лес спокойный, красивый! Погода теплая, тихая, сухая и пасмурная, любимая тобой, родной наш! Лес такой величественный, могучий и сильный, спокойно приготовился зимовать… Мне невольно как-то пришло в голову сравнение могучего леса с твоей сильной грудью, и так захотелось, как я люблю, улечься на твою грудь и забыть все…

Я разостлала бушлатики Саши и Серёжи, улеглась на траву и увидела однотонное серо-голубое небо, безбрежное, как море, без единого солнечного лучика, но какое-то теплое и приятное в сочетании с лесом и уже увядшей серой травкой…

Наши дорогие мальчики разбежались по лесу играть и только их звонкие голоса доносились до меня и успокаивали. Мне захотелось быть с тобой, Колюша, и начала в лесу на газете писать тебе вот это письмо… Все русское как-то невольно связано с тобой! Чудесная русская природа, не яркая и не крикливая, богатая своей простотой, спокойствием и какой-то особенной силой успокаивать душу человека. Как мне хорошо здесь!!! Как хорошо нашим милым мальчикам. Вот подбегает ко мне Серёженька, всегда очень подвижный и темпераментный, и преподносит мне чудесную ветку сосны, произнося: «Мне очень было жалко срывать эту ветку, но для тебя…!» Вслед бежит Сашенька с радостным лицом, но, по мере приближения ко мне замедляет свои шаги и подходит уже почти спокойно: «Мама. Я сорвал тебе веточку с шишечкой!» Идет ко мне Павлик, лицо сдержанно, но явно видно, что прогулкой доволен. Он подходит с вопросом: «Мама, тебе хорошо здесь? Земля не холодная? Если хочешь, погуляй по лесу».

Мне очень хорошо здесь! Дети разбежались далеко вглубь леса, а я продолжаю говорить с тобой, дорогой Коля!

Прошло совсем немного времени, и вдруг я слышу где-то в высоте голоса своих трех «птичек»: «Мама, ты меня видишь?» Оказывается, они влезли на вершины сосен и оттуда подают голоса. Я негромко отвечаю им, что вижу… Вижу вас, мои ненаглядные, всегда, везде, и настоящих, и будущих.

Вот слышу мелодичный свист Сереженьки, и, кажется, впервые с удовольствием слушаю, его не делая замечаний!

Оказывается, он посвистывал, и делал полезную вещь: «Мама, я сделал мутовку для пюре». Пришлось взять с благодарностью, – пригодится в нашем совсем не обремененном такими вещами хозяйстве. Бегут Саша и Павлик: «Мама, мы нашли грибы – маслята, хорошие, пойдем собирать с нами!!» Мы все пошли собирать грибы. Мальчики много находили и очень хороших грибков, а я нашла только один, мне очень хотелось найти еще, но не пришлось… Собрали маслят довольно много, вполне хватит на поджарку.

Пора домой, уже пять часов – узнали мы у случайно встретившейся нам в лесу женщины.

Как хорошо мы отдохнули в лесу. Вот где покой! О, милый русский лес, навеки люблю тебя вместе с моими четырьмя русскими богатырями.

Домой приехали поздно, уже в 9 часов вечера…

Колюша, милый, мне очень плохо без тебя, и как страшно подумать, что может затянуться наш переезд. У меня уже как-то нет желания многое делать по хозяйству дома, и даже по школе, я уже мысленно отрываюсь от старого берега, хотя к новому еще не плыву.

Родной наш папочка! Сегодня мы получили письмо от тебя, где ты подробно описал большущие задачи, стоящие перед тобой. Много труда придется тебе вложить, пока все пойдет по твердой и гладкой дороге, но мы знаем тебя и верим, что ты хорошо справишься и в Академии, и в Университете, но нам хочется поскорее быть с тобой, и помогать тебе по-настоящему. А вот никак не могу обещать быть спокойной и уверенной здесь. Действует вся прежняя обстановка. Она нисколько не изменилась внешне, и, видимо, тут мало моего внушения, что все хорошо, что я счастлива»

На этом запись, сделанная в тетради, обрывается. Вероятно, этот «рассказ», так и остался не отправленным черновиком…

Вскоре после описываемых событий в записной книжке появляется запись: «Коля прислал 22 –26 октября 1100 р.»

Наконец, последняя запись Ярославского периода:

Контейнеры – 750;

Билеты – 1300;

Постели –100;

Багаж – 200;

Питание – 100;

Погрузка – 200;

Квартплата – 200.

ИТОГО: 2950 руб.

В конце октября все было собрано.

Последнее, что я запомнил, обходя уже одетым к выходу пустую квартиру, это Сашенькино «Расписание уроков», висевшее на пустой стене, там, где прежде стоял его письменный стол.

И мы уехали. Начался последний акт.

КИШИНЁВ

1958 – 1970

Как и в предшествующих случаях, сообщим читателю основные сведения о новом географическом пункте, в который занесла нас судьба. Из энциклопедии «Советская Молдавия», Кишинев, 1982:

Кишинёв, поселение раннего железного века, открытое у с. Гидигич Страшенского р-на. Здесь были раскопаны остатки наземных жилищ, глинобитных очагов, печей и т.д. Найдены глиняные предметы домашнего обихода, маленький бронзовый кинжал и др. Жители поселения занимались земледелием и охотой. Поселение принадлежит эпохе раннефракийского гальштата (9 - 1-я пол. 8 вв. до н. э.).

Из «Энциклопедического словаря Ф. Павленкова». С.-Пб., 1907 г.:

Кишинёв. – губ. город Бессарабской губ., на р. Быке; 110 тысяч жителей; выделка мерлушек; 100 учебных заведений;

Бессарабская губ. – крайняя юго-зап. губ. России, прилегающая к Черному морю и устьям Дуная, с запада к румынским владениям; 1935 т. жит. разных национальностей; больше всего молдаван и евреев.

Чтобы проследить динамику численности городского населения, приведем дополнительные данные: 1812 год – 7,0 тыс. чел.; 1828 – 21 тыс.; 1870 – 102 тыс.; 1813 – 116 тыс.; 1939 – 108 тыс. (в период Румынской оккупации население уменьшилось!); 1950 – 130 тыс.; 1960 – 227 тыс.

Из трехтомного «Энциклопедического словаря» 1955 года:

КИШИНЕВ, город, столица Молдавской ССР, ж.-д. станция. Промышленность гл. обр. пищевая (винодельческая, консервная, маслобойная, мукомольная, табачная и др.) а также кожевенно-обувная, деревообрабатывающая, стройматериалов. Созданы машиностроительные и металлообрабатывающие предприятия. Сады и виноградники. 6 высших учебных заведений, в т. числе, Университет. Филиал Академии наук СССР. Известен с начала 15 века.

МОЛДАВСКАЯ СОВЕТСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА (Молдавия), союзная советская социалистическая республика на Ю.-З. Советского Союза. Граничит по р. Прут с Румынией. Население 2,7 млн. чел. (1941 г.) Большинство населения составляют молдаване (65%), кроме того, проживают украинцы, русские, евреи, гагаузы и др.

Из “Советского энциклопедического словаря”, 1983 г. (приведем только дополнительные, по сравнению с предыдущими, сведения):

Из энциклопедии “Кишинев”, 1984 г. (фрагменты вступительной статьи):

КИШИНЕВ (молд. Кишинэу), столица Молдавской Советской Социалистической Республики, самый крупный административный, политический промышленный, научный и культурный центр Молдавии. За пять веков существования города его жителям не раз приходилось сражаться с иноземными завоевателями, возрождать родной город из руин и пепла. (…) Здесь активно действовали декабристы, … по инициативе Ленина в 1901 году была создана первая в России подпольная типография ленинской «Искры». (…)

Кишинев – один из крупных научных центров страны. (…) Академия наук МССР, созданная в 1961 году на базе филиала АН СССР, объединяет 86 докторов и 656 кандидатов наук.(…)

На 1 января 1984 в городе проживало 604, 5 тыс. человек.

Наконец, сравним со статьей «Кишинев», в последующем издании Советского энциклопедического словаря, вышедшем в 1998 году под названием «Большой энциклопедический словарь». По сравнению с предыдущим изменения следующие:

КИШИНЕВ (Chisinau), столица Молдавии, 676,7 тыс. жит. (1991); (вкл. насел. пункты, подчиненные гор. администрации, 730,4 тыс. жит.). […] АН Молдавии, 7 вузов, 5 театров, 9 музеев (в том числе краеведч., ист., худ., А.С. Пушкина).

А теперь продолжим наше путешествие во времени и пространстве.

***

1958-1960

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1958 год.

25 октября – В «Литературной газете» опубликована статья «Провокационная вылазка международной реакции», посвященная присуждению Б. Пастернаку Нобелевской премии за роман «Доктор Живаго» и критике романа и автора.

29 октября – Пастернак отказывается от Нобелевской премии.

24 декабря – Закон об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР. Вместо семилетки вводится обязательное восьмилетнее образование. Устанавливается 11-летний срок обучения в средней школе.

Без даты – На экраны вышли фильмы: «Лично известен», «Коммунист».

1959 год.

15 – 22 января – Всесоюзная перепись населения. Оно составило 208 миллионов 800 тысяч человек.

27 января – Внеочередной ХХ съезд КПСС. Хрущев объявляет об окончательной победе социализма в СССР. Принят семилетний план развития народного хозяйства.

12 апреля – Вышел фильм Бондарчука «Судьба человека».

28 июня – Первый полет Ту-114 по маршруту Москва – Нью-Йорк.

15 сентября – Первый визит Хрушева в США, встреча с Эйзенхауэром.

7 октября – Автоматическая станция «Луна–3» впервые сфотографировала обратную сторону Луны.

Без даты – На экраны вышли кинофильмы: «Атаман кодр», «Баллада о солдате», «Судьба человека», «Чрезвычайное происшествие».

1960 год.

15 января – Сокращение Вооруженных Сил СССР на 1 млн. 200 тыс. человек.

17 января – Начало 49-дневного дрейфа Зиганшина, Поплавского, Крючковского и Федотова на барже в открытом океане.

1 мая – Над территорией СССР на высоте 20 тысяч метров сбит американский самолет-разведчик У-2.

7 мая – Отставка К.Е Ворошилова с поста Председателя Президиума Верховного Совете СССР. На этот пост назначен Л.И. Брежнев.

23 сентября – Выступление Н.С. Хрущева на Генеральной Ассамблее ООН в Нью-Йорке. В знак протеста во время заседания Никита Сергеевич стучал ботинком по столу.

Без даты – На экраны страны вышли фильмы: «Сережа», «Простая история», «Дама с собачкой», «Жажда».

Без даты – В Риме состоялись Олимпийские игры.

***

Переезд в Кишинев стал последним переездом в жизни моего отца, но не последним в жизни нашей семьи.

Я пока еще не дожил до пятидесяти шести лет – возраста, в котором отец вновь перевез семью на новое место. Сейчас, когда я пишу эти строки мне на шесть лет меньше и у меня гораздо более благополучные обстоятельства, менее изношенный организм, и т.д., и, несмотря на то, что опыт переезда всей семьи на новое место я имею достаточно успешный, скажу: не дай бог еще раз переезжать!

Пусть нам сколько угодно вдалбливают сведения о том, что «американская семья переезжает в течение своей жизни с места на место в среднем 18 раз», пытаясь и нас оторвать от своих корней, от связи со своим историческим прошлым, приучая нас быть иммигрантами на своей родине – я еще раз скажу: счастлив тот, у кого нет причины переезжать с места на место, меняя место жительства. Путешествовать – это замечательно. Путешествия, экспедиции и командировки могут быть, в том числе и весьма продолжительными, – не о том речь. Речь о глубинном, в значительной мере подсознательном ощущении «родного дома», «родной земли», соседей, друзей, окружающих домов, улиц, рек, полей и лесов и непрерывности времён, текущих через эти пространства. Тот, у кого это есть, кто продолжает ощущать свою неразрывную связь с этими сущностями, живет дольше, лучше и счастливее, нежели несчастный, лишившийся всего этого.

Как бы то ни было, а нам пришлось ехать в новые края, и никто тогда не знал, что этот край навсегда оставит у себя моего отца, что и мое сердце останется там. Что именно в этом краю я обрету семью, здесь родятся мои дети, связав, тем самым, нас всех с этими древнейшими, благословенными землями.

Предварительных сведений о Молдавии у меня, разумеется, – в силу возраста – не было никаких. Родители, конечно, кое-что об этом знали, и, как могли, успокаивали себя рассуждениями о том, что там тепло, много фруктов и все дешево, что до Харькова будет не дальше, чем из Ярославля. Последнее было важно, поскольку возможность регулярного общения с близкими родственниками стояла в системе ценностей весьма высоко.

Хорошо помню, вероятно, последний воскресный выезд всей семьей за город. Наверное, это было в августе 1958 года. Семья Мусабековых, наших Ярославских соседей и друзей, отдыхала в пансионате недалеко от Ярославля, на берегу Волги, и мы на выходной приехали к ним в гости. Провели там весь день, много гуляли по окрестностям и там, в лесу, окружающем пансионат, мама подошла к большой, красивой березе и, обняв ее, стала с ней прощаться…

Я тогда не знал, что в Молдавии березы не растут: им там слишком жарко.[22]

Мы приехали в Кишинев на поезде Москва – Унгены в конце октября 1958 года. Вокзал, который впоследствии и до сих пор я буду считать красивым и удобным, тогда показался мне маленьким и провинциальным, привокзальная площадь, на которой еще не было украсившего ее впоследствии сквера с фонтаном, тоже выглядела как-то неуютно.

Шел дождь.

Мы – папа, мама, бабушка Люба, и трое детей – каким-то образом втиснулись, кажется, в «Победу», и вскоре приехали к нашему новому дому: Болгарская 35, квартира 10. Впрочем, на момент приезда этот угловой дом имел другой адрес: Киевская, 46, квартира 10.

Вы, возможно, будете смеяться над нашим семейным архивом, но «Договор найма жилого помещения в доме местного Совета депутатов трудящихся» сохранился». Из него, в частности, можно узнать точные размеры всех комнат: 13,1 кв. м., 24,4 кв. м., 12,5 кв. м.

Осмотр абсолютно пустой квартиры завершился бабушкиным резюме: «Барская квартира!» И я согласен с таким определением, хоть и появились в последнее время квартиры совершенно другого класса. А по тем временам три комнаты, кухня, ванна, туалет – все вместе свыше семидесяти квадратных метров, а на языке тех лет – «50 кв. метров жилой площади», (коридор, кухня, ванна и туалет к таковой не относились!) – были, действительно, барской роскошью.

Первое время, пока не пришел контейнер, мы спали на полу. Помню, как мы с отцом сходили в общежитие Университета, где нам предоставили во временное пользование матрацы, подушки, стол, стулья и т.п.

Я и Саша были определены в соседнюю школу: 17-ю железнодорожную, а Павел – в 37-ю, находившуюся, как нам казалось, страшно далеко – за шесть кварталов от дома. Его пришлось отдать туда, поскольку в 17-й не было немецкого языка в седьмых классах.

Я был принят во второй «б» класс, Сашенька – в пятый «а».

Отец уже работал в должности старшего научного сотрудника Отделения агрохимии Почвенного института, о чем свидетельствует приказ №75-к от 25.08.58 года по Молдавскому филиалу АН СССР. Почти одновременно – с 1 сентября – он зачислен на пол ставки доцентом кафедры почвоведения в Кишиневском госуниверситете.

В этой связи нельзя не упомянуть о двух выдающихся людях, которые, несомненно, сыграли важную роль в жизни отца в этот период.

Николай Александрович Димо (1873 – 1959), известнейший советский почвовед, ученик Сибирцева и Докучаева, академик ВАСХНИЛ. Н.А. Димо был организатором и заведующим кафедрой почвоведения в Кишиневском Университете с 1946 по 1959 год, а также директором Почвенного института (1957 – 1959), куда и был принят на работу отец.

Иван Георгиевич Дикусар (1897 – 1973), молдавский советский агрохимик, академик АН МССР. С 1956 года Иван Георгиевич заведовал Отделением агрохимии Почвенного института. А в тридцатые годы Иван Георгиевич был доцентом, затем профессором кафедры агрохимии Московской с.-х. Академии им. Тимирязева, где в то же время (1931 г.) проходил стажировку отец. Так что, знакомы они были давно, и это обстоятельство, конечно, могло сыграть свою роль в выборе нового места жительства и новой работы.

В 1946 году в Кишиневе была создана Молдавская научно-исследовательская база Академии Наук СССР, а в 1949 году она была преобразована в Молдавский филиал Академии Наук СССР. Кишиневский Госуниверситет был открыт 1946 году. К концу пятидесятых годов это были молодые, динамично развивающиеся центры науки и образования.

Молдавский филиал АН СССР располагался в красивом, внушительном здании по адресу улица Ленина, дом №1. Там и теперь находится Президент Молдавской академии наук, некоторые институты и общеакадемические службы. В последующие годы было построено множество корпусов, институтов, лабораторий, производственных и исследовательских комплексов, разбросанных в других частях города, а тогда вся Академия располагалась в этом здании. Я побывал с папой в его лаборатории и запомнил, что ее окна выходили на Чуфлинскую церковь. В этом же здании был большой актовый зал, где по вечерам демонстрировались кинофильмы, как в кинотеатре: покупай билет за 20 копеек и смотри. Мы туда один раз сходили всей семьей и посмотрели «Казимир» с Фернанделем в главной роли.

Вскоре появляются первые знакомые молдаване: электрик Вася, полотер Сеня. Полотер запомнился чрезвычайно веселым нравом и все время повторяемой им фразой, обращенной к нашей маме: «Ты, Людмила, большой человек, а я, Сеня, маленький человек».

Сашенька быстро обследовал район вокруг дома и доложил бабушке, что ближайшая церковь находится на Болгарской улице на расстоянии 300 шагов от подъезда. Вскоре бабушка ее посетила и осталась в высшей степени довольна отцом Павлом, священником из этого храма.

Мы знакомимся с соседями, некоторые из них станут близкими друзьями на всю жизнь. Появляются первые школьные друзья. К брату Сашеньке внезапно, но заслуженно, стала подкрадываться если еще не слава, то популярность. Дело в том, что республиканская газета пионеров и школьников «Юный ленинец» в номере от 25 декабря 1958 года опубликовала фоторепортаж о Сашином однокласснике Юре Дементьеве. Репортаж был озаглавлен «Всем ребятам пример» и в нем, среди друзей героя был назван Саша Белкин. Это было бы смешной мелочью, если бы Сашенькина «общественно-политическая карьера» не продолжала впоследствии устойчиво развиваться.

Но это будет потом, а пока мы на новом месте – ничего не знаем, вокруг и впереди неизвестность.

Сейчас, когда у меня есть личный опыт переезда с семьей на новое место жительства, я знаю, какое это нервное напряжение, как тревожит неизвестность и неизведанность, как настороженно знакомишься с окружающим миром, как тяжела ноша, называемая «будущее детей».

Волновались ли подобным образом мои родители, – не знаю. Я, во всяком случае, этого не замечал.

Жизнь являла собой непрерывное, захватывающее приключение. Новый город, новая квартира, новая школа, новые соседи и друзья – что может быть прекрасней! Папа, как всегда, на работе, мама, как всегда, рядом. Она умная, сильная, она все знает и все умеет. Ее тут же замечают и соседи, и учителя. Она сразу и навсегда становится членом родительского комитета обеих школ, ее избирают Председателем женсовета Ленинского района города. Прошел всего лишь первый год нашей жизни в Молдавии, а о ней появляется статья на молдавском языке в № 11 журнала «Фемея Молдовей» («Женщина Молдавии») за 1959 год. На последней странице обложки цветная фотография: мама в белом летнем пальто осматривает выставку изделий народного творчества. На страницах 6 и 7 большая статья корреспондента Е. Котурцэ под названием «Ун ынчепут фрумос» («Прекрасное начало»):

Аич трэеште Бянкина? – м’ам адресат еу бэрбатулуй, каре-мь дескисесе уша.

Кум, кум аць спус? – а ынтребат ел, неынцелегынд пе чине каут.(…) Поате Белкин?

(Мой перевод:

Здесь живет Бянкина? – спрашиваю я мужчину, открывшего дверь.

Как, как вы сказали? – спросил он, не понимая, кого спрашивают, - может, Белкина?)

Дальше происходит знакомство корреспондента с Николаем Ивановичем и Людмилой Павловной Белкиными. На высказанное мужем корреспонденту сомнение, сможет ли единственная женщина в доме управляться со всей семьей, с детьми, да еще возглавлять районный женсовет, мама, якобы, отвечает: “А разве мне не помогают Павлуша, Сашок и Сережа?” Дальше говорится о работе женсовета, очерчиваются рамки нашего района, рассказывается как о том, что сделано, так и о планах. Описано, как благодаря усилиям женсовета оборудовали спортивные площадки во дворах на ул. Болгарская, 35, что на выставке народного творчества, организованной женсоветом, представлены работы самодеятельных художников, вышивки, ковры, как женсовет собрал средства и помог пенсионерке У: ей купили пальто и обувь.

Поскольку статья написана по-молдавски, ее у нас в семье тогда никто не мог не то что понять, но даже просто прочитать вслух, так это казалось всем трудно. Хорошо помню, как наша соседка Прасковья Максимовна переводила ее вслух.

Обживаем постепенно, квартиру, обзаводимся мебелью. Сначала появляется старая мебель, прибывшая из Ярославля, потом к ней добавляется и новая:

Покупка мебели.

Этажерка – 5 декабря 1958 г., 110 р.

Карнизы 5 декабря 1958 г., 132 р.

Портьеры – 26 декабря 1958 г., 345 р.

Стол обеденный – 7 января 1959 года, 352 р. + 25р.

Стол письм. Саше – 15 января 1959 г., 280 р. + 20р.

Книжный шкаф – 3 февраля 1959 года, 822р. +25р.

Стол обеденный-кухонный – 11 февраля 1959 г., 105 р. + 15 р.

Вазон для цветов – 26 февраля 1959 г., 60 р.

Бюст Чайковского – 26 февраля 1959 г., 35 р.

Зеркало – 4 марта 1959 г., 59 р.

Занавески на двери - 7 марта 1959 г., 100 р.

Коврики индийские, 2 шт., 12 марта 1959 г., 80 р.

Шифоньер болгарский – 20 марта 1959 г., 2800 р. + 100 р.

Вантус - 25 апреля 1959 г., 8 р.

Стулья 4 шт. – 8 мая 1959 г., 200 р. + 90 р.

Ну и так далее: у мамы в записях царил образцовый порядок, там можно обнаружить абсолютно все когда-либо приобретенные вещи и продукты. Пояснения к записям: «плюс» к цене означает взятку спекулянтам.

Мебель, надо сказать, доставалась с трудом: помимо денег, надо было входить в отношения с перекупщиками и спекулянтами, поскольку мебели не хватало, на нее записывались и подолгу – годами! стояли в очередях. В эти очереди надо было ходить «отмечаться»: раза два – три в месяц в заранее оговоренное время надо было подойти к мебельному магазину и подтвердить свое присутствие человеку, на руках у которого список очередников. За неявку на перекличку из очереди исключали. Перекличку любили назначать, скажем, на 5 – 6 часов утра, чтобы «естественный» отбор прореживал очередь. За взятку, впрочем, эту очередь можно было обойти, либо сократить. Были и «профессионалы очередники»: они записывались в очередь и регулярно отмечались с единственной целью: продать свое место. Так что «бизнес» вокруг мебельной торговли существовал во все времена.

Как же мы привыкаем к вещам, которые нас окружают с детства! Я знаю, что не только я, но и мои братья, читая этот список, не раз вздохнут, поохают и внутренне прослезятся. Я прожил с этими вещами все 34 года жизни в Кишиневе, кое-что (стулья 4 шт.) со мной до сих пор. Стол обеденный стоит у моей тещи в Кишиневе. Шкаф книжный и шифоньер дожили до моего отъезда из Кишинева и, оставшись в брошенной квартире, достались не помню уж кому, этажерка осталась в сарае…

***

Новый 1960-й год продолжил недомогания Павлика, начавшиеся еще в прошлом году. Вот записи из маминой тетради:

«3 января заболел Павлик, температура 38,3 ^о. Посетили врача Попову. Сделали рентген грудной клетки и анализ крови. Пьет пирамидон и пенициллин».

В конце концов, рекомендовали, как это было принято в те годы, сделать операцию по удалению абсолютно ненужных, как считали кишиневские врачи, частей тела:

«Сделали операцию – удалили миндалины с двух сторон 29 января 1960 года в 11 часов дня, врач – Савельев Николай Михайлович, телефон домашний 21-66, Подольская, 19».

Летом 1960 года мы вновь отправляемся в Южный, а папа остается в Кишиневе и пишет нам замечательные письма. Вот одно из сохранившихся:

На конверте картинка: 20 лет Молдавской ССР, на фоне холмов танцует пара в национальных костюмах. Адрес:

Куда: Харьков, поселок Южный, Карла Маркса, 43.

Кому: Белкиной Людмиле Павловне.

10/VII-60 г.

Моей дорогой семье, возглавляемой моей дорогой женой.

От мужа и папы

Информация №1

О ходе выполнения плана по заготовке варенья.

Как только в субботу получил в Университете зарплату (800 р.) побежал по магазинам за сахаром. Мне повезло: к 10 ч. вечера на кухне было сконцентрировано – 8 кгр песку и 8 кгр в кусках. Сегодня (воскресение) несколько раз бегал с ведром на рынок, изучая конъюнктуру. Поставил задачей купить все же клубники. С утра она появилась по цене 16 – 18 руб. К 12 часам цена чуть спала, но дальше ждать было опасно – купил 4 кгр по 12 руб. Сейчас 6 часов, только что разлил уже готовое варенье. Получилось почти две банки. Теперь успею только покушать, переодеться, т.к. в 7 часов отходит машина в Окницу (250 км).

На рынке появилась малина (18 руб), вишней завалены все столы, от 3,5 до 6 руб. Появились абрикосы, яблоки и всякая всячина. В магазинах также всего полно, не хватает только вас, – приезжайте скорее. Извините за краткость, – спешу к машине, вернусь в среду.

Привет всему населению коттеджа.

Крепко целую, папа.

Продовольственное изобилие Кишинева мне запомнилось, как нечто естественное, поскольку я был слишком мал, для сравнительного анализа, а вот родители отмечали это с большой радостью: все есть! Да и цены радуют: «Молоко – 5 р., сахар – 5 р., хлеб – 5 р., овощи – 10 р., мясо –15 р., масло – 8 р., творог – 7 р.» Количественные характеристики в этой маминой записи не указаны, однако о твороге я могу сказать наверняка, что речь идет о килограммовой пачке. Я хорошо их помню, пачки творога тех лет: кирпичи из вощеной бумаги серо-зеленого цвета.

В маминой записной книжке появляются новые, кишиневские записи:

Детского врача на дом: телефон 38-40.

Врач Оржеховская, Котовского, 62.

ЖЭК №3, тел. 51 – 67.

Лидия Михайловна, ул. Миргородская, 27.

Лечсанупр: 16-70.

Гросул Анна Соломоновна: 11-61.

Мебельная фабрика №2 : 29-81.

Раиса Николаевна, Госпитальная. 42, тел.40-48.

В среду 13 апреля 60 г. политучеба. Посетить кружки.

Коммутатор Университета: 26-31, кафедра почвоведения и агрохимии.

Ляля: 51-30.

Уроки для Сережи: задачи №№ 730, 731,732; упр.246.

4-я сессия Верховного Совета СССР. Внутр. Доклад Хрущева.

24 февраля в 7 часов вечера в Консерватории партсобрание.

Угол Болгарской и Кузнечной: Александр Васильевич и Розалия Васильевна.

Босоножки мальчикам: 300 руб. Костюм Саше: 120 руб. Костюм Паве: 700 руб.

Заказ на газ: № 31 – 12; Абонентная книжка №19618.

Последняя запись напоминает нам о том, что газ в квартирах был баллонный, а это означало, что надо вовремя заказывать замену баллона, иначе останешься без газа.

Кроме ведения домашнего хозяйства мама успевала вести весьма активную общественную деятельность: член родительских комитетов двух школ, Председатель женсовета Ленинского района города и т.д. Кроме того, она закончила школу рабочих корреспондентов при редакции газеты «Советская Молдавия», о чем свидетельствует красивое удостоверение в твердом кожаном переплете.

Матушкины педагогические усилия приносили свои результаты. Как и прежде, старшие сыновья учатся на одни пятерки и каждый класс оканчивают с Похвальной Грамотой с формулировкой «за отличную учебу и примерное поведение». Младшенький тоже учится хорошо, но не отлично. Так, в табеле за 4-й класс, который я окончил в 1961 году, имеются три четверки: по русскому, по арифметике, и по истории. Остальные – пятерки. Такая успеваемость на Похвальную Грамоту «не тянула», поэтому мне полагалась «Выписка из приказа», в котором объявлялась благодарность «за успешную учебу и отличное поведение» с занесением в личное дело. В конце каждого учебного года проводилось итоговое родительское собрание, на котором маме вручались наши грамоты и благодарности. Мама гордилась тем, что ее дети учатся хорошо, что их хвалят… Придя домой, она нам всегда подробно рассказывала все, что было на родительских собраниях, делая нас не только объектами системы педагогического воспитания и обучения, но и активными участниками процесса.

В 1961 году состоялось торжественное событие: из металлолома, собранного пионерами и школьниками железнодорожных школ республики, был построен тепловоз «Пионер Молдавии». В день рождения Пионерской организации – 19 мая – состоялась торжественная передача ключей от тепловоза железнодорожникам, причем вручать ключи поручили лучшим ученикам нашей школы – Саше Белкину и Свете Федяниной. Этому предшествовали репетиции, разучивание текста и т.п., но, самым удивительным было то, что им сшили настоящие железнодорожные формы. Сашина железнодорожная фуражка еще долго хранилась у нас дома, а сегодня, кроме воспоминаний, в семье сохранилась заметка из газеты «Советская Молдавия» от 23 мая 1961 года, где помещена фотография, запечатлевшая момент передачи ключей, и заметка «Счастливого пути», описывающая это событие. Сашенька на фотографии выглядит пригодным для обложки журнала, или большого плаката, символом советского пионера.

Как я уже говорил, у Александра вообще складывалась нетривиальная «общественно-политическая карьера». Помимо вручения ключей от тепловоза, он, от имени пионеров и школьников Молдавии, передавал приветствие самому Никите Сергеевичу Хрущеву (лично), зачитав приличествующие случаю стихи с вручением цветов и т.п. (Хрушев приезжал в Кишинев для вручения республике Ордена Ленина.) Мало этого – Сашенька стал звездой экрана, втянув в это всю нашу семью. А дело было так.

В школах страны проводился очередной эксперимент: ввели производственное обучение, призванное дать детям практические навыки в различных профессиях. Кинематографисты решили откликнуться на это следующим сюжетом:

«В средней железнодорожной школе №17 на уроках труда дети учатся делать электропроводку, менять перегоревшие пробки и т.д. Вот, например, отличник учебы Саша Белкин. Под руководством преподавателя производственного обучения NN он получает полезные навыки. Вернувшись после школы домой Саша садится учить уроки. В это же время его младший брат Сережа играет с мамой в шахматы, папа работает за своим письменным столом, а старший брат читает книгу. Вдруг гаснет свет! Что же делать!?

Вооруженный знаниями, полученными в школе, пионер Саша Белкин смело выкручивает пробки, устанавливает самодельный «жучок» (именно так!!!) и свет вспыхивает снова!» (Текст мой – С.Б.)

Для съемки этого сюжета наша семья «играла» свои роли весь вечер и всю ночь, во дворе работал грузовик с дизель-генератором, в доме горели яркие и жаркие софиты, толпилось множество народу: режиссер – дама с тростью, операторы, осветители и т.д. Впоследствии этот сюжет широко демонстрировался в качестве очередного выпуска киножурнала «Советская Молдавия» во всех кинотеатрах города. Говорят, получилось неплохо, но я, как ни странно, так его и не увидел…

Наконец, сохранился еще один любопытнейший документ той эпохи, из тех, о существовании которых не подозревает не только нынешнее поколение, но и многие наши ровесники. Передо мной книжечка, озаглавленная «ОТПУСКНОЙ БИЛЕТ ученика 6^а класса Кишиневской средней школы № 17 Молдавской железной дороги БЕЛКИНА АЛЕКСАНДРА на лето 1961 года».

Внутри книжечки напечатан текст, настолько большой, что цитировать его целиком слишком сложно. Опишу смысл сказанного, цитируя отдельные фрагменты.

После эпиграфа из Н. Островского о «мужестве, которое рождается в борьбе», следует призыв включиться в борьбу за достойную встречу XXII съезда КПСС. Далее под заголовком «ЗА ЛЕТО СДЕЛАЙ СЛЕДУЮЩЕЕ» идет 19 пунктов, содержащих конкретные задания. Вот некоторые выписки:

«…за тобой закреплен участок улицы Киевской между домами… оберегай зеленые насаждения, поливай и ухаживай за ними; … собери и оформи гербарий… все сдай 30 августа на школьную выставку; … запиши народные песни, былины… оформи собранный материал в альбом и сдай его на выставку; …прочитай рекомендованные книги… напиши сочинение…; …окажи помощь колхозу в проведении полевых работ; … окажи помощь в строительстве школьных мастерских и спортивного зала. Явись на работу с … по …; … с … по … являйся в школу для работы на пришкольном участке…; … подготовься к сдаче норм ГТО…; … Кроме указанных заданий, выполни персональное задание: занимайся моделированием и все удачные модели представь на выставку;… ежедневно отводи не менее часа на повторение школьного материала; …собери 1 кг косточковых и 200 г семечковых семян для озеленения железной дороги и превращения Молдавии в цветущий сад Советского Союза;… читай газеты и журналы… следи за …; строго выполняй … Правила…; слушай родителей…; …веди дневник, заноси все интересное … сочинение «Как я провел лето»…; …явись в школу 30 августа на пробный день…; познакомь родителей с содержанием настоящего отпускного билета…

Директор школы (подпись), Классный руководитель (подпись)».

Читая этот документ, я думаю: «Может, Сашенька потому и вырос необыкновенным, замечательным, талантливым, добрым, всесторонне развитым человеком, что у него был такой «Отпускной билет»?

А вот у меня, например, да, наверное, и у вас, читатель, такого не было…

***

Поскольку отец всю жизнь работал в вузах, а не в научно-исследовательских институтах, у него не было ученого звания старшего научного сотрудника. В стенах Молдавского филиала Академии наук СССР, отцу такое звание было присвоено, а вскоре и утверждено:

Б Ю Р О П Р Е З И Д И У М А

А К А Д Е М И И Н А У К С О Ю З А С С Р

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

18 марта 1960 года . 223. Постановление Почвенного института им. Н.А. Димо Молдавского филиала Академии наук СССР о присвоении ученого звания старшего научного сотрудника Н.И. Белкину.

Бюро Президиума Академии Наук СССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:

Присвоить кандидату сельскохозяйственных наук Белкину Николаю Ивановичу ученое звание старшего научного сотрудника по специальности «агрохимия».

П/п. Вице-президент Академии наук СССР, Академик - А.В. Топчиев

И.о. главного ученого секретаря Президиума

Академии наук СССР член-корреспондент АН СССР – Е.К. Федоров.

Первые два года жизни в Молдавии оказались для отца долгожданной счастливой возможностью позаниматься, наконец, любимым делом – научно-исследовательской работой. Он не был отвлечен какой-либо административной работой, не было войны, быт налаживался… Отец интенсивно работал над оформлением докторской диссертации и над монографией «Зимостойкость растений». Помню, как он, для работы над рукописью книги, купил «Справочник корректора» – чрезвычайно любопытное и полезное издание, которое до сих пор стоит, теперь уже у меня, на полке.

27 декабря 1960 года рукопись монографии «Зимостойкость растений» сдана в набор в издательство «Штиинца» Молдавского филиала Академии Наук СССР.

Это объемистое издание (280 страниц), в твердой, зеленого цвета обложке, напечатанное, как тогда говорили, «высокой печатью», то есть типографским способом, ручным набором. В Предисловии сказано:

«В настоящей монографии сжато изложено современное состояние вопроса о зимостойкости растений. Обобщение огромного материала, который накопился за последние годы, диктуется необходимостью использовать в практических целях уже вскрытые закономерности и возбудить интерес специалистов различного профиля к дальнейшим исследованиям по этой сложной проблеме. Достаточно развернутое изложение в книге нашли вопросы биохимии зимостойкости и роль удобрений в перезимовке растений. Это объясняется тем, что в монографиях по зимостойкости растений, вышедших несколько лет назад, данным вопросам не было уделено того внимания, которого они заслуживают. Рукопись была обсуждена на Ученом совете Почвенного института Молдавского филиала Академии наук СССР с участием ботаников, физиологов и агрохимиков, а также просмотрена многими научными работниками. Автор выражает искреннюю благодарность специалистам, которые уже высказали критические замечания по рукописи и будет признателен всем, кто пришлет свои пожелания и замечания по этой работе».

Книга состоит из четырех глав:

Причины гибели растений во время перезимовки.
Внутренние факторы зимостойкости растений.
Внешние факторы зимостойкости.
О направленных изменениях зимостойкости под влиянием факторов внешней среды.

Удивительна по своему объему цитированная литература: около тысячи источников, охватывающие период с 18 века (Дю Гаммель, 1741 года , например), до последних работ в этой области. Среди цитированной литературы работы на русском, украинском, английском, французском, немецком языках.

Книга, разумеется, написана для специалистов, однако и для широкой публики можно найти интересные сведения:

«…Устойчивость одного и того же растения определяется не только происхождением, породой, или сортом, но и состоянием плазмы клеток в зависимости от времени года. Однолетние побеги винограда отмирают при –1, -2 градусах, в то время как зимой они переносят без заметных повреждений температуру до –20 градусов.

Chiellman [1885] описывает интересные факты, наблюдаемые им во время зимовки на берегу Ледовитого океана. Цветущий экземпляр Cochlearia fenestrata, застигнутый сильными морозами, реагировал приостановкой развития. Несмотря на суровую зиму (температура нередко доходила до –46 градусов), весной растение оказалось совершенно неповрежденным и после оттаивания продолжало свое развитие. Цветочные почки, начавшие развиваться еще с осени, раскрылись, а из пазух перезимовавших верхних листьев появились новые соцветия».

Выход подобной монографии был, конечно, событием незаурядным и радостным. Я, конечно, не преминул похвастаться этим в школе: «А мой папа книгу написал!» Реакция одноклассников была соответствующей: «Ух ты! Дашь почитать?!».

1 октября 1960 года папа увольняется из Академии наук, потому что переводится в Университет на постоянную работу, переходя на полную ставку доцента кафедры почвоведения и агрохимии. Это было вызвано запретом на совместительство, введенным повсеместно: Хрущев любил все реформировать. И уж, коль скоро пришлось выбирать «или-или», отец предпочел преподавательскую работу, которую любил более всего на свете.

***

Кишиневский Государственный Университет – как же много с ним связано в жизни нашей семьи! Так, или иначе, он будет всплывать во всех моих воспоминаниях…

Но моим воспоминаниям пора еще не пришла, вспомним-ка пока этапы становления Университета.

Вот что он собой в те годы являл «чисто внешне»: два старинных трехэтажных корпуса на Пирогова – один на углу с улицей Пушкина, другой на углу с улицей Гоголя, несколько одноэтажных строений внутри двора, небольшой двухэтажный корпус на Гоголя – вот и все. А то, что мы сейчас видим по улице Садовой, построено гораздо позднее, равно как и новый корпус на Пирогова, где теперь «ин-яз».

Кафедра агрохимии и почвоведения, которой заведовал В.А. Фильков, располагалась внутри университетского квартала, примерно на том месте, где впоследствии построили СКТБ. Это был длинный одноэтажный корпус, лежавший почти параллельно улицам Пушкина и Гоголя. Сколько комнат занимала кафедра, я уже не помню, но их было несколько. Я не раз бывал там, играл с насосом Камовского, разглядывал многочисленные плакаты и таблицы, содержащие какие-то сведения о содержании в почвах азота, фосфора и калия, разглядывал образцы почв, которые хранились под стеклом в специальных шкафчиках-пеналах, причем образец длиной, точнее, глубиной около метра как бы вырезался из верхнего слоя земли, поэтому в верхнем слое хорошо был виден слой гумуса, остатки травы, корневой системы, а в более глубоких слоях цвет изменялся, выявляя разные виды почв. С детства я запомнил слова чернозем, глинозем, краснозем, суглинок, солонцы и солончаки… Папа любил показывать простенькие химические шутки, когда бесцветная жидкость после добавления другой бесцветной жидкости изменяет цвет. Я рано узнал свойства лакмусовой бумажки и фенолфталеина, на слуху остались слова о «кислой» и «щелочной» средах, – да много всего еще запоминала детская голова.

Был еще один объект, на который папа брал меня неоднократно – вегетационный домик. Находился он в совсем другой части города: на Боюканском Спуске, в самом низу слева, там, где впоследствии был построен педагогический институт. С тротуара Спуска надо было по тропинке пробраться вниз, потом, вдоль решетчатого забора, через калитку, можно было попасть на территорию, в центре которой стоял большой вегетационный домик.

Может быть, кто-нибудь не знает, что это такое? Тогда опишу. По форме это двускатный домик «простейшей формы», как обычно рисуют дети, только стены и крыша у него сделаны из стекла. Не из цельного, конечно, а из квадратиков, которые удерживаются металлическим скелетом. По описанию вы, наверное, подумали – «так это же теплица!» Она самая, в принципе, только цель у нее исследовательская: в ней проводятся различные опыты по выращиванию растений. Я помогал папе поливать многочисленные металлические бочонки, в которых что-то росло. Интересно было то, что в почву в каждом бочонке была вставлена трубка, доставляющая воду прямо вглубь, к корням.

Однажды папа целый день провозился устраивая ступеньки, по которым было бы удобно «спускаться со Спуска». Он сделал сначала земляные ступеньки, потом уложил кое-где имеющиеся в распоряжении камни, кирпичи, куски котельца и т.п., забил щели землей и глиной, сделал из досок и палок подобие перил – отличная получилась лестница. Наконец-то стало легко спускаться и в непогоду, и в гололед, который так часто бывает в Молдавии.

Ступеньки эти намного пережили отца, пережили они и вегетационный домик. Их остатки я видел даже в процессе строительства Дворца Пионеров, и мне было грустно и радостно…

Но вернемся в Университет и коротко вспомним его историю.

12 октября 1945 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление об организации в Кишиневе государственного университета.

В феврале 1946 года группа первых сотрудников во главе с ректором, доцентом И.Г. Леоновым приступила к осуществлению организационных мероприятий. В эту группу входили академик Н.А. Димо, профессор А.В. Аблов, доцент Я.С. Гросул и др.

1 октября 1946 года впервые открылись двери Университета в составе четырех факультетов: физико-математического, химического, биологического, историко-филологического и геолого-почвенного. Университет начал свою деятельность в составе первых двух курсов, на которые было зачислено 420 студентов, среди которых немало фронтовиков.

Развивающейся республике потребовались экономисты, поэтому в 1953 году в университете был открыт экономический факультет со специальностями «финансы» и «экономика промышленности», а в 1959 году открылся инженерно-технический факультет со специальностями: промышленное и гражданское строительство, электроизмерительная техника, электрооборудование промышленных предприятий и установок, и, на базе Всесоюзного юридического заочного института, открылся юридический факультет.

Таким образом, в 1959/1960 учебном году наш (а я вправе так говорить, потому что я впоследствии в нем учился) Университет состоял из семи факультетов: физико-математического, химического, биолого-почвенного, историко-филологического, юридического, инженерно-технического и экономического факультетов.

В 1960 году с Университетом был объединен Педагогический институт, и структура кафедр была существенно расширена, появился также дополнительный факультет: физвоспитания.

Вот в такое славное время роста и развития нового университета сюда и перешел на постоянную – и последнюю в своей жизни! – работу мой отец.

Каких-то конкретных сведений о первых двух годах работы отца в Университете у меня мало, но я легко могу себе представить, как отец, будучи опытнейшим профессионалом в области вузовского преподавания, легко и уверенно вписался в учебный процесс, как он сходу начал читать положенные курсы лекций, организовывать лаборатории и т.д.

***

1961 - 1962

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1961 год.

1 января – Денежная реформа: деноминация 10 к 1. Обмен старых рублей на новые осуществляется постепенно. До 1 апреля имеют хождение и старые и новые рубли.

12 февраля – Гибель Патриса Лумумбы.

12 апреля – Первый в мире полет человека в космос.

14 апреля – Торжественная встреча Ю.А. Гагарина в Москве.

4 мая – Принят указ о борьбе с тунеядством.

2 июля – Покончил с собой Э. Хемингуэй.

6 августа – Полет космического корабля «Восток-2». Его пилотировал Герман Титов.

17 октября – XXII съезд КПСС. Приняты Программа и Устав КПСС. Поставлена задача построения коммунизма к 1980 году: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»

31 октября – По решению XXII съезда КПСС тело Сталина вынесено из Мавзолея и перезахоронено у Кремлевской стены.

10 ноября – Сталинград переименован в Волгоград.

Без даты – На экраны страны вышли фильмы: «Русский сувенир», «Алешкина любовь», «Алые паруса», «Альба-Регия», «Бабетта идет на войну», «Анюта», «Балтийское небо», «Пес Барбос и необычный кросс», «Мир входящему», «Друг мой, Колька»,

1962 год.

25 января – Николаю Ивановичу Белкину исполнилось 60 лет.

11 августа - На оклоземную орбиту выведен космический корабль «Восток-3», пилотируемый летчиком-космонавтом А.Г. Николаевым.

12 августа - На оклоземную орбиту выведен космический корабль «Восток-4», пилотируемый летчиком-космонавтом П.Р. Поповичем.

22 октября – США блокируют Кубу. Начало Карибского кризиса.

18 ноября – В журнале «Новый мир» напечатана повесть А.И. Солженицина «Один день Ивана Денисовича».

Без даты – На экраны вышли фильмы: «Самогонщики», «Великолепная семерка».

***

Этот год протекал с ощущением непрерывного прогресса.

С начала года ввели новые денежные знаки. Долгое время мы их не видели, продолжали пользоваться старыми. Потом в некоторых организация стали выдавать зарплату новыми рублями. Хорошо помню, как одна наша соседка долго не могла дойти до своего подъезда, потому что ее все время останавливали и просили показать новые, только что ей полученные рубли.

Удивлял, прежде всего, размер новых купюр: они казались маленькими, несолидными. Что касается металлических денег, то здесь особый интерес вызывали металлические рубли и полтинники: в предшествующий период таких монет не было. Ходили также легенды о неких предприимчивых людях заблаговременно собравших целые мешки одно, двух и трехкопеечных монет, и, вследствие этого, внезапно разбогатевших.[23]

Обмен денег завершился к 1 апреля, однако, долго еще, говоря о стоимости чего-либо, люди переспрашивали: «Старыми или новыми?»

А 12 апреля произошло столь яркое и радостное событие – полет Юрия Гагарина, - что до сих пор многие охотно вспоминают что они в этот день делали, как и от кого узнали о случившемся и т.д. Такой народной памяти удостаиваются только эпохальные, исключительные события.

Что касается меня, то утром 12 апреля я был на тренировке по плаванию в бассейне Пединститута, что на улице Киевской. После тренировки, когда мы уже вытирались и одевались, из тренерской донеслись позывные, транслируемые по радиоточке. Причем это были необычные позывные особого рода: мелодия первой строки «Широка, страна моя родная…», повторяемая несколько раз кряду.

Все умолкли и встревожились, кто-то из ребят постарше сказал: «Ну, все, война началась…» Приоткрыли дверь, чтоб лучше слышать, когда начнут передавать сообщение. Вскоре услышали Левитана: «Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза. Передаем сообщение ТАСС!»

Когда разобрались в смысле происшедшего, первыми стали кричать «ура!!!» наши тренеры, собравшиеся вокруг радиоточки, потом и мы. Особенно я напрягся, когда стали произноситься слова: «…корабль пилотирует летчик, майор, Юрий Алексеевич…» – тут у меня ёкнуло - я подумал про Юру Чижова: он был и летчиком, и майором, и Юрием Алексеевичем, но, увы, не Гагариным.

Радость была необъяснимой, безмерной…. Захотелось поскорее прийти домой, поделиться этим счастьем с домашними, хотя и на улицах царило всеобщее возбуждение и ликование. Такого единения в самых высших своих проявлениях страна не знала, наверное, с весны 1945 года.

О, сколько прекрасных домыслов строили мы о том, как выглядит космический корабль, как там сидит космонавт, какие ощущения он испытывает. Мы выдумывали и передавали друг другу «сведения» о его исключительном здоровье и былинной силе и удали…

Да, это было воистину прекрасно!

В 1961 году к нам приехала двоюродная сестра Светочка. Она собиралась учиться в Кишиневском университете на биолого-почвенном факультете. Первый год она жила с нами, а потом перешла в общежитие. Кое-что об этом периоде я упоминал в главе, посвященной тете Ксении и ее семье. Добавлю еще кое-что.

Светлана училась на отлично, много, как мне казалось, и добросовестно занималась. Жить с ней вместе было еще веселее и интереснее, она была красивой девушкой, да к тому же студенткой, поэтому привносила немало интересного и необычного в нашу жизнь.

Из важных, запомнившихся событий, сохранилось, в частности, воспоминание о том, как в школе Марик Левин сказал, что скоро Сталина вынесут из мавзолея. Об отношении к этой информации говорит то, что, придя домой, я стал разыскивать маму, нашел ее у соседки Прасковьи Максимовны и шепотом на ухо пересказал эту важную, как мне казалось, новость. Мама и Прасковья Максимовна выразили сомнение – не ошибся ли мальчик, не напутал ли чего-нибудь. Но, вскоре об этом было сделано официальное заявление, и повсюду стали исчезать изображения Иосифа Виссарионовича.

Однажды мне даже довелось услышать, как один дяденька злобно крикнул другому: «Ну ты, Джугашвили!»

***

В январе 1962 года папе исполнялось 60 лет. Это событие в Университете отметили очень торжественно.

В назначенный день вся семья, включая даже меня, мальчика 9,5 лет, присутствовала в Университете, в главном (тогда) корпусе на углу Пирогова и Пушкина. На втором этаже в Приемной ректора мы ожидали, когда завершится торжественное заседание Ученого совета. В приемной кроме нас было много других людей – с цветами и подарками. Среди предполагаемых подарков Павел заметил чемоданчик, в котором можно было заподозрить магнитофон – вещь по тем временам исключительно редкую и дорогостоящую. Он показал мне на него и сказал: «Если это магнитофон, у нас теперь такая музыка будет…»

(Да, господа, так было! Те, кто знают моего старшего брата Павла и его «любовь» к музыке в это могут и не поверить, но я готов настаивать на том, что в юности и он слушал музыку и не был чужд новомодных увлечений.)

Потом оказалось, что это, все-таки, не магнитофон, а проигрыватель «Волга», что тоже неплохо. Проигрыватель служил нам верой и правдой многие годы, да и сейчас он со мной, хотя его сегодняшняя функция – быть семейной реликвией.

Отцу были вручены «Адреса»: в красивых бархатных папках, выполненные вручную, с картинками и вензелями, нарисованными акварелью и гуашью. Все они хранятся дома до сих пор.

Вот папка в синем бархатном переплете, внутри сложенный вдвое лист плотной чертежной бумаги. На лицевой стороне нарисована композиция: окруженный зелеными ветвями лавра желто-золотой портал, внутри которого на голубом фоне написано «В день 60-летия». У подножья портала разложены красивые розовые, желтые и голубоватые книги, как бы лежащие на листе бумаги с завернувшимися углами, на которой написано «Н.И. Белкину».

А вот папка в красном бархате. Здесь другая картинка: золотой медальон с красной каймой и разноцветной надписью «в день 60-летия». Слева от медальона реторты, колбы, манометр, микроскоп, справа и снизу - книги, одна из которых имеет название «Агрохимия», колосья, зеленая малахитовая чернильница с пером и лента с надписью «Н.И. Белкину».

Подобным образом украшены и другие Адреса, преподнесенные от имени ректората, парткома и профсоюзной организации Университета (ректор – В. Чепурнов, секретарь парторганизации – В. Витиу), деканата биолого-почвенного факультета (декан М.С. Бурнашев), кафедры почвоведения (зав. кафедрой В. Фильков и сотрудники), факультета физвоспитания (декан – Б. Мельник), комитета комсомола (секретарь – С. Панфилов), наконец, Молдавского НИИ почвоведения и агрохимии им. Н.А. Димо (директор – И.Г. Дикусар).

Что касается содержания этих Адресов, то все они построены по общепринятому в те времена канону: абзац первый – «Сотрудники … горячо поздравляют с… желают…», абзац второй – «Ваша многолетняя деятельность … обогатила советскую биологическую науку …», абзац третий – «В последние годы вы руководите … создаете…», четвертый абзац – « … Вы полны энергии… восхищаемся Вашим энтузиазмом… уверены, что Вы добьетесь новых успехов…» и т.д., наконец, - «еще раз поздравляем, желаем…».

Сохранился Пригласительный билет с портретом отца и римскими цифрами «LX»:

Ректорат, партийный комитет и общественные организации Кишиневского Государственного университета приглашают Вас принять участие в чествовании доцента кафедры почвоведения кандидата сельскохозяйственных наук

Николая Ивановича

БЕЛКИНА

В связи с его ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЕМ и ТРИДЦАТИПЯТИЛЕТИЕМ научной, педагогической и общественной деятельности.

Юбилейное заседание Ученого Совета университета состоится 24 января 1962 года в 12 часов, в актовом зале университета (1-й корпус, ул Пирогова, 65).

П Р О Г Р А М М А:

Вступительное слово ректора Кишиневского университета доцента В.С. Чепурнова.

Научная, педагогическая и общественная деятельность Н.И. Белкина – доклад профессора Дикусара И.Г.

Приветствия.

Адрес юбилейной комиссии:

Кишинев, Пирогова, 65, кафедра почвоведения.

В семейном архиве имеется черновик, написанный папой, и озаглавленный им “Краткая биография Белкина Н.И.” Привожу его полностью, с теми зачеркиваниями и исправлениями, которые имеются в подлиннике:

Краткая биография Белкина Н.И.

Родился 25 января 1902 года вторым из 8 детей 60 лет тому назад в бедной безлошадной крестьянской семье Костромской губернии[24]. Из 4-х братьев выжил только я один, из 4-х сестер остались 3.

До 18 лет (1920) год) работал в хозяйстве отца. (В связи с малоземельем и отсутствием лошади в свободное от полевых работ время…). Физическим трудом в сельском х-ве и по дому начал заниматься с раннего детства. В связи с малоземельем (в свободное от полевых работ время )с 10 лет вместе с отцом занимался отходничеством (плотник, пильщик, кровельщик и др.)

В сельскую школу не ходил, оставаясь неграмотным до Октябрьской революции.

В детстве отличался большим терпением и высокой дисциплиной, так что по-настоящему (вожжами) отец выпорол меня всего 2 раза. Над попами подсмеивались, помещиков ненавидели, а урядников - боялись.

Революция в нашей стране обусловила не менее стремительную революцию в моем сознании; вернее, она заново родила это сознание, т.к. до этого я ни в чем не разбирался. (При этом самое главное: я не только мог учиться, я не мог не учиться и вот вечера зимы 18 и 19 годов прошли в упорной учебе по ликвидации неграмотности.) Энтузиазм советской интеллигенции был так велик, что он заражал нас буквально полностью, и мы не могли не учиться. С каждого вечернего занятия я возвращался домой, получив что-то новое, часто невероятное, что не укладывалось в моей голове. Например, поверхность воды на свете больше, чем поверхность земли, что не солнце ходит, а Земля вертится, что ветер, который дует мне в лицо, не только ветер, но и движение частичек, что кроме церковных книг имеется и много других, где обо всем можно узнать. Так возникала безграничная жажда учиться и читать: друзья к девочкам, а я – за книгу.

Когда открылись Рабфаки меня ВИК командировал туда (в Кострому). При поступлении в Костромской рабфак вероятно решающим было не знания, а лапти на помочах.

Первые наборы в Рабфак состояли, в основном, из людей, имеющих незаконченное среднее образование (гимназии, учительские школы, церковно-приходские училища и др.) Подобных мне было немного; нам было очень трудно, (значительная) часть вернулась домой.

На социальное происхождение давалась огромная скидка. Партия и правительство поставило задачу через рабфаки скорее заполнить высшие школы детьми рабочих и крестьян.

Я завидовал начитанным и развитым ученикам рабфака и жадно тянулся за ними. Мне становилось понятным, что одного происхождения недостаточно, - нужны знания.

Я допустил большую ошибку – с первого курса (через 2 месяца пребывания на рабфаке) перешел на 2-й, чем сократил срок пребывания на рабфаке с 3- до 2-х лет и чем неимоверно увеличил учебную нагрузку.

Через два года (в 1923 г) рабфак закончил и направлен на 1 курс агроном. Ф-та Иваново-Вознесенского политехнического института. Рабфак меня переплавил основательно (как Иванушку после купания в кипящих котлах) однако в ВУЗах отсев первых выпусков рабфаковцев продолжался. Мне так же было очень трудно, и в период первых экзаменов наступил кризис – сомнение в своих силах. Несколько бессонных ночей в нетопленом общежитии, влага в глазах – вот и все, что можно было заметить со стороны; но этого никто не заметил и помощи от окружающих я не получил – просто потому, что стыдился обращаться. Если кто и помог пережить кризис, так это герой романа Степняка-Кравчинского революционер Андрей Кожухов. Кризис миновал, и я взял еще более твердый курс на продолжение образования.

В 1924 году в результате закрытия агрофака в Иванове я с другими студентами перевелся в Омский сельхозинститут, который через два года был переименован в Сибирскую Академию сельского хозяйства и лесоводства.

Общее и специальное развитие благодаря чтению самых разнообразных книг и напряженная учеба продолжались …

Постоянное чтение самых разнообразных книг и напряженная учеба продолжали оказывать свое положительное действие. Я быстро рос и окультуривался, этому очень способствовало окружение из энергичной, деловой, жизнерадостной сибирской молодежи.

В 1926 году произошло событие, определившее мою жизнь Будучи студентом 3-го курса я был приглашен (на должность технического сотрудника по теперешнему – лаборант) профессором Бобко Евгением Васильевичем на кафедру удобрений и спец. культур, которая через 2 года переименовалась в кафедру агрохимии.

Свободное (в то время) посещение лекций позволило мне совмещать работу с учебой. Однако это же обстоятельство загружало меня еще больше, вынуждая работать день и вечер, а иногда и ночь.

При кафедре была организована агрохимическая лаборатория и построен вегетационный домик. Я постепенно втянулся в исследовательскую работу и становился помощником Евг. Вас. во всей деятельности. Институт окончил (1928г).

Дипломная работа защищена на отлично и опубликована в трудах института

После окончания института оставлен на кафедре младшим ассистентом и одновременно принят в аспирантуру. Через 3 года аспирантуру закончил уже без Евгения Васильевича (он вернулся в Москву) и переведен в старшие ассистенты с поручением чтения курса агрохимии. В 1935 году утвержден ВАКом в ученом звании доцента, а в 37 году (без защиты) присвоена ученая степень кандидата с-х наук.

Исследовательская работа этого периода в основном касалась мелиорации солонцов и солончаков, сильно распространенных в Зап. Сибири. Работами была показана возможность коренной мелиорации солонцов гипсованием, серованием, с одновременным применением органических удобрений. Работа «Засоленые почвы Барабья» использована переселенческим управлением Сибири.

В 1937 году по конкурсу занял должность заведующего только что открытой кафедры Днепропетровского с-х института. Два года ушло на организацию кафедры, после чего создались условия для научно-исследовательской работы. Начались поиски нового направления научной работы. В это время пришлось пережить нечто вроде «кризиса» веры в агрохимию как науку (сказалось влияние деятельности В.Р. Вильямса). «Кризис» быстро был преодолен при помощи моего учителя Е.В. Бобко и однажды (зима 1941 г.) по его же совету из ВИУАА поехал на Калужскую улицу к А.Л. Курсанову (Ин-т биохимии им. Н.А. Баха) где получил рекомендацию заняться изучением ферментативных показателей зимостойкости растений. Я не мог знать, что через несколько месяцев вместо развертывания работ буду эвакуировать только что созданную кафедру вместе с ин-том в Саратов.

Деятельность ин-та прекратилась, и мне до февраля 1944 года вместо изучения ферментов в зимующих растениях пришлось заниматься эвакуацией немцев бывшей республики немцев Поволжья, организацией новых колхозов там, затем на оборонных заводах в должности инженера-химика конструкторского бюро по разработке одной детали самолетов.

В феврале 1944 года отозван министерством с-х и назначен директором Днепропетровского с-х ин-та. Это было началом длительного периода руководящей работы в с-х ин-тах.

В конце 1948 г Министерство с-х перевело меня во вновь открытый Ярославский с-х ин-т сначала на должность декана агрофака, затем зам. директора.

В 1957 году в должности заместителя руковожу перебазированием ин-та в г. Уссурийск и там в течение года налаживаю учебную и научную работу. В конце 1958 года с согласия главка с.-х. вузов перехожу на работу в Молдавский филиал Академии Наук СССР и по совместительству доц. кафедры почвовед. и агрохимии в Ун-т, а с конца 1960 г перехожу в Ун-т на основную работу.

Восстановление полностью разрушенного здания Днепропетровского ин-та и руководящая работа затрудняли развертывание научного исследования. Однако изучение биохимии зимостойкости началось в 1947 году, продолжается и по настоящее время и приобретает более и более определенный аспект.

В основу работы по зимостойкости растений легли: 1) идеи биохимии (вернее природы ферментных реакций), 2) участие в этих процессах элементов питания (N,P,K и др.) и 3) учение о закаливании растений.

Так выявлено новое направление в изучении природы зимостойкости растений. Автор по новому подходит к раскрытию механизма действия удобрений на зимостойкость растений.

За всю педагогическую работу подготовил свыше 1500 агрономов и агрохимиков. Опубликовал свыше 30 научных работ, в том числе и монографию «Зимостойкость растений».

Какой замечательный документ, правда?

Видимо, отец писал это в связи с собственным шестидесятилетием, неизвестно, однако, написал ли он какой-либо окончательный вариант, или остался только этот черновик…

***

К тому времени дети подросли, и мама захотела работать. Сохранилось написанное ею заявление:

В районный комитет КПСС Ленинского района

от т. Белкиной Л.П. партбилет № 03026184,

адрес: Болгарская 35, кв.10

З А Я В Л Е Н И Е

Моя трудовая деятельность началась с 1931 года. В 1940 году я вступила кандидатом в ВКП(б). С 1941 по 1945 гг я работала в органах НКСвязи, в областных управлениях и в г. Москве в НКСвязи.

В связи с усложнившимися семейными обстоятельствами (трое детей) я ушла с работы. Все эти годы активно участвовала в общественной жизни страны. В Ярославле была председателем родительского комитета школы, где учились мои дети. Здесь, в Кишиневе я в течение трех лет являюсь председателем женсовета ЖЭКа № 3. Теперь, когда дети подросли и материально семье стало трудней, я прошу Вас помочь мне в трудоустройстве. В 1961 году закончила школу рабочих корреспондентов при редакции газеты «Советская Молдавия».

Март 1962 года.

Неизвестно, дала ли мама «ход» этому заявлению. Возможно, что и нет, раз оно в целости и сохранности лежит в семейном архиве. Однако, так или иначе, но мама пошла работать. Ее приняли на работу в отдел кадров Кишиневского Сельскохозяйственного института инспектором военно-учетного стола.

Сельхозинститут располагался в величественном старинном здании, расположенном на улице Садовой. Перед зданием был разбит ухоженный садик, с красивыми дорожками, перголами, обвитыми плющом и виноградом, а вокруг памятника Ленину, стоявшему напротив входа в здание, обвивая ноги вождя, рос очаровательный арбузик, за увеличением размеров которого следило слишком много опытных глаз: я не смог стать первым в этом соревновании со студентами, сторожами и сотрудниками института.

Отдел кадров располагался в цоколе левого крыла, куда я довольно часто стал захаживать к маме в гости. Особенно удобно было это делать зимой, когда, накатавшись до изнеможения на коньках на льду Комсомольского озера, можно было отдохнуть и отогреться у мамы на работе.

С мамой и сотрудниками института я охотно ездил на сельхозработы в учебное хозяйство, брали меня и на Бугаз, куда организовывались поездки на автобусе с ночевкой на пляже…

Летом 1962 года состоялся «взлет» моей спортивной карьеры: я был включен в состав сборной по плаванию для участия во Всесоюзном первенстве среди школьников школ МПС», посвященных 40-летию пионерской организации им. В.И. Ленина, которое проходило в Москве, с 28 июня по 9 июля. Этому предшествовали сборы в спортивном лагере, а потом мы, под руководством Евгения Фатеевича Рязанова, поехали в Москву.

Об этой поездке, безусловно, стоит написать отдельный рассказик, здесь же я ограничусь краткой информацией: наша команда заняла III-е место, я выступал в заплывах «50 метров вольным стилем» и в комбинированной эстафете. Соревнования по плаванию проходили на стадионе «Метростроя»: ул. Дружниковская, дом 18, с 7 по 9 июля. Не могу удержаться от соблазна процитировать свою собственную открытку, направленную родителям из Москвы, благо она коротка:

«Здравствуйте, дорогие! Доехали мы хорошо. Живем в общежитии МИИТа. Общежитие в 10 этажей. У нас были соревнования на 50 м кролем и 50 м брассом, завтра – эстафета. Дома я буду 12-го. По всей Москве продаются апельсины.

Питаемся мы в столовой. Питание хорошее. До свидания, целую, Сергей.»

После этой поездки окружающие еще целый год считали меня перспективным спортсменом вплоть до того времени, когда я перестал заниматься плаванием из-за постоянного хронического гайморита.

***

1963

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1963 год.

1 декабря – Посещение Хрущевым выставки современного искусства в Манеже.

15 июня – Запуск космического корабля «Восток-5», пилотируемого летчиком-космонавтом СССР В.Ф. Быковским.

16 июня – Запуск космического корабля «Восток-6» с первой в мире женщиной-космонавтом Валентиной Терешковой.

22 ноября - В Далласе убит 35-й Президент США Джон Ф. Кеннеди.

***

К началу 1963 года диссертационная работа отца была снова готова к защите. Я пишу «снова», потому что, как мне помнится, она была готова еще в середине пятидесятых, однако дело до защиты не дошло. В чем была причина, мне сейчас сказать трудно, отмечу лишь одно, немаловажное, впрочем, обстоятельство.

Ранее папа готовил к защите работу «на соискание ученой степени доктора сельскохозяйственных наук», а теперь, работа представлялась на соискание степени доктора биологических наук. Это означало изменение самой сути исследования проблемы зимостойкости растений: от практических, по преимуществу, рекомендаций по повышению зимостойкости, основанных на многолетних экспериментах, – что характерно для «сельскохозяйственных наук», - совершен переход к исследованиям биохимического механизма явлений, происходящих внутри растения, в его клетке, исходя из которых возможны как выводы фундаментального характера, так и практические рекомендации.

Как бы то ни было, но «административным затишьем» 1959 – 1963 годов, когда на папе не лежало никакой ответственности, кроме как доцента университета, он воспользовался сполна и работу успел подготовить. Дело в том, что, в отличие от многих «начальников» – директоров, ректоров, проректоров и т.д., отец всю свою научную работу, включая подготовку эксперимента, его проведение, систематическое чтение и анализ всей литературы по основной и смежным темам, ведение картотек, обработку результатов – короче говоря, абсолютно всю научную и вспомогательную работу он выполнял сам, собственными руками. Многочисленные научные «генералы» и «полковники», встреченные мною в жизни, как правило, ограничивали свое участие в собственных научных исследованиях и диссертационных работах «общим руководством», которое – в худших случаях – сводилось к благосклонному согласию подставить свою подпись под статьей, смыл которой такому «соавтору» порой и не был понятен.

Отец же все делал сам, поэтому он, возможно, проиграл в скорости получения научных регалий, зато существенно выиграл в качестве собственной жизни.

Итак, повторю – хорошо, что он успел все закончить к 1963 году: 10 апреля его уже назначили деканом биолого-почвенного факультета.

13 апреля 1963 года папе выписывают командировочное удостоверение:

Выдано тов. Белкину Н.И., доценту кафедры почвоведения, декану б/о ф-та, командированному в г. Ленинград, защита докторской диссертации. Срок командировки: 15 дней, с 15 апреля по 30 апреля 1963 года.

Подписал удостоверение Проректор Ракул Иван Павлович. Этому предшествовало извещение на бланке Ленинградского сельскохозяйственного института от 27 марта 1963 года:

«Защита Вашей диссертации состоится 26 апреля 1963 года на заседании Ученого Совета Агрономического факультета ЛСХИ (г. Пушкин, Комсомольская, 14, аудитория 225). Просьба выслать монографию для членов Совета».

Наконец-то настал этот день, к которому папа готовился и стремился столько лет… Он уехал на защиту, и вскоре от него пришло письмо от 21 апреля 1963 года:

«Здравствуйте, мои дорогие молдаване!

Сегодня могу взять перо, воскресение, решил и я отдохнуть. В пятницу… - однако, все по порядку!

Что я ехал со знакомыми, - только испортило настроение, т.к. лишало меня (возможности) заниматься своим делом. В понедельник в 2 ч. дня я был уже на Ленинградском вокзале. Узнал, что могу в тот же день в 11 ч. вечера быть в Ленинграде. Надеясь на гостиницу, так и поступил, но - увы! Пришлось вещи сдать в камеру и провести ночь на вокзальном диване. Утром во вторник сразу отвез проф. Коновалову переданную мне посылку смородины, у него позавтракал, и узнал неприятные вещи. Коновалов мне сказал, что вопрос о допуске меня к защите еще раз пересматривался, т.к. некоторые лица познакомились с моей книгой и сказали, что книга хороша, но мало своего экспериментального материала. Действительно ли кто-нибудь говорил им это, или они сами усомнились, – не знаю. С тревогой поехал в Пушкино. Проф. Новиков (главный режиссер всего дела) встретил меня сильной руганью, что я зимой уехал, не решив с ним всех вопросов. А дело было так. В пятницу я с ним встретился и полагал, что этого достаточно. В субботу же узнаю, что он в эти дни в Пушкино не приезжает. Ждать понедельника я не мог, написал ему письмо и уехал. Сейчас я узнаю, что он хотел продолжить разговор и, в частности, порекомендовать, кому направить книгу для отзывов. Кроме того, повторил Коновалова о слабых местах книги. Словом я сильно почувствовал неуверенность Новикова в значимости моей книги как диссертационной. Вижу, что смущение Новикова происходит еще и потому, что они не слушали, и не обсуждали моего доклада, а защита приближается.

Доклад был назначен на 3 ч. в пятницу. Мне стало ясно (Новиков помог в этом), что судьба зависит от моего доклада, где я должен суметь показать большое – в малом, доложить эффектно и уложиться в 40 минут. Больше – нельзя, и меньше – признак неумения. Вот при таких условиях я работал с вечера (вторник) и до 12 часов дня пятницы.

Такого напряжения я за всю жизнь не переживал. Описывать это состояние потребуется много времени, да и не хочу воскрешать его.

Вместо 3 ч. доклад на кафедре начался в 35 минут 4-го: ждали Коновалова из Ленинграда, решая некоторые вопросы кафедры. Коновалов так и не приехал, и мне дали слово. В первые 5 – 10 м. в горле было сухо, трудно было говорить, потом стало как-то лучше, смог следить за движением минутной стрелки. Вместо 40 м. уложился в 38 м. Это, говорят, уже неплохо. Вл. Алекс. Новиков, объявляя перерыв, сказал, что после него меня будут «шпиговать». Я больше всего боялся его. Задача заключалась в установлении глубины и широты моих знаний, в способности отвечать на вопросы (иногда, каверзные).

Его фраза была равносильна зачтению приговора. Вопросы и выступления по моему докладу продолжались 2 часа. Среди вопросов были простые, легкие, но были и сложные; не на все я полностью ответил, но под конец, я почувствовал, что у коллектива кафедры (около 14 чел.), а, главным образом, у Новикова наступил перелом в мою пользу. В своем заключительном слове Вл. Александрович высказывая свои прошлые сомнения заключил уверенностью в серьезной работе, отвечающей всем требованиям. Я почувствовал, что теперь он получил основание меня защищать, чего раньше у него, действительно не было. От него и некоторых членов кафедры я в заключение получил много советов (для меня это обязательное задание), выполнение которых займет все мое время до дня защиты.

Физическая усталость после доклада была настолько велика, что не хватило силы собрать таблицы, с трудом добрался до почтамта (3/4 километра), чтобы вам дать телеграмму. Еле доплелся до Екатерининского дворца, хотел заснуть – ничего не получается. После ужина снова делал безуспешную попытку перейти в царство Морфея. Заснул во втором часу, в четыре проснулся, в 6 снова заснул, а в 8 встал. Съездил в Ленинград, купил мамочке модельные венгерские белые туфельки за 27 р., мягкие-мягкие, 2 пары чулок. Радиодеталей нет, камеры для «Орленка» только с покрышкой, п.ч. покупайте их в Кишиневе.

Джинсы пока не нашел, к тому же временно воздерживаюсь от траты средств. Пришлось неожиданно заплатить 10 руб. за фоторазмножение моей дополнительной (к монографии) статьи.

Сегодня (воскресение) решил ничего не делать, голова требует настоящего отдыха. Сейчас опущу письмо и присоединюсь к экскурсии по Екатерининскому дворцу и др. местам, связанным с пребыванием Пушкина.

Вы мне можете писать по адресу: г. Пушкин, Ленинградская обл., Ленинградский с.-х. Институт, кафедра физиологии и биохимии растений, мне.

Ну, вот пока и все. Решающие бои впереди, в пятницу, кажется, с 13-30.

Думаю каждый день о вас, как мамочка справляется, как мальчики помогают ей в домашней работе. Помните ребята, что своей помощью маме, тем самым оказываете помощь и мне в столь трудную минуту жизни.

Крепко целую, папа.»

Вслед за ним пришло письмо от 27 апреля 1963 года:

Здравствуйте мамочка и дети!

Сейчас суббота, 8 ч. вечера. Я только что вернулся из Ленинграда, где пробыл весь день. Вчера на защите один оппонент читал отзыв по рукописи, обещав ее перепечатать сегодня, и просил меня приехать за ней в Ленинград, но и сегодня не перепечатал, поездка оказалась бесполезной. А я очень устал, очень! Хотел сегодня говорить по телефону, но связь с Кишиневом временно прекращена. Разговор заменяю вот этим коротеньким письмом, т.к. много писать не могу, расскажу уже по приезде. Доклад хвалили, хотя местами снижал голос до тихого: это была усталость. Голосовали единогласно; кроме оппонентов выступили еще 3 человека. По ходу защиты мне пришлось подниматься на трибуну в общей сложности 9 раз! Угощал в ресторане, было 10 ч. со мной. Посидели до 9 ч. вечера, начав почти в 6ч. 30 м. Финансовый баланс сведу, до Кишинева доберусь.

Завтра (воскресение) к 12 часам должен быть в Ленинграде, на квартире стенографистки, проверить все записи, а, главное, написать ей выступления членов совета (не оппонентов), их вопросы и мои ответы. В ночь на понедельник должен выехать в Москву, где в понедельник (29/IV) зайти для Павлика в МФИ и в ночь на вторник выехать в Кострому, где пробуду конец дня 30-го и 1-е мая; второго числа выехать, 3-го быть в Москве, а 4-го дома.

Вот таков мой план, который должен быть выполнен точно.

Программу заказов выполнил почти полностью. Мальчикам удалось купить джинсы, и даже камеры для «Орленка». Резиновые пояса, мамочка, в Ленинграде бывают очень редко, сейчас их нет, делал попытку 3 раза и не нашел.

Очень хочу скорее домой, начинаю думать о больших делах факультета.

Писать кончаю, хочу прилечь, а затем взять в камере вещи и упаковать, что можно, еще сегодня.

Поздравляю вас с 1-м мая, первый раз который мы будем праздновать не вместе, чокнитесь уже без меня. В Костроме выпьем за ваше здоровье, хотя меня еще мутит сильно после вчерашнего.

Привет Ивану Георгиевичу и Марии Михайловне, а также всей семье Катенсус.

Крепко целую вас всех, до скорой встречи, папа!

Итак, диссертация защищена, теперь слово за ВАКом – Высшей Аттестационной Комиссией СССР. ВАК должен утвердить Решение Ученого Совета, в котором происходила защита, и присудить ученую степень. Надо сказать, что эта процедура далеко не всегда проходила гладко. ВАК не просто рассматривал и утверждал представленные документы и саму работу, но подвергал ее своей собственной экспертизе. Заключалась она, в частности, в том, что назначенные ВАКом рецензенты – крупнейшие, по возможности, специалисты в данной области – рассматривали работу и давали свой отзыв, причем делалось это конфиденциально: диссертант не знает имен тех, кто будет давать отзыв, поэтому на жаргоне их называли «черные оппоненты». Так что, вполне вероятен и отрицательный исход дела: «черный» оппонент мог работу «завалить». При этом поводом могло быть что угодно – «борьба научных школ», сведение личных счетов с соискателем, или его научным руководителем и т.п. Так что волнение и ожидание продолжается до тех пор, пока из ВАКа не придет Извещение, а на это могли уйти даже не месяцы, а, иногда, и годы!

Папину докторскую утвердили Решением ВАК от 23 ноября 1963 года (протокол №33), что считалось очень и очень быстро. В январе 1964 был оформлен Диплом доктора наук МБЛ № 000313, подписанный Председателем ВАК В. Елютиным.

Диплом был очень красивым, в обложке из натуральной кожи цвета «кофе с молоком». Как же мы все радовались, когда папа принес его домой!

Дома почему-то не сохранилось ни одного экземпляра автореферата диссертации, нет также и самой диссертационной работы, однако, утешимся тем, что они хранятся, например, в «Ленинке» и других крупных книгохранилищах.

1963 год оказался напряженным не только из-за папиной защиты диссертации, но и потому, что Павел окончил школу и должен был поступать в ВУЗ. Он всегда учился на одни пятерки, школу окончил с золотой медалью, поэтому у меня никогда не было сомнений в том, что он куда захочет – туда и поступит. Он захотел поступить на физический факультет Московского госуниверситета. Вот что об этом пишет сам Павел в своих «Воспоминаниях»:

«Перед экзаменом по химии, когда мы пришли в школу на консультацию, произошло незаметное, но по настоящему судьбоносное событие. Ирка Пенова принесла рекламную книжку для поступающих в ВУЗы про МГУ. Все с удовольствием ее посмотрели, поохали над фотографиями лабораторий, аудиторий и еще очень многого. Я же за несколько минут решил, что поступать поеду именно туда. На решение повлияло обилие факультетов, естественных и гуманитарных, с мальчиками и девочками, белыми, желтыми, черными, социалистическими и капиталистическими. Где еще такое разнообразие и так много шума? При этом и уровень не хуже, чем в других физических институтах. В тот же день я сообщил об этом родителям. Все мои предыдущие решения они безоговорочно одобряли, одобрили и это. Даже добавили, что они всю жизнь мечтали об учебе их старшего сына в МГУ».

Сказано – сделано! В начале июля Павел отправился в Москву, подал документы в Приемную комиссию и стал готовиться к экзаменам. В выше процитированных «Воспоминаниях» об этом написано подробно и интересно, мы же упомянем следующие факты: конкурс составлял 35 человек на место, пять экзаменов – две математики, сочинение, физика и немецкий – были успешно сданы и конкурс был выдержан!

В это самое время мама со мной и Александром находилась в саду, в Южном, а папа оставался в Кишиневе. Сохранилась полученная им 29 июля 1963 года телеграмма:

«ДЕНЬГИ ПОЛУЧИЛ МГУ ПОСТУПИЛ ВЫЛЕТАЮ ХАРЬКОВ=ПАВЛИК»

В Харьков Павлик прилетел, все его поздравляли, и как всегда, все были очень рады! Возможно, это был последний год, когда все собрались в таком составе: дети начинали взрослеть и впоследствии у каждого появились свои планы…

К концу лета за нами приехал папа, побыл несколько дней, и мы вернулись в Кишинев.

Мы впервые оказались без Павлика. Было и непривычно, и тревожно.

***

В октябре папу назначили на должность Проректора университета по научной работе. С точки зрения домашних, это событие мало что изменило в образе жизни: папа как работал с утра до ночи, так и продолжал…

Я был, чуть ли ни единственным членом семьи, с которым папа проводил «свободное» время.

Мы с ним ходили гулять на Комсомольское озеро: из дома мы шли сначала вверх по Болгарской, потом сворачивали на Щусева, потом снова вверх – по Комсомольской, затем – по Садовой… На озере мы, оказавшись в удобном для папиного чтения месте, останавливались, после чего он занимался свои делом, а я своим.

Случалось нам посещать и любимый мною бассейн «Локомотив». (Для не живших в Кишиневе: «Локомотив» – открытый бассейн неправильной формы, размером, примерно 70х70 метров, окруженный песчаными и травяными площадками, скамейками, беседками и т.д., наполненный природной минеральной гидрокарбонатно-сульфатно-магниевой водой с растворенным в ней сероводородом, называемой на местном наречии «буркутной». Вход 20 копеек для взрослых, 10 копеек для детей, 5 копеек для членов ДСО «Локомотив», коим я, естественно, являлся.) Здесь роли распределялись так же, только я был все время в воде, а папа, в основном, на берегу, где он, раскрыв на коленях очередную диссертацию, что-то в ней непрерывно исправлял карандашом.

Однажды мы с папой даже сходили в кино на кинофильм «Тайна острова Бек-Кап». Помню места, на которых мы сидели в кинотеатре «Патрия».

Впрочем, поход на этот фильм состоялся гораздо раньше, а летом 1963 я ходил в кино и бегал на бассейн уже самостоятельно, или со старшим братом Александром. Совершенно точно можно сказать, что мы с ним побывали на бассейне 16 июня, потому что именно там мы услышали из висящего на столбе громкоговорителя о полете в космос некоей «Черешковой», которая впоследствии оказалась Терешковой: громкоговорители на столбах не отличались высоким качеством звука.

***

1964 - 1965

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1964 год.

17 апреля – 70-летие Н.С. Хрущева.

1 августа – Впервые вышла в эфир радиостанция «Маяк».

29 августа – Реабилитация немцев Поволжья.

14 октября – Октябрьский Пленум ЦК КПСС освободил Н.С. Хрущева от всех занимаемых им постов. Первым секретарем ЦК стал Л.И. Брежнев.

Без даты – В Токио состоялись Олимпийские игры.

1965 год.

Без даты – Вышел фильм Л. Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика».

18 марта – Космонавт Алексей Леонов впервые в истории человечества вышел в открытый космос с корабля «Восход-2», пилотируемого П.И. Беляевым.

26 апреля – День Победы 9 мая объявлен нерабочим днем.

8 марта – Международный женский день объявлен нерабочим днем.

***

В течение первого года учебы Павел несколько раз приезжал домой. Мама записала в своей тетради:

«Павлуша учится в МГУ, приезжает домой частенько, при малейшей возможности: на каникулы с 25 января по 7 февраля, на 1 и 2 мая, на 7 и 8 ноября. Мы все очень и очень скучаем о нашем любимом Павлуше. В нем есть одно из прекраснейших качеств – внутренний интеллект».

Мы с мамой с удовольствием (для меня) провожали и встречали его в аэропорту. Там я однажды разглядел всех знаменитых игроков команды Тбилисского «Динамо»: Месхи, Метревели… Они улетали из Кишинева после памятного матча, в ходе которого с трибуны была брошена бутылка, разбита голова у грузинского тренера и т.п.

Впрочем, сейчас этим никого не удивишь…

В июне 1964 года отец был избран на должность профессора кафедры почвоведения, а вскоре после этого состоялась очень важная и памятная поездка всей семьи на родину отца в деревню Молоково.

Из маминой тетради:

«В 1964 году мы всей семьей поехали на месяц в Молоково: со 2 июля до конца месяца. Павлик потом остался в Москве на работах со студенческим отрядом, а я, Саша и Сережа поехали в Харьков, в сад тете Лене и дяде Коле».

Сначала мы, проехав через Москву, задержались на день-два в Костроме. В память об этом осталось пятитомное собрание сочинений Сергея Есенина, подаренное маме Виктором Даниловым, мужем папиной сестры тети Пани. Эти книги и сейчас украшают нашу библиотеку, а на форзаце первого тома красивым почерком Виктора, красными чернилами написано: «Уважаемой Людмиле Павловне от Данилова В. в память о посещении «центра» Земли Русской – Костромы. 8. VII-64 г.»

А в Молоково, в дедушкином доме нас ожидала бабушка Анна - папина мама, и дядя Петя – брат дедушки Ивана, родной дядя нашего папы, живший со своей второй женой тетей Варей.

Едва ли ни 90 процентов того, что я чувственно впитал о русской деревенской, природной жизни, вошло в меня именно в этой поездке. Знаний было много и ранее, и, особенно, потом, а вот непосредственных, личных переживаний, ощущений, эмоций – такой значимости и силы пока более не было.

Дом и хозяйство тогда еще были в полном порядке, была и корова, и овцы и куры. Я спал на сеновале, иногда – на печи. По утрам меня будило квохтанье кур, отчего я страшно злился. Обедали все вместе, за большим столом. Еду готовили, видимо, бабушка Анна и тетя Варя. Запомнились шанежки ржаные, картошка в молоке, запеченная в русской печи, много меда разных сортов, свежей сметаны и молока.

Ежедневно отправлялись на прогулки по окрестностям, заходили на кладбище, где похоронен дедушка Иван, ходили с папой по местам, где раньше была усадьба Кочериных, туда, где была колокольня и церковь в Алексеевском, в Спас… Папа все время что-то вспоминал и рассказывал. Например, о волках, которые сопровождали его по зимней ночной дороге, надеясь поживиться, когда он один ходил в соседнюю деревню на курсы ликвидации неграмотности. Или показывал глубокий омут на реке Шаче, а то рассказывал о какой-то жительнице их деревни, которая в Шаче утопилась, и показывал «то самое место»…

На Шаче мы проводили немало времени, пытаясь наладить коротни и на них покататься, устанавливая неродки, ловя рыбу удочками, просто купаясь…

Впрочем, вести полностью праздный образ жизни городских дачников нам не позволяли: покос! Кто из нас мог и умел – косил, кто не умел – собирал скошенную траву граблями, таскал сено на «носилках» – две длинные жерди, ничем не скрепленные между собой, но отлично удерживающие довольно большой объем уложенной на них травы, наконец, участвовал в обустройстве стога. Здесь всем хватит работы. Одни стоят наверху, принимают и грамотно укладывают, другие подают вилами наверх, третьи подносят и т.д.

Работ на покосе трудна и утомительна, хотя кроме меня подобными ощущениями не делился никто. Все молча и с хорошим настроением работали, не обращая внимания на чрезмерное количество слепней и им подобных кровососущих летающих насекомых, безжалостно облепливающих спины, плечи руки…

Помогали мы также в рытье, точнее, в углублении и расширении, пруда возле дома. Здесь особенно прославился Александр: бабушка принесла попить кислого молочка, и Сашенька, приложившись, выпил не отрываясь полную трехлитровую банку!

Случались и волнения. Однажды Павел, Александр и я отправились погулять в сторону Шачи и старшие братья, решив от меня убежать, перебрались на другой берег Шачи, чего я сделать не смог и вернулся домой. Когда братьев не оказалось к обеду, стали их искать, а когда от меня узнали, что они перешли на другую сторону реки, все страшно заволновались: та сторона являла собой огромное, страшное, знаменитое Сусанинское болото! Отец бросился их искать и, придя на берег Шачи стал звать. Слава Богу, они откликнулись – оставалось их вывести оттуда, что с помощью отца, вымокнув, впрочем, до нитки, они успешно проделали. Выяснилось, что они далеко не отходили, сидели на близкой сухой лужайке и курили – в этом-то и был смысл их исчезновения.

Папа их здорово ругал, объясняя, что на ту сторону никто, никогда не ходил и не ходит: оттуда не возвращаются!

Другой раз поволновались уже из-за меня: на что-то обидевшись, я ушел из дому и до самого вечера не возвращался, сидя недалеко в соседнем лесу. А когда стали звать, – причем я, подлец, все слышал, - не отзывался, заставив отца и мать снова нервничать и опасаться, не провалился ли теперь в болото я.

В целом же эта поездка была для всех, но особенно, конечно, для отца, очень радостной. Он подолгу о чем-то говорил со своей матерью, бабушкой Анной, часто они чему-то смеялись – ведь бабушка была очень остроумной и наблюдательной. Обсуждал отец и с дядей Петей деревенские и колхозные дела… Помнится, после одного разговора он удивлялся тому, как изменилась лексика деревенских жителей, приводя в пример использование дядей Петей слова «функция»: «А я ему говорю – это не моя функция».

А по вечерам папа уходил с мамой прогуляться за околицу по извилистой дороге между полей высокой уже ржи… Иногда он начинал петь и его голос далеко разносился в тишине лета: «Благословляю вас, леса, долины, долы…»

Уезжали мы в кузове грузовика и нас все вышли провожать. Бабушка Анна, наклонясь влево, выглянула из-за спина дяди Пети, приложила правую ладонь ко лбу, потом помахала на прощанье. Больше я ее не видел…

***

Из маминых записей 1965 года:

«Павличек закончил два курса МГУ. Летом приехал к нам, и мы поехали отдыхать к морю, на Бугаз: Приморский район Одесской области, лагерь Кишиневского Госуниверситета».

Местность, называемая «Бугаз», расположена там, где Днестровский лиман объединяется с морем. Слева от впадения, если смотреть на море, находится Каролино-Бугаз, а справа – поселок Затока. В начале шестидесятых годов на территории поселка Кишиневскому университету был выделен участок земли вблизи пляжной песчаной полосы, на котором стоял одноэтажный каменный домик. На этом участке построили большую столовую-веранду с кухней, туалет «солдатского типа», несколько деревянных дачных домиков, рукомойник, яму для дизель-генератора и т.п.

Начиная, наверное, с 1964 года я отдыхал именно здесь, причем, поскольку мой папа был профессором, меня помещали в одну из комнат каменного, «профессорского» домика. Несмотря на аскетизм, граничащий с «экстремальным туризмом» – в представлении европейцев, разумеется, - этот вид отдыха устраивал всех. Достать путевки в пансионат было не так уж просто, большинству сотрудников университета приходилось ждать своей очереди по несколько лет.

Если с нами на Бугазе отдыхал папа, жизнь становилась разнообразнее, поскольку его все время приглашали то на экскурсию в Шабо, посмотреть, как тутовый шелкопряд пожирает листья шелковицы, то в какой-нибудь рыбхоз на уху и т.д. Иногда застолья устраивались и прямо в лагере.

По вечерам нам время от времени показывали кино с помощью киноустановки для 16 мм пленки. Мне запомнился потрясающий цветной документальный фильм об Амазонке и ее обитателях. Для тех, кто постарше, имелась поселковая танцплощадка, к забору которой мы тоже регулярно подходили поглазеть на танцующих.

Центром культурной и общественной жизни стал пансионат «Золотые пески», при котором имелся большой киноконцертный летний зал. Туда приезжали артисты эстрады Одесской филармонии.

Постепенно количество пансионатов и домов отдыха возрастало: многим предприятиям и организациям Молдавии отводились земельные участки. Поэтому всегда находились знакомые, и к ним можно было ходить в гости.

Основное время, естественно, проходило на пляже. Море из-за близкого впадения Днестра было не очень соленым и не слишком прозрачным, однако нам это вовсе не мешало: собственно говоря, большинству и сравнивать-то было не с чем. Море как море. Если ветер с востока, значит вода будет более лиманская, нежели морская, зато теплая, а если с запада, вода станет чище и солонее, зато такая холодная, что и купаться будет нельзя.

По утрам все обитатели университетского лагеря под руководством физрука выходили на пустынный еще пляж и делали зарядку, затем заходили в воду и чистили зубы – это считалось очень полезным.

(Летом 1966 года сюда, на Бугаз приедет со своей семьей отдыхать старший брат Владлен. Побудут они немного и в Кишиневе. Мне запомнилось, как мы втроем – Владлен, Александр и я – просидели пол ночи на кухне, разглядывая лист за листом недавно привезенный Павлом из Москвы альбом Чюрлениса…

А Павел в это время был на Тянь-Шане, на станции космических лучей…)

В 1965 году произошло несколько событий, которые характеризуют рост нашего семейного благосостояния.

Во-первых, мы купили телевизор. То, что его у нас до этого не было, объяснялось не столько отсутствием средств, сколько устойчивой позицией нашего папы: он считал это ненужным и даже вредным. Он не хотел «смотреть на эти маленькие фигурки», вместо того, чтобы ходить в театр.

Телевизоры давно уже были если не в каждой семье, то уж в гораздо менее обеспеченных, чем наша, семьях. Наконец, папа «сломался» и дал добро на покупку телевизора. Возможно, на это повлияли транслировавшиеся в предшествующем году по телевидению гастроли театра «Ла Скала», смотреть которые папа и мама ходили к Дикусарам.

Был приобретен – с моим самым живейшим участием – телевизор «Сигнал», имевший, как сейчас сказали бы, самый высокий рейтинг. И стоил он больше всех других моделей: 350 рублей.

Я его быстро освоил и стал, безусловно, самым активным пользователем в семье. Однако же, и с папой случилась метаморфоза: он не только стал смотреть, скажем, трансляции из Большого театра, что было не удивительно, но и увлекся хоккеем!

Это для нас было полной неожиданностью, причем радостной. Папа стал интересоваться ходом чемпионата мира настолько, что записывал очки, набранные командами, количество голов, забитых лучшими форвардами и т.д.

В этом году папе присвоили звание профессора и выдали Аттестат Профессора за номером МПР №005855:

«Решением

Высшей Аттестационной Комиссии

от 23 марта 1965 года (протокол № 16/п)

Белкин Николай Иванович

утвержден в ученом звании профессора по кафедре «почвоведение и агрохимия».

Присуждение профессорского звания, помимо признания заслуг, давало ощутимую прибавку к зарплате. Так, доцент, кандидат наук, получал 320 рублей в месяц, а доктор наук профессор – 450. Если он при этом заведовал кафедрой, был деканом, или занимал какую-либо иную административную должность, зарплата снова возрастала. Так, будучи доктором, профессором и проректором университета, папа получал зарплату в среднем 600 – 800 рублей в месяц. Сумма колебалась, в зависимости от разных дополнительных видов заработка: руководство аспирантами (кажется, по 25 рублей в месяц за каждого), оппонирование диссертаций и т.д.

Возросший достаток привел к дальнейшему улучшению быта.

Из маминых тетрадей:

«30 мая 1965 года купила гарнитур мебели за 699 рублей: хельга, подсервантник, 6 стульев, диван, два кресла, стол, ящик для белья.

У Марии Михайловны одолжила 220 рублей в магазине, дома – у Ивана Георгиевича еще 160. Всего – 390 рублей!».

Потом следуют записи:

«Вернула 90 р. Марии Михайловне 5/VIII –65 года.

Вернула 300 р. – 7/VI-66 года.

Никому ничего не должна!»

9 сентября 1965 года Н.И. Белкин занесен в Книгу Трудовой Славы в день 20-летия Кишиневского госуниверситета.

В течение 1965-66 учебного года Сашенька, ученик 11-го класса, начал посещать подготовительные курсы по рисунку и черчению при Союзе Архитекторов. Там он познакомился с другими ребятами, мечтавшими о профессии архитектора, некоторые из них стали на многие годы друзьями и коллегами.

Увлечение архитектурой отразилось на всей семье: Александр умел увлечь своими интересами окружающих. В доме появились рисовальные и чертежные приспособления, рулоны бумаги, планшеты и т.п., с большей интенсивностью стала приобретаться литература по искусству, альбомы живописи и пр. Вокруг Александра создавалась атмосфера радостной важности всего происходящего, – это его удивительное качество не полностью угасло и сейчас.

***

1966

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1966 год.

1 апреля – Ликвидация совнархозов и восстановление промышленных министерств.

27 апреля – Землетрясение в Ташкенте.

1 июля – Отмена трудодней и введение денежной оплаты труда в колхозах.

Ноябрь – В журнале «Москва» начата публикация романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

***

10 января папу наградили значком «За участие в наблюдениях» за активную помощь в работе станции наблюдения, о чем гласит соответствующая запись в трудовой книжке. Имею смелость предположить, что это преувеличение. Вряд ли папа «активно наблюдал». Впрочем, поясню, о чем идет речь.

Рядом со зданием университета, на углу Садовой и Гоголя стоит величественная башня. Это памятник истории и промышленной архитектуры: водонапорная башня, построенная в конце 19 века по проекту А. И. Бернардацци, Кишиневского и Одесского архитектора, построившего много красивых зданий в обоих городах. Башня имела высоту 22 метра, толщина стен внизу достигала 2 метров, а площадь основания была, примерно 10 на 6 метров; впоследствии на верхней площадке построили дополнительный павильон высотой метров, наверное, пять.

Внутри башни находились два огромных металлических бака, занимавших практически все пространство, кроме винтовой лестницы, каморки в середине башни и верхней площадки. В послевоенное время вплоть до начала шестидесятых башня была заброшена, не охранялась и никому не была нужна. В описываемый период времени башню «передали на баланс» университета и в ней организовали станцию по наблюдению за искусственными спутниками Земли. Был установлен телескоп, в каморке стояли хронометры и прочие приборы, позволявшие точно фиксировать время и координаты прохождения спутников. Кроме этого, на станции измеряли динамику яркости отраженных спутником лучей света. Отец был в это время проректором по науке и, в соответствии со своими должностными обязанностями, принимал активное участие в становлении этой лаборатории. Видимо, этим его «активное наблюдение» и ограничилось, однако вполне естественно, что сотрудники станции в доступной им форме выразили свою благодарность за оказанную поддержку.

В целом годы проректорства отца оказались очень насыщенными и интересными. Ему приходилось заниматься очень широким кругом вопросов, вникать в проблемы физиков, химиков, математиков, историков, филологов и так далее. Шестидесятые годы отличались от предыдущих лет еще и тем, что резко увеличились связи с зарубежными странами. В университете появились иностранные студенты: из Вьетнама, из ГДР. На имя проректора ежедневно приходило множество различных писем из-за рубежа. Когда отец приносил домой часть почты, которую не успел просмотреть на работе, я буквально впивался в конверты, так не похожие на наши: совсем другая бумага, другая манера писать адрес. А внутри могли лежать какие-нибудь красочные буклеты, брошюры и т.п. Сейчас мне трудно провести аналогию с днем сегодняшним, когда от рекламной полиграфической продукции просто спасу нет, а тогда любой глянцевый листок производил впечатление.

Стали появляться возможности поездок за рубеж. Помнится, отец готовился поехать по какому-то приглашению в Либерию, однако медицинская комиссия запретила ему ехать в жаркую Африку. Так он никогда за рубежом и не побывал.

Вспоминаю еще один случай. На имя отца пришло приглашение из ФРГ: ему предлагали организовать «под него» лабораторию где-то в Германии, приглашали приехать и поработать. Для читателей последующих поколений надо пояснить, что в те времена такого не было в принципе, ни для кого, независимо ни от чего. Последние советские ученые, направлялись «поработать» за рубеж в двадцатые и тридцатые годы, как, например, Петр Леонидович Капица, отозванный обратно в конце тридцатых годов, или Игорь Сикорский с Георгием Гамовым, так и оставшиеся работать в США.

Отцу приглашение принес сотрудник КГБ с рекомендацией, как я думаю, «дать резкую отповедь буржуазным провокаторам». Отец по этому поводу написал большую статью в газете «Советская Молдавия» из которой мне запомнилось только одна фраза: «колпак фарисея вам больше к лицу», поскольку я никогда ничего не слышал о фарисеях и их колпаках.

Жаль, что эта статья не сохранилась в домашнем архиве, зато сохранились блокноты отца этого периода. Здесь, в основном, содержатся записи, связанные с заседаниями, работой каких-то комиссий и т.п.

Об инспекционной, или ознакомительной поездке в Тираспольский пединститут: «Кафедра физики и основ промышленного производства, 14 научных работников, 1 кандидат наук; тема – получение и исследование новых полупроводниковых соединений на основе антимонида аллюминия и антимонида галлия. Естественно-геологический факультет… На производственной практике по всей европейской части Союза, привозят много экспонатов… кабинет моделирования: модель Тирасполя и его окрестностей… Био-агро-станция: площадь 15 га…»

Интересный вывод в конце: «Убеждение в целом такое, что студентам больше, чем у нас дается методических навыков как будущему учителю».

Другая запись – Совещание у ректора. Помимо обычных в подобных случаях заметок, касающихся того, о чем рассказал только что вернувшийся из Москвы ректор, имеется и такое: «По хулиганству и прочее наш университет на 2-м месте по Союзу, вслед за Казахским университетом, и явная тенденция к дальнейшему росту».

В блокноте много знакомых фамилий, упоминаемых по разным поводам: Ракул, Симашкевич, Гримальский, Кахана, Педченко, Николаев, Шур, Кот, и т.д.

Интересны записи, или размышления отца об искусстве оратора. Среди прочего:

«Счастье оратора, если его хорошо встречают, еще лучше – хорошо провожают, еще лучше – о нем вспоминают…»

«Если выступление на 100 минут: самые главные – первые 10 минут… Заучить можно начало, если нужно сокращаться – в середине. Хорошо знать концовку…»

Так что во всем отец оставался погруженным в свою работу, а за нормальным развитием детей следила мама.

Я рос беспечно и счастливо, учился легко и хорошо, много гулял с друзьями, занимался легкой атлетикой и слушал Битлз. Именно в этом году мне удалось уговорить родителей – отца, прежде всего, – купить магнитофон. Основным аргументом оказалось то, что в университете интенсивно развивалась новая методика обучения иностранным языкам с помощью магнитофона. Был создан лингафонный кабинет, стали распространять всевозможные курсы – Лондонский, Гарвардский и т.д. Так или иначе, но магнитофон – притом, самый лучший: «Комета» - был приобретен, а Лондонский курс английского папа сам принес из университета.

О-о-о… Каково же было его негодование, когда спустя некоторое время он обнаружил, что вместо языкового курса на этих кассетах записана ужасная, как он считал, какофония, которую слушать совершенно невозможно! Это были Битлы…

А Саша в этом году окончил школу с золотой медалью и поступил в Кишиневский политехнический институт на инженерно-строительный факультет по специальности «Архитектура». Его группа называлась «АРХ-662». Вскоре у нас дома стали появляться новые друзья – студенты из этой группы: Володя Северинов, Володя Хоменко, Гена Жинкин, Олег Абрамов, Игорь Апостолов…

Это были удивительные, талантливые ребята, с ними было так интересно… Я старался приходить к ним на занятия, встречать с ними праздники. Они стали и моими друзьями.

Дома появилось много нового и необычного: краски, кисти, мастихины, резцы, линолеум, картон грунтованный, мольберт, этюдник, подрамник и т.д. и т.п. Появилось много интересных книг по архитектуре, строительным конструкциям, начертательной геометрии и т.п. Все это увлекло меня на многие годы – на всю оставшуюся жизнь. Я с удовольствием слушал все, что мне рассказывал брат, а он рассказывал много и охотно, я загорался его интересами, и они становились моими, я читал его книги и учебники, находя их чрезвычайно привлекательными.

Пожалуй, умей я тогда рисовать, я мог бы стать и архитектором.

Летом мне исполнилось 16 лет, по каковому случаю в фотографии Дома офицеров была исполнена парадная фотография. Потом я отдыхал на Бугазе вместе со своим двоюродным братом (точнее – племянником) Сережей Чижовым из Харькова. Там мы с ним познакомились с отличными ребятами из Кишинева. Один здорово пел песенки Битлов, аккомпанируя себе на гитаре, да к тому же он был китайцем. Впоследствии он стал весьма популярной в Кишиневе личностью, его звали Лин Лан Шин. Второй – его одноклассник, хороший, воспитанный, вежливый парень, все время читавший книгу Михайлова «Японцы» и слывший знатоком английского языка. Звали его Алик Кадакин. Сейчас он посол России в Индии.

После Бугаза мы с Чижовым и его мамой Аллочкой поехали в Киев, где в санатории отдыхал Сережин папа – Юра Чижов, недавно перенесший инфаркт. Там, в Пуще-Водице мы провели недели две, затем переехали в Харьков, где уже была мама. Я побыл недели две в саду и вернулся вместе с мамой в Кишинев.

Для меня начался последний учебный год: 10-й класс. Ошибочно полагая, что я так же хорош, как и мой брат, только что закончивший школу с золотой медалью и бывший при этом секретарем комсомольской организации школы, эту должность передали мне. Думаю, будет любопытно прочитать хотя бы кусочек следующей записи из моего блокнота тех лет:

План работы Комитета комсомола

Железнодорожной школы №17 на I четверть 1966-67 уч. года.

Организационные мероприятия.

Провести комсомольские собрания с вопросами:

- подготовка и проведение 500-летия Кишинева;

- утверждение пионервожатых;

- утверждение лекторской группы;

- прием в члены ВЛКСМ;

- итоги соцсоревнования за I четверть;

***

Политмассовая работа

Проводить еженедельно политинформацию, подготовить лекции на темы: «Достижения трудящихся Кишинева за годы Советской власти», «О международном положении», и т.д.

План большой. Там есть еще и культмассовая работ, и спортивная…

Впрочем, в блокноте больше всяких задачек по физике и математике, названий рок-групп и т.п.

***

А Павел продолжал учиться в Москве, все реже и реже приезжая домой.

Из маминой тетради:

«Павлуша закончил три курса МГУ. Летом не смог приехать домой, так как уехал с экспедицией ФИАНа в Алма-Ату на станцию космических лучей.

К началу учебного года Павлик вернулся в Москву, домой так и не приехал. В первых числах сентября позвонил и сообщил, что приедет на октябрьские праздники, и не один, а с Томкой.

…Надеюсь, что, несмотря на еще очень молодой возраст – 21 год – его решение серьезно. Когда накануне майских праздников я была в Москве, Павлуша познакомил меня с Тамарой. Тамара тоже студентка МГУ, на 4 курсе философского факультета. Девушка как будто бы серьезная, добрая, скромная…

По телефону Павлуша сообщил, что они с Тамарой подадут заявление в ЗАГС в первых числах октября, а числа 15-го их зарегистрируют».

Так все и произошло: в первых числах ноября Павел и Тома приехали в Кишинев, уже став мужем и женой.

«5 ноября Павличек и Тамара приехали в Кишинев, а 9 ноября уже уехали. Гостей мы не звали, потому что Павлик хотел, чтоб мы побыли семьей, так как у них только несколько дней: 10-го им надо быть на занятиях.

Мы познакомились с Тамарой немного поближе, впечатление она произвела хорошее, но мои материнские сомнения, мысли, тревоги – не оставляют меня!

Трудно поверить в безоблачное счастье, а нам всегда хочется, чтоб наши дети были здоровы и счастливы, счастливы полностью, без тревог и волнений. Ведь знаем же мы, что так почти не бывает, а, все-таки, всем сердцем хотим этого нашим детям».

Записей более позднего периода в этой маминой тетради не обнаружено: от рождения Павлика, до его женитьбы. И хоть оставалось еще двое неженатых сыновей, мама больше ничего сюда не записывала.

***

1967 - 1968

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1967 год.

Без даты – Вышли фильмы: «Кавказская пленница» и «Фантомас».

14 марта – Введена пятидневная рабочая неделя с двумя выходными днями.

24 апреля – Гибель космонавта В.Комарова при катастрофе корабля «Союз-1».

1 октября – Начало регулярных цветных передач на советском телевидении.

4 ноября – Введена в эксплуатацию первая очередь Останкинского телецентра.

1968 год.

27 марта – Гибель Ю.А. Гагарина.

21 августа – Войска стран Варшавского договора вступили в Чехословакию.

Без даты – В Мехико прошли Олимпийские игры.

***

Этот год мы встретили, как и предыдущий – частично дома, частично в компаниях друзей. Мама наготовила много всего вкусного, обязательно был ореховый торт и пито, обязательно разыгрывалась запеченная монета…

Жаль, что не сохранились записи – кому, когда доставался счастливый кусок. Можно было бы проверить: приносит ли эта монета удачу.

Впрочем, мы все были настолько удачливы и счастливы, что «вклад монеты» был малой поправкой, не влияющей на главную закономерность: «завтра будет лучше, чем вчера».

Для Павла наступающий год был годом ожиданий, годом новой жизни только что женившегося человека.

Для Александра год начинался с первых вузовских испытаний: первая сессия, сдача проектов, ночные бдения…

Для меня год предстоял напряженный и ответственный: окончание школы и поступление в вуз. В начале года я еще не знал, куда буду поступать.

Мама жила заботами мужа и детей. С работы она ушла – по настоятельной просьбе папы. Отсутствие мамы в течение дня заметным образом сказывалось на организации домашнего хозяйства, на питании и прочем. Предпринималась даже попытка пригласить кухарку. Приходила толстая и добрая тетка, которая за один день превратила кухню в помойку: все, что только могло упасть на пол, на полу и валялось. Даже картофельные очистки сбрасывались ею прямо на пол. При этом он приговаривала, что все это она потом уберет, а пока готовится пища, на такие мелочи отвлекаться не стоит.

Пробыла она у нас недолго, но, как минимум, один общесемейный обед я запомнил: все сидели за одним столом, а кухарка подавала – ну, просто, как в кино!

Отец продолжал работать: преподавать, готовить аспирантов, заниматься научной работой и администрировать.

В это время ректором университета назначили некоего партийного работника по фамилии Медведев. Я его хорошо помню, поскольку он однажды напросился к нам домой в гости: видимо, он считал обязательным поближе познакомиться с семьей проректора по научной работе.

Был он, как мне запомнилось, худощавым, лысоватым, с желчной ухмылкой. Поскольку он был одноруким, а вместо второй руки у него был протез с то ли пластмассовой, то ли восковой кистью руки, именно эта деталь меня всего более интересовала. Протезную руку он иногда клал на стол, и я разглядывал изображенные на искусственной кисти руки ногти, прожилки вен и прочее.

Из разговоров я запомнил только одно его высказывание, прозвучавшее для нашей семьи шокирующе: «Николай Иванович, Вы слишком доступны. Нельзя быть таким доступным. Вы же профессор! Не каждый должен иметь право с вами разговаривать. Пусть сначала положит на стол пять рублей – тогда вы скажите одно слово, положит еще пять рублей – еще одно слово! Я, разумеется, фигурально выражаюсь…»

Он был высокомерен, чванлив и амбициозен – как многие партработники.

Проработав всю свою жизнь в партийных органах, Медведев обладал, невесть как, степенью кандидата исторических наук, однако ни соответствующих знаний, ни опыта преподавательской работы, ни призвания к этому у него не было. Тем не менее, он возжелал получить ученое звание профессора. В принципе, присвоение звания профессора без докторской степени в отдельных случаях практиковалось: известные музыканты, певцы, или художники могли быть удостоены этого звания, выдающиеся практики, инженеры, изобретатели, имеющие много учеников и большой опыт преподавания, также могли претендовать на звание профессора, не будучи при этом докторами наук. Медведев не обладал никакими из перечисленных достоинств, однако, профессором стать стремился. Особенно удивляться этому не следует. Многие крупные партийные работники заблаговременно обзаводились всевозможными дипломами, званиями и степенями - для солидности и на всякий случай. Чем выше партчиновник рос по партийной линии, тем больших знаков отличия он жаждал. Высшие партчины становились даже академиками и лауреатами.

Процедура получения звания была такой: вопрос о присвоении ученого звания рассматривался Ученым Советом университета, прикладывались соответствующие отзывы и прочее, после чего документы направлялись в ВАК, где, при умелом дирижировании со стороны ЦК КПСС, звание утверждалось, тем более, что для удобства партработников, их стаж партийной работы мог приравниваться к любому специальному стажу, в частности, к стажу научно-педагогическому.

Зная о негативном к себе отношении со стороны Ученого Совета, Медведев не хотел рисковать – голосование-то тайное, и решил пойти вторым из двух возможных путей. Документы на присвоение звания профессора мог направить в ВАК лично проректор по науке, минуя Ученый Совет. Поэтому на имя отца поступило ходатайство из Министерства Высшего образования МССР, подписанное всемогущим Н. А. Щелоковым, о присвоении Медведеву звания профессора и просьбой направить документы в ВАК.

Отец всю жизнь к науке и преподаванию относился с возвышенным, почти религиозным пиететом. Он не смог покривить душой и пойти на это – отец видел, что Медведев ни в малейшей степени не соответствует не только профессорскому уровню, но и вообще не должен преподавать в вузе. Поэтому он документы запер у себя в сейфе и ход им не дал.

Я думаю, это решение принять было нелегко, тем более, что никто его не осудил бы, если б он подмахнул все бумажки не задумываясь, как делали до него и после него. Все помнили, например, как помощник Брежнева – К.У Черненко, в период работы Брежнева в Молдавии, получил диплом Тираспольского пединститута, не учась там ни одного дня… Да таких примеров известно много, а вот примеров противостояния известно мало. Мне, например, известен только один, о котором я и пишу.

Противостояние закончилось тем, чем в те времена и могло закончиться: Медведев, поняв, что Николая Ивановича Белкина уговорить не удастся, предложил ему уйти с должности.

Об этом конфликте так никто и не знал, только самые близкие. Я, например, узнал об этом более или менее подробно, много лет спустя – от старшего брата.

Так, собственно, и должно быть: русская интеллигенция должна молча, без стремления к известности и признанию заслуг, оказывать сопротивление повсеместному падению нравственности, подмене идеалов, упрощенному, деляческому подходу к жизни и т.д. И только потому, что иногда, время от времени, такие люди, как наш отец, молча встают на пути потока безнравственности, остается надежда, что не всю нашу жизнь зальет эта мутная жижа лжи и приспособленчества. Островки чистоты остаются, есть они и сейчас.

Сей ректор, оставив по себе недобрую память, не добился вожделенного звания, и укатил в город Куйбышев руководить тамошним университетом.

А отец остался работать «простым профессором», приговаривая, что это самая лучшая должность на свете. Конечно, удар был нанесен чувствительный, и это не могло не сказаться, в частности, и на здоровье. Вот так на сердце появлялись новые рубцы…

Но справедливость из жизни никогда не исчезает, она лишь иногда на время отлучается. В том же году заслуги отца были, все-таки, признаны и отмечены высокой наградой.

Передо мной в красной папке с твердой обложкой, украшенной Гербом республики под шелковой полосатой, как флаг МССР, ленточкой, лежит двойной лист, на обложке которого написано по-молдавски: «Република Советикэ Сочиалистэ Молдовеняскэ». На развороте текст на двух языках, слева по-молдавски, справа по-русски:

Г Р А М О Т А

Указом Президиума Верховного Совета Молдавской ССР

От 27 октября 1967 года

Тов. Белкину Николаю Ивановичу

За многолетнюю плодотворную научную, педагогическую и общественную деятельность

ПРИСВОЕНО ЗВАНИЕ ЗАСЛУЖЕННОГО ДЕЯТЕЛЯ НАУКИ МОЛДАВСКОЙ ССР.

Председатель Президиума Верховного Совета

Молдавской ССР (ИЛЬЯШЕНКО)

Секретарь Президиума Верховного Совета

Молдавской ССР (КРАЧУН)

Это было, конечно, большое событие и большая награда. Заслуженных деятелей науки было очень мало, это звание давалось только за действительно большие заслуги. Было выдано Удостоверение №30 и нагрудный знак. Папа гордился этим званием, и мы тоже этим гордимся.

В ноябре вся страна торжественно праздновала пятидесятилетие Октябрьской Революции. 15 ноября 1967 года в честь 50-летия Советской власти отец награжден ценным подарком (часы «Луч») и занесен на Доску почета университета.

***

Еще до этих событий, летом, в семье произошло прибавление: у Павлика и Тамары родился Сереженька, первый сынок и первый внучек!

И радости, и волнений, и трудностей это прибавило основательно. Семья возросла до семи человек, квартира, когда-то казавшаяся «барской», стала тесноватой. Всех моих друзей, ранее приходивших в дом когда угодно, в любом количестве и без спросу, Павел объявил «бациллоносителями», и режим посещений резко ограничил, музыку слушать в том количестве и с той громкостью, к которой я привык, мне уже не давали: ребенок или спит, или ему вредно слушать так громко. И, тем не менее, мы нормально уживались, не превращая возникшие трудности в затяжные конфликты.

Ну а я в этом году окончил школу, получив аттестат с четверками по русскому, литературе и двум историям, остальные – пятерки.

Этим летом на экраны вышел потрясающий «Фантомас», мы с друзьями познакомились с группой французских коммунистов из Гренобля и с удовольствием шлялись с ними по городу, пили вино, слушали музыку и ни о чем плохом никогда не думали.

В августе я поступил в Кишиневский Политехнический институт на электрофизический факультет, на специальность «полупроводниковые приборы». Учеба началась весело: всех отправили в совхоз «Бозиены» Котовского района на уборку винограда. Появились новые друзья, началась развеселая студенческая жизнь, вышел новый альбом Битлз – все, короче говоря, было так хорошо, что лучше и не бывает!

***

С появлением в доме маленького ребенка, стало трудно обеспечивать привычные для отца тишину и покой, поэтому он перенес свою научную библиотеку на кафедру и стал еще больше времени проводить на работе.

После того, как были снесены старые одноэтажные строения во дворе университета, кафедра агрохимии переехала в корпус на углу Пирогова и Гоголя. Это было старинное здание, построенное во второй половине девятнадцатого века для духовной семинарии, или духовного училища. Стены были толстыми, потолки высокими, коридоры широкими, а чугунная лестница на второй этаж отличалась такой крутизной и протяженностью, что даже молодые студенты избегали лишний раз ей пользоваться.

У папы на кафедре было по-прежнему интересно, но я уже заглядывал туда не так часто, как в детстве. Запомнилось, как, зайдя однажды, я застал в кабинете Ивана Георгиевича Дикусара. (Собственно говоря, кабинет этот был их общим – у Ивана Георгиевича стоял там стол, просто он не так часто сюда заглядывал, поскольку, в основном, работал в Институте почвоведения.) Они сидели напротив друг друга и, мирно о чем-то беседуя, пили чай, причем заварка была приготовлена в лабораторной колбе…

Бывал Иван Георгиевич и у нас дома. Не так часто, как мне бы хотелось, но у нас дома устраивались застолья «по инициативе родителей». (Застолья с друзьями моими и моих братьев были практически непрерывными.) Тогда приглашались Иван Георгиевич и Мария Михайловна Дикусар, Прасковья Максимовна и Илья Трофимович Катенсус. Иван Георгиевич с удовольствием рассказывал оба своих анекдота, но, в основном, они с папой говорили о чем-то, или о ком-то, что непременно вызывало внезапное вставание Ивана Георгиевича из-за стола, решительный выход в соседнюю комнату и столь же решительное возвращение с восклицанием: «Он же лысенковец!»

Мария Михайловна всегда была интересной собеседницей, со своими суждениями, со своим анализом и оценкой различных событий. За плечами этой семьи было многое: ранний научный успех, профессорство в МГУ в довоенные годы, потеря на фронте старшего сына, лагеря и тюрьмы сороковых и пятидесятых...

Илья Трофимович, спортивный (футбольный) тренер, начальник команды «Молдова», потом ответственный работник Комитета по физкультуре и спорту, был удивительно обаятельным, добрым и умным человеком, красивым и веселым, а Прасковья Максимовна стала для меня просто второй матерью, поэтому мне трудно о ней высказаться в нескольких строчках… Мы так близко дружили семьями, что это была как бы одна общая большая семья, объединившая таких разных людей, с разной предысторией, разных национальностей и культур, но с очень близкими представлениями о добре и зле, о нравственности...

Катенсусы и Дикусары – это, кажется, единственные семьи, куда папа готов был пойти в гости. В целом же он настолько всецело был погружен в свою работу, что не находил ни времени, ни оснований для праздного времяпрепровождения. Работа. Работа, работа… Преподавание, аспиранты, исследования, организация сети агрохимлабораторий по республике – вот чем была заполнена его жизнь. А нам, семье, доставались минутки, мгновения… И если я, погруженный в бурную молодость, не особенно-то и ощущал потребность в общении со своим отцом, то маме, наверное, этого не хватало в большей степени. Впрочем, и ей скучать не приходилось, так как все хозяйство плюс новорожденный внучек продолжали лежать на ней.

Павел пока еще оставался в Москве – шел только пятый год обучения, а мы с Александром обучались в Кишиневском Политехе: он с увлечением и интересом, а я с нарастающим разочарованием. Первый курс я закончил, летние каникулы провел частично в Харькове, частично на Бугазе и в Кишиневе. Но вскоре после начала второго курса, кажется, в октябре, я окончательно созрел: этот институт надо бросать.

Причины были как общие (постепенное понимание сути специальности, которую я приобретал), так и частные: уровень преподавания и преподавателей. Наряду с нормальными, и даже хорошими преподавателями, в Политехе был явный перебор малограмотных проходимцев. Взаимоотношения с некоторыми из них, видимо, и послужили последней каплей, повлиявшей на мое решение. Но просто взять и бросить не удалось, поскольку я стал советоваться со своими дружками. Совместно было принято другое решение. Два моих тогдашних приятеля – Вадик и Олег, учившиеся со мной в одной группе, предложили «мягкий» вариант: зачем сразу бросать, если можно, для начала, просто уйти в академотпуск, а там видно будет. Поскольку родители Олега были врачами, он в успехе был уверен, мне же потребовалось поговорить с разными друзьями, пособирать сведений о порядке и причинах предоставления академического отпуска. План созрел, и я направился к невропатологу, пятнадцать минут жаловался на утомляемость, бессонницу и головные боли, после чего мне было предложено оформить академотпуск, что я и сделал.

В декабре 1968 года я уже трудоустроился: в моей трудовой книжке первая запись гласит: «Техник радиовещательной аппаратуры Гостелерадио МССР».

Новый, 1969 год я встретил в компании друзей и сокурсников брата Сашеньки, на улице Котовского, в квартире тети Игорька Апостолова, куда я прибыл без четверти двенадцать, поскольку мое дежурство на радио закончилось только в одиннадцать.

Шел дождь со снегом…

***

1969 - 1970

ХРОНИКА СТРАНЫ И МИРА:

1969 год.

Без даты – Вышел фильм Л. Гайдая «Бриллиантовая рука».

2 марта – Вооруженный советско-китайский конфликт на острове Даманский.

1970 год.

9 января – Умер Николай Иванович Белкин.

15 - 22 января – Всесоюзная перепись населения СССР: 242 млн человек.

22 апреля – Торжественное празднование 100-летия Ленина.

25 июня – На могиле Сталина у Кремлевской стены установлен бюст.

8 октября – Присуждение А. Солженицину Нобелевской премии.

20 октября – Первый тираж лотереи Спортлото.

***

Зима и весна этого года для меня остались очень памятными. Время работы на Гостелерадио отличалось такой насыщенностью и интенсивностью событий, что мне этого хватит не на один полноценный рассказ. Но, еще раз остановлю себя: это книга не моих воспоминаний и не обо мне. Упомяну лишь, что передо мной открылась карьера диктора: меня услышали во время работы, прослушали, записали и предложили стать, для начала, диктором-стажером. Я отказался, сказав, что мечтаю стать физиком. Все это время я готовился к вступительным экзаменам, решал и решал задачки по физике и математике, но не забывал при этом и общество приятелей, каждый вечер стоявших на углу Болгарской и Киевской, готовых сразу же после решения скромных материальных проблем сегодняшнего вечера, направиться домой к Уше (кличка от фамилии Ушаков) и приятно провести время за игрой в карты, либо не менее приятно провести вечерок в бильярдной дома офицеров.

Подошло время, когда уже можно было подавать документы в МГУ для вступительных экзаменов. Поскольку мой Аттестат о среднем образовании хранился в Политехническом институте, я туда и направился, рассчитывая отчислится, и забрать его. Это, однако, оказалось делом совсем не простым. Когда я пришел в деканат с заявлением «Прошу отчислить по собственному желанию», мне сказали, что сделать это смогут только тогда, когда я вернусь из академотпуска, то есть, в октябре месяце. А пока я нахожусь в отпуске меня отчислить нельзя и документы выдавать мне тоже никак нельзя. Прервать академотпуск также никто не вправе, поскольку это медицинское заключение и т.д. Этого я не ожидал и испуган был здорово. Настолько, что осмелился с этой проблемой обратиться к отцу.

Он был недоволен, однако, не без воздействия со стороны мамы, пошел вместе со мной в Главный корпус Политеха, зашел к ректору – Сергею Ивановичу Радауцану, - а я остался в коридоре. Вскоре мимо меня в Приемную пробежали из канцелярии с моим Личным делом (я успел прочитать на обложке), потом оттуда вышел отец и, не скрывая своего недовольства и раздражения вручил мне все документы со словами: «Делай, что хочешь!»

Кажется, после этого он ушел куда-то по своим делам, а я отправился домой, к утешающей меня маме.

В конце июня я отправился в Москву: поступать на физический факультет МГУ. Из аэропорта сразу же направился в Приемную комиссию. Там меня ожидало разочарование, поскольку принять у меня документы отказались, сославшись на то, что я учился в Политехническом. Пришлось настоять на том, чтоб документы приняли, в общежитие поселили, а вопрос о допуске к экзаменам пусть решает заседание приемной комиссии. С моими аргументами согласились, однако из этого все равно ничего не вышло. Вечером, точнее ночью накануне первого экзамена, на заседании приемной комиссии мне было отказано, и предложено выселяться из общежития, возвратиться домой, поработать хотя бы годик, а лучше два, набраться ума и житейского опыта, а уж потом приезжать снова.

С таким настроем – работать, а на следующий год приехать еще раз – я вернулся домой. Дома к моему решению отнеслись с уважением, но начали грамотную агитацию в пользу поступления на такой же факультет Кишиневского университета.

Я уже не помню, была ли у отца какая-то позиция по поводу моих проблем. Активными в этом деле были Павел и мама. Мама говорила, что ей так не хочется отпускать младшенького сыночка из дома, а Павлик развенчивал физический факультет МГУ, подчеркивая, что программа обучения на всех физических факультетах одинаковая, а вот учиться, конечно, гораздо лучше, живя дома и т.д.

А в целом обстановка в семье была прекрасной. Отец чувствовал себя совершенно счастливым, полным сил и творческих планов. Он искренне радовался тому, что, наконец-то, не загружен никакой административной работой, а занимает «самую лучшую» должность: профессор кафедры. У него было много аспирантов, которым уделялось все время.

Отец был не просто научным руководителем, он был Учителем. Им он передавал весь свой многообразный опыт, учил их проводить экспериментальные исследования, систематически читать и анализировать научную литературу, вести картотеку, посещать театры знать художественную литературу и т.д. Руководя диссертационной работой, он не только определял тему, содержание и методы исследований: зачастую, он писал за своих аспирантов целые главы, понимая все трудности, стоящие перед деревенским молдавским пареньком, быть может, недостаточно хорошо владеющим русским языком…

Летом состоялась запланированная еще зимой поездка в Омск. Там собрались выпускники СИБАКи 1929 года на празднование 40-летия окончания вуза.

По этому случаю папе купили новый серый костюм, и я хорошо помню, как я вкручивал в лацкан пиджака знак Заслуженного деятеля науки.

Вернулся отец веселым, возбужденным, много рассказывал о встречах с друзьями юности, не без удовольствия подчеркивая при этом, что его все узнавали сходу, – дескать, выглядел он достаточно молодо…

В Омске отца приглашали на радио и взяли интервью. Пленка с записью сохранилась. Вот текст выступления.

« - Прошло сорок лет с тех пор, как я окончил Омский сельскохозяйственный институт…

И вот, спустя 40 лет я снова в родном институте. Приехали мы сюда – однокашники, бывшие студенты 20-х годов - на товарищескую встречу. Встреча была настолько теплой, настолько волнующей… Во-первых, мы попали в родной институт, во-вторых, мы съехались с разных концов Советского Союза, наполненные воспоминаниями, окруженные однокашниками, которые также приехали, которые остались работать здесь, в институте, работают и сейчас, и с нашими дорогими учителями. Здесь мы по-прежнему встретили очень любимых нами учителей: профессора Константина Павловича Горшенина, Илью Евсеича Ласкина, доцента Плотникова, Михаила Захаровича Журавлева и других учителей…

Сколько было воспоминаний о прошлых днях! Мы буквально окунулись в дни нашей юности! Волнения были большие, радости были большие, рассказы без конца…

Многое, конечно, изменилось с тех пор, как я уехал из сельскохозяйственного института. Сам внешний вид, территория СИБАКИ совершенно преобразилась. Раньше ведь институт состоял из главного корпуса, нескольких зданий, а дальше… а дальше были степи, особенно в направлении вот теперешнего города нефтяников. Там был завод «Глина», а за ним где-то, на берегу Иртыша была знаменитая деревня Захламень. А сейчас на этом месте я нахожу красивый, благоустроенный город нефтяников…

Я думаю, вы поймете мое волнение, когда я увидел такие большие преобразования…

Нам организовали поездку по городу Омску, и там мы часто терялись в своем впечатлении - где мы находимся: или в Омске, или в каком-то другом большом городе?

Читая литературу, газеты, я еще несколько лет узнавал, как растет Омск, как он зеленеет, как вдоль его улиц культивируются цветы, и в одной заметке даже заметил, что в соревновании по благоустройству городов Российской Федерации Омск занял первое место. Ну, и, естественно – минутка гордости, пережитая за Омск, за родной город наших студенческих времен…

Корреспондент:

- Николай Иванович, а теперь немножечко о себе расскажите, о своей судьбе, как сложилась ваша жизнь после окончания Омского института?

В институт я поступил после окончания рабочего факультета. Вы знаете, что раньше среднее образование большое количество людей получали в так называемых рабфаках, вот и я после рабфака поступил в Омский сельскохозяйственный институт.

До революции я был неграмотным, ликвидировал неграмотность в 19 году. Естественно, что факультет не мог дать мне основательной подготовки среднего образования, развитие было слабым, и вот я с таким развитием попал в высшую школу. И должен сразу сказать, что я попал в окружение очень сильных, хорошо подготовленных кадров наших преподавателей, и попал в самую настоящую культурную переплавку. Много пришлось работать, очень много пришлось работать. Но любовь, жажда к знанию, вот эта теплота окружения, вот этот хорошо организованный процесс напоминания о необходимости учиться, все время держал нас в таком рабочем состоянии… Мы много читали… много читали…

Ну вот… В 28 году я окончил институт, и сразу поступил в аспирантуру на кафедру агрохимии нашего Омского института. После аспирантуры я стал ассистентом – сначала младшим, раньше такая градация была, - а затем старшим ассистентом. В 35 году мне присвоили звание доцента, я стал читать лекции в нашем Омском институте, а в 37 году мне без защиты присвоили звание кандидата сельскохозяйственных наук. В 37 году я и уехал, заняв кафедру агрохимии Днепропетровского сельхозинститута по конкурсу. Так вот, видите, в нашем институте я получил профессию, получил диплом агронома, и, завершил тем, что получил путевку в мир науки. Ну, а сейчас я работаю в Кишиневском университете профессором кафедры почвоведения и агрохимии… Сейчас я доктор биологических наук, профессор, два года тому назад мне присвоили почетное звание заслуженного деятеля науки… Вот мой короткий жизненный путь.

Корр.:

- Короткий… (смеется)

- Взлет был головокружительный… головокружительный, но работать приходилось. Работа давала свои результаты.

Корр.:

- Николай Иванович, а теперь, пожалуйста, о своих товарищах, с которыми вы учились, с которыми вы сейчас встретились… Какими они стали, какими вы их нашли?

- Я встретил много товарищей: тех, которые приехали из разных точек Советского Союза, много товарищей нашел здесь, в Омске, в «Сибниисхозе», да и здесь, в самом институте… Все они, конечно, по виду изменились… Некоторых мы даже и не узнавали… И было весьма интересно: подходишь к ней, или к нему и прямо говоришь «Ты кто? Скажи фамилию?» Ну тут хохот… И когда она называет свою фамилию – «Ну а как же, я помню хорошо…» Ряд товарищей на производстве, ряд товарищей, вот я узнал, Герои Труда, много научных работников, доцентов, кандидатов наук, есть и профессора, доктора, есть и академики… Вот, могу назвать – Володя Бальмонт, он академик ВАСХНИЛ… Здесь вот работает мой однокашник и заведует кафедрой Миша Бодров… Простите, что я называю «Миша» Бодров. Мы решили, что когда приедем сюда, не будем называть «Михаил Семенович», «Николай Иванович», а «Миша», «Коля», «Катя», «Валя» и так далее… Чтобы полнее углубиться в юность, так сказать… Вот… Федя Кохомский заведует кафедрой сельскохозяйственных животных - кормления сельскохозяйственных животных. Ну, некоторые уже пенсионеры, ну, что же сделаешь… Вот, Лида Куликова, она была заведующей кафедрой физиологии растений, она кандидат наук…

Выросли, выросли мои однокашники, и я горжусь ими… Они работают… Некоторые на пенсии, а некоторые еще продолжают трудиться в той области, в какой получили свои знания.

Корр.:

- Николай Иванович, а теперь мне бы хотелось, чтобы Вы сказали несколько слов нашим юным радиослушателям, юношам и девушкам, которые собираются в этом году поступить в Омский сельскохозяйственный институт. И об этой профессии, и об институте.

- Я должен сказать, что вот все профессии, которые связаны с природой, с сельским хозяйством, они профессии очень интересные… И вместе с тем они совпадают с полезностью, с пользой, с необходимостью этих профессий для нашего народного хозяйства. Я быстро, сравнительно, определился, по линии агрохимии, стал агрохимиком. А получил образование агронома. Близко стал изучать, значит, почву, растения и удобрения. И, представьте себе, я никогда не раскаивался: уж очень они хорошие! Мы же ходим по земле, земля нас кормит! И вот нам нужно было делать так, чтобы земля давала хорошие урожаи. Эта проблема – повышения почвенного плодородия, повышения урожайности сельскохозяйственных культур, повышения качества продукции сельского хозяйства, является сейчас проблемой номер один. Эти занимаются, и долго будут заниматься… Очень интересные профессии… Они и здоровые: воздух, природа… Вот кто любит природу, кто любит сельское хозяйство, те, по моему, прежде всего, должны идти по линии специализации агронома, зоотехника, почвоведа, агрохимии и так далее. Да и городские жители, я должен вам сказать, вот уже за 40 лет вузовской жизни, когда интересуешься составом абитуриентов, то много городских поступает в сельскохозяйственные институты, или другие институты, которые связаны с сельским хозяйством. А что сказать об Омском сельскохозяйственном институте? Должен сказать, что среди трех самых больших сельскохозяйственных институтов находится и Омский сельскохозяйственный институт. Это вот Воронежский сельхозинститут, Киевская сельхозакадемия, и наш Омский институт сельского хозяйства. И, находясь в различных местах Советского Союза, я всегда слышал хорошие отзывы о нашем институте. А для меня лично, где бы я ни был, он всегда был очень заметен, как заметна вот сейчас ваша вышка: куда бы ни ушел – ее видно! Так и наш институт: всегда он был совершенно ярко перед глазами… Институт очень большой, многофакультетный, специальность можно подобрать здесь любому человеку, коллектив здесь преподавателей очень сильный… Кстати сказать, библиотека нашего института (я называю сейчас «нашим» институтом) – очень богатая библиотека. Здесь очень много книг, и уникальных… Заграничных, зарубежных… И меня вот еще что поразило. Когда в кабинете ректора я познакомился с макетом еще дальнейшего развития, ну, тут у меня уже даже слезы на глазах навернулись… Ведь колоссальный новый корпус запланирован, и он будет скоро строится. Этот корпус будет равен всем трем корпусам, которые сейчас функционируют. И удивительно интересное здание будущей библиотеки… Оно такой круглой вот (формы)… Так что в этом отношении, учиться здесь можно очень хорошо, да и базы здесь учебно-опытного хозяйства большие, они хорошо оборудованы. Думаю, что все условия для получения своей специальности здесь налицо. Я бы советовал тем, которые в этом году, и в будущие годы задумают поступать в высшие учебные заведения, подумать, и избрать Омский сельскохозяйственный институт.

(Конец записи.)

Пленка хранилась дома с того самого лета 1969 года, когда папа вернулся из Омска. Через полгода его не стало… Кажется, мы прослушали ее вскоре после смерти, точно уже не помню… Но все последующие годы, бережно храня ее в стороне от остальных кассет – чтобы случайно не испортить, или стереть запись, – я боялся ее прослушать.

Понадобилось тридцать лет и редкая минута одиночества: Лена ушла в Консерваторию, Андрей еще не вернулся из института, Катя ушла погулять, - чтобы осмелиться услышать папин голос…

Никого дома нет, и я могу спокойно плакать…

***

В августе 1969 года я, поддавшись уговорам старшего брата, мамы и Юры Шекуна поступил на физический факультет Кишиневского университета.

А в конце лета, возможно, даже в первых числах сентября, папа, мама и их любимый первый внук, 3-х летний Сереженька поехали отдыхать на Черное море в пансионат Университета на Бугаз, в Затоку.

В это время года там было малолюдно, летняя жара уже начинала спадать…

Возможно, это были самые счастливые дни в жизни родителей. Впервые они смогли поехать отдохнуть вместе. Взрослые дети остались в Кишиневе, только маленький очаровательный внучек с ними.

Жизнь наладилась, материальная сторона непрерывно улучшалась, профессиональные и творческие перспективы казались чрезвычайно привлекательными… В ближайшее время отец полагал избираться в члены-корреспонденты Академии наук, справедливо полагая, что успех здесь ему, в силу объективных причин и достигнутых результатов, обеспечен.

Папа взял с собой на Бугаз парочку диссертаций своих аспирантов, другую литературу, и, выходя на пляж, садился в шезлонг, раскладывал на коленках бумаги и работал. Рядом в песке копошился внук, а с ним играла бабушка.

Как и всю жизнь до этого, папа каждое утро делал зарядку, а теперь он к ней добавил некоторые дыхательные упражнения, вычитанные им из книги «Йога и здоровье», самиздатовский экземпляр которой Павел привез из Москвы…

Эта идиллия продолжалась вплоть до 13 сентября.

Из маминой записной книжки:

«13 сентября 1969 г. в 6 часов утра Н. И. стало совсем плохо с сердцем. Вызвала скорую помощь и в 10 часов утра мы уже были в Горбольнице Белгорода-Днестровского.

Кардиограмма показала обширный инфаркт миокарда».

Вот фрагмент из «Воспоминаний» Павла:

«12-го сентября мы с Тамарой отправились проведать родителей и сына. Выехали вечером в пятницу, возвращение домой планировалось на вечер воскресенья.

В лагере университета было темно, но мы легко нашли комнату родителей и разбудили их. Папа и мама были очень веселыми, тут же накрыли стол и покормили «голодных детей». Отдыхающих было мало, в домике просторно. Сережа уже освоился со всеми, научился самостоятельно ходить на пляж и находить там дедушку, делающего рано утром зарядку. Папа мне признался, что уже давно им не было так хорошо. Живут, как молодожены…

Пробуждение было ранним и очень грустным. Отцу стало так плохо, что он не мог лежать без стонов. Никаких медиков в лагере не было, пришлось бежать в соседний туберкулезный санаторий. Там также не было постоянных врачей, но часам к 9 ожидался терапевт из Белгорода-Днестровского. Явился относительно молодой и приятный парень, провел краткий осмотр, успокоил маму и нас. Предложил поехать маме с отцом к нему в больницу, благо дорога хорошая, и машина скорой помощи комфортабельная. Родители уехали.

К обеду получили от мамы телеграмму. У папы обширный инфаркт, он будет лежать в больнице, а мама должна остаться вместе с ним. Я съездил в Белгород, и мы с мамой решили все организационные вопросы. В палате вокруг отца суетились медики, обстановка была тревожной. Сразу же ему дали множество лекарств, очевидно лишних, так как желудок почти сразу изверг их обратно. Для снижения кровяного давления положили на грудь двух пиявок, которые быстро разбухли до жутких размеров. На следующий день мы вернулись домой…»

Маму поселили вместе с папой в одной палате. Кроме них там была еще одна семейная пара – супруги Шапиро из Одессы с теми же проблемами: у Иосифа Шевелевича тоже был обширный инфаркт, а его жена Эсфирь Ефимовна помогала ему бороться с болезнью.

Постепенно налаживался своеобразный больничный быт. По существовавшим в те времена представлениям, первые недели папе предписывалось лежать неподвижно на спине, запрещалось даже поворачиваться.

Первым навестить родителей приехал Саша, однако его приезд так разволновал отца, что сердце остановилось, и пришлось применять экстренную терапию, вновь «запускать» сердце. Врачам это сделать удалось, однако на некоторое время всякие посещения запретили, а когда разрешили, стали приезжать гости из Кишинева.

«27 сентября приезжали Валентина Васильевна Вожжова и Феофан Васильевич Краевский».

«29 сентября приезжали дети – Саша и Сережа. Саша во второй раз, а Сережа в первый... Привезли мне гостинцы в день рождения».

«30 сентября приезжал Петр Васильевич Кордуняну. Получила письмо и деньги (100 рублей) от Марии Михайловны Дикусар.»

«13 октября – месяц, как мы в больнице. Николаю Ивановичу разрешили медленно и плавно переворачиваться на правый, а потом и на левый бок».

«30 октября – сидит на кровати, опираясь на подушки, ноги опущены на маленькую скамеечку».

«4 ноября – сел на стул рядом с кроватью, ноги на полу – 30 минут.»

«9 ноября – медленно ходит по палате 1 минуту. Вышел в коридор и прошел туда-обратно».

«14 ноября – Первый раз вышел во двор, сел в коляску и полчаса был на свежем воздухе».

«Гуляем с Колей во дворе ежедневно с 15 ноября».

Весь этот период и я, и братья по очереди регулярно ездили из Кишинева в Белгород-Днестровский навещать родителей и передавать им деньги: папину зарплату, на которую мы все жили и которую получали в университете по доверенности. Папино состояние улучшалось, мама получила возможность иногда ненадолго отлучаться – сходить на рынок, в магазины и т.д. Белгород-Днестровский – очаровательный южный город. Я думаю, что он до сих пор такой же, как и тридцать лет назад. Папино пребывание там сделало этого город для всей нашей семьи близким, почти родным… Врачи сделали все, что смогли, и мне приходится лишь просить у них прощения за то, что я не сохранил их имена в своей памяти.

В начале декабря врачи сказали, что папу можно забирать домой и продолжать лечение в Кишиневе. Отца мы перевозили на автомобиле «Волга» в сопровождении медсестры, предоставленной больницей. Дорога прошла спокойно. Дома, на Болгарской, мы поднимали папу на наш четвертый этаж на стуле – так врачами было велено действовать.

Дома ему было, конечно, веселее, интересней. Он стал больше читать, к нему стали чаще приходить аспиранты, да и вся наша шумная, большая семья не позволяла соскучиться. В квартире тогда проживало шестеро, – Саша женился в конце ноября и перешел жить к родителям жены.

По утрам папа прогуливался по квартире с маленьким внуком и отвечал на его вопросы. Поскольку я спал в большой, общей комнате за шкафом, каждое утро я слышал: «А это сто? – А это рюмочки… – Гюмоцьки? А это? – А это баклажечка…» Так дед с внуком рассматривали содержимое серванта, а я злился, что мне не дают поспать…

***

Новый, 1970-й год, встретили всей семьей. Не весь вечер и всю ночь мы были вместе – кто-то уходил в гости к друзья, но удалось присесть за стол и всей разросшейся семье одновременно.

Как и всегда, от предстоящего года ждали радости, здоровья, благополучия. Год предстоял особенный: страна собиралась праздновать 100-летие Ленина!

Утром 9-го января, в пятницу как всегда в рабочий день Павлик и Саша собирались на работу, мама кормила их на кухне, плотно прикрыв дверь, чтоб не мешать остальным, Тома возилась с Сереженькой, а я еще спал в своем закутке – за шкафом в большой комнате.

До меня сквозь сон доносились все утренние звуки пробудившейся квартиры, но мне не надо было идти на первую пару в Университет, потому что уже шла сессия, и я продолжал спать.

Сквозь сон я услышал стоны и крики папы, лежавшего в кабинете: «Людмила, Людмила…» Я вскочил, подбежал к нему. Он метался, лежа на кровати, массируя правой рукой область сердца. Я побежал на кухню, распахнул дверь и почему-то злобно бросил сидевшим там братьям и маме: «Папе плохо, а вы тут сидите!» Было, примерно, пол девятого утра.

Все бросились к папе, мама тут же вызвала скорую помощь, Павлик ушел на работу, а мы остались.

Скорая приехала, они сделали какие-то уколы, вызвали специализированную кардиологическую помощь, но она так и не приехала. Папа стонал, просил согреть ему ноги. Мама все время держала горячую грелку, приложив ее к ступням, но папа сказал: «Ну, что же ты никак не можешь согреть».

Я входил в комнату, где умирал отец, только время от времени. Все время там находились мама, Саша и врачи. Я боялся туда заходить. Я понимал, что папа умирает.

Все это время у меня в голове с неотвязной назойливость крутился мотив популярной песенки: «Синий, синий иней, лег на провода, в небе темно синем, синяя звезда, о – о, о – о …» Я выходил покурить на лестничную площадку, выкуривая одну папиросу за другой, иногда со мной выходил и Саня, мы молчали, а проклятая мелодия все повторялась и повторялась…

Много лет после этого я ненавидел и эту мелодию и эти слова.

Часов в десять позвонила какая-то женщина и попросила Николая Ивановича. Я ответил, что ему сейчас очень плохо, что у него скорая помощь. Женщина сказала, что позвонит потом. Спустя годы случайно выяснилось, что звонили с радостной вестью: хотели сообщить, что папе предоставлена новая четырех-, или пяти-комнатная квартира в «совминовском» доме на улице Горького угол Фрунзе. Однако, когда выяснилось, что папа умер, об этом промолчали и квартиру дали кому-то другому.

В ту минуту, когда папа умер, возле него была, кажется, только мама. Она выбежала в большую комнату с криком и плачем: «Он умер, умер!» Мама села на тахту, обхватила голову руками и разрыдалась. Мы с Сашей обнимали ее с двух сторон и успокаивали. Я позвонил Павлику на работу. Позвонили также на кафедру в университет.

Я пошел встречать Павлика: мама боялась, как бы он не попал под машину, узнав о смерти отца. Мы встретились на углу Армянской и Кузнечной. Когда пришли домой, дверь в квартиру была открыта, зеркало в коридоре кто-то занавесил, в квартире были еще какие-то люди…

Папа лежал в кровати еще теплый, когда приехал Валентин Васильевич Витиу с кем-то еще. Он стал нами руководить, как человек знающий, что в таких случаях надо делать. Папу перенесли на тахту и подвязали подбородок бабушкиной белой ситцевой косынкой. Так надо было сделать, чтобы челюсть не отвисла. Кроме того, они связали ноги в коленях, чтобы покойник оставался ровным, и, сложив на груди руки, тоже их связали – все это было нужно, чтобы папа окоченел в правильном положении.

Витиу вызвал бальзамировщиков: двух мужчин - помоложе и постарше, которые, подсоединив трубки к венам на ногах, вылили оставшуюся кровь и лимфу, а потом внутрь залили формалин. Но этого мы не видели, потому что сидели в соседней комнате вместе с пришедшими друзьями и соседями.

Потом мы с Сашей пошли в Лечсанупр. Кажется затем, чтобы получить справку о смерти. Помню, как мы сидим в коридоре рядом с регистратурой, мимо проходит Клавдия Ивановна Руденькая, мама Вити Опруненко, обнимает нас, целует и говорит удивительно правильные слова о том, что папе сейчас очень хорошо, он успокоился, ему уже не больно и все плохое у него позади. Она поглаживает нас и успокаивает.

Скольких людей она – фронтовой хирург – спасла и скольких похоронила в своей жизни! Она знала цену и жизни, и смерти, и своим словам.

Потом мы вернулись домой. Надо было еще разослать телеграммы, выбрать место на кладбище, - похороны дело весьма хлопотное, но много людей нам помогало. Откуда-то появился гроб, и папу переложили, поставив гроб на стол посередине большой комнаты. На папу надели белую рубашку с галстуком, костюм, хорошие туфли и накрыли каким-то гардинным полотном. Появились и цветы.

Ночевал я с папой один в большой комнате.

***

А вот мамины записи:

«Все шло хорошо, к выздоровлению. У Коленьки иногда чуть-чуть побаливало сердце. 7 января – сильные боли в сердце. Скорая помощь быстро сняла боли. 8-го все было хорошо, но врачи вставать пока не разрешили. Делали уколы платифиллина с кордиамином 2 раза в день. 9-го утром, в 7-30 сделали очередной укол и через несколько минут начались очень сильные боли в сердце, которые длились два с половиной часа. Кололи но-шпу , промидол, платифиллин с кордиамином, анальгин, морфин – всего 25 ампул, но не спасли нашего любимого папочку».

***

В день похорон 12 января стоял мороз. В крытом кузове грузовика гроб с телом отвезли во Дом Культуры университета, там состоялась гражданская панихида, прощание, почетный караул и т.д. Организовал все похороны тогдашний ректор университета Артем Маркович Лазарев. Он очень тепло выступил, позаботился обо всем. Похороны прошли торжественно, на Центральном (Армянском[25]) кладбище города Кишинева в 19 квартале.

Накануне вышла газета «Советская Молдавия», от 11 января 1970 года. На четвертой, последней странице фотография отца и некролог:

БЕЛКИН НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ

После тяжелой, продолжительной болезни, на 68 году жизни скончался заслуженный деятель науки МССР, доктор биологических наук, профессор кафедры почвоведения и агрохимии Кишиневского Государственного университета, член КПСС с 1940 года Николай Иванович Белкин.

Николай Иванович рано встал на трудовой путь. До Октябрьской революции был неграмотным, а впоследствии, получив соответствующую подготовку, стал красным учителем.

В 1921 – 1923 гг. учился на рабфаке, затем поступил на агрономический факультет. Окончив Сибирский институт сельского хозяйства и лесоводства, а затем аспирантуру, Николай Иванович работал доцентом и заведующим кафедрой агрохимии Днепропетровского сельскохозяйственного института. В период войны работал инженером-химиком на заводе, а в феврале 1944 года был назначен директором Днепропетровского сельхозинститута, заведовал кафедрой, был деканом и проректором по учебной и научной работе.

В 1958 году переехал в Молдавию. В Почвенном институте он работал научным сотрудником и одновременно доцентом кафедры почвоведения и агрохимии Кишиневского Госуниверситета. В 1963 году стал деканом биолого-почвенного факультета, защитил диссертацию на степень доктора биологических наук и был назначен проректором Кишиневского Госуниверситета по научной работе. В этой должности проработал до 1967 года.

Дальнейшую деятельность Николай Иванович посвятил подготовке кадров почвоведов-агрохимиков для Молдавии. Его перу принадлежат многие работы по агрохимии.

Белкин был образованным ученым, активным общественником. Правительство высоко оценило его заслуги перед Родиной. Он награжден Орденом «Знак Почета» и медалями.

Образ Николая Ивановича навсегда сохранится в нашей памяти.

Группа товарищей.

Мама купила много номеров этой газеты, часть из них разослала родным и знакомым, несколько номеров до сих пор хранится дома. На этой же странице опубликована большая статья Андрея Лупана к 120-летию М. Эминеску «Пламя его поэзии». Статья проиллюстрирована репродукцией линогравюры Аурела Давида «Эминеску», где профиль поэта изображен в виде гнущегося на ветру дерева с облетающими листьями.

Это очень популярное изображение, его часто репродуцировали и издавали в виде календарей и плакатов.

Всякий раз, когда мне попадается это изображение, я вспоминаю, газету «Советская Молдавия» от 11 января 1970 года и некролог отца.

В этом же номере помещался некролог в связи с кончиной летчика-космонавта СССР Павла Беляева.

А жизнь продолжалась…

Газета писала о конференции старшеклассников Ленинского района, о подготовке речников Рыбницы к навигации, о выдвижении на Государственную премию писателя И. К. Чобану, скульптора Л.И. Дубиновского, танцора С.С. Мокану, актера К.А. Штирбула, сообщалось, что израильские агрессоры подвергли обстрелу иорданские позиции в районе моста принца Абдалла, а южновьетнамские патриоты вывели из строя более 100 южнокорейских солдат и офицеров, дана отповедь клеветникам из агентства ЮПИ, искажающим истинное положение в Монголии…

На следующий день после смерти передали пакет. В нем было письмо и Аттестат в твердом переплете. В письме было написано: «6 января 1970 года. Выставка достижений народного хозяйства МССР направляет вам наградные документы по итогам 1969 года». Аттестат утверждал следующее:

«Белкин Николай Иванович, доктор биологических наук, профессор кафедры почвоведения Кишиневского государственного университета за разработку оригинального метода мелиорации солончаков и большой вклад в организацию научно-исследовательской работы университета

ГЛАВНЫМ КОМИТЕТОМ ВЫСТАВКИ ДОСТИЖЕНИЙ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА МССР НАГРАЖДЕН НАСТОЯЩИМ АТТЕСТАТОМ».

Теперь под обложкой этого Аттестата хранится сложенное вчетверо – иначе не вмещается – «Свидетельство за № 328279 Участника Всесоюзной Сельскохозяйственной Выставки 1940 года» с портретами Ленина и Сталина, Гербом СССР, красными знаменами, тиснеными золотом плодами, злаками, животными, травами и тракторами…

***

Прошло много лет, но в Молдавии не забыли про Николая Ивановича Белкина и в энциклопедии «Советская Молдавия», изданной в 1982 году, помещена статья:

БЕЛКИН Николай Иванович (25.1.1902, с. Молоково, ныне Сусанинского р-на Костромской обл., - 9.1.1970, Кишинев), советский агрохимик. Д-р биологических наук (1963), профессор (1965). Член КПСС с 1940 года. До 1958 работал в Днепропетровском, Уссурийском и Ярославском с.-х. Институтах. Ст. научный сотрудник ин-та почвоведения, агрохимии и мелиорации почв МФ АН СССР (1958 – 1961), доцент, проф. Кафедры почвоведения и агрохимии (1960 – 1965), проректор по научной работе (1963 – 1967) Кишиневского госуниверситета им. В.И. Ленина. Опубликовал около 30 научных работ о роли фосфорных удобрений в повышении урожайности с.-х. Культур (кукурузы, сах. Свеклы и др.). Награжден орденом «Знак почета».

Соч.: Зимостойкость растений. Кшн., 1961.

Спасибо Молдавии за эту память, за жизнь, которую мы там прожили, за любовь и уважение которым были окружены мои родители, да и вся наша семья. Для меня Молдавия на вечные времена останется любимой Родиной.

В этой земле навсегда остался наш отец, и это справедливо, потому что этой земле – в прямом, буквальном смысле, как почвовед-агрохимик, - он посвятил последние 12 самых лучших лет своей жизни.

***

ЭПИЛОГ

Люди умирают…

Но нам хочется верить, что существует нечто, называемое нами душой. Душа – это наши мысли, наши воспоминания, наши чувства. Раз все это не стареет вместе с телом, то и существовать это может отдельно от тела, после его физической кончины. Так мы думаем, в это мы хотим верить.

Душа существует столько же, сколько существует мир. Наша душа, и души наших родителей, наших близких никуда не исчезают.

И всякий раз, когда я восхищаюсь красотой мира, через мои глаза и через мою душу вместе со мной наслаждаются этой красотой души мох родителей. Они всегда рядом, они никуда не исчезнут. Пока я буду мысленно призывать их, чтоб посмотреть через мои глаза на опавшую листву, на отраженные в тихом осеннем пруду деревья, на искристый снег, на пальмы, склоненные над песчаным берегом Индийского океана, на моих уже выросших сына и дочь, мои папа имама здесь, со мной…

Когда я сижу в концертном зале, бываю в картинной галерее, в театре, когда я ныряю вглубь теплого, прозрачного моря, когда я засыпаю, и слышу мамину колыбельную, когда я просыпаюсь, и слышу голос отца: «Детки, в школу собирайтесь, петушок давно пропел…», я снова с ними, а они со мной…

А с ними рядом – их родители, а с бабушками и дедушками – бабушки дедушки моих родителей, и так до самого конца, которое суть начало.

***

КОНЕЦ КНИГИ ПО СОСТОЯНИЮ НА 16 МАРТА 2001 ГОДА.

Л И Т Е Р А Т У Р А

Алексеев В.П. Географические очаги формирования человеческих рас. – М., 1985; Алексеев В.П. Новые споры о старых проблемах. – М., 1991.
Археология Костромского края. Сб. статей. - Кострома, 1997.
Архипов Д.Б. Краткая Всемирная история. Наукометрический анализ. – СПБ., 1999.
Асов А. И. Мифы и легенды древних славян. - М., 1998; Асов А. И. Атланты, арии, славяне. История и вера. - М.,1999.
Балашов Д.Н. Деметрий из Херсонеса. Роман-газета, № 2, 1998.
Белкин С.Н. Происхождение человека. Реферат. - Рукопись, 1999.
Бертье-Делагард А.Л.. «Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тавриде». Записки Одесского Императорского общества истории и древностей. - Одесса, 1914, том XXXII, стр.3-12.
Большой энциклопедический словарь. – М., 1998.
«Велесова книга». Специальный выпуск журнала «Наследие предков» №1/2000.
Вернадский Г. В. Русская история. - М., 1997.
Витов М.В. Антропологические данные как источник по колонизации Русского Севера. - М., 1997.
Всемирная история. Т. 2. - М., 1956.
Всемирная история в 24 томах. Т. 1, «Каменный век». – Минск, 1999.
Всемирная история. Учебник под ред. акад. Г.Б. Поляка и др. - М., 1999.
Высотская Т.Н. Поздние скифы в Крыму. Автореферат. – М., 1989.
Герасимова М.М. Население Северного Причерноморья в античную эпоху по антропологическим данным. Автореферат, - М., 1975.
Гиперборейская вера Русов. Сборник. - М., 1999.
Гончарова Н.Н. Антропология словен новгородских и их генетические связи. – М., 1995.
Греки Украины: история и современность. Материалы конференции 9. 02.91 г. – Донецк, 1991.
Гриневич Г.С. Праславянская письменность. Том 1.- М., 1993; том 2. - М., 1999.
Гудзь-Марков А.В. История славян. - М., 1997
Гумилев Л.Н. От Руси к России. М., - 1992; Этногенез и биосфера Земли. М.,- 1994.
Гусев О.М. Белый конь Апокалипсиса. - С.П. 1999.
Гусева Н.Р. Русские сквозь тысячелетия. Арктическая теория. - М., 1998.
[31]. Дальян И.Б., Холин А.И.. Крымские греки – забытые страницы истории. Греки Украины. История и современность. Сборник статей. Донецк, 1991г.; стр. 34-42
Демин В.Н. Тайны русского народа. М., 1999; В.Н. Демин. Загадки русского Севера. М., 1999.
Джохансон Д., Иди М. Люси. Истоки рода человеческого. – М., 1984.
Джуха И.Г. Одиссея Мариупольских греков. - Вологда, 1993 г.
Диев М.Я. Старинные волости и станы в Костромской стороне. – б/м, 1909.
Загоровский Е.А. Новая книга о скифах и понтийскиих греках. – Одесса, 1914.
Кадеев В.И.. Херсонес Таврический в 1 в. до н.э. - 2 в. н.э. Автореферат докторской диссертации. Москва, 1975.
Кандыба В.М. Ригведа. Религия и идеология русского народа. - СП., 1996.
Керасиди Н.К. Греческий мир в Крыму. Сб. «Проблемы греческой культуры». Материалы конференции 15-21 сентября 1996. Симферополь, 1997; стр. 9-14.
Кино. Энциклопедический словарь. – М., 1986.
Кишинев. Энциклопедия. - Кишинев, 1984.
Кожинов В.В.. Судьба России: вчера, сегодня, завтра. - М., 1997.
Кондараки В.Х. Подробное описание южного берега Крыма. – Николаев, 1867; В память столетия Крыма, тт. 1–5. – М., 1883.
Костромской губернский комитет по устройству быта помещичих крестьян.- б/м, 1859.
Краткое географическое и историческое описание Костромской губернии. (Опыт родиноведения) - Кострома, 1913.
Кузьминков Л.В., Хачхарджи К.А. К переселению Крымских греков в Россию. Крымские греки – забытые страницы истории. Греки Украины. История и современность. Сборник статей. - Донецк, 1991г.; стр. 43-53.
Латышев. В.В. К начальной истории г. Мариуполя. – Одесса, 1914.
Лейся, песня. Сборник песен. – Горький, 1956.
Лесной С. Откуда ты, Русь? - Ростов на Дону, 1995.
Лисовой И.А. Военное дело античного Херсонеса. (5 в.до н.э. – 4 в. н.э.) Автореферат кандидатской диссертации. Воронеж. 1970.
Макушев В. Кострома и Костромская губерния. – СПБ., 1912.
Мариупольская Александровская гимназия. Отчет об учебных экскурсиях. Мариуполь, 1892.

Это замечательное издание объемом свыше 500 страниц. Оно представляет собой сборник текстов лекций, прочитанных учащимся гимназии в ходе одиннадцати учебных экскурсий.

Вот перечень затронутых тем:

1-й день. 1 марта. Переселение православного населения из Крыма.

2-й день. 8 марта. Топография и климат г. Мариуполя. Особо замечательные события в истории Мариуполя.

3-й день. 15 марта. Духовное и гражданское самоуправление. Православные храмы.

4-й день. Католическая община, еврейская и т.д.

5-й день Биография Императрицы Марии Федоровны.

6-й день. Очерк учебных заведений Мариуполя: гимназии, двухклассные училища, частные школы, талмуд-тора и др.

7-й день Фабрично-заводская деятельность

8-й день. Лечебные заведения, клубы, театр, музыкально-драматические общества и т.п.

9-й день. Торговля и торговые учреждения.

Азовское побережье: Исторический и географический очерки.

10-й день. Заметки о быте греков.

Статистический очерк г. Мариуполя.

11-й день. О флоре окрестностей Мариуполя.

О битве на Калке.

Приложения, ноты и др.

В целом этот сборник производит впечатление удивительного профессионализма и любви к своему делу, к учащимся гимназии. Его авторы – директор и преподаватели гимназии.

Материалы к этнической истории Крыма. Сб. статей. – Киев, 1987.
Маслов В.М. Сунгирская находка. - Ярославль, 1972.
Мифы и магия индоевропейцев. Сб. статей. - М., Выпуски 1 – 8, 1996 – 1999.
Народы России. Энциклопедия. М., 1994 г., стр. 133-140.
Описание Костромской губернии в историческом и географическом отношениях. С.- Петербург. 1871.
Омский сельхозинститут за 30 лет. – Омск, 1948; Максимов Н.Ф. «Высшая школа с.-х. кадров». – Омск, 1951 г.; Омский сельскохозяйственный институт. К 50-летию института. – Омск, 1968 г.
Петухов Ю.Д. История Русов. 40 – 5 тыс. до н.э. – М., 2000.
Петухов Ю.Д. Колыбель Зевса. – М., 1998.
Проблемы греческой культуры. Конференция 15.09.1996. – Симферополь, 1997.
Пушкин А.С. Евгений Онегин. - Любое издание.
Республиканское общество греков Украины. – Донецк, 1990.
Рыбаков Б.А. Из истории культуры Древней Руси. - М., 1984.
Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. – М., 1987; Язычество древних славян. – М., 1981.
Санкина С.Л. Антропологический состав и происхождение средневекового населения Новгородской земли. Автореферат. - СП., 1995;
Славяне и Русь. Проблемы и идеи. - М., 1999.
«Слово о полку Игореве». - Любое издание.
Советская Молдавия. Энциклопедия. _ Кишинев, 1982.
Советский энциклопедический словарь. – 1983.
Список личного состава Министерства финансов на 1904 –1905 гг. – СПБ, 1904.
Стариков Н.В. История России. С древнейших времен до ХХ века. - М., 2000
Струков Д.М. О поездке в Мариуполь к переселенцам христианского Крыма. – М., 1884.
Толстой М. В. «История Русской церкви». – Валаам, 1991.
Троицкий П.С. «Костромской край. Юбилейный сборник 1613 – 1913. - Костромa, 1913.
Труды Костромского Научного Общества по изучению местного края. - Кострома, 1912 – 1923 гг, вып. I – XXX. Выходили под заголовками «Исторический сборник», «Второй исторический сборник», «Этнографический сборник» и т.д.
Украинский Советский энциклопедический словарь. Том 1.- Киев, 1988.
Чебоксаров Н.Н. и др. Народы, расы, культуры. – М., 1985.
Шамбаров. В.Е. Русь: дорога из глубин тысячелетий. М.,- 2000.
Шефов Н.А. Тысячелетие русской истории. – М., 2000.
Щетенко Л.А. Борьба против белогвардейских войск и буржуазно-националистических контрреволюционеров на Юге Украины. Автореферат. – Киев, 1985.
Энциклопедический словарь в 3 тт. – М., 1954-1955.
Энциклопедический словарь Ф. Павленкова. - СПБ, 1907.
Энциклопедия советских греков. Вып.1. М., 1994.
Яли И.А. «К тебе, с тобою и славе твоея». Греки Украины. История и современность. Сборник статей. Донецк, 1991г.; стр. 11-24.
Яруцкий Л.Д. Выдающиеся греки-мариупольцы. – Мариуполь, 1991;

ДОБАВЛЕНИЯ

[1] Недавно появилось сообщение об обнаружении в Кении останков гоминида, возраст которых определен в 6 миллионов лет; (http://lenta.ru/world/2001/02/07/hominid/).

[2] Ныне город Эрегли в Малой Азии, сиречь Турции.

[3] Молекулярная геномика (так называют современную генетику, изучающую химические механизмы наследственности), создала предпосылки для решения таких ключевых вопросов современной науки, ак происхождение человека (филогенез), возникновение рас и наций, пути их расселения по планете (этногенез), развитие организма из одной единственной клетки (онтогенез), проблема клонирования млекопитающих и человека.

[4] Приблизительные даты определялись, исходя из среднего возраста одного поколения равного 30 годам. Учитывались также воспоминания типа «дожил до 30-х годов, но был очень стареньким» и т.п.

[5] Здесь и далее даты, помеченные звездочкой, даны предположительно. Чаще всего это относится к погибшим на войне.

[6] Исследовать записи в церковных книгах не удалось. Павел выяснил, что все архивы были переданы в Галич, и специально съездил туда. Оказалось, однако, что архивы сгорели.

[7] В автобиографии 1962 года, отец пишет, что всего детей было восемь.

[8] <Вставка Павла Николаевича Белкина, далее, П.Б.:«Если Як Христофоров переехал из Крыма в 1700, то он никак не Екатерининский грек. Государыня правила позже, если не ошибусь, с 1761 по 1796. Наши же все считали себя екатерининскими.»>

Мои комментарии: не поленюсь и приведу расширенную цитату из [28]: «Имеются сведения (в основном в литературе XIX века), что переселение греков в Россию началось еще раньше. По мере усиления Российского государства и приближения его границ к Крыму, желающих перейти в русское подданство становилось все больше. Полагают даже, что еще в XIV веке в Россию перешли основатели знатнейших русских фамилий Баранчеевы, Головины, Кафтыревы, Княтовы, Мансуровы, Нарышкины, Сафоновы, Сытины, Третьяковы и др. Об этом говорится, например, в сборнике «Мариуполь и его окрестности». В другом - «Сборнике событий в Новороссийском крае» за 1700-1701гг. можно найти упоминание о греке Яке Христофорове ...» Далее следует приведенная в тексте цитата. Все это ничего, конечно, не доказывает, но и нельзя сказать, что ни о чем не говорит. Вполне вероятно, что этот Яке (или Як) был одним из предков, переселившемся раньше других Христофоровых. (Основное переселение было осуществлено в 1777-1778 гг.) Упомянутый Христофоров переселился, как пишут, в Азов, а не в не существовавший еще Мариуполь. В более поздние времена он, а скорее, его потомки, могли перебраться в земли, заселенные екатерининскими греками и впоследствии объявить себя такими же. Могли быть и какие-то иные переплетения судеб. Так или иначе, но совпадение фамилий налицо, а это более устойчивый признак, нежели отнесение себя к тем или иным потокам переселенцев.

[9] Мама в Анкетном листе (См. главу «Война») годом рождения отца указала 1868, а Павел запомнил, что бабушка в 16 лет вышла замуж за 32-летнего. Значит, Павлу Константиновичу было 32 в 1897, то есть, он 1865 г.р.

[10] Прим. Аллы Николаевны Чижовой (далее, А.Ч.): «Павел Константинович родился в селе Ялта, имел хороший дом и сад. Много занимался самообразованием. Старшие дети – Василий, Елена и, кажется, Леонид - родились в с. Ялта. Переехали в Мариуполь, когда дети подросли, отец хотел дать им образование. Сам Павел Константинович был вначале бухгалтером, а затем главным бухгалтером ликероводочного завода».

[11] Прим. А.Ч.: «Саркома лимфатических узлов».

[12] Прим.А.Ч.: «Александр Будыко в Горбачевский период был Министром хлебопромышленности СССР». (См. более подробно в [78] на стр. 39).

[13] Прим. А.Ч.: «Тетя Липа вышла замуж за Артура Наумовича Сирика, жила в Харькове, общалась с нашей семьей и воспитывала дочь тети Тани – Лену (1937 г.р.).

[14] Эта часть воспоминаний была написана в 1998 году.

[15] Дополнение от апреля 2000: в процессе последующей работы над архивом стало ясно, что в это время папа находился в Москве на стажировке в лаборатории академика Прянишникова. Заметим также, что в этой самой лаборатории, в это самое время папа, видимо, познакомился с будущими академиками Димо и Дикусаром. Их роль в жизни нашей семьи, особенно Ивана Георгиевича Дикусара и его семьи, станет особенно важной спустя тридцать лет, – в Кишиневский период нашей жизни.

[16] При редактировании этой главы многие факты уточнены и добавлены Людмилой Николаевной Сухоруковой.

[17] Рад сделать ссылку на первые мемуары, спровоцированные работой над этой рукописью: Павел написал в 1999-2000 годах «Воспоминания», где имеются сведения и о дяде Лене.

[18] Правильно: «ну штиу молдовенешть» (прим. С.Б.)

[19] Плохо вы американцев знаете! Японцем они считали даже тех, у кого была всего 1/16 японской крови. Для сравнения: при Гитлере в Германии евреем считался тот, кто имел 1/8 еврейской крови. – Прим. П.Б.

[20] Заявление датировано 15 января 1950 года.

[21] Экономико-статистические данные об этой поездке любезно предоставлены П.Н. Белкиным.

[22] Впоследствии оказалось, что благодаря специальным усилиям растениеводов некоторое количество берез в качестве экзотического декоративного растения удалось вырастить и в Кишиневе: на Комсомольском озере, например. Отец любил приходит туда, к березам… Для него березки действительно были символом родины. Когда он умер, мы посадили на могиле березку, но она прожила недолго.

Не могу не вспомнить, что в конце восьмидесятых - начале девяностых годов какой-то представитель так называемого «Народного фронта» выступал в печати с требованием вырубить все березы, как насильственно навязанные молдавскому народу символы имперской русификации.

[23] Дело в том, что указанные монеты остались в обращении без их изъятия и замены, то есть, покупательная способность всей денежной массы, выраженной через эти монеты, увеличилась в десять раз.

[24] Отец говорит о восьми детях. Нам же поименно известно только семеро.

[25] Центральное кладбище называлось Армянским не потому, что там хоронили армян, а по названию улицы Армянской, которая к нему ведет. На этом кладбище перестали массово хоронить в начале шестидесятых, превратив его в особое, мемориальное кладбище, куда хоронили только знатных, уважаемых граждан по особому распоряжению властей.

-=-=-=-=-=-=-=-=-=-

Он был всесторонне одарен и талантлив, как безмерно талантлива породившая его русская земля, продолжающая и поныне рождать могучих богатырей, способных свершить любое дело – был бы спрос!

Автор: С. Белкин, 2001 г.

Русские, греки...

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВСТУПЛЕНИЕ

РОДСТВЕННИКИ ДО НАШЕЙ ЭРЫ

I – IX ВЕКА НАШЕЙ ЭРЫ

X - XVIII ВЕКА НАШЕЙ ЭРЫ

ОТЦОВСКАЯ ЛИНИЯ

МАТЕРИНСКАЯ ЛИНИЯ

КОНЕЦ ХVIII–ХIХ ВЕК

Б Е Л К И Н Ы

КОСТРОМСКОЙ КРАЙ

Н А Ч А Л О Р О Д О С Л О В И Я

ХРИСТОФОРОВЫ

КРЫМ - МАРИУПОЛЬ

НАЧАЛО РОДОСЛОВИЯ ХРИСТОФОРОВЫХ

ХХ ВЕК: ДО ВОЙНЫ

Б Е Л К И Н Ы

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ БЕЛКИН

МОЛОКОВО-КОСТРОМА-ИВАНОВО

О М С К

Д Н Е П Р О П Е Т Р О В С К

Х Р И С Т О Ф О Р О В Ы

ВАСИЛИЙ ПАВЛОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

ЕЛЕНА ПАВЛОВНА ХРИСТОФОРОВА[16]

ЛЕОНИД ПАВЛОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

ВАЛЕНТИН ПАВЛОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

ВИТАЛИЙ ПАВЛОВИЧ ХРИСТОФОРОВ

КСЕНИЯ ПАВЛОВНА ХРИСТОФОРОВА

ЛЮДМИЛА ПАВЛОВНА ХРИСТОФОРОВА

В О Й Н А

НАША СЕМЬЯ

ДНЕПРОПЕТРОВСК

ЯРОСЛАВЛЬ

1948 - 1949

1950 - 1951

1952

1953

1954

1955

1956

1957

Днепропетровск

1958

КИШИНЁВ

1958-1960

1961 - 1962

1963

1964 - 1965

1966

1967 - 1968

1969 - 1970

ЭПИЛОГ

Л И Т Е Р А Т У Р А

ДОБАВЛЕНИЯ