СЧА!

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина пятая

Арт-кафе. Звучит музыка, много народу – открытие выставки молодых художников группы «Аркаим». Здесь Алик, Миша и Валера.

АЛИК. Ребята, я не могу больше ждать. Мне надо уходить. Эта пресс-конференция никак не закончится... Коляну передайте мои поздравления. А меня уже ждут.

МИША. Да, Колян там в ударе! А как он срезал эту сучку с телевидения, а?

ВАЛЕРА. А я не заметил, расскажи.

МИША. Ну, как же… Та, которая начала сравнивать с этим уродом Куликом? Помнишь?

ВАЛЕРА. А, та бритогловая… Дура! Помню. Так что, она еще что-то отмочила?

МИША. Полный абдуценс! Она так манерно начинает: «эта ваша инсталляция… или, быть может, перфоманс…» А потом – чтоб Коляна нагнуть, выпаливает: «Кстати, какое по вашему мнению глубинное социально-философское отличие, между перфомансом и инсталляцией».

АЛИК. А что Колян?

МИША. А Колян спокойно так: «Ну, чтобы вам стало понятно, поясню на близком вам примере. Когда некто публично испражняется – это перфоманс. А когда уже закончил испражняться и ушёл, так то, что осталось – инсталляция». А?! Класс?! Там все просто рухнули!

АЛИК. (Смотрит на часы.) Ну всё. Я убегаю – Коляну привет. Может, ещё вернусь. Пока.

МИША. Пока.

ВАЛЕРА. Будь здоров!

Алик уходит.

МИША. Ну, что делать будем? Может, по пиву?

ВАЛЕРА. Можно и по пиву… А можно и без пива… Мне вообще вставать лень.

МИША. Устал?

ВАЛЕРА. Не-а. Это по другому называется.

МИША. Как?

ВАЛЕРА. Катарсис.

МИША. О-о-о… Высокое, высокое чуйство! Не сомневаюсь, батенька, что вас так возвысило и очистило от духовной скверны именно моё искусство! Вы же видели мои работы?

ВАЛЕРА. Ага… Смотри – Колян. Сияние во славе! Фаворский свет!

Из глубины сцены, окруженный журналистами, идет Николай. Он возбужден, продолжает что-то говорить журналистам: «Настоящее искусство всегда современно, потому что оно затрагивает вечные темы: любовь, жизнь, смерть, добро, зло…».

МИША. Какие глубокие, оригинальные мысли! Валера – записывай. Обеспечишь безбедную старость.

ВАЛЕРА. Во даёт! Разошелся!

Николай подходит к столику. Обращается к журналистам:

НИКОЛАЙ. А вот мои друзья. Михаил Грибов, архитектор.

МИША. (Складывая ладошки у груди, кланяется на индийский манер.) Друг художника…

НИКОЛАЙ. (Не замечая ёрничанья.) Валерий Светличный, художник.

ВАЛЕРА. (Журналистам.) Ну, какой я художник… Так… Вот Николай Авакумов – это художник! На большую-пребольшую букву «Хэ». Ху-дож-ник!

МИША. Господа! Валерий просто стесняется. На самом деле – он тоже друг художника Авакумова. Не такой близкий, как я, но тоже типа знаком.

Журналисты смеются, фотографируют. Кто-то спрашивает Валерия: «А можно о ваших работах поговорить?»

ВАЛЕРА. Нет. О моих работах говорить нельзя. Их надо молитвенно созерцать в полной тишине и одиночестве. Очень сильно помогают от заболеваний опорно-двигательного аппарата.

МИША. Они целебные, понимаете? Ну, типа как Алан Чумак!

НИКОЛАЙ. (Включаясь, наконец, в игру.) Но поэтому они очень дорого стоят!

МИША. Да-да! Обязательно напишите, что картины художника Светличного стоят бешеные деньги!

ВАЛЕРА. Ну, не такие бешеные, как картины художника Авакумова… Купите?

Все смеются… Журналисты расходятся.

МИША. Ну, ты, Колян, просто Жириновский. Разнёс всех!

ВАЛЕРА. Да, охмурил, охмурил…

НИКОЛАЙ. Хватит вам… Где Алик?

МИША. Алик передавал тебе свое восхищение и просил извиниться. Его срочно вызвал к себе Лужков. Решил поменять Церетели на Алика. Так что скоро заживем! Заказов будет!.. И у каждого по даче в Жуковке.

К столику подходит Виолетта.

ВИОЛЕТТА. (Обращаясь к Николаю.) Простите… Я понимаю, что это не очень принято… Но я слушала вашу пресс-конференцию… Смотрела ваши работы… Можно с вами познакомиться?

МИША. Вот и мировая слава пришла…

НИКОЛАЙ. Да, пожалуйста. Вы журналист… ка?

ВИОЛЕТТА. Нет. Я – никто… Просто посетитель выставки. Любительница живописи, так сказать.

МИША. Девушка, а вы любительница живописи вообще, или только живописи Николая Авакумова?

ВИОЛЕТТА. Вообще. Но в данном случае, мне особенно понравились работы Николая. Хотя и на ваши Михаил, проекты, я тоже обратила внимание. Вы очень мудрый архитектор. Ваши архитектурные идеи потрясают, и при этом они так декоративно поданы… Они мудры, функциональны. В созданном вами мире хотелось бы жить.

МИША. Мама дорогая! Вы даже имя мое запомнили?

ВИОЛЕТТА. Я запомнила только то, что мне понравилось.

ВАЛЕРА. А меня?

ВИОЛЕТТА. О, да! Ваши пейзажи, Валерий, настоящие шедевры! Но они так грустны, печальны… Получился не гимн русской природе, а, скорее, реквием.

ВАЛЕРА. Вы очень точны…

ВИОЛЕТТА. Спасибо. Меня зовут Виолетта.

МИША. Виолетта, вы являете собой редчайшее сочетание ума и красоты. Говорите ещё. В Интернет-форумах таким как вы пишут «аффтар жжот». Это высшая степень похвалы.

ВИОЛЕТТА. Спасибо… Николай, вы уделите мне несколько минут?

НИКОЛАЙ. Конечно, конечно!

ВАЛЕРА. Еще бы!

МИША. Нет, Виолетта, Николай просто забыл. На самом деле он очень занят. Его прямо сейчас ждут в правительстве. Николай, пока ты давал пресс-конференци, звонили из аппарата правительства: нужно срочно, сегодня же расписать хоть чем-нибудь фасад Государственной Думы. Чтоб наполнить ее гуманистическим содержанием.

НИКОЛАЙ. (Не обращая внимания.) Я к вашим услугам!

ВИОЛЕТТА. Давайте походим у ваших работ. Я хотела бы спросить кое о чём.

НИКОЛАЙ. Давайте.

Уходят.

МИША. Валер, как ты думаешь? Она откликнется на столь прямолинейно и грубо сформулированную просьбу?

ВАЛЕРА. Какую просьбу?

МИША. Ты что, не слышал? Он прямо попросил её: давайте! Как ты думаешь, она даст?

ВАЛЕРА. Ну ты… А еще архитектор! Эротоман.

МИША. Угу.. Ну, что? Теперь-то точно по пиву?

ВАЛЕРА. Теперь да… А его ждать не будем.

МИША. Каждому – своё. Одним – женщины, другим – вино!

ВАЛЕРА. А третьим – и вино, и женщины. Пошли!

МИША. Пошли!

Уходят вглубь, к стойке бара. Телевизор выползает на середину.

ТВ. «… здесь, на берегу Средиземного моря, я открыла тайну бархатистой кожи…» -– «… оставайтесь с нами! После короткой рекламы – снова в студию! Не переключайте канал!..»

Занавес