Разговор о будущем

РАЗГОВОР О БУДУЩЕМ
или
о, гнусный новый мир!
Рассказ

Разговор этих двух людей – дяди и племянника – состоялся на даче, построенной полвека тому назад в одном из стародачных подмосковных поселков... Дяде – «за восемьдесят», племяннику – около шестидесяти. Время: конец ноября 2011 года.

– Скажи мне, дядя... Ты прожил большую жизнь, много знаешь, многое видел. К тому же всегда был вхож в высшие политические сферы, по-моему, ты и сейчас не так от них далек... Скажи мне: куда мы движемся? Я давно перестал понимать происходящее. Что с нами будет после всех этих перестроек, перезагрузок, кризисов и глобализаций? Говоря «с нами», я имею в виду, конечно, не столько твое и даже мое поколение, сколько детей и внуков, да и вообще страну.
– Хм, важное уточнение. Мое будущее для меня яснее ясного. Вот прошлое – не вполне. Ну, да ладно... Нам понадобится еще ряд уточнений, прежде чем я скажу что-то мало-мальски практически полезное. Первое уточнение – это продолжение того, что ты уже уточнил: ты хочешь говорить о судьбе твоих внуков и моих правнуков, которым сейчас лет 8-10. То есть о будущем, которое наступит лет через 10-15 и о последующих десятилетиях. Понятно... Хочешь ли ты поговорить об их судьбе в том случае, если они останутся жить здесь, в России, в Москве, или же ты допускаешь иные варианты?
– Ну, допускаю и иные варианты.
– Тоже ясно. Тогда еще одно уточнение, касательно твоих представлений о «движущих силах истории» – чтобы мы говорили на одном языке, опирались на общий базис. Как тебе думается – свершившаяся и будущая история целиком и полностью определяется деятельностью людей, или же есть некие силы, или, скажем, факторы, лежащие за пределами людской воли или вообще за пределами материального мира?
– Ты про Бога, что ли?
– Ну, и про Бога... Но не только.
– Я не знаю...
– И я не знаю. Но тут нам с тобой надо определиться независимо от того, «знаем» мы нечто или нет. Ведь мы с тобой строим модель возможного развития событий. А любая теоретическая, мысленная модель не является полной копией реальности и, тем более, ирреальности. Мы в нее что-то, включаем, учитываем, а от учета чего-то отказываемся. Ведь так? Ты же физик?
– М-да... Был когда-то... Но что такое моделирование не забыл.
– Отлично. Ну, давай строить нашу модель. Бога в нее включаем? Или Судьбу-Фортуну, или группу Мойр, прядущих нити судьбы каждого человека, или...
– Нет-нет... Подожди. Ни Фортуны, ни Мойр, конечно. Насчет Бога – не знаю...
– Ладно... Бога в нашей модели оставим, но не будем считать, как это делается в некоторых религиях, что он полностью определяет все происходящее на земле, что мир движется под его чутким ежедневным руководством к целям, ведомым только Ему.
– Ну, почему же... В христианстве...
– Оставь христианство в покое. Хотя бы потому, что христианств много, да и в каждом из них масса течений с различным взглядом именно на роль и функции Бога в жизни людей. Я скажу так: для нашего разговора, – чтобы он был небесполезным и интересным не только тебе, но и мне, прошу принять модель полной свободы воли человека и невмешательства Бога в дела земные – по крайней мере на протяжении длительных периодов, о которых мы, собственно, и говорим. Типа от Первого пришествия – до Второго. Любой другой вариант лишит разговор смысла: если все свершается не просто по промыслу Божьему, каковой нам знать невозможно в принципе, а прямо-таки каждое событие, каждый поступок человека организован лично им – то и разговора нет: я не стану прогнозировать Промысл Божий.
– Ну, допустим...
– Допустили... Давай сформулируем это допущение следующим образом: в нашей модели не рассматриваются трансцендентные – то есть, выходящие за пределы человеческих возможностей, – факторы исторического развития.
– Согласен.
– Но не забудь к ним добавить не только Судьбу, но и вполне научные явления физического мира: движение планет, например, или изменения климата, или природные катаклизмы...
– Погоди: но они же на самом деле еще как влияют именно на нашу судьбу! Землетрясения, например, уносят жизни тысяч людей и изменяют судьбы миллионов.
– Конечно, это так. Но мы не можем их предсказывать. А ведь мы хотим построить модель, которая нам позволила бы предсказать, – хотя бы в общих чертах, – возможные сценарии будущего. Лишь «возможные» – не более того. Потому что, конечно, стихия может все круто изменить. Итак, кое-что из реальных факторов мы из модели отбросили. Теперь перейдем к вещам не менее влиятельным и тоже действующим помимо воли людей. Я имею в виду так называемые законы общественного развития. Это то, что и я, и ты учили в советских вузах, изучая марксизм, к которому я не по-прежнему, а совершенно по-новому испытываю глубокое уважение. Помнишь: классовая борьба, диалектика производственных сил и производственных отношений и все такое прочее?
– Ну, помню, в общих чертах.
– Этого нам для разговора хватит. Так вот: достаточно просто признать, что существуют некие «объективные экономические законы» – и в нашей модели появился «заместитель Бога» – в том смысле, что есть фактор или факторы, не зависящие от воли и намерений людей. Они действуют объективно по своим внутренним законами и имеют свои собственные цели. Максимум, на что мы можем рассчитывать – это пытаться понять эти законы и постичь их цели. Экономисты нам предлагают целый супермаркет всевозможных «экономических законов». Но вот насчет целей, то есть «промысла экономического бога» им сказать нечего. Потому что цели – у людей. Люди ставят цели: или подчиняясь своим страстям, или действуя рационально – а «экономические законы» – это их инструменты в достижении своих осознанных или интуитивных целей. Не более и не менее. В этом смысле вся современная экономика, справедливо прозванная причудливым для русского уха словом «экономикс» есть ремесло, станочный парк, сумма навыков и приемов. А вовсе не наука о природе и обществе. Но я на этом не настаиваю, это так, к слову.
– Послушай, дядя... Мы так куда-то далеко зайдем...
– Ты куда-то торопишься?
– Да нет... Просто боюсь потерять нить разговора и забыть – а о чем я тебя хотел спросить?
– Не печалься, Слабый Ум... Соколиный Глаз помнит вопрос и держит в еще крепких руках нить разговора. Ты хотел узнать – в каком мире будут жить твои внуки.
– Точно! Я не так это сформулировал, но ты обозначил все правильно. Именно так: в каком мире будут жить мои внуки.
– Я и начал говорить об этом, только сперва решил объяснить: на чем строится мой прогноз, мое видение будущего. Для этого и затеял разговор о «движущих силах истории» и о моделях. Я не пророк, не ясновидец и не гадалка. Мне вовсе не нужно поморочить тебе голову с какой-нибудь целью типа выманить денег или вовлечь в круг своих почитателей.
– Это понятно, мог бы не подчеркивать.
– Я иное подчеркиваю: всякий научный прогноз имеет меру точности, а научный прогнозист более других готов к тому, чтобы его прогноз оказался ошибочным. Это его не огорчит и не обескуражит, ибо он знает меру вещей. Он знает, что в мире общественных явлений и процессов точность прогноза очень низка. Потому что действует множество плохо учитываемых факторов. Общественные процессы плохо детерминированы. «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма» – недостаточно точное указание на время и место вероятного события. Никто не смог спрогнозировать практически ни одного из важнейших событий мировой истории: революции, войны, кризисы – все это становилось неожиданностью для большинства людей. Научных прогнозов с указанием дат и территорий не было. А вот предсказания «провидцев» – были... Кто-то на этом основании строит целые системы мистических знаний и моделей мира. Это штука увлекательная, но я не по этой части.
– Да, хотелось бы остаться в рамках чего-то близкого к науке. И ко дню сегодняшнему.
– Попробую. Давай посмотрим на день сегодняшний и послушаем, что нам говорят эксперты от политики и экономики. Сейчас все много говорят о финансовом кризисе и о посткризисном мире, о глобализации, о транснациональных корпорациях, о новом мировом порядке и мировом правительстве. Мир будущего западным политологам-футурологам представляется примерно таким: есть (и будут) страны золотого миллиарда и остальной мир, состоящий из стран с более низким уровнем развития. Среди основных факторов, влияющих на ход истории, называют, во-первых, стремление «золотого миллиарда» сохранить свой статус, во-вторых – борьбу за ограниченные ресурсы. Так или иначе, но самые богатые и влиятельные страны мира желают сохранить свое привилегированное положение.
– Напомни, пожалуйста – что такое «золотой миллиард»?
– «Золотой миллиард» – выражение, означающее население стран с высоким уровнем жизни. Напомню основные страны этого списка: США – около 310 млн. человек, Евросоюз – все вместе около 500 млн., Япония – что-то около 130 млн., ну и еще всякие мелочи типа Канады с ее 30 с лишним миллионами и Австралия с двумя десятками миллионов.
– А Россия?
– России в этом списке никогда не было, нет и, по моему мнению, вряд ли будет. Но это-то как раз особого значения и не имеет.
– Но у меня создается впечатление, что наши политики, наша элита весь этот перестроечный процесс, все это разрушение страны и строительство этого убогого «капитализма» для того и затеяли, чтобы и наша страна попала в заветный «золотой миллиард».
– М-да... Они-то и хотят, чтобы у людей простодушных... Не обижайся, пожалуйста! Чтобы у народа складывалось впечатление именно о подобных целях. Чтобы народ соглашался с преобразованиями, принимал, как должное, отказ от всех своих прежних завоеваний, побед, предметов гордости и прочего, ради надежды «стать второй Америкой». Примитивно – но сработало! Примитивно, как: «хотите добавки», «еще одну порцию»? Да, хотим потреблять больше – и все! Вся идеология, все моральные кодексы, вся метафизика – все рухнуло в одночасье, как только верховный официант предложил «еще одну порцию за счет заведения». А дальше – как в цирке: и лев и медведь знают, что у дрессировщика в кармане есть вожделенный кусочек сахара, получить который очень хочется. Для этого надо лишь сделать требуемые глупости – кувыркаться, прыгать через обруч... Вот и кувыркаемся!
– Подожди... А что плохого в росте уровня потребления? В СССР он был далек от той грани, за которой начинается чрезмерное обжорство, гиперпотребление. Там многого попросту не хватало для нормальной жизни. Вот люди и откликнулись, искренне и честно полагая, что они – да и весь мир социализма – заслуживают более высокого уровня потребления.
– Согласен. Это факт. Карась в пруду тоже хотел самого обычного червячка сглотнуть. А ни крючка, ни лески, ни рыболова – не заметил. А про сковородку вообще не думал. А рыбак и его жена с детками очень даже думали.
– Намек понятен... Давай лучше не о недавнем прошлом – об этом и мы с тобой много говорили, да и понаписано уже достаточно. Давай, все-таки, о возможном будущем. Ты сказал, что нам членство в «золотом миллиарде» не светит. Почему?
– Потому что его никогда не было, нет и не будет.
– Как это? Ты же только что сам называл список стран?
– Называл. Этот список есть где угодно, даже в интернете. Но дело, видите ли, в том, что это ложная конструкция, призванная дурить людям головы и, надо сказать, успешно это делающая. Нет «стран золотого миллиарда» в том смысле который предполагает большинство карасей в прудах. Караси думают, что главная и единственная цель всякого разумного карася, доплыть до какой-нибудь страны золотого миллиарда, и жизнь его станет совсем другой: богатой, сытой и счастливой.
– А что тут не так? Ты сам знаешь массу наших знакомых, прекрасно устроившихся в Америке, в Германии... Да вообще жизнь там лучше, чем у нас – ясно, что я говорю именно об уровне потребления. А не о высоких материях.
– Согласен, согласен... Именно средний уровень потребления на душу населения – и есть тот самый признак, по которому страны включены или не включены в «золотой миллиард».
– Ну, так ты сам себе противоречишь...
– Возможно, что я буду сам себе противоречить, но пока я еще к этому не приступил. Я пока вообще, как мне кажется, не делал серьезных заявлений.
– Как же: ты сказал, что стран золотого миллиарда не было, нет и не будет. А теперь мы с тобой обсуждаем противоречащие этому цифры и факты.
– М-да... Пожалуй, ты прав: я поторопился и погорячился. Я понимаю – почему я забежал, так сказать, вперед... Попробую позднее объяснить и тебе свою торопливость. Сейчас подкорректирую свои высказывания. Беру слова обратно: есть страны с более высоким среднедушевым уровнем потребления. Их можно выделить в группу и обозвать как угодно – хоть и «золотым миллиардом». Отмечу лишь следующее: и в этих странах, и во всех остальных, есть богатые и бедные, есть группы с разным уровнем потребления – от очень низкого, нищенского, до среднего и весьма высокого. Эти группы можно выделить во всех странах и сравнивать между собой, выявляя, что «средний» в Америке потребляет больше «среднего» в Индии или России, и слои нищенского потребления – тоже отличаются.
– Ну да, это известно. Их еще называют децильными группами: 10% самых богатых, 10% следующих и далее до 10% самых бедных.
– Именно так. Теперь давай возомним себе принадлежащими к самой верхней группе сверхбогатых людей и порассуждаем о своем будущем.
– Ну, за них-то я спокоен. Давай лучше о нас – весьма средней децильной группе.
– А я за них не спокоен. Потому что им надо сохранить свое богатство, влияние, общественное положение и уровень потребления. А это требует непрерывной заботы, колоссальных усилий, огромных знаний... Это очень непростое и хлопотное дело – быть богатым. А вот чтобы попытаться прогнозировать судьбу своей «весьма средней», как ты выразился, социальной группы, надо думать в первую очередь не о самих себе, а о богатых и сверхбогатых. Потому что они очень существенно, просто-таки радикальным образом влияют на ход вещей и на судьбы всех остальных групп населения. Стоит попытаться понять – что им от жизни надо, и какой мир им казался бы идеальным. И посмотреть внимательно: а не строят ли они именно этот мир, а есть ли в этом мире местечко для меня и моих внучат? И вот отсюда начинать строить свою стратегию и тактику: то ли попытаться вписаться наилучшим образом в ход вещей, то ли попытаться его изменить.
– Как дедушка Ленин?
– Угу... Как Ленин, Сталин и миллионы их сторонников. Но я сейчас не склонен обсуждать их опыт, равно как и иные попытки «изменить ход вещей». Может, чуть позднее... Эти попытки важны, но важнее сначала понять: а в чем этот «ход вещей» состоит, к чему все движется и кто или что этим движением управляет?
– Давай попробуем.
– Итак, я представляю себя, скажем, Ротшильдом – не в прямом биографическом смысле, а в переносном, как представителя одного из самых богатых и влиятельных мировых кланов. На свете есть и другие влиятельные и могущественные кланы. Когда-то мир вращался вокруг борьбы самых влиятельных людей: королей, царей, императоров, полководцев. Они вели друг с другом войны, строили всяческие козни, образовывали и сокрушали союзы... Потом к ним подключились богачи, потом богачей становилось все больше и больше. Борьба между богатыми продолжалась так же, как и прежде борьба королей друг с другом. В эту борьбу вовлекались государства: именно государства и созданные внутри них армии, состоящие из простых людей, были инструментами борьбы богатых друг с другом за золото, за рынки сбыта, за все виды ресурсов. В ходе этой борьбы и сложилась та картина, которую мы описали как «страны золотого миллиарда» и все остальные. Борьба продолжается и по сей день. Но в ней появились элементы очень нового и важного: начинают изменяться институты и инструменты, с помощью которых ведется борьба.
– Что ты имеешь в виду? Новые виды вооружений?
– Нет, конечно. Я имею в виду даже не новые виды бескровного воздействия на людей – в смысле появления различных методов информационной и психологической войны, хотя это очень важно. Я имею в виду то, что вместо борьбы между государствами и блоками государств, являющимися инструментами в руках богатых, возникает перспектива скоординированных действий богачей за превращение мира целиком в такой, где их общему и частному благополучию ничего не угрожает.
– Непонятно...
– Ну, представь себе, сегодняшний мир с такой точки зрения: есть тонкий слой сверхбогатых людей. Назову его – для преемственности понятий – «золотой слой». Не «страны золотого миллиарда», а «золотой слой» очень богатых людей, живущих в разных странах мира. Представь, что все богачи мира нашли способ договариваться друг с другом: о сферах влияния, о зонах и территориях предпочтительных интересов, о механизмах урегулирования споров, о мировой валюте, о взаимодействии религий и иных духовных ценностей. Представил?
– Это легко представить. Уже сейчас многое именно так и устроено – через ООН, через постоянные саммиты разных там G8, G20 и т.д.
– Вот-вот... Только не все еще до конца доделано. Время от времени приходится кого-то из богачей убивать: Саддама ли Хусейна, Муамара ли Каддафи... Но и этот процесс – публичной казни непокорных – лишь способствует организации системы некоего единства всех богатых во всем мире: миллиардеры всех стран – объединяйтесь! Объединяйтесь на основе защиты взаимных интересов и концепции воистину нового мирового порядка.
– Новый мировой порядок давно не нов.
– Да, это словосочетание использовалось много раз, в разные времена и наполнялось разными смыслами. Оно не описывает какой-то конкретный тип мироустройства. Всякий, кто что-то, как ему кажется, новое в этом отношении придумывает, вправе крикнуть еще раз: вот он грядущий новый мировой порядок! Ну, так, а я чем хуже прочих?
– Ты, дядя, лучше всех!
– Спасибо, я верил в твою проницательность, сынок. Теперь продолжу. Процесс структурирования мира, я бы сказал – самоструктурирования – идет многие сотни лет. Факторы, формирующие его структуру, известны: это и религии, и пресловутые марксовы производительные силы и производственные отношения, и развитие культур, влияющих на ценностные предпочтения, и бесконечные пороки людские: алчность, зависть, властолюбие, похотливость, и людские добродетели: альтруизм, доброта, бескорыстие.... То конкурируя друг с другом, то объединяясь в достижении временных целей, мир двигался от одного состояния к другому. При этом всегда и всюду существовал некий «золотой слой», стремившийся обеспечить себе все большую устойчивость и уровень потребления. И лишь иногда возникали группы «борцов за справедливость», которым изредка удавалось одерживать победы, но никогда не удавалось сформировать «единый фронт добра» противостоящий «фронту зла». «Фронт зла» тоже не был единым. Долгое время «золотые слои», имевшиеся во всех обществах, во всех странах и у всех народов, конкурировали друг с другом, отвоевывая друг у друга богатства и источники его пополнения и удержания. И только сейчас, на наших глазах «золотые слои» разных стран и народов близки к согласованию своих интересов, к формированию одного, правящего всем миром «золотого слоя». Если богачам удастся найти баланс интересов, то следует пристально взглянуть «в этот баланс» и попытаться понять: на основе чего он сложился. Означает ли этот баланс, что всё в мире богатых замрет в какой-то точке, что они перестанут наращивать богатство и конкурировать друг с другом безо всяких сантиментов, невзирая на договоренности и координацию? Не означает. Эта часть их жизни, ее сердцевина и этот ее смысл вряд ли когда-то изменятся.
– Так что же станет основой их консенсуса.
– А основой их консенсуса, предметом их общей скоординированной заботы станем мы с тобой, наши внуки и весь прочий люд, свободно – до поры до времени – болтающийся по миру. Предметом их скоординированных действий станет новое мироустройство. Такое, при котором навсегда исчезнет «призрак Карла Маркса» – то есть активное проявление недовольства своей жизнью со стороны «всех прочих людей» – не относящихся к «золотому слою».
– Но это невозможно! Это в природе человека – проявлять недовольство, в том числе и в форме бунта, революции!
– Пока это так. Но природа человека меняется. Мы же с тобой говорим о некоем «новом мире»!
– Дядя, давай, пожалуйста, с этого места поподробнее...
-=-
– О, блистающий новый мир... Кто только ни грезил его образами. О мире, где победит добро и справедливость писали многие. Это ведь приятно и само по себе, как процесс сочинительства, и как некий общественно-политический фактор, инструмент. То ли как стимул к действию, то ли как утешительный «сон золотой». Гораздо меньше ученых, конструирующих мир, где побеждает не добро, а зло. Нет: в литературном жанре антиутопии, особенно в современном кинематографе подобных версий много. Но вот в форме серьезного политического, научного исследования – таких работ мало.
– Да, я, пожалуй, так сразу и не припомню.
– Их, в сущности, нет. Ни один политик – включая, например, Гитлера в его «Майн кампф», не живописал свои намерения как стремление построить людям кошмарное будущее. Писатели – другое дело: тут и Оруэлл, и Уэллс, Лондон, Хаксли, Замятин, Зиновьев, наконец... Все они пытались живописать или социалистический ад будущего, или капиталистический.
– Или какой-то иной...
– Да... Я вот вижу не только некие базовые, я бы сказал – метафизические – основания, но и видимые невооруженным глазом процессы, ведущие к построению общества, причем мирового, которое я называю «двухслойным». Это некий рабочий термин «для себя». Человечество стремится к особой организационной форме неравенства – она уже и сейчас во многом существует. Неравенство не по странам, – хотя и оно сохранится, но не будет главным, не будет той «движущей силой», какой оно является сейчас, – а по группам, отличающимся уровнем потребления. Слои с высоким уровнем потребления есть и будут во всех странах – и в бедных и в богатых. Слой, потребляющий выше некоего уровня, может считать себя золотым или каким угодно еще. Этот слой и будет властвовать над остальным миром. Он может никак не быть институализирован, но он будет хорошо скоординирован «по факту». Вовсе необязательно восстанавливать де юре сословную или кастовую систему, важнее выстроить ее де факто. Представители «золотого слоя» будут во всех странах, он не будет привязан к какой-то группе стран, он наднационален. Поэтому вопрос не в том – сможет ли Россия проскочить на подножке в сообщество золотого миллиарда или нет. Вопрос в том – сможешь ли ты лично проникнуть в золотой слой и закрепиться там для себя и своих потомков? А сделать ли это в России, в Америке или в Зимбабве – другой вопрос. Кому-то легче этого достичь там, кому-то тут...
– Не понимаю... Мне кажется это очевидным, это всегда было, есть и будет.
– Попробую, все-таки, уточнить некоторые отличия того, что, как мне кажется, наступит, от того, что было и есть. Существующее сейчас неравенство не выглядит неизменным. Мы не можем утверждать, что между бедными и богатыми есть непроницаемая преграда. Не только формально, но и фактически из мира бедных люди переходят в мир богатых. Этому полно иллюстраций во всем мире. Раньше в этом смысле Америка была самой яркой иллюстрацией страны равных возможностей, в последние двадцать лет списки «Форбс» активно пополняют граждане России, а теперь и Китая. Причем в большинстве случаев люди, становящиеся сверхбогатыми, не родились в семьях богатых родителей. В этом смысле современное общество демонстрирует наличие социальных лифтов, возможностей «сделать карьеру с нуля».
– Прости, но все эти нувориши – просто воры, лица, вошедшие в преступный сговор со своими правительствами и правоохранительными системами.
– Это так, но это не отменяет сути того, что я сказал: социально-имущественные лифты есть, а каковы методы, каковы приводные ремни и движки этих лифтов, как они соотносятся с чьей-то моралью и представлениями о справедливости – другое дело. Зададимся теперь вопросом: нужны эти лифты уже ставшим богатыми? Нужны эти нувориши «золотому слою»?
– Ну, какая-то динамика должна быть... Свежая, так сказать, кровь...
– Ответь тогда: для чего нужна «свежая кровь» слою устойчиво богатых, сумевших друг с другом договориться, сумевших взять под контроль остальное человечество? Простые «генетические» соображения типа взять здоровую крестьянку для продолжения рода принца или пригласить конюха для продолжения рода принцессы можно не учитывать. Во-первых, потому, что «золотой слой» сам по себе огромен – речь идет о десятках или сотнях миллионов очень богатых людей: есть из кого выбирать в рамках этого сообщества. Во-вторых – как эпизодический процесс он может иметь место, не разрушая устоев.
– Но люди будут стремиться попасть в этот золотой слой, они будут так или иначе пробиваться в него.
– Вот, наконец, мы подошли к важному. Ты прав: так было всегда, так есть и сейчас: люди стремятся к богатству, к «положению в обществе» и проявляют при этом и волю и изворотливость и готовность преступить через любые писаные и неписанные законы. Но, представь себе, что найдены способы различных воздействий, чтобы таких людей становилось все меньше и меньше, чтобы они оскотинивались и унасекомлялись. Чтобы их интересы не выходили за пределы базовых инстинктов: пить, есть, размножаться... Чтобы их вполне удовлетворяли самые простые развлечения и очень упрощенный язык общения. Текила, телки, телек, тачка, тусовка, телефон и жратва... Шесть «т» и одна «ж». Тебе не кажется, что я описал вполне узнаваемый мир реально окружающих нас людей?
– М-да... Быдло, однако... Но не все же такие!
– Да, пока не все. Или иначе: пока не все, кто надо. Но процесс пошел, процесс идет и набирает силу. Процесс не встречает препятствий. А чтобы интеллигенции не становилось очень страшно за себя и своих деток, процессу дают наукообразные названия, типа «постмодерн». Скажи «фекалии», а не «жидкое говно» – и уже как бы запаха нет... На самом деле, разрушение смыслов, это и разрушение смысла жизни тоже. Замена всех высоких смыслов и целей, которые человечество вынашивало столетиями и воплотило в развитии искусств, наук, в организации жизни с помощью разнообразных социально-политических институтов – все это утрачивает смысл для большинства населения, превращающегося в быдло и воспроизводящего такое же быдло.
– Подожди, но это «быдло» и создало все то, о чем ты говоришь! Как так можно унижать и оскорблять народ! Ты прям как Юргенс какой-нибудь, натуральный социал-дарвинист.
– Какой горячий... Наберусь терпения и поясню свою мысль еще раз. Да, ты прав: именно народ, в том числе и «совсем простой» создал все, что входит в мировую сокровищницу культуры, науки и духовности. И я ни в малейшей степени не собирался этот народ оскорблять. Я говорю о том, что наблюдается – и уже вполне отчетливо – увеличение числа людей, которых я называю оскотинившимися, которые ничего не создают и ни к чему кроме шести «т» и одной «ж» не устремлены. Я говорю о том, что этот слой разрастается пока еще не сам по себе по механизму собственной генетической программы, а аккуратно и заботливо выращивается людьми обладающими властью и всеми прочими ресурсами, включая СМИ, через разрушение смыслов, через уничтожение и искажение истории, через навязывание ложных целей, через изъятие из сознания и подсознания базовых ценностей и так далее. Возможно, вопрос о воспроизводстве быдлоособей будет решен и на генетическом уровне... Очень важно понять, что этот процесс идет, что его организует и им управляет именно тот будущий «золотой слой», который сейчас тоже находится в процессе своего становления и существует в виде так называемых элит: политических и финансовых. Не простые люди виноваты в том, что их оскотинивают, ибо слишком изощренны, совершенны и эффективны методы, которыми это делается.
– Ну, и к чему это все, по-твоему, придет?
– Не «к чему придет», а «к чему может прийти» – я не пророк и не предсказатель. Я прогнозист и указываю на тенденции и вероятные сценарии. А может это прийти к созданию двухслойного общества: «золотой слой» элиты и все остальные – слой инертного народа, живущего теми самыми шестью «т» и одной «ж». Осталось лишь довести механизм управления этим неорабовладельческим строем до устойчивой работы, отрегулировать размер поголовья и механизмы его воспроизводства, сбалансировать затраты на его содержание и доход от его деятельности – и мир придет в состояние вечной устойчивости, упав в глубокую потенциальную яму из которой уже не будет выхода.
– И Россия, значит, туда же?
– Ты не понял: не Россия туда же, а вообще весь мир – туда, в яму.
– И не будет разницы между Россией и Америкой?
– Будет. Возможно, быдлоособи в России будут жить «лучше», чем такие же в Польше или Зимбабве, но хуже, чем в Америке или Швейцарии. Но отличия будут не так уж велики и, главное: самим быдлоособям до этого будет мало дела. Представители «золотого слоя» тоже будут жить повсюду примерно одинаково. Но для себя они сохранят и науку, и культуру, и творчество, и путешествия... Концепция ада и рая воплотится на земле – вот и все.
– Да, кстати... А религии сохранятся?
– В обязательном порядке. И для тех и для других.
– В смысле и для бедных и для богатых?
– Ну да... И это может быть одинаково называющаяся, опирающаяся на одни и те же догматы и священные книги религия. Но быть при этом легко и элегантно адаптированной для бедных и для богатых. Вообще я тебе скажу, что даже религии, возникавшие как религии и утешение для бедноты, став религиями целых народов и государств, неизбежно формировали внутри себе эдакую неявную амбивалентность... Короче, ничего нового для этого не понадобится.
– Да нет... Та обрисовал какую-то жуткую фантасмагорию...
– Послушай, я же ничего такого совсем нового, такого, чего уже не было в истории, не придумал. Вот ты сомневаешься, что золотой слой без прилива новой крови сможет развивать науку, искусства... Да ведь именно это и именно в таких условиях и происходило тысячелетиями! Тебе мало античных философов? – Все до одного рабовладельцы... А наука нового и новейшего времени, делавшаяся аристократами? Ты сомневаешься в качестве и величии русской литературы XIX века? А ведь Тургенев жил за счет труда своих крестьян, которые существовали в очень неприглядном мире тяжелого беспросветного труда с раннего детства до самой могилы...
– Но потом-то были уже и представители совсем других слоев общества. Тот же Достоевский, или Горький, наконец...
– Конечно, были. Я разве говорю, что Маркс не был прав, описывая борьбу классов, и отмену сословий... Все было: и Маркс, и Ленин, и революции, освободившие огромные силы, давшие невиданный прежде в истории всплеск, протуберанец самых разных явлений: и достижений и поражений! Но ведь этот процесс, эту парадигму развития удалось остановить! Весь долгий процесс развития, раскрепощения, перемешивания человечества, выравнивания людей если не перед друг другом, то перед Богом дал нам все, что мы называем цивилизацией. И теперь я тебе показываю: как все это может повернуть вспять, но уже на новом витке. Помнишь образ развития – диалектическую спираль? Таков же и образ регресса, только такая спираль называется в авиации штопор...
– Прости, но развитие – в глубоком, философском смысле – это суть существования природы и человечества. Я не буду повторять известное: от простейших организмов – до млекопитающих, затем – до появления человека... Эволюцию, дядя, никто не отменял. Все в мире развивается, рождает что-то новое... Ты же нарисовал ситуацию, которую можно назвать остановкой развития. В это трудно поверить.
– Вот уже к чему я не призываю, так это к вере в то, что я говорю. То, что я говорю – не предмет веры, а предмет рационального анализа. Он может быть ошибочным – это другое дело... Но я пока сам у себя ошибок не обнаружил и буду благодарен всякому, кто мне на них укажет. Но ты мне приписал, к тому же то, чего я не утверждал. Ты увидел всеобщую остановку развития человечества, но я такого не говорил. Я говорю об остановке развития «низшего слоя», тех, кого я грубо назвал быдлоособи, а, в сущности, это основная масса населения. Вот они будут лишь воспроизводить самих себя, как это, действительно, происходит в мире животных. И если в мире диких животных дарвиновская эволюция еще возможна, то в мире домашних животных ее нет и быть не может. Там есть селекционеры, выводящие новые породы коров и кур... То же самое возможно и в том новом гнусном мире, который я описываю не просто как возможный, а как тот, который на моих глазах возникает.
– Жуткие вещи, однако, ты говоришь.
– Угу... Действительно, жуткие. Но чтобы не упустить важную мысль о развитии вообще, о его метафизике, хочу заметить, что человечество будущего не исчерпывается слоем быдлоособей, утративших способность к развитию, но состоит и из «золотого слоя», в котором в этом отношении все в порядке: развиваются и в личностном смысле, и в общем... Изобретают и создают что-то новое... Это реальная страна «Утопия», это реальный «Город Солнца», в котором, если ты забыл, «проблему неприятных работ» решали с помощью рабов. Поэтому Маркс так иронизировал по поводу Кампанеллы, и Томаса Мора.
– Но, все-таки, давай еще поговорим о метафизике.... Об основаниях того ужасного мира, который ты построил в своем, а теперь и в моем воображении.
– Если бы только в воображении! Я говорю о реальной грядущей опасности, которую уже давно и активно сооружают!
– Понятно, я не об этом... Я еще раз – о метафизике. У всякого общества должны быть некие философские, религиозные основания для существования. Некие «смыслы», ради которых все вертится изо дня в день. То общество, о котором ты говоришь, и тот «золотой слой», который якобы будут успешно развиваться, не сможет этого сделать, если в нем не будет существовать этих самых смыслов жизни, базисных оснований бытия. Какими ты их видишь?
– Молодец, хорошо мыслишь и верные вопросы задаешь. «Золотой слой» не утратит смыслы и ценности. Более того: если сегодня богатые люди из разных стран могут отличаться по своим базисным ценностям и смыслам жизни, неся в себе груз прошлых поколений, своих национальных культур, представлений о Родине и долге перед ней, или его отсутствии – что формирует, в частности небезызвестные национальную и компрадорскую буржуазии, то со временем эти отличия буду угасать, размываться... Это уже видно на примере наших «новорусских» богачей, новые генерации которых уже не так привязаны к понятию «долга перед Родиной», и даже к своей национальной идентификациии. Все это – включая смыслы и чувства – глобализируется, выравнивается, усредняется. Богатый слой, скажем, американцев и богатый слой русских будет одним и тем же по свей глубинной сути слоем, скоординировано и согласованно управляющим как своими странами и народами, так и остальными, богатые слои которых тоже находятся с ними в согласии. Причем согласие это обеспечено не только продуманным и рациональным учетом взаимных интересов и возможностей, не только соответствующими институтами, но и общностью идеального! Их представления о добре и зле, в основном, совпадают, несмотря на возможные расовые и религиозные отличия.
– В чем же будут их идеалы заключаться?
– Прежде всего, в идеализации потребления. Идеальное – и сакральное! – это потребление. Потребление – это их бог. Посмотри вокруг: такая сакрализация уже происходит и во многих головах и сердцах она свершилась! Вся нынешняя пропаганда, все политические лозунги и цели, вся реклама, все устройство экономики и общества, все представления о жизненном успехе – всё преклонило колени и обожествило лишь одну сущность: потребление! Потребляй и властвуй! На этой основе сформируется «золотой слой» мировой элиты – богатой, сплоченной, целеустремленной. В их руках будут все богатства, все ресурсы, вся полнота знаний, будут созданы институты и технологии, необходимые для координации и управления.
– А общественная мораль? А совесть, стыд?.. Ну, ладно те неразвитые, одурманенные, дрессированные быдлоособи. Но эта новая элита, не лишившаяся ни культуры, ни науки, ни поэзии и музыки – в ней-то не исчезнет весь сложный морально-этический комплекс человека. Ибо он есть следствие культуры, развит?й эмоционально-психической сферы. А коли так, элита начнет сама себя разрушать. В ней заведутся Мараты с Робеспьерами, Марксы и Энгельсы, а потом Каляевы, Желябовы и товарищ Камо.
– Ну, ты тут смешал в кучу совершенно разные имена. Но не в этом дело: говорил-то ты складно. Дело в том, что ты, несомненно, прав. Это новое общество может разрушить себя изнутри, я с этим не только согласен, но и вижу в этом определенную надежду. Но вижу и иной вариант: когда элита этой элиты сумеет своевременно выявлять и нейтрализовывать подобные угрозы. В том числе, и с помощью надлежащего общественного воспитания, с помощью «правильных» доктрин. Общественная мораль – не Богом данная реальность, а результат деятельности людей, преследующих определенные цели.
– Как это? А заповеди Божьи?
-=-
– М-да... Мы, во-первых, договорились, в рамках нашего разговора-исследования не опираться на мистические аргументы и религиозные догматы. Не потому, что мы с тобой хотим быть атеистами на протяжении всего этого вечера, а потому, что хотим разобраться в делах человеческих, выявляя в них только рациональные причинно-следственные связи. Вот если выявим их, то место «божественному» всегда тоже найдется. Для нашего разговора не так важно – откуда взял Моисей заповеди: от Бога на горе Синай или сам их придумал. Важна судьба этих заповедей в человеческой истории. Церковь две тысячи лет неустанной проповеди положила на то, чтобы люди следовали этим заповедям, чтобы считали их не выдумкой старика Моисея, а Божественным Откровением – со всеми вытекающими отсюда последствиями для рода человеческого и каждого отдельного человека. Ну, и что? И где результат? И где общество праведников? Люди очень ловко научились признавать эти заповеди, принимать их без всяких оговорок, готовы развесить их на каждом углу, но при этом продолжать и воровать, и убивать, и прелюбодействовать... То есть реально существующая общественная нравственность и моральные нормы, принимаемые обществом – не совпадают.
– Ну, с этим трудно спорить. Но чувство сострадания, чувство справедливости – это же возникает в душе всякого образованного человека!
– Глупости! ХХ века очень убедительно показал, что это не так! Что представление о справедливости – как мягкий пластилин: леплю любую форму. Очень легко, например, совершенно искренне отнести себя к высшей расе, и безо всяких мук совести не то что эксплуатировать как скот, но и убивать тех, кто к этой расе не отнесен – по каким угодно признакам. Их выдумать легко. Моральный кодекс общества будущего может не манифестироваться формулой в оруэлловском духе «Справедливость – это несправедливость», но он будет отвечать ей по сути. База под это подведена давным-давно, и сейчас она активно и агрессивно внедряется в умы в форме «учений» о том, что неравенство людей естественная, природой (Богом) данная реальность, что люди не равны изначально и всякое стремление к равенству губительно. У этого «учения» есть благопристойное название: социал-дарвинизм.
– «Справедливость – это несправедливость»! Неплохо сказано... Не хуже Оруэлла.
– Оруэлл, конечно, молодец, но задолго до него подобными парадоксами развлекался другой мудрец... Вот, например, из Лао Цзы: «Будь согнутым, и ты останешься прямым. Будь незаполненным, и ты останешься полным. Будь изношенным, и ты останешься новым». Человечество опробовало много способов управления общественной моралью – через разные религии, через деятельность церквей и политических организаций, через светский гуманизм и «общественное воспитание», через «закон, право и суд», через механизмы диктаторского управления «надлежащим поведением». Арсенал наработан достаточный. Любая религия и любая церковь легко научились обслуживать как богатых – оправдывая и охраняя мораль богатых, так и мораль бедных, пытаясь создать и для них нравственно комфортные условия. Еще проще делать это светским институтам. Присмотрись, например, к по-прежнему кастовому обществу Индии. Сосуществуют эти миры рядом друг с другом относительно спокойно и устойчиво. Богатые и наделенные властью – брахманы, частично кшатрии-воины и вайшья-финансисты – живут полноценной, насыщенной жизнью, наполненной всеми смыслами и метафизическими основаниями. А рядом живут шудры: рабочие, слуги... Их жизнь скудна во всех отношениях, и они способны ее лишь воспроизводить, передавая из поколения в поколение лишь одно: факт биологической жизни – и никакого развития. Конечно, затянувшаяся эпоха просвещения внесла некоторое возмущение в эту жизнь, породила несколько прецедентов выхода из низших сословий в мир европейской или американской цивилизации, но это не изменило индийской парадигмы как таковой.
– То, что ты говоришь, напоминает мне один старый советский фильм.
– Какой?
– «Мертвый сезон».
– Напомни, пожалуйста... То есть о таком фильме я помню, но что именно ты имеешь в виду?
– Я напомню тебе одну из самых ярких, как мне кажется, сцен. Ту, в которой разыскиваемый нацистский преступник «доктор Хасс», производивший опыты над заключенными в концлагерях, разглагольствует об идеальном обществе будущего, в котором будут выведены – и он именно над этим работает – люди-роботы. Говорит он об этом ярко, убежденно... Его слова я довольно часто вспоминал и цитировал, так что передам их близко к тексту. Вот как он рассуждал, описывая общество будущего: «Это будет общество, в котором нет ни богатых, ни бедных. Есть только элита, живущая в новом Эдеме: мыслители, поэты, ученые... А работать будут представители неполноценных рас, прошедшие специальную химическую обработку... Эти люди совершенно счастливы, поскольку они начисто лишены памяти. Ведь отчего люди страдают больше всего? От сравнения. Кто-то живет лучше, кто-то талантливее, кто-то богаче, кто-то могущественнее. А человек, прошедший обработку, будет радоваться непрерывно. Радоваться что ему тепло, что помидор красный, что солнце светит, что ровно в два часа, что бы ни случилось, он получит свой питательный бобовый суп, а ночью женщину. При условии, если он будет прилежно трудиться. Ну, разве это не милосердно?.. Мы научимся создавать определенные типы служебного человека. Ну, так, как это мудро сделала природа в улье, в муравейнике... Представьте: человек-ткач, человек-пекарь, человек-шофер... Причем у него нет никаких других потребностей, никакого комплекса неполноценности. Ну, нет же у вола комплекса неполноценности оттого, что он вол! Ну, – вол, и слава Богу!.. Человек-робот ни о чем не думает, всегда доволен, и он размножается, производит себе подобных... От человека-золотаря не может родиться человек-математик, так же как от кошки не может родиться слон! Исключено! Потому что химическая обработка затрагивает генетическую структуру человека!». Ну, как, вспомнил?
– О, да! Хороший фильм. Там еще Ролан Быков играет... Конечно, я вспомнил и сам фильм, и этот монолог. Ты прав: совпадений, с тем, что я говорю много. И это неудивительно и очень знаменательно. Неудивительно, потому что эти взгляды действительно существовали в нацистском рейхе, да и задолго до него тоже. И мне они известны. Да и фильм, несомненно, осел где-то на подкорке... Так что, совпадения неудивительны и закономерны.
– Ты сказал, что они еще и знаменательны.
– Верно. Они знаменательны. Потому что тот новый мировой порядок, то «двухслойное общество», которое я описываю, есть порождение того же самого чрева, тех же самых глубинных явлений мира феноменального и мира ноуменального, которое породило фашизм и нацизм. Описанное мною, вполне можно назвать неонацизмом, или неофашизмом, или неорасизмом... Можно вспомнить и много других, порой весьма древних, концепций природного неравенства людей и, как следствие, оправдание «естественности» социального неравенства, вплоть до установления непроницаемых границ между сословиями, кастами и прочим. Есть и очень древние, но дожившие до наших дней концепции, согласно которым весь мир вообще изначально плох, порочен, и единственное, что с ним следует сделать, это уничтожить его. А то, что люди считают развитием, есть развитие раковой опухоли... Не буду сейчас в это углубляться: это нас отвлечет от дня сегодняшнего, да и я не помню наизусть все эти выдумки про «пневматиков», «психиков», «хиликов»... И все это существует с древнейших времен. Доктор Хасс стоит на тех же базовых основаниях, но к естественному для него разделению людей на «арийцев» и «унтерменшей», он добавляет технологию «одомашнивания» и экономически оправданного использования этих самых «унтерменшей».
– Но в фильме рассматривается иной способ создания того, что ты назвал быдлоособями: химический. То есть то, что мы сегодня назвали бы, наверное «генной инженерией». Ты же говоришь об ином механизме формирования слоя биороботов.
– Я вообще не говорю о биороботах или человеке-роботе, как этот доктор Хасс. Открылись иные возможности и методы. Вот алхимики все искали «философский камень», способный все превращать в золото. Они его так и не нашли, но способ превращать «все в золото», однако, был найден. И успешно функционирует в руках тех, кто его придумал.
– Это ты про что?
– Это я про Федеральную резервную систему США. Ребята печатают одинаковые недорогие бумажки, и легко обменивают их на все ценности мира. Не беря при этом на себя никаких обязательств ни перед кем. «Вот уж чудо, так уж чудо», сказал бы Пушкин. Так и создание «определенных типов счастливого служебного человека». Они уже созданы: пройдись по улицам Москвы и посмотри, например, на так называемых охранников, торчащих возле каждой торговой палатки, в каждом магазине... И смотри не на бывших инженеров, от безысходности стоящих у входа и выхода в супермаркет: в их глазах ты еще можешь увидеть, что они – другой породы, в их глазах и печаль, и тоска... Ты посмотри на лица молодых охранников: среди них много тупых, но вполне довольных жизнью лиц. Он пялится на телок, на подъезжающие тачки и у него есть желание иметь и то и другое. Он не биоробот доктора Хасса. Он не животное, он человек. Но – человек «нового типа». Конечно, называя его «быдлом», я просто вместо русского слова «скот», использую его польский эквивалент. Это, конечно, неточно. Потому что они – люди, но просто очень неразвитые. Предельный случай неразвитости – «маугли». Не сказочный Маугли Киплинга, а реальные случаи, коих было и есть множество. Человеческий детеныш, воспитанный в стае волков или обезьян, даже вернувшись в человеческую среду уже никак, никакими силами не может быть обучен человеческой речи, не говоря о большем. Те быдлоособи, о которых я говорю, тормозятся в своем развитии – искусственно тормозятся – на стадии между «маугли» и нормальным человеком. Они могут и говорить, и писать, и читать, и считать. У них есть желания, страсти, эмоции. Они бывают и грустны и веселы, и счастливы и несчастны. Их жизнь, по-своему, полноценна. Но не выходит при этом за определенные рамки. Они, говоря образно, «не хотят стать космонавтами». Вот из таких и складывается постепенно тот самый «второй слой» общества будущего. И это не фантазия. Мы их уже видим, этих людей. Это продукты социально-экономической политики и масс-культуры, воспринявшие и воплощающие в собственной жизни определенные модели поведения.
– И ты думаешь, что среди них не будут возникать, условно говоря, новые Спартаки? Что их агрессивность – а она есть и будет, – не сможет выплеснуться в форме бунтов и революций?
– Естественно, конечно, предположить, что «восстания спартаков», а, скорее, уличные бунты, возможны. Но этот вопрос решается математически точно. Достаточно лишь знать: во сколько обходится подавление восстания и как часто они возникают. И сравнить эту цифру с суммой затрат на поддержание человеческого стада в состоянии относительного удовлетворения, не приводящего к восстаниям. И увидеть – что дешевле: подкармливать их, или время от времени подавлять. Вот и все. Экономическая эффективность – единственная мера справедливости и рациональности общества будущего. На стадо надо тратить не больше, чем оно способно дать. И спокойно регулировать «поголовье».
– Ну, знаешь... Сказать «поголовье» – легко. Но дело в том, что древнее рабовладельческое общество сменилось обществом феодальным не только из-за описанного Марксом развития экономических отношений, развития производительных сил и прочего. Это, я думаю, совершенно верно им выявлено. Но было еще и возникновение и развитие христианства. Оно тоже сыграло свою роль в падении рабовладения.
– Что именно ты имеешь в виду?
– Я имею в виду то, что в дохристианский период раб не считался человеком, потому что не обладал душой. А когда христианство заявило, что душой наделены все люди – и рабы и рабовладельцы, ситуация не сразу, но стала изменяться: одно дело использовать существо лишенное души, и совсем другое, эксплуатировать такого же как ты человека, равного тебе перед Богом! Не сразу, но этот фактор, несомненно, подтачивал систему рабовладения.
– Я согласен с этим. Но не стал бы преувеличивать мощность и эффективность этого фактора.
– Почему?
– Потому что жуткая, бесчеловечная эксплуатация человека, переставшего быть формально рабом, «обретшего душу» и кое-какие права и защиту, продолжалась и продолжается. Я не имею никаких оснований преувеличивать муки совести капиталиста или землевладельца, заставляющего своих рабочих или крестьян вкалывать в запредельном режиме. Они приняли факт наличия души и равенства перед Богом, но тут же выработали целую систему доказательств и оправданий «естественного» неравенства людей. Более того, они легко находят оправдание этому в самом христианстве.
– Пожалуй, это так... Но, при всем при этом, человечество продолжает ощущать себя единым целым. Да, неравенство, точнее, отличия разного рода мы признаем – и имущественные, и этнические, и в мере талантов, ума, навыков и умений – все это так! Но мы все – люди, единое человечество! А ты говоришь о кардинальном переделе человечества, о разделе на людей и нелюдей, как о чем-то простом и достижимом. Мне так не кажется.
– Раз не кажется, то не крестись... Шутка... С чего ты взял, что упомянутый всуе Ротшильд считает тебя единым с ним человечеством? Как и чем ты измерил это «единство человечества»? Да, многие делали и делают подобные заявления, ссылаясь друг на друга и на предшествующих гуманистов, антропологов, интернационалистов, коммунистов и некоторых религиозных проповедников. Верно то, что в обоснование этого тезиса можно привести такое собрание цитат, сотрясти воздух таким созвездием блистательных имен, что станет как-то неловко требовать доказательств. А я требую! У меня есть сомнения! Я не один раз встречал в своей жизни людей, которые, не манифестируя свои взгляды, считают, что люди не равны не в смысле отличий, о которых ты говорил, а не равны антропологически! То, что у меня намного меньше денег, чем у него, он в глубине души, а изредка и вслух, объясняет тем, что он из числа тех пяти процентов активного – от природы! – населения, которые могут быть богатыми, могут управлять остальными людьми, а я – нет. Иногда это сопровождается этническими или религиозными преимуществами, иногда обходятся без этого. Он не винит в этом меня и даже пытается быть корректным. Но он вполне готов закрепить это разделение человечества на «активных» и «пассивных», на «элиту» и «охлос».
– И, все-таки: «активные» и «пассивные», «элита» и «охлос» – это по-прежнему единое человечество, это один биологический вид. И эта самая элита именно так это и воспринимает. Да, люди разные, но это – люди! Ты же описал сообщество состоящее из людей и нелюдей, причем «люди» недвусмысленно считают остальных именно «нелюдями». Вот это мне кажется преувеличением... Недоказанным предположением...
– Ну, ладно... Пусть это предположение. Я-то считаю, что это имеет место в реальных головах сегодняшних людей. Доказать это прямо тут и сейчас я действительно не могу. Но отсутствие писаной доктрины, которую я мог бы предъявить с подписями условных Ротшильдов, это всего лишь отсутствие письменного оформления некой концепции, но не отсутствие самой концепции. Я вижу тенденцию к такому разделению человечества. Вижу ее движущие силы, мотивы и основания. И я понимаю, что, если движение в этом направлении продолжится, наступит и момент письменного оформления концепции: доктрины наличия двух разных антропологических видов или подвидов – хомо сапиенс и хомо не-совсем-сапиенс или совсем-не-сапиенс... И это, заметь, уже было в человеческой истории. Миклухо-Маклай жизнь потратил на доказательство того, что папуасы Новой Гвинеи – тоже люди. До него все прогрессивное человечество было уверено в обратном. А что делали первопоселенцы Австралии с аборигенами? – отстреливали их как вредных грызунов... Мы уже через это проходили, а история любит некоторые циклические повторения.
– Нет, дядя, история не только подтверждает, но и противоречит тому, что ты говоришь! Например, англичане, завоевывали свои колонии не только для того, чтобы ограбить, но и для того, чтобы принести туда цивилизацию, культуру – так как они это понимали. Да, грабеж и другие формы и способы обогащения были на первом месте, но ведь и «окультуривание» народов тоже имело место. А «окультуривать» – вплоть до создания университетов, научных учреждений, консерваторий и прочего – тех, кого не считаешь за людей, не станут. Я имею в виду, например, отношения Британии и Индии. Ясно, что в истории много иных примеров, типа испанского совершенно звериного порабощения вновь открытой Америки. Но есть и были и иные взгляды, присущие «белому человеку».
– Ты снова прав. Но история не стоит на месте. Да, были времена, когда пробовали и «окультуривать». Результаты были далеко не идиллическими. Я утверждаю, что современная мировая элита, этот мой «золотой слой» пришел к выводу, что для него спокойнее и выгоднее никого не окультуривать, а наоборот – оскотинивать, тормозить или останавливать развитие. Согласись, что наша с тобой родная страна за четверть века не просто остановилась в развитии, а скатилась в почти доиндустриальную эпоху, резко и устойчиво снизила общекультурный уровень населения. Это, брат, регресс... И те, кто сегодня несет «бремя белого человека», совершенно иначе понимают цели и задачи этого «бремени». Не «окультуривать и цивилизовывать», а «декультуривать и де-цивилизовывать».
– И, все-таки, мне не верится, что можно довести огромные массы людей до такого, как ты говоришь, скотского состояния, лишить и воли и позывам к протесту...
– Странно... Почему тебе это кажется маловероятным? Ты же живешь в стране – в современной России – в которой этот результат практически достигнут. Вспомни хотя бы 93-й год, расстрел Парламента и убийство полутора тысяч молодых ни в чем не повинных людей... И что? Где восстания «спартаков»?
– Ну, восстание – не восстание, а протест огромный! Миллионы людей высказывались и продолжают высказываться, требуют восстановления справедливости. И не забывают об этом преступлении.
– Ну, я даже не знаю, что тебе сказать... Это... – я затрудняюсь в подборе слов для обозначения столь малозначительной общественной реакции. Вот, кажется, нашел: это ворчание ты сравниваешь с восстанием Спартака? Все, что ты перечислил, тянет максимум на общественное ворчание! Да, поворчали... И продолжают иногда ворчать. Не сомневаюсь, что такой уровень социального протеста устроит какое угодно правительство и какую угодно правящую элиту. Это общество близкое если не рабовладельческому, то неорабовладельческому.
– Ну, думаю, тут ты, совсем уж увлекся... Приставка «нео», конечно смягчает и затуманивает смысл, но до рабовладения нам еще далеко.
– Не уверен...Неорабовладение мы повсеместно наблюдаем уже сегодня, в том числе и в нашей стране. Ну, например, система долговой зависимости. Всякий, взявший кредит на покупку квартиры, дома, машины и прочего, становится очень сильно зависимым от этого. Его свобода существенно ограничена, его жизнь подчинена главной задаче: выплачивать долг и проценты по нему. В этой связи от многого, что хотелось бы делать – менять работу, профессию, высвободить побольше времени на творчество, на семью и детей – все это часто становится проблематичным. Это очень сильное ограничение свободы. Можно не употреблять слов типа «рабство», ссылаясь на формальные юридические права и защиту, но понимать, что человек, взявший долгосрочный кредит лишается очень многих свобод – надо.
-=-
– Ну, хорошо, уважаемый профессор. Картину ты нарисовал жуткую, во многом правдоподобную. В чем-то даже убедительную... Скажи теперь вот о чем. Считаешь ли ты, что описанный тобой процесс строительства двухслойного мира уже близок к победе, или хотя бы прошел «точку невозврата»? Или же есть иные варианты?
– Это самое главное, о чем я думаю последнее время и пытаюсь понять... Трудно измерить динамику этого процесса. Мне лично трудно, а не вообще. У меня недостаточно данных для более или менее точной оценки. Но, тем не менее, я, все-таки, кое-что скажу. До «их победы» еще далеко. Единый мировой «золотой слой» еще не сформировался – ни организационно, ни идейно. И нет уверенности в том, что он сможет сформироваться в необходимом для управления человечеством единстве. Пока в нем самом борются кланы богатых, стоящих на разных позициях. Не только в смысле прямой экономической конкуренции, а в смысле пока еще разных идеологий и пока еще разных базовых ценностей. Есть еще очень сильные группы, стоящие на национальных основаниях, соотносящие себя и свою деятельность со своими нациями, своими странами. Причем это не мелкие группы, а такие политико-экономические и идейно-политические монстры, как германский или китайский «золотые слои». Лидером и мотором космополитического объединения является, конечно, англо-саксонская группа. И не факт, что ей удастся в близком будущем переформатировать остальные национальные элиты в нужном ключе, в том числе и потому, что они непременным условием ставят собственное лидерство во всем. В России это, похоже, удалось, а вот в названных странах пока не удается. Так что, играть похоронный марш рано.
– Уже неплохо... А то запугал совсем... Значит, возникнет или нет «золотой слой» надлежащей силы и мощи – еще вопрос – и это хорошо. А как ты оцениваешь готовность остального человечества покорно стать быдлом?
– Ты меня как-то постепенно превращаешь в подобие доктора Хасса... Как я оцениваю готовность? Тут тоже я должен отказаться от права на точные прогнозы. В отношении России я оцениваю пессимистически – быть может, потому, что болезненно воспринимаю свое родное, близкое и дорогое. Средние и низшие слои в пресловутых странах «золотого миллиарда» – тоже основательно подготовлены к жизни тупого потребителя. Неясна, скажем, для меня картина с частью человечества, живущего в Китае, других странах Азии...
– Ну, хорошо... Можешь ли ты хотя бы примерно оценить сроки: когда весь наш мир рухнет? Когда ожидать твоего Апокалипсиса? Когда наступит крах?
– Никакого внезапного краха не будет. Крушение цивилизаций, смена парадигм и все такое прочее происходят практически незаметно. Крушение СССР – для многих это всего лишь слова, сказанные по телевизору. Они как жили в своих квартирах, так и продолжали жить, как ходили на работу, так и продолжили ходить... Последствия этого грандиозного события начали сказываться позднее, и далеко не всеми осознаны как последствия именно крушения СССР. Вот те, кто жили в союзных республиках, – те сразу многое поняли и на себе ощутили. А для большинства живущих в России мало что изменилось в одночасье. Вот если Россия развалится на отдельные государства, тогда перемены станут виднее, ощутимее. А развалить ее им не просто выгодно, а нужно. Русский народ в расчлененном состоянии утрачивает не только формальное единство, но и метафизическую целостность, перестает подпитываться от чего-то, что его делает целостным и сильным. Опыт раскола и наблюдение за 25-ю миллионами русских, поглощенных новыми независимыми государствами, это подтверждает. А вот остальной мир... Да не рухнет он... В том то и дело, что процесс этот незаметный, тихий, наступает и идет постепенно. Внешне мало что изменяется, но каждый день и час превращает мир прежний в мир новый, который лишь мгновение побудет миром настоящим и – снова плавно уйдет в прошлое... Вообще говоря, то отвратительное мироустройство и тот бесчеловечный порядок, который я описываю как некое вероятное будущее – во многом уже наступил. То, что якобы ожидаются какие-то резкие изменения, переустройство мира, катастрофы, войны и прочее – это еще одна важная тревога. Человечество должно пребывать в напряженном ожидании резких перемен, а, тем временем, они происходят неспешно и неощутимо. Разве мир уже не состоит из прослойки богатых и массы бедных? Разве мы уже не живем в условиях двойной (тройной, четверной и т.д.) морали для бедных и богатых? Конечно, граница между обществом богатых и массой бедных не столь резка и непроницаема, как я описывал выше. Социальные и имущественные лифты существуют и их нельзя перекрыть сегодня. В разных странах, особенно в православном мире и среди части жителей бывших социалистических стран, еще сильны стремления к всеобщей социальной справедливости. В мире еще много людей, страстно желающих этой справедливости и верящих в то, что это достижимо. И если их полностью лишить этой веры – например, путем утраты возможности перехода на другой уровень потребления, они могут стать взрывоопасной средой. Процесс их интеллектуальной и эмоциональной нейтрализации, разумеется, идет и займет еще какое-то время.
– И ты считаешь, что этим процессом кто-то реально управляет? Это не конспирологические фобии?
– Нет, конечно... Какие там фобии, какая конспирология! Есть совершенно конкретные интересы влиятельных групп, есть технологии достижения своих целей. «Золотой слой» действительно способен управлять общественными процессами, способен ждать десятилетиями, оставаясь при этом в весьма комфортных условиях. И ему для достижения желанного результата – «двухслойного мироустройства» – не нужно иметь «тайное мировое правительство» или хотя бы «план мирового господства». Как у пчелиного роя нет плана и правительства, так и у «золотого слоя» его вполне может не быть. Его инстинктов к достижению и охранению уровня потребления достаточно и для правильных совместных решений и для поддержания неизменного на протяжении многих поколений драйва, источника воли. В этом его сила: нет штаба и правительства, которые можно было бы атаковать и уничтожить. Нет плана и проекта, бесчеловечную суть которого можно разоблачить. Все идет «само собой». Сила в пробужденных инстинктах, в «природе человека».
– Ты говоришь о «золотом слое» как о чем-то уже сплоченном и однородном, пусть и без специальной организационной структуры. Я, однако, не думаю, что и «высший» и «низший» слои будут однородными. И там и тут возникнет своя иерархия, свои «слои». То есть мир будут не «двухслойным», а «многослойным».
– Согласен, я уже говорил о том, что они пока не во всем могут друг с другом договариваться. И вообще: иерархические структуры возникают повсюду. У иерархий, правда, бывают разные причины и разная природа, и это важно понимать. Но я об этом сейчас не говорю, чтобы не потерять главное: общую тенденцию трансформации мира.
– И еще... Я думаю, что наряду с твоей концепцией «двухслойного» или «многослойного» мира, признаки разделения на страны «золотого миллиарда» и все остальные тоже останутся. Я почему-то уверен, что американские «быдлоособи» будут и в будущем жить лучше, чем «быдлоособи» других, менее богатых стран. Да и с существованием самих стран, я думаю, тоже еще очень долго все будет в порядке: они так быстро не исчезнут.
– Да, пожалуй... Быть может не полностью суверенные государства в классическом понимании суверенитета, а некие национально-культурные автономии сохранятся. Ведь уже сейчас тоже практически нет суверенных государств в полном смысле этого статуса.
– А «Независимая Россия»? Помнишь этот смешной бред образца 1991 года?
– Помню... Но мне уже тогда было не до смеха. О каком суверенитете можно говорить, если Россия приняла верховенство международных законов над национальными, если собственная валюта привязана, по сути, к доллару и евро... Если экономика зависима от внешней среды полностью... Не говоря уж об огромной зависимости политической элиты от зарубежных покровителей... Но не в суверенитете дело. Надо взглянуть на проблему глубже. Надо говорить о субъектности в историческом процессе.
– А что ты имеешь в виду, говоря о субъектности?
– Субъектность – это способность быть источником и управителем своего собственного исторического пути. Во-первых, надо осознавать свои базовые ценности, которые составляют национальное ценностное ядро, утрата которого влечет за собой исчезновение нации. Во-вторых, надо выработать механизм, возможно, институт осмысления этого я жизненно важного явления, уметь в этой связи вырабатывать стратегию дальнейшего сбережения ценностного ядра и дальнейшего развития своего народа. Суверенитет как преимущественно юридическое понятие – думается мне, отживающая свое форма национальной субъектности. Нужно искать новые.
– Какие же они могут быть?
– Не знаю... Сложный вопрос. В мире можно увидеть какие-то примеры, аналогии... Скажем, англо-саксонский мир – Британия, США, Канада – все вместе пока являют собой некий субъект собственного существования и развития. Объединенная Европа – пока не может обрести стратегической субъектности, Россия – и не пытается это не то что сделать – хотя бы обсудить!
– М-да.. Стало быть, государства и нации постепенно если не исчезают, то размываются, теряют свою определяющую роль.
– Пожалуй, да.
– Интересные аналогии... Вспомни, дядя, в той концепции коммунизма, как светлого будущего всего человечества, которую мы изучали в советские времена, тоже говорилось об исчезновении классов, классовой борьбы, государства и наций, говорилось, что все это со временем отомрет. Вот и здесь как бы то же самое, но с точностью наоборот. Классы, как раз обретут максимальную степень разделенности и устойчивости, став «двухслойным» миром, но классовая борьба при этом исчезнет, – по совсем, однако, иным причинам, – хотя следствие этого останется и проявит себя: исчезнут и государства, и нации... Странное и примечательное совпадение.
– Да, интересное наблюдение... Классы по Марксу исчезают в связи с достижением бесклассового общества полной справедливости. Мы же увидели иную возможность исчезновения классов: общество полной и устойчивой несправедливости. Еще один вариант «конца истории».
– Да, кстати... Ты рисуешь картину перехода исторического движения в некий устойчивый, практически вечный режим устойчивости. Но мы же уже знаем, – и это часть современной науки, а не пророчества ведических предсказателей, – что историческое движение имеет циклы. На смену одному укладу, приходит другой, уже сегодня видны контуры новых возможных укладов. Изучены различные циклы, выявлено угасание проекта «модерн»... О какой устойчивости и неизменности можно говорить в будущем, когда мир полон различных движущих сил, производящих бесконечные изменения?
– Все эти нынешние разговоры о «проекте модерн, постмодерн» и т.д., ведущиеся на модном, но неправильном языке считаю во многом поверхностными. Потому что нет и не было «проекта модерн». Есть процесс, о котором мы можем многое сказать, можем по-разному описывать его причины, движущие силы, перспективы и прочее, но это не «проект». Как только мы назвали многовековой процесс «проектом», мы выпадаем из научного знания. У проекта есть авторы, исполнители и цель – чертежи и схемы конечного результата. У того периода истории и тех процессов изменений, происходящих в обществах, нет ни авторов, ни конечной цели. Это процесс скорее стихийный, нежели целенаправленный.
– Ну, хорошо, а циклы?
– Такой же ложной конструкцией являются всевозможные представления о «циклах мировой истории» или даже об «экономических циклах». Нет никаких «циклов» – ни «кондратьевских», ни «тоффлеровских» и никаких иных. Потому что «циклический процесс» – это периодический процесс, то есть процесс, повторяющийся с предсказуемой и исчисляемой регулярностью. Ничего подобного мы не наблюдаем в действительности. Да, выявлены определенные причинно-следственные связи. Да, выявлены некие подъемы и спады. Это хорошо и во многом верно. Но «циклов» – то есть способности указать более или менее точное время очередного изменения параметров системы, равно как и амплитуды этих изменений, мы не можем.
– То есть вообще ничего не предсказуемо? Полный бардак и стихийность?
-=-
– Назвав процесс стихийным, я не определил его как стохастический, то есть совершенно лишенный внутренних закономерностей и неких стационарных состояний, к которым он может прийти в конечном счете или на какой-то продолжительный период времени. Говоря о стихийности, я лишь имел в виду отсутствие у некоторых действующих социальных факторов признаков проектности.
– То есть ты просто за терминологическую точность: не увлекаться модой на слова, помнить о «физическом смысле» понятий.
– Совершенно верно. Социальное движение как раз имеет внутренние причины, обеспечивающие движение общества, то есть всевозможные его видоизменения, условно говоря – феодализм, рабовладение, капитализм, социализм и прочее. В том числе – и смену различных укладов... Является ли то или иное движение/видоизменение развитием или вырождением – отдельный и важный вопрос. Сейчас отметим иное, то, что общество в своих изменениях ведет себя как шарик, брошенный на имеющую выступы, впадины и уклоны поверхность: покатавшись, шарик окажется в какой-то лунке, и будет в ней находиться, пока кто-то или что-то внутри или вне его не вытолкнет из лунки и не подтолкнет к движению в новом направлении.
– Ну, и где мы сейчас? Куды котимся?
– Есть опасение, что мы уже начали скатывание в некую глубокую яму, в которой можем засидеться надолго или навечно. И в яме этой не всех ждет комфортное или даже приемлемое существование. Это состояние может действительно стать «концом истории». Конструкция такого устойчивого общества описана выше: неорабовладение, «золотой слой» – и «народ-быдло». «Золотой слой» стремится к этому, а «народ-быдло» частично не осознает, частично смирился, и лишь в очень небольшой своей части хочет этому воспрепятствовать, но не знает как.
– А ты знаешь?
– В той мере, в какой следует понимать проблему для написания пошаговой инструкции политикам и отдельным гражданам, я, конечно, не понимаю. Но кое-что мне кажется ясным до очевидного.
– Что же?
– Главное – понять: куда нас всех ведут. Ясно увидеть не только тенденцию, но конкретные шаги, действия по направлению к этому «двухслойному миру». Следует стараться увидеть: кто нас туда ведет и какими методами нас гипнотизирует и трансформирует. Затем решить – не только за себя самого, но и за своих детей, внуков и правнуков: я согласен на вечное пребывание в «нижнем слое» человечества, рассчитывая на «нормальную» жизнь с шестью «т» и одной «ж»? Или я буду бороться за попадание в «золотой слой» и, одновременно, за его сохранение и укрепление? Или же я буду бороться за отвоевание мира справедливости для себя и своих потомков? Это три различных тактики и стратегии...
– Ну, тут, по-моему, каждый захочет побороться за попадание в «золотой слой»...
– Вовсе не каждый... Многие люди не отказались от идеалов справедливости и не согласны превращаться в алчного безнравственного угнетателя других людей. Многие просто не понимают – чем им придется расплатиться из своего арсенала нравственности, от каких ценностей придется отказаться, на какие подлости пойти, чтобы оказаться в «золотом слое». И из-за этого непонимания, из-за иллюзорного представления о возможности быть и богатым, и счастливым, и здоровым, и не испытывать никаких мук совести, и никого не притеснять, не угнетать, не обижать, многие готовы попытаться «честно попасть в золотой слой»... Но им можно что-то разъяснить.
– Я думаю, что не все люди обладают достаточной волей и достаточно мощным инстинктом поддержания высокого уровня потребления. Есть люди, – и их большинство на земле – которые стремятся лишь к достаточному уровню материального потребления. Это они и «придумали социализм», они были и есть и среди христиан, и среди мусульман и во всех остальных религиях. Их немало и среди ученых, среди них и я сам.
– Действительно, дорогой мой племянник: пока еще мы живем в мире, в котором «золотой слой» не выиграл это долгую, многовековую игру. Нас – тех, кто не боготворит потребление – пока еще много. Но мы слабы. И не только организационно – это было бы легко исправлено. Мы слабы интеллектуально: мы, в большинстве своем, не осознаем ни того расклада сил, о котором я говорю, ни тех слабых мест в стане противника, воздействуя на которые мы можем если не победить его окончательно, то, хотя бы, выгородить для себя часть мира, в которой мы могли бы жить в ладу со своими представлениями о добре и зле, о справедливости.
– Обидно, однако... То, что мы считали вредной временной плесенью на теле здорового общества, превращается в «золотой слой».
– Увы... Причем заметь: основой этого слоя стали не те примитивные мещане и обыватели, над которым потешались советские драматурги и политработники, а высший слой этих самых политработников, представителей спецслужб и наиболее обласканная властью часть тех самых драматургов, фельетонистов, киношников и артистов. Да, им удалось не только сформировать основу «золотого слоя» в нашей стране, но и вступить в непосредственный стратегический контакт и взаимодействие с мировым «золотым слоем». Так что плесень с плесенью сращивается.
– Так что же, все-таки, делать?
– Мы примерно с этого вопроса и начали. Целый час проговорили для того, чтобы теперь вопрос можно было уточнить и конкретизировать. Я уже обозначил три варианта личной стратегии: согласиться со своей судьбой «второго слоя» и пытаться найти внутри него «местечко покомфортнее», пытаться проникнуть в «золотой слой» и стать его полноправным членом, или же бороться за то, чтобы двухслойная модель не появилась вообще – по крайней мере, в России, – а вместо нее построить общество справедливости. К какому варианту ты лично склоняешься?
– Погоди... Огласите весь список, пожалуйста, как говорили классики.
– Попробую. Вариант «А»: стать золотым слоем. В скобках добавлю – и взять на себя все риски, связанные с возможность ужасной гибели этого слоя, что уже бывало в истории и что предусматривает вариант «В», которой мы рассмотрим ниже. Чтобы стать частью золотого слоя надо идти во властные структуры и сращиваться с криминально-олигархической средой. Несмотря на то, что все выглядит давно разворованным и поделенным, что все зоны влияния установлены, границы обозначены, для человека алчного и беспринципного в любой банде остается шанс на воровское счастье. Но я не буду утрировать: возможности вписаться в золотой слой без личного участия в прямых грабежах пока существуют. Надо просто видеть те позиции в системе функционирования рассматриваемой модели, которые обеспечивают устойчивый доход и социальное положение. Если ориентироваться на Америку – как образ, по подобию которому монтируется система, то это банковские служащие высшего звена, юристы, врачи, известные представители шоу-бизнеса и так далее. Пока еще эти пути не закрыты... К тому же у них есть и потенциал двойного применения: в случае, если достичь топ-позиций не удалось, то зацепка за низшие позиции позволит повысить уровень комфорта и социальный статус внутри второго слоя, в котором, как ты справедливо заметил, будут свои уровни.
– Это ты уже обозначил вторую стратегию – согласиться с ходом вещей, остаться во втором слое, но попытаться там устроиться получше – так?
– Угу... Потратим на обозначение этого варианта вторую букву алфавита и назовем его Вариант «Б». Он может показаться не таким уж и плохим вариантом, но я напомню свое видение дальнейшего развития ситуации: граница между высшим слоем и прочими будет становиться все более и более непроницаемой, а, в конце концов, практически перекроет всякое перемещение. И еще одно ждет тех, кто окажется во втором слое: последовательная дебилизация из поколения в поколение, превращение в тупой бескрылый слой обслуги разного рода.
– Та-а-к... Ну, а третий, революционный вариант?
– Вариант «В» – борьба за то, чтобы их планы не удались, за построение справедливого общества. В случае победы – будем иметь справедливое общество. В случае поражения... В случае поражения – начнем сначала... Или уйдем в северные, таежные скиты – формировать катакомбную цивилизацию. Или превратимся в этот самый второй слой, слой-подложку.
– Какой тебе видится эта борьба? Есть ли у нее сторонники, ресурсы, стратегии?
– Просматривается она, по правде говоря, с трудом. Со всем тремя названными тобой вещами – плоховато. Особенно со стратегиями... Но шансы, все-таки, есть. Некий слой активных и понимающих проблему людей имеется. Но он пока слабоват. Надежда на успех опирается, скорее, на прецеденты, на историческую память, нежели на оснащенные боеспособные ряды борцов.
– Какие прецеденты ты имеешь в виду? Октябрьскую революцию?
– Да, революция и возникший после этого СССР и другие страны социализма – это был непредсказуемый и феноменально мощный, смертельно опасный для «золотого слоя» прорыв в новую реальность. Люди, стремившиеся к справедливости и поддержанию достаточного уровня потребления сформировали новое «идеальное» и успели продемонстрировать новые и эффективные формы организации жизнеустройства. Новым идеалом стала «Справедливость», а не «Потребление». Но, к сожалению, «Потребление» смогло победить и разрушить институты «Справедливости», деморализовать и рассеять носителей ее идеалов.
– Но ведь советская власть была, мягко говоря, не идеальной. Столько зла, столько горя и несправедливости оставила она не только в пропагандистских текстах, но и в сердцах людей. Это ведь не выбросишь...
– Не выбросишь... И не надо выбрасывать. Представь себе, что ты стоишь на берегу быстрой и опасной реки, которая несет к обрыву лодку. В лодке самое ценное, что у тебя есть. Скажем – твой ребенок. И ты готов броситься на спасение, и знаешь, как это сделать, но тебе говорят: постой, ты разве не видишь, что лодка почти до краев полна дерьма? Ты что, дерьмо спасать хочешь? Но нам не нужно это дерьмо. Так вот... Надо увидеть своего ребенка, свою надежду в социализме советского типа – ибо ничего другого нам, русским, в нашей истории и в нашем опыте не отыскать. И не дать ему погибнуть. А дерьмо пусть воды истории смоют...
– Ты предлагаешь людям все забыть?
– Еще раз: ничего забывать не надо... Но именно – ни-че-го! То есть помнить и о победах, и о хорошем, а не сводить все к одним ужасам тоталитаризма. Да, цена заплачена огромная. Быть может – чрезмерная. Но результат-то был! Представь себе примитивно упрощенную аналогию. Скажем, построили тебе строители за твои деньги дом. В целом неплохой дом, жить можно, можно продолжать его улучшать... И вдруг ты узнаешь, что строители тебя надули, ты заплатил втрое больше, чем следовало! Ты можешь взбеситься, огорчиться, учесть это на будущее и много чего еще придумать, но станешь ли ты на этом основании разрушать построенное до основания, чтобы полученный в результате разрушения мусор кому-то продать, чтобы «заработать»? Думаю, нет. А с Советским Союзом поступили так, и даже еще хуже. Короче говоря – возвращаясь к теме разговора – у нашего народа еще есть историческая память о возможности строительства общества по своим проектам. Есть память и об ошибках, и о достигнутых положительных результатах. Это потенциальная сила, это невостребованный ресурс.
– Ты считаешь, что опыт СССР, использующийся сейчас как безотказная страшилка, может стать источником позитивного движения вперед?
– Да, но при следующих условиях. Страшилкой он является, прежде всего, из-за того, что «проект СССР» (в данном случае – именно проект!) потерпел неудачу. Чтобы негатив стал позитивом, нужен всесторонний и непредвзятый научный анализ результатов этого проекта. Этого пока нет. К тому же тот «активный слой», на который я возложил надежду, мал и слаб. Более того: чтобы этот активный слой не увеличивался и не находил ответов на свои вопросы, не мог выработать правильной стратегии борьбы и не возобладал ресурсами для подобной борьбы «ими» уже все меры приняты. Но нам этот слой надо укреплять и расширять. Есть еще и «в-четвертых», и «в-пятых»... Это отдельный разговор...
– Но ты, все-таки, думаешь, что есть хоть какие-то шансы на победу у этого «тонкого активного слоя борцов за справедливость»?
– Теоретически да... Но время работает не на нас. Естественный ход вещей сложился так, что он против нас, против «справедливости». И он уже никогда сам в нашу пользу не изменится. Вульгарные марксисты, кстати говоря, расслабили борцов за справедливость ложным тезисом о неизбежности победы социализма и коммунизма, о неотвратимой смене общественно-экономических формаций и т.п. На самом деле у «справедливости» есть один шанс из тысячи, а в начале ХХ века – был один из миллиона, но он сработал! – и этот шанс требует безупречно точной игры, глубокого знания противника и его сути, достаточных ресурсов, в первую очередь, волевых.
– Грустно, дядя... Выпьем, что ли, водки?
– Водки мы с тобой, конечно выпьем... Тем более, что сегодня выходной, к тому же последний выходной последнего месяца осени... Но с грустью мы водку пить не будем. Это не наш путь. Мы не ищем в водке ни забвенья, ни утешения. Скажи, после этого разговора, у тебя ничего, кроме грусти не возникло? Или ты хоть что-то новое для себя узнал, понял?
– Нет, конечно, понял и узнал... Но пессимизма в этом знании больше, чем оптимизма. Что лишь подтверждает вечные слова «в великой мудрости много печали».
– Слова Екклесиаста, конечно, вечные. Но они вечны, как вечна глупость человеческая.
– Погоди, ты что, не считаешь эту книгу достаточно умной? Я даже не знаю, как на это реагировать... Ведь это не только общепризнанная мудрость, это всякому, кто ее читает, становится очевидным. Поясни-ка, пожалуйста, свое замечание, прежде чем мы, все-таки, выпьем водки.
– Поясню... Книга Екклесиаста, несомненно, выдающийся текст. Но этот гениальный текст написан глубоким, абсолютным фаталистом. А ведь мы с тобой наш разговор начали именно с этой оговорки: мы говорим о деятельности людей со свободной волей и ее результатах, и не переносим все причины событий и все цели в мир трансцендентного. А Екклесиаст именно это и делает. Я не просто ценю и люблю эту книгу – вот она, у меня на столе, всегда под рукой... И вот тебе еще цитата: «И обратился я, и видел, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их. Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них». Каково, а?!
– Вот и мы «уловились в бедственное время».
– Да уж, уловились так уловились... Но мы пытаемся это осознать – и осознаем! И не в печаль от этого познания впадаем, а в готовность действовать! Свобода воли – высшая из наград! Возможность познания – что есть истина! – и возможность борьбы за свои познанные и осознанные ценности – высшее из призваний человека. В том числе и перед Богом. А к чему призывает Екклесиаст? Ведь он просто-таки наставник быдлоособям. Вот, смотри: «Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим. Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это – доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем». Преотличная проповедь для «второго слоя»...
– Дядя, давай, все-таки, выпьем водки. А потом еще поговорим.
– Ну, давай. Будь здоров!

13-27 ноября 2011 г.