УДЕЛ РОССИИ

Большинство россиян находится в плену самых диких, самых нелепых заблуждений
относительно ответственности руководителей нашей страны и позитивности ее перспектив.
Наш долг – воплотить эти заблуждения в жизнь.
М.Делягин

 Самый главный вопрос, не «какой дорогой мы движемся», а куда мы движемся? Когда шофер везет нас ночью, да еще и в тумане, нам, конечно, любопытно, по каким улицам мы едем, тем более, если знаем, какая из них – тупик, но все-таки, важнее знать, куда он планирует доставить нас в конце концов. Всякий раз, когда заходит речь о «выходе из кризиса», возникает желание спросить: «Выход – куда?»

В России на протяжении последних десятилетий неотвратимо и целенаправленно разрушались и к настоящему времени фактически ликвидированы целые промышленные отрасли. Для этого было достаточно поддерживать в течение 15-20 лет ставку кредитования на уровне, превышающем возможную рентабельность. В таких условиях промышленное производство не может существовать, что и произошло. Однако, для экспортно ориентированных, то есть представляющих международный интерес, производств существовала возможность получать дешевые валютные кредиты за рубежом, что сохраняло условия существования, но и делало бизнес в прямом смысле заложником зарубежных кредитодателей. Дополнительный, но не менее, а во многих случаях более сильный фактор, лишающий многие отрасли промышленности конкурентоспособности, это политика выравнивания цен на энергоносители. Оценить эти действия и эту политику можно по-разному. Можно считать это безумной, безответственной глупостью, разрушением и уничтожением страны, примитивной компрадорской алчностью, полагать, что весь олигархат и коррумпированное правительство доведут страну до полного разорения и сбегут на милый их сердцу Запад с награбленными долларами.

Можно, однако, нарисовать и иную картину. Косвенные признаки указывают на то, что правительство России не просто ограничено в выборе вариантов дальнейшего развития, а имеет ровно один единственный вариант (предписан он «бенефициарами ФРС» или же согласован с «мировым G-сообществом» – в рассматриваемом контексте имеет второстепенное значение). Действия правительства, в том числе и по быстрой или медленной ликвидации нерентабельных, неконкурентоспособных производств в условиях открытости экономики России и ее полной вовлеченности в мировую глобализированную геоэкономику, определены подготовкой к новому месту и новой функции России в посткризисном мире.

Действия правительства по быстрой или медленной ликвидации  неконкурентоспособных производств в условиях открытости экономики России определены подготовкой к новому месту и новой функции России в посткризисном мире.

Оснований ожидать от «мирового сообщества» излишне сентиментального отношения к «жертвам Пикалево» нет никаких. Гуманизм, несомненно, будет проявлен на стандартном доступном уровне (вода, еда, одеяла и т.д.), но восстанавливать гибнущие производства, предназначенные для совершенно иной, умершей конфигурации мира, никто не будет. Но, постольку поскольку Россия будет действовать в соответствии с принятыми планами, постольку ей будет многое дано, прощено и дозволено. Признаков этому уже немало, например, в развитии газотранспортных систем: вот уже и Швеция с Финляндией «осознали» и свою выгоду от трубопровода «Норд Стрим», против которого они прежде активно выступали, а в альянс «Южного потока» включилась Франция. Это происходит по мере осознания странами своих новых ролей в новой конфигурации мира.

Не по этой ли причине «заработанные» в «тучные годы» доллары Россия держала в США, а не строила дороги, не инвестировала в развитие собственной экономики, науки и т.д., о чем неустанно говорили, писали, кричали на всех углах экономисты, промышленники, политики? А, может, Россия их и не заработала вовсе? Что сделала Россия – и могла ли хоть что-то сделать – для повышения мировых цен и спроса на нефть? Мировыми ценами на нефть Россия не заведует, это делают совсем другие люди, которые с помощью этого механизма замечательным образом «связали» и «стерилизовали» значительную массу долларов, продлевая и контролируя тем самым работу собственной долларовой пирамиды. Так что в процессе трансформации мира у России своя роль и функция, и мы предполагаем, что Правительство исполняет ее достаточно хорошо. Достаточно для того, чтобы стать одним из центров нового посткризисного многополярного мира. При этом Россия, по-видимому, сохранит свою территориальную целостность и формальный политический суверенитет. Ее главная экономическая функция – «быть сырьевым придатком» – сохранится, но «быть сырьевым придатком» можно по-разному.

Мрачный образ «сырьевого придатка» состоит из картины обездоленной и полупустой страны, в которой добывают нефть и газ, обслуживают трубопроводы и остальные элементы необходимой для этого инфраструктуры – энергетику, транспорт, обеспечение продуктами питания, медицинским обслуживанием и средствами релаксации. В сущности, в этой модели страна будет жить как большая бригада, работающая вахтовым методом, только длительность вахты для большинства окажется равна продолжительности жизни. Этот вариант судьбы России совпадает с популярным пророчеством об «экономической целесообразности проживания в России 30-40 миллионов человек».

Нельзя не присмотреться и  к образам собственного будущего, нарисованным озабоченными американскими патриотами[26]. В их видении  Америка уже становится трагической жертвой «криминальных кланов Уолл-стрита и их помощников – контролируемых большим бизнесом СМИ», как пишет один из известных американских публицистов, лауреат Пулитцеровской премии Крис Хеджес в своих статьях «Страна, которая звалась Америкой…» и «Банкротство американской империи». Хеджес пишет: «Американская империя испускает последний вздох. Все кончено. Возврата к прошлому не будет. И впереди нас ждет нечто очень, очень болезненное». Опасаясь договоренностей России и Китая в ходе встречи Медведева и Ху Цзиньтао в Екатеринбурге, автор предсказывает: «Если они успешно доведут это дело до конца, курс доллара рухнет, импортируемые Америкой товары, в том числе нефть, резко подорожают, процентные ставки возрастут, а безработица примет такие масштабы, что последние месяцы покажутся нам верхом благополучия. США станут похожи на Веймарскую республику или Зимбабве. Обама, которого сегодня многие считают чуть ли не Спасителем, вдруг станет выглядеть жалким и никчемным слабаком. Озлобление, ставшее в последние недели причиной нескольких убийств и преступлений на почве нетерпимости, охватит широкие массы обездоленного и растерянного рабочего и среднего класса». Президент американского «Института исследований долгосрочных экономических трендов» проф. Майкл Хадсон в статье «Де-долларизация» пишет: «Китай, Россия, Индия, Пакистан и Иран официально создают военно-финансовый блок, чтобы выставить Америку из Евразии Нам придется самим финансировать свои военные расходы, и сделать это можно только за счет резкого сокращения зарплат. Классовая борьба снова с нами. Уолл-стрит это понимает. Именно поэтому он заставил Буша и Обаму раздать большому бизнесу 10 триллионов долларов: в результате подобного разграбления государства его воротилы получили достаточно денег, чтобы выжить». А проф. Джон Ланкастер в своей монографии «It’s Finished» («Все кончено») живописует мрачную картину ближайшего будущего Америки: «Когда доллар рухнет, стоимость жизни – от питания до медицинских услуг – станет непосильной для подавляющего большинства американцев. Пенсионные фонды растают как снег, и их придется закрыть. Государство вынуждено будет распродавать объекты инфраструктуры частным корпорациям. Приватизированные коммунальные службы – помните Enron? – будут постоянно повышать тарифы за услуги населению, прежде регулировавшиеся и субсидировавшиеся государством. Коммерческая и частная недвижимость потеряет больше половины своей нынешней стоимости. Если сегодня рыночная стоимость 25% американских домовладений оказалась меньше взятых под них ипотечных кредитов, то вскоре с такой ситуацией столкнутся почти все собственники жилья. Наши городские кварталы будут представлять собой печальное зрелище – пустые магазины, заколоченные дома. По стране прокатится эпидемия выселений за долги. Массы бездомных выстроятся в очереди за бесплатным супом. Контролируемые большим бизнесом СМИ – уже сегодня примитивные и банальные – будут работать день и ночь, отвлекая нас бессмысленными сплетнями и зрелищами, сексом, сценами беспричинного насилия, «ужастиками» и пустопорожними политическими дебатами. Американское общество будет состоять из гигантского обездоленного «низшего класса» и крохотной властной олигархии, управляющей жестокой и беспощадной системой «неофеодализма» из неприступных «замков»-резиденций. Всякого, кто дерзнет сопротивляться, заставят замолчать – зачастую силой. За гигантские злоупотребления нашей правящей элиты придется заплатить нам – очень дорого и очень скоро».

Возвращаясь к обсуждению сценариев для России, рассмотрим возможную оптимистичную артину, которая должна  называться по-другому: не «сырьевой придаток», а «энергетическая сверхдержава с диверсифицированной экономикой». В этом варианте использование территории, относящейся к юрисдикции России, предполагается более разнообразным и гармоничным. Наряду с добычей полезных ископаемых, их транспортировкой потребителям, обеспечением жизнедеятельности «большой вахтовой бригады», существуют и некоторые другие виды деятельности, представляющие экономический интерес для мирового сообщества или для местных нужд. Сохраняется возможность получения образования, профессии и работы, существуют социальные лифты и довольно широкий набор признаков суверенитета. Оптимистический вариант предполагает и сохранение культуры, языка, религии. Роль церквей как все объясняющих, оправдывающих, успокаивающих и дающих надежду населению институтов должна будет по замыслу «руководителей проекта» возрасти.

В соответствии с некоторыми косвенными признаками и заявлениями руководства страны Россия в новой конфигурации будет вполне респектабельной страной с высоким уровнем жизни[27]. Главное, чего Россия лишится – это полноты суверенитета, в частности, не будет иметь полностью суверенной финансовой системы, не сможет ставить несогласованные с «мировым сообществом» цели – ни в политике, ни в экономике, ни в собственной судьбе. Никаких «всё выше и выше, и выше», вместо этого – «тише, тише и тише». И в том и в другом случае реализуется современный «высоконаучный», рассматривающий мир как единое целое, управляемое наднациональными институтами, геоэкономический подход к участию страны в доле мирового дохода, к рациональному и эффективному использованию природных и людских ресурсов[28].

Нарисованная картинка может иметь разное воздействие. Одних она успокоит: если «все будет хорошо», раз «мировые мудрецы» все обдумали, решили и уже проводят в жизнь – мне и беспокоиться незачем. Тем более, что никто нас морить голодом или убивать, вроде бы, не собирается. Других описанное не только огорчит, но и лишит при этом воли, сделает бессильными из-за осознания почти абсолютной власти «мировых мудрецов» над миром, над Россией, над отдельной судьбой. Третьи усмехнутся и произнесут все объясняющие, как им кажется, слова: «Ну вот, опять про «мировой заговор», «мировое правительство»... Чушь все это – нет никакого мирового правительства».

Найдутся и четвертые, которые увидят в нарисованном будущем угрозу для себя, своих детей, народа, страны, культуры, веры... Увидят – но не устрашаться, а станут совершать рациональные действия по изменению неудовлетворительного хода вещей. Потому что «удел», это не только участь, судьба, но и «владение» – то, что нам досталось от наших предков. Самое плохое, что мы можем сделать для себя и для остального мира, это безвольно двигаться вперед, вместе со всем Западом, стараясь ему понравиться и не помешать тащиться самому и тащить нас к общему обрыву. Не этого от нас ждет наш народ, мир, запад. Наша готовность умереть, «в случае чего», вместе со всеми вовсе не похвальна. Похвальным было бы указывать на опасности, предлагать способы уклонения от них, отстаивать свои ценности, показывать примеры других возможностей и вновь и вновь предлагать альтернативу. В сегодняшнем для многих духовно некомфортном существовании внутри «западного проекта» нет фатальной обреченности. Свободы воли нас никто не лишал и ответственности за собственный выбор тоже. От права на собственный путь, собственную жизнь не надо отказываться.

В связи c этим мы обязаны еще раз задать вопрос: являются ли нарисованные выше  контуры будущего неотвратимыми и определенными окончательно? И сразу дать на него ответ: нет, в действительности, названные цели и действия лишь предположения. Будет преувеличением считать происходящее неотвратимой реализацией долгосрочных планов «бенефициаров ФРС» или кого-то еще, согласно которым строительство финансовой долларовой пирамиды давно шло по графику, и что необходимость проводить именно сейчас и именно такие мероприятия по «оздоровлению» финансовой системы были заранее запланированы. Дело в том, что происходящее в существенной степени зависит от многих плохо предсказуемых факторов, и поэтому реализация какой-либо и чьей-либо стратегии не является стопроцентно гарантированной.

Любая сверхбольшая и сверхсложная система – а именно с такой мировой финансово-экономической и политической системой приходится иметь дело, – не является полностью и предсказуемо управляемой. Планы ФРС, или любого другого органа управления кризисом могут не реализоваться. Иными словами, фатальной обреченности в смысле достижения желаемых ими целей нет. Возможность повлиять на ситуацию и направить развитие событий по иному сценарию и к иным целям существует, хотя и у очень немногих игроков. Полагаем, что эта возможность у России еще имеется, однако, она тает на глазах.

Конспирологическая картина всевластия «мировой финансовой олигархии» и неотвратимой реализации их планов по контролю над всем миром разрушается, или, по крайне мере, требует дополнений, если посмотреть на место и роль Китая сегодня. «...Причина нынешнего кризиса проста: перепроизводство долгов в американской экономике,– пишет финансовый аналитик «Калита-Финанс»[29]. – Но эта причина имеет и обратную сторону – рост резервов Китая перед кризисом. Несмотря на укрепление юаня за несколько лет перед кризисом, Китай продолжал затоваривать американский рынок и наращивать резервы. И вот, наступил эндшпиль этой торгово-валютной войны. Именно в Китай сегодня ездят господа из американского Казначейства с поклонами и заверениями в надежности государственных ценных бумаг США, именно в Китай едут сегодня европейцы слезно упрашивать монетарные власти перестать диверсифицировать резервы, скупая номинированные в евро активы, и ревальвировать юань, чтобы не допустить дальнейшего укрепления евро».

При желании можно «спасти» конспирологическую конструкцию, в которой «мировая финансовая олигархия» бесконечно могущественна и даже Китай ей противостоять не в силах, – предположив, что договоренности «мировой олигархии» с Китаем были достигнуты давно и теперь Китай, а не США будет новым «телом» мирового «финансового мозга». Неясен, однако, ключевой элемент подобной конструкции: каков механизм надежного контроля за «телом» со стороны «мозга». Если бы в отношении Китая проводилась та же операция, что и в отношении США сто лет назад, то должен был бы возникнуть надгосударственный центр эмиссии юаня, подобный ФРС. Но его нет и пока не предвидится. Не такой надежный, но, все-таки, контроль дает зависимость Китая от внешних рынков сбыта. Однако, как показали события текущего года, снижение потребительского спроса в мире пока не повлияло на продолжающийся рост экономики Китая: «Поднебесная» может развиваться вовнутрь, причем еще очень долго[30]. Продолжаем цитировать аналитика «Калита-Финанс»: «Китайский ЦБ, таким образом, сегодня де-факто стал мировым валютным регулятором, играя роль, ради которой когда-то создавался МВФ». Вопрос для любителей конспирологических головоломок: «мировая олигархия» проигрывает Китаю, или все это – ею управляемый проект? Так или иначе, но для того, чтобы считать конспирологическую  конструкцию тотальной власти над всем миром реальностью, требуется элемент веры, превосходящий допустимые для научного знания пределы[31].

Независимо от степени достоверности «герметических» моделей, пример Китая для нас – жителей и граждан России очень важен. Этот пример показывает, что добиться высокой степени политической и культурной независимости можно даже в глобализированном мире, являясь глубоко интегрированным с ним. Оружием защиты суверенитета Китая является его независимая финансовая система. Советский Союз утратил возможность сохранения суверенитета, прежде всего, в момент, когда его финансовая система стала частью мировой, когда замкнутые на себя контуры финансового обращения разомкнулись и включились в мировые цепочки. Россия, разумеется, лишена этого мощнейшего инструмента самостоятельного развития, и в этом ее главная слабость[32].

Что касается такого инструмента и, одновременно, фундамента независимости страны, как ее военная мощь, то происходящая в России трансформация армии многими военными экспертами оценивается как стратегическое ослабление обороноспособности, как утрата уровня защищенности, необходимого и достаточного для защиты суверенитета и превращение армии в тактические войска быстрого реагирования, предназначенные, скорее, для охраны, нежели для выполнения задачи стратегического сдерживания[33]. Если эти предположения экспертов верны, то это может служить еще одним косвенным подтверждением процесса «врезки» России в новую конфигурацию мира в новом качестве.

Можно ли России не быть «сырьевым придатком Запада» и что это может означать?  Теоретически можно попытаться  пойти по пути экономической и финансовой автаркии, то есть максимальной закрытости и опоре на собственные силы, еще раз попытаться реализовать политику и экономику, похожую на политику и экономику СССР. Реализация подобного варианта потребует новых революционных преобразований в экономике, политике и настрое населения. Но и этого может оказаться недостаточно. Без блокирования с другими странами – Китаем, например, или исламским миром реализация подобного проекта вряд ли возможна. А в случае блокирования возможный результат может быть совсем не таким привлекательным... Да и маловероятно, что остальной мир, ставший зависимым от поставок энергоносителей из России, будет пассивно наблюдать за происходящим. У этого варианта, ежели его описать в реалистических величинах, сегодня в России найдется очень немного сторонников, и вовсе нет достаточно влиятельной организованной политической силы, способной к подобным действиям. То, что удалось СССР в ХХ веке, сегодня не выглядит возможным: сил и воли на такой проект недостаточно, в то время как сил, препятствующих подобному развитию – предостаточно.

Вариант второй – диверсификация и модернизация экономики, то есть изменение структуры экспорта в сторону увеличения доли промышленных изделий и услуг и уменьшения доли сырьевых товаров. Это реалистичный вариант, имеющий максимально высокий уровень поддержки в обществе, да и программа правительства формулируется в этих терминах. Останется ли при этом Россия «сырьевым придатком» или нет – вопрос, скорее, терминологический, поскольку не определены точные параметры, отделяющие статус «сырьевого придатка» от какого-то иного, еще не определенного статуса. Разногласия и борьба мнений о путях и целях промышленного развития России продолжаются на научном, экспертном и политическом полях, в частности, в связи с программой «Стратегия-2020», проблемами модернизации.[34]

Даже если предопределены место и роль России в новой конфигурации в своих существенных признаках, а таковыми является глубокая вовлеченность России в мировую экономику в качестве «энергетической державы» и включенность российской финансовой системы в мировую, то это не означает отказа от борьбы за те или иные варианты дальнейшего существования страны, хотя бы и в рамках новой конфигурации. В этом состоит основное реалистическое содержание конкуренции идей и экспертных оценок, равно как и внутриполитической борьбы в стране в ближайший период. Политика нашего правительства должна не только учитывать мировые геополитические и геоэкономические реалии, не только считаться с объективными факторами, но и не переступать черту, за которой находится сердцевина нашей цивилизации[35].

Мы привели различные точки зрения на причины кризиса: плановая трансформация мира или спонтанное реагирование на возникшие сбои в работе. Подтверждения «единственности» какой-либо одной конструкции мы не обнаружили, да вряд ли оно может сыскаться, хотя с точки зрения системного моделирования, факты, образующие систему фактов, тем самым являются доказательством. Обе точки зрения на «природу кризиса» выглядят формально равноправными и будут, видимо, таковыми какое-то время оставаться. Поэтому  следует продолжать анализировать происходящее исходя из этих двух возможностей. Мы можем и должны реагировать и действовать несмотря на неполное понимание причин и движущих сил, потому что уже находимся на корабле, попавшем в крепкий шторм с угрозой потерпеть кораблекрушение. Мы не знаем, чьи инструкции выполняет капитан и куда ему велено плыть, или он сам направляет корабль. Но мы все равно должны заботиться о спасении корабля, повышении его живучести и о собственной судьбе, о снижении угроз при различных вариантах исхода. Ситуация осложняется тем, что «курс корабля» всегда выглядит с чьей-то точки зрения пагубным, поскольку в стране есть различные, но одинаково ценные для нее социальные группы, мыслящие по-разному и даже направляющиеся в разные пункты назначения. При сложившейся системе приоритетов и отсутствии общей для всех цели будет недовольна та или иная заметная часть населения. Об этой важной коллизии далее поговорим подробнее.

Критика действий правительства состоит сегодня, в основном, в указании на неудовлетворительное развитие сектора реальной экономики, на разрушительные для модернизации и промышленного развития действия Минфина и Центрального банка, на неэффективность органов государственного управления и их коррумпированность... Это справедливая критика, однако, этого недостаточно. Проблема даже не в нехватке глубины и объективности анализа финансово-экономических проблем и даже не в блокировании высшего руководства страны от каких-то альтернативных точек зрения и аргументов, либо их преднамеренном искажении и дискредитации, хотя все это имеет место. Проблема в отсутствии принятых обществом и правительством критериев добра и зла в смысле экономической и иной политики и в отсутствии общей для всех цели развития.

Дело не сводится к тому, чтобы заменить одну группу влияния на Президента или Премьера на другую группу. Необходимо, чтобы у народа и его части – у высшего руководства страны, – были точные и понятные критерии оценки эффективности политики. Причём, не с одной лишь экономической точки зрения, но и максимально соотносящиеся с образом будущего страны, с духовно-нравственным цивилизационным стержнем. Об этом – во второй части статьи.