Беглец-Шоу

20

День Второй:
ПОНЕДЕЛЬНИК

Джон проснулся в шесть часов.

Дом уже начал наполняться звуками просыпающихся и собирающихся на работу юсфул-пиплов: низвергалась вода в канализационных стояках, заработал лифт, в подъезде гулко лаяли собаки, выводимые на утренний моцион.

Джон выглянул через узкие бойницы технического этажа и осмотрел двор, в котором вчера на него набросилась собака, потом перешел на другую сторону, выходящую в парк.

Дом, в котором спрятался Джон, стоял в ряду других домов, расположившихся в линию вдоль границы парка, протянувшейся километра на три. Из бойницы хорошо была видна граница парка и дорога его опоясывающая.

Вот идет девочка со щенком. Видно, родители заставили ее выйти так рано из-за потребностей собачки. Девочка направляется ко входу в парк.
Неожиданно из-за кустов, служивших живой изгородью, выходит полицейский и что-то говорит ей. Девочка послушно останавливается, отходит в сторонку и позволяет собачке сделать свои дела прямо на газоне.

Джон взглянул вдоль линии деревьев и увидел полицейские джипы, стоящие вдоль дороги каждые триста метров, а в одном месте была даже конная полиция.

«Они окружили парк!»

Метрах в ста налево полицейский даже не прятался в кусты.

«Вот меня и обложили. А через час надо сделать закладку, через три часа сигнал должен выйти в эфир. Что же делать? Как отсюда выбираться?»

Джон находился на верхнем, техническом этаже двенадцатиэтажной башни. Слева и справа он видел крыши длинных семиэтажных домов. За ними стояли такие же башни.

С высоты двенадцати этажей парк, словно зеленое море, мягко пошевеливал вершинами деревьев и только в нескольких местах расступался, чтоб обнажить свои прекрасные голубые озера. Отсюда он был виден почти целиком, но его правый, самый удаленный край уходил за горизонт и только вершины небоскребов, выглядывающие из-за горизонта, позволяли ощутить, что у парка есть граница и с той стороны.

«Нет, в парк мне никак не пробраться.»

Джон еще раз осмотрел свое убежище. Пространство этажа не было чересчур заполнено – трубы, перегородки, кое-какая старая мебель, притащенная жильцами, пачки журналов и газет – вот и все. Потолок был низковато расположен, пригодилось ходить полусогнутым, но это было бы единственным неудобством, если бы не погоня…

21

Осторожно выглянув в подъезд, Джон прислушался. Было, в общем-то, тихо. Так, обычные звуки пробуждающегося дома.

Послышался звук открывающегося замка. Джону была видна только одна дверь из четырех квартир верхнего этажа. Джон осторожно выбрался на площадку и, вытягивая голову из-за угла, попытался увидеть источник звука.

Дверь приоткрылась и в подъезд выскочила маленькая кудрявая рыжая собачка, следом за собой она вытянула тетку, держащую поводок.

– Ну, подожди, Джильда, не торопись, – заворчала тетка, – сейчас пойдем.

Тетка в одной руке держала поводок, в другой пакет с мусором, поэтому все никак не могла запереть дверь на ключ.

Неожиданно даже для самого себя Джон как молния рванулся к тетке, впихнул ее и собачку в квартиру и, не обращая внимания на нежный лай песика схватил тетку за горло:

– Я тебя не убью, если будешь молчать, понятно?

Тетка, видимо, была в шоке и ни ответить, ни заорать еще не могла.
Джон бросил ее в кресло, стоящее посреди комнаты напротив телевизора и, пошарив глазами, увидел на неубранном с ночи диване полотенце. Схватив полотенце, Джон обмотал его вокруг теткиной головы, стараясь как-нибудь завязать рот, прежде чем она начнет кричать, но у него ничего не получалось, а тетка уже начала подавать звуки.
Почувствовав, что вот-вот она изойдет настоящим воплем, Джон применил уже проверенное вчера вечером оружие – трахнул тетку кулаком по темени. Тетка замолкла сразу и, возможно, надолго.

Теперь можно было не так торопиться. Джон осмотрелся. Квартира была однокомнатной, и в ней никого больше не было. Джон заглянул в ванную, прошел на кухню, нашел широкий скотч и вернулся к несчастной. Аккуратно заклеив ей рот, Джон примотал ее к креслу и посмотрел на часы. Было двадцать минут седьмого. До запуска кнопки времени было достаточно, и Джон решил, заодно, умыться, побриться, попить чайку, а, быть может, даже и кофе. Приняв душ, побрившись, Джон, поедая бутерброды с сыром, попивая чаек с баранками и медом – у тетки кое-что в буфете и холодильнике нашлось, – расположился на кухне и включил телевизор.

Долго ждать не пришлось.

Те, кто поставил на поимку «Монстра», то бишь, его самого, не позднее полуночи, уже обделались. Зато в призовом фонде накопилась сумасшедшая сумма. Толстогубый дегенерат, который вел утренний выпуск, нагнетал страсти не щадя ни себя ни зрителей.

– Преступник так наследил, что на свободе ему осталось ходить не более двух-трех часов. Повторяем сюжет о событиях вчерашнего вечера.

На экране появился интерьер ресторана, в котором Джон вчера откушал восточный плов, потом появилась голова «несчастной жертвы, чудом вырвавшейся из лап чудовища» – того самого чернявенького с усиками.

Парнишка с жаром и жестикуляцией рассказывал о том, как « я его узнавал, а он на меня бил». Потом показали кабинку туалета, кем-то вымазанную красной краской, похожей на кровь, потом о чем-то говорил полицейский, потом снова и снова показывали фотографии Джона, причем именно в его теперешнем обличии, включая одежду, а также умерщвленных им детей –к утру их количество возросло…

Утратив интерес к телевидению, Джон взглянул на тетку – похоже, она продолжала пребывать без сознания. Собачка Джильда явно не была приучена охранять дом, и не отходила от Джона ни на шаг после того, как он накормил ее сыром с ветчиной. Заглянув в платяной шкаф, Джон нашел-таки кое-какую мужскую одежду. Видимо, тетка была вдовой, и в доме еще оставались вещи мужа. Джон подобрал себе пиджак, рубашку с галстуком, зеленовато-серую полотняную куртку и коричневый берет. Поглядев на себя в зеркало, он остался почти доволен. Усы он уже выбросил, а вот паричок из-под берета выглядел неплохо.

7 часов, 2-й день.

Ровно в семь часов он прикрепил кнопку к центру кухонного стола и надавил на нее.

Ты лети, мое письмо, прямо к миленькой в окно…

«Бомбу бы этим миленьким в окно», – подумал Джон.

Взглянув на тетку, Джон подумал: «Потерпи, старуха. Помощь придет к тебе через два часа и ты станешь знаменитой. Потерпи». В прихожей он заметил толстую отполированную суковатую трость и понял, что она будет кстати.

– Джильда, гулять, – сказал Джон, и, прикрепив поводок к ошейнику, вышел из квартиры, ведомый радостной собачкой.

Джон не забыл взять с собой пакет с мусором и выбросить его в бак у дороги, как поступил бы добропорядочный юсфул-мен.

Джильда охотно сделала свои дела во дворе и, весело обнюхивая все, что успевала, потрусила за Джоном в сторону метро «Перво-Майка».

22

Жерло метрополитена вбирало в себя массу спешащих на работу граждан. Джон взял Джильду на руки и, став частью потока, продвигался к турникетам. Действуя, как и все, он вставил свою «ай-ди-карту» в прорезь и зеленый сигнал показал, что вход оплачен. Джон мысленно облегченно вздохнул и пошел дальше, начиная обдумывать дальнейшие перемещения, как вдруг от стены отделился полицейский и, пальцем указав на Джона, властно сказал: «Стой!»

Джон оглянулся, надеясь на чудо, но чуда не произошло. Полицейский подошел именно к нему и, не обращая внимания на плотный поток пассажиров, остановился и потребовал документы.

Прижимая левой рукой Джильду к груди, Джон протянул полицейскому карту, прикидывая, может ли он попытаться сбежать.
«Против потока пассажиров просто не выбраться. Значит, надо рвануть к отходящему поезду. Если в него успеть влезть, или, хотя бы зацепиться за задний вагон, есть шанс забраться в тоннель, но шансов проехать хоть одну остановку, конечно, нет. На следующей станции его возьмут наверняка, значит, надо будет спрыгивать в тоннеле и попытаться спастись…»

– Имя?
Господи, как же меня зовут?
– Николай …
Боже милостивый, какая же там фамилия? Там же было что-то похожее на…
– Полное имя?
…похожее на ведро... или бедро…Да, точно…
– Николай Бердо.
– М-да, господин Бердо, странный вы тип…
Он что, ждет подкрепления? Вот и поезд подошел. Секунд через 10 он будет отходить…
– И на что же вы рассчитывали, позвольте спросить?
До первого вагона всего метров двадцать… Ступеньки, правда…
– Так что же вы, господин Бердо, просто забывчивы, или у вас особые заслуги?
Но из первого-то вагона не выскочить на ходу! Тогда надо в другую сторону…
– Простите?
– Я что-то не слыхал о таких заслугах, которые позволяли бы провозить животных без оплаты. Может быть, вы, все-таки, объясните ваш странный поступок? – полицейский был строг и серьезен.
– О, господи, Джильда! Я просто забыл, господин офицер, я просто забыл…
– Хорошо. Я дам вам возможность исправить вашу ошибку, но впредь будьте внимательней, – и полицейский вернул Джону «ай-ди-кард» на имя Николая Бердо, – вернитесь и оплатите.
Продолжая прижимать Джильду к груди, Джон втиснулся в переполненный вагон пробрался в угол, где можно было более или менее спокойно стоять. Как бы защищая собаку, Джон встал лицом в угол, снижая, тем самым, вероятность быть узнанным.

В вагоне были, в основном представители «юсфул-пиплов», спешащих на работу в центральную часть города.
Мысленно сравнивая себя с ними, Джон решил, что не отличается от большинства, разве что собака на руках для человека, едущего на работу, была лишней. С другой стороны, эта собачка, быть может, спасла ему жизнь. Вообще, что-то ему дважды кряду повезло со старухами-собачницами. Третий раз судьбу испытывать не надо. От собаки придется избавиться – через полтора часа весь город будет знать, что произошло в квартире одинокой женщины из Измайлова, станет также известно и про собачку. Возможно, даже фотография собаки найдется…

Четкого плана дальнейших действий у Джона не было, но ближайшую перспективу он вчерне наметил.

Основной поток пассажиров выходил на «Курски» – крупной пересадочной станции. Джон пошел вместе со всеми и вскоре оказался на площади перед Курски-Стэйшн. Если перейти на другую сторону Гарден-Ринг, окажешься у границы Внутреннего города. Там проверяют всех. И, хотя и Николай Бердо и Джон Борз имели право на вход во Внутренний город, Джон не спешил рисковать. Все-таки, каждая проверка – это риск.

Внутренний город был обнесен стеной, опоясывавшей весь центр города. По внутренней стороне Гарден-Ринг, то есть, по тротуарам вдоль домов, фасады которых выходили на Кольцо, ходить было можно совершенно беспрепятственно, в большинстве случаев можно было войти и во двор, а вот дальше, обычно, возникала Стена.
Стена была высоченной – метров восемь или десять, не меньше. Очень напоминала Кремлевскую: такой же красный кирпич, зубчатый верх, кое-где – башни. В районе «Курски» Стена шла между Кольцом и Лялиным переулком, пересекая дворы и улицы, оставляя проходы и автомобильные проезды, перегороженные турникетами и шлагбаумами. Джон заметил, что пешеходный проход внутри двора между Яковоапостольским и Большим Казенным обслуживается автоматическим турникетом. Это было хорошо, ибо автомат не заглядывает в глаза, не смотрит последние выпуски новостей, не играет в тотализатор – он только считывает данные с «ай-ди-кард».
Джон запомнил этот переход на будущее, а пока, выпустив Джильду, он постарался незаметно покинуть этот двор.
Вернувшись на Кольцо, Джон повернул направо и направился в сторону Яузы.

23

Джон помнил, что где-то в этом районе, именно на набережной Яузы находился цех авиаремонтного завода. Когда Джон работал авиамехаником, ему приходилось тут бывать.

Цех занимал один из корпусов некогда огромного авиационного конструкторского бюро. Когда-то давно здесь придумывали и делали самолеты. Старые рабочие шепотом рассказывали, что здесь раньше производились вполне приличные самолеты, не хуже иностранных. Но от этого давно отказались, и теперь большая часть цехов приходила в запустение и упадок. Конструированием и изготовлением самолетов уже давно никто не занимался. Самолеты, двигатели, остальное оборудование – все приходило из-за границы. Джон и его товарищи должны были только ремонтировать и обслуживать.

Дойдя до моста, Джон не стал переходить на другую сторону Яузы. Не стал он также спускаться вниз, к реке. По набережной мчались автомобили, их было много, а вот пешеходов там не было совсем. Так что одинокая фигура Джона наверняка привлекла бы внимание. Джон свернул во двор огромного жилого дома, стоящего рядом с мостом и углубился в него, справедливо полагая, что в Москве нет не проходных дворов.
Мысль-то была верна, но путь, совершенно неожиданно, преградила Стена!
Как же так? Ведь стена окружает Внутренний город. Разве авиаремонтный цех может быть во Внутреннем городе? Значит, я в чем-то ошибся…

Сделав вид, что он просто ходит взад-вперед, Джон постарался вспомнить карту города, которую инструктор заставил его выучить наизусть, и понял свою ошибку.

Конечно! Я пошел не в ту сторону!
Джон вернулся на Кольцо, перешел на противоположную сторону и спустился в небольшой сквер, или парк, лежавший вдоль Яузы.

Все-таки, до чего же сложный город. Как ни учи, как ни запоминай, а все равно легко ошибиться и потерять ориентацию Инструктор в этом случае советовал поступать так. Сначала сориентироваться по сторонам света. Лучше всего, если удастся встать лицом на север. Потом представить себе карту города, затем район, или место, где находишься, и сопоставить мысленный облик карты с окружающими реалиями.
Иногда помогает.
На часах было уже без десяти минут девять. Скоро сигнал выйдет в эфир, начнется новый этап погони. За это время надо успеть дойти до цехов и в них отсидеться. Там точно никого нет.

Джон быстро шел по дорожкам пустынного сквера. Только один любитель утренних пробежек его обогнал, а больше никого и не было. Джон обходил старинный дворец, в котором располагался музей-святилище Андрея-мученика и Апостола Новой Веры, когда любитель бега вынырнул теперь уже прямо на него.

Бегун посмотрел на Джона, и выражение его лица красноречивее слов дало понять, что Джон узнан! Бегун приостановился, было видно, что его первым порывом было схватить Джона и позвать на помощь, но потом он, видимо, передумал, и решил продолжить движение, чтобы «зайти с тыла».

Справа от Джона была задняя стена дворца-музея. На эту сторону выходили окна и несколько ступенек, ведущих вниз, в подвал. Над ступеньками был козырек.
Джон дал бегуну зайти сзади, затем резко развернулся и, ударив его своим лбом прямо в набегающее лицо, оглушил, а затем свалил прямо к дверце, ведущей в подвал. У бегуна хлынула кровь из носу, но сознания он не потерял и предпринял попытку встать на ноги, опираясь спиной на зеленую дощатую дверцу. Дверца поддалась и готова была открыться внутрь, разогнув проволочку, которой была слегка примотана щеколда. Джон резко и акцентировано ударил бегуна в челюсть, дверца распахнулась, и бегун рухнул в темноту подвала.

Джон двинулся за ним, и в луче света пробившемся через открытую дверь, увидел следующую картину.
Подвал оказался необыкновенно глубоким – не менее пяти метров. Сразу за дверью была узенькая бетонная площадка без перил, направо вдоль стены с нее спускалась лестница, ведущая вниз. Внизу располагались какие-то трубы, насосы, вентили, краны и прочее хозяйство, видимо, имеющее отношение к регулированию водостоков в Яузу. Бегун рухнул спиной на вертикально торчавший штырь с резьбой. Штырь проткнул его насквозь, кровь хлестала фонтанчиками слева и справа от штыря, ибо сердце еще работало, а руки и ноги подергивались в конвульсиях.

Джон постоял немного на верхней площадке, потом вышел, закрыв за собой зеленую дверцу, не забыв примотать проволочку на место.

Первая жертва...
Но ведь он хотел меня убить! Он хотел меня поймать и заработать денег на моей смерти! Не я виноват в его гибели, а тот самый элитмен, который довел меня до этой жизни. Если этот бегун разделяет современные ценности, пусть порадуется, что принял смерть в святом для него месте.

24

Джон легко проник на территорию бывшего авиационного КБ. Для этого он просто прошел через дыру в заборе и оказался среди заброшенных ангаров, цехов и зданий. Двери ближайшего трехэтажного кирпичного корпуса не были заперты, и он вошел внутрь Видимо, здесь некогда были какие-то лаборатории. Вдоль стен стояли столы, посреди комнаты на боку лежал большой шкаф с множеством маленьких выдвижных ящичков, а на полу валялись обломки приборов, бумаги, какие-то детали…

Апокалипсис. Следы исчезнувшей цивилизации.

Вот чье-то рабочее место. Видимо, здесь некогда работала девушка – зеркальце занимает центральную часть стены напротив места, где стояло кресло. За край зеркала втиснута самодельная открытка: «Дорогую Валюшу поздравляем с Днем рождения! Здоровья тебе и хорошего жениха!»

Джон обследовал несколько комнат и подвал, в котором явно присутствовали крысы, и решил отсидеться в комнатке, в которой раньше, видимо, обитали слесари и электрики. Здесь еще сохранился диван. Кроме того, отсюда просматривался коридор и был отдельный выход в подвал.

Джон прилег на диван и стал обдумывать свое положение.
Прошли всего одни сутки с момента старта, а казалось, что он от кого-то убегает всю жизнь. Физической усталости он не чувствовал, а вот психологически уже было невмоготу. Уже стали появляться мысли о вариантах «выхода из игры», о том, чтобы дать себя пристрелить, тогда семья получит достаточно, чтоб прожить нормальную жизнь. Эта мысль согревала все больше и больше, но против нее выступала другая мысль – а ты уверен? А ты уверен, что тебя не обманули? Ты уверен, что они выполнят условия договора? Ты хоть раз видел кого-нибудь, кто от них получил все, что обещано?

Ответов не было, и Джон задремал сном охотника. Точнее, сном беглеца. Поэтому на новый «посторонний» звук он прореагировал четко: кто-то подходил к зданию.

Шаги были почти бесшумными, но он их слышал.
Джон крадучись подошел к выходу, ведущему в подвал, держа в правой руке пистолет. Пусть убьют, но и со мной кое-кто на тот свет отправится…
Раздался более явственный звук – кто-то, видимо, вошел в здание, но не в ту дверь, что была под контролем Джона, а в соседнюю. Шаги были хорошо слышны – некто пробирался по длинному коридору. Шаги удалялись. Джон осторожно выглянул и успел заметить спину человека, вошедшего в одну из комнат первого этажа. Подождав некоторое время, Джон стараясь ступать бесшумно, что было довольно трудно сделать, шагая по толстому слою разнообразного мусора, пробирался подвалом к лестнице, находившейся напротив комнаты, в которую вошел этот человек.

Когда был преодолен первый марш лестницы и Джон приготовился к скрытному наблюдению за дверью, она внезапно раскрылась, и из нее выглянул пожилой лысый мужчина в очках и ватной стеганой безрукавке поверх клетчатой ковбойки. Посмотрев в сторону Джона поверх очков, он сказал:

– Не валяйте дурака. Я вас не вижу, но отлично слышу. Пришли, так заходите.

Несколько секунд Джон оцепенело молчал, потом молча вышел из сумрака подвала и пошел навстречу новому повороту в своей судьбе.

25

– Это что же, у вас еще и пистолет имеется? Так вы грабитель? Не трудитесь. Во всяком случае, у меня вы все можете забрать и без применения силы. Во-первых, я вряд ли смогу оказать сопротивление, мне, все-таки, восемьдесят девять лет, а, во-вторых, я охотно вам отдам все, что вас заинтересует. Заходите, прошу.

Дедушка распахнул дверь и, поблескивая стеклами очков, кивком головы пригласил Джона вовнутрь.
Комната, в которую вошел Джон, была в идеальном порядке, если не обращать внимания на потрескавшийся потолок и обветшавшие обои. У окна стоял роскошный старинный письменный стол с готическим креслом. На столе были разложены рукописи, книги, письменный прибор, настольная лампа с бронзовым основанием и абажуром молочно-белого стекла. Напротив стола стояли два глубоких кожаных кресла, между ними маленький столик с пепельницей. Остальное пространство довольно большой комнаты занимали книжные шкафы, столы, на которых выставлены какие-то приборы, мониторы, пульты, много других непонятных мелочей, но все производило впечатление порядка и ухоженности.

– Итак, милости прошу. Меня зовут Николай Иванович, а вас как, молодой человек? Впрочем, пардон… При вашей профессии имя не обязательно. Что вас здесь может заинтересовать? Рассматривайте, не стесняйтесь. Чаю хотите?
– Вы здесь… работаете? – Джон с трудом произнес первые слова.
– Так точно, – ответил старичок, – я здесь работаю. Вот уже почти шестьдесят семь лет. Не в этой комнате, разумеется… Я имею в виду мой общий стаж работы в Конструкторском бюро имени Андрея Николаевича Туполева.
– Так вы, значит, конструктор?
– Угу. Разрешите представиться: авиационный конструктор Углов Николай Иванович.

Старик протянул руку. Джон, переложив пистолет в левую ладонь, пожал крепкую пятерню старика.

– Если вы меня не слишком опасаетесь, вам будет удобнее держать пистолет где-нибудь в кармане. Итак, господин грабитель… Простите, Вас не оскорбляет, что я так цинично? Я могу и перестать подшучивать...
– Да нет, пожалуйста, я вовсе не грабитель…
– Тем лучше. Чай пить все равно пора. Без этого день не начнется. Привычка, знаете ли, свыше нам дана, замена счастию она…
– Как? Привычка свыше нам дана?..
– Замена счастию она, – продолжил старик, – Это Пушкин.
– Кто?
– Пушкин, дружок. Пуш-кин, наш национальный гений, великий поэт. Вам, как продукту эпохи мультилатерального дезволтированного капиталистического интернационала это имя, увы не знакомо… А когда-то казалось, что его будут помнить вечно… «И назовет меня вся сущий в ней язык…» Нет, Александр Сергеевич, уже далеко не всяк…
Старик подошел к довольно странному сооружению – большому шкафу, или, скорее, плите, помещенной в стеклянный шкаф, приподнял переднюю стенку, которая свободно перемещалась по вертикальным желобкам, закрепил ее шпингалетом и повернул черный тумблер.
– Сейчас кипяточку сгоношим, – балагурил старик, – вот вы, говорите, не грабитель, а я, батенька, вор. Я тут электричество ворую. Они то и сами не знают где какие сети, что для чего было сделано… Вот я и пробавляюсь потихоньку. У меня и вытяжка, между прочим, работает. Так что, если вы курите – пожалуйста. Все вытянем, но только осторожно – она, все-таки, слегка шумит. А мне привлекать внимание не обязательно…

Николай Иванович набрал воды в стеклянную колбу с высоким горлышком и поставил на электроплиту. Вода быстро закипела и Николай Иванович снял колбу, удерживая ее голой рукой, поставил на пробковую подставку, всыпал в горловину чай и пригласил Джона любоваться процессом.

– Вот, посмотрите… Можно показывать на лекции по теме «Диффузия». И по теме «Конвекция» тоже.

Сухой чай, наполнивший узкую горловину колбы, постепенно намокал и оседал на дно. При этом от чаинок отходили потоки окрашенной им жидкости, потоки причудливо изгибались, перемешиваясь друг с другом.

– Красота! Вот что имел в виду Федор-то Михалыч! Вот что спасет мир… Мир, впрочем, вряд ли, а вот нас с вами – пожалуй. Пусть заваривается. Чай не пьешь, откуда здоровье берешь? – продолжал болтать старик. – Садитесь вот сюда, сейчас я подам приборы.

Джон сел в одно из кресел, вскоре перед ним появился стакан с подстаканником, сахарница с сахаром, салфетка, чайная ложка…

– Ну-с, рассказывайте, – Николай Иванович присел в кресло, – наливайте сами, сахар кладите сами, и – рассказывайте.

Джон пересказал все события последнего времени. Старик слушал внимательно и почти не перебивал. Лишь кое-что иногда уточнял. Было видно, что он слушает заинтересованно и сочувственно. В одном месте он даже начал импровизировать на тему «а вот здесь было бы лучше…», но сам себя остановил и мысль не продолжил.

Завершив свой рассказ кошмарным событием сегодняшнего утра, Джон умолк. Старик тоже некоторое время молчал, потом заговорил. Но голос его был уже не тем старческим козлетоном, которым он блеял до сих пор. Это был голос властного и сильного человека.

– Вот что я вам, коллега, скажу, – начал он, – Шансов у вас нет никаких. Они с вами поиграют, как кошка с мышонком. Даже не с мышью, а с маленьким, глупым мышонком. Вас, несомненно, найдут и убьют. Вашу семью тоже не ждет ничего хорошего. Нет никакой причины вас не обманывать, значит, вас обманут. Они расстаются с деньгами только в одном случае: нет никакой возможности с ними не расставаться. Особенно, если речь идет о таких деньгах.
– Что же вы мне посоветуете?
– Подумаем. Что-нибудь, может быть, и посоветую. Сколько времени осталось до установки вашей шайбы?
– Почти тридцать минут, – посмотрев на часы, ответил Джон.

26

– Дайте мне пять минут на размышления, – и старик пересел в свое рабочее кресло.
 
Джон терпеливо ждал, когда Николай Иванович что-нибудь придумает. Минуты через три старик открыл глаза:

– Для начала, нечто совсем простенькое, ибо времени нет. Давайте-ка сюда вашу шайбу.
Джон протянул кнопку Николаю Ивановичу.

– Ее изучением мы займемся позднее, а сейчас поступим следующим образом.

Старик взял с подоконника почти пустую пластиковую бутылку, потом принес из коридора еще одну. Выливая остатки воды в раковину, Николай Иванович начал объяснять:

– Сейчас я сделаю простейшую, но весьма устойчивую конструкцию – катамаран. Эта маленькая лодочка отправится вниз по Яузе, неся на себе вашу кнопку. За два часа она дойдет, как минимум, до впадения в Москву реку. Конечно, она может сесть на мель, застрять и т.п. – это не имеет значения. Ребята, которые ее найдут, будут довольно долго гадать, откуда же был дан старт. Вам выходить отсюда ни в коем случае не надо. Я сам пойду и выпущу ее в воду. Давненько я не пускал кораблики. На меня тут внимания не обратят. Я примелькался. Да и места я знаю… Я ведь не стану выплывать на середину реки со своей моделью. И с берега бросать не буду. Я ее выпущу в Яузу через наш слив. С нашей территории идет слив в Яузу. Довольно мощный поток. Он подхватит кораблик и вынесет его прямо на стрежень… Вот так, – старик закончил обвязывание двух бутылок, прикрепил к перемычке из деревяшки кнопку, потом спросил, – сколько там еще осталось?
– Минут пятнадцать, – ответил Джон.

– Можете не беспокоится, – бодро ответил старик, – запуск будет произведен в назначенное время с заданной точностью. Ждите. О результатах испытания я вам скоро доложу.

Николай Иванович ушел, а Джон остался в его роскошном кабинете в состоянии тревожного ожидания и надежды. Пока казалось, что ему повезло.

Но кто знает?

12 часов, 2-й день.

Николай Иванович вернулся через двадцать пять минут.

– Поплыла, родимая, как положено. Лучше не бывает. Если так будет плыть все время, то может выплыть и в Москва-реку. Тогда им вообще не будет понятно, откуда ты ее выпустил. Так что, Ванюша, мы с тобой можем отлично поработать пяток часов кряду, а там еще что-нибудь придумаем, – старик перешел на ты и назвал его так, как его после смерти бабушки не называл никто.
– А телевизора у вас нет? Там они все время об этом говорят.
– Догадываюсь… Сейчас сделаем. Есть тут и телевизор, и многое другое. Я, по правде говоря, не включал эту гадость уже очень давно, но для дела, как говорится… Только звуков надо избегать. Слушать через наушники.

Телешоу «Беглец» было в разгаре. Зверское убийство несчастного любителя утренних пробежек смаковалось со всеми мыслимыми подробностями. Тотализатор набирал обороты и размер призового фонда достиг небывалой суммы.

– Дайте-ка мне ваши шайбы-кнопки. Попробую их изучить повнимательнее, – и Николай Иванович отправился в угол комнаты к лабораторному столу, на котором стояли компьютеры и другие, неизвестные Джону приборы.

27

Довольно скоро Николай Иванович выдал первую информацию:

– Как я и предполагал, сигнал выходит сразу же после активации, а не через два часа. Так что никакой форы у вас не было и нет.
– Вот сволочи! Но почему же они меня не схватили сразу?
– Наивный молодой человек… Придется по быстрому кое-что объяснить вам. В чем, как вы думаете цель всей этой игры?
– Ну, я не знаю.. Видимо, деньги…
– Абсолютно верно. Деньги. Есть и побочная цель – промывание мозгов народу, но об этом потом. Деньги, как вы заметили, поступают от игроков на тотализаторе. Много ли было денег в первый день? Мало. А сколько их поступило на данный момент? Уже очень много. А сколько их будет завтра, послезавтра? Еще больше. Так когда же вас будет выгоднее всего изловить?
– Понятно… В самом конце. В пятницу вечером.
– Нет, не в самом конце.
– А когда?
– В самом конце слишком много людей угадает истинный результат: все понимают, что игра должна закончиться не позднее вечера в пятницу. Если вас не поймают к обеду, большинство поставит на вечер и, скорее всего, окажутся правы. Так что, выбрать надо тот момент, когда выявится время, на которое поставило меньшинство. Где-нибудь в четверг вечером, или в ночь на пятницу… Во всяком случае, организаторы в любой момент знают, сколько игроков и какие суммы поставлены на те или иные сроки поимки. И они возьмут вас в самый выгодный для них, организаторов, момент. И сорвут на этом огромные деньги. Так что, «добрый папаша, к чему в обаянии милого Ваню держать». Дурят они вас, милый Ваня. Более того, ваши шайбы запрограммированы так, что, начиная с четверга, они хором будут выдавать сигналы каждые пять минут. Вы будете под непрерывным наблюдением. В последние два дня им надо будет вести точный счет не часам, а минутам.
– Так что же делать?
– Ну, во первых, я прошил чипы в шайбах заново. Перепрограммировал, то есть. Они больше не будут выходить в эфир раньше времени и никогда не начнут выдавать непрерывные сигналы. Сейчас обсудим что нам делать дальше, но, боюсь, времени у нас не так много, как казалось… На всякий случай, выключаем все приборы и будем сидеть тихо. По идее, до четверга вас поймать не должны. А вот убить могут.
– Как это?
– Запросто: разъяренные граждане, например. Но, в первую очередь, «казаки».
– Но ведь это испортит игру.
– Не испортит. Во-первых, что касается «казаков», то они, я думаю, заплатили деньги, чтоб поохотиться на вас. Их удовольствие в убийстве. И каждый из них готов прикончить вас в любую минуту. Другое дело, что организаторы войдут с ними в торг и инсценируют все по собственному сценарию Такое уже, судя по всему, было… Компания «Астрал Гейм» не вчера на свет родилась.
– Что за «Астрал Гейм»?
– Это те, кто с вами, так сказать, играют. Организаторы игры и тотализатора.
– А «Комиссия Яковлева»?
– Это просто вербовщики. «Астрал Гейм» могущественная и богатая корпорация. Знаете ее офис? Впрочем, откуда вам знать. Но, возможно, вам эта информация окажется небесполезной. Один из самых знаменитых столетних небоскребов, который когда-то был жилым домом, является их офисом и символом. Это, так называемый, Высотный дом на Кудринской площади.
– Взорвать бы их…
– Да, это было бы неплохо, но вряд ли это возможно. Думаю, даже «Братьям» такая задача не по плечу. Впрочем, у них, я думаю, задачи поважнее. Но – к делу. Первое: вы больше не сомневаетесь, что вас обманывают с самого начала?
– Да, не сомневаюсь.
– Вы понимаете, что шансов у вас нет никаких?
– Нет, не понимаю. В конце концов, я мог бы, скажем не думать о семье и начать спасать свою шкуру… Выбросить все шайбы и просто спрятаться. Стать бомжом или что-то в этом роде. Уйти к «Братьям», например. Я этого не сделаю, но в принципе. Кроме того, пусть я проиграю, и меня убьют, но семья-то спасется. В конечном счете, это тоже подходящий для меня результат.
– Глупость полная оба варианта. Хотя о «Братьях» я кое-что имею сообщить. Но сначала о семье. Вы что, до сих пор думаете, что о вашей семье они позаботятся в случае вашей геройской кончины? Ни-ко-гда! Все те бумажки, что вы и они подписывали… Даже говорить не хочу. Скорее всего, их участь трагична. Ваша смерть не обеспечит им жизнь.
– Так что же делать!?
– Пока у меня есть одна, может две, рабочие гипотезы. Первая: надо найти могущественного союзника.
– Да откуда у меня...
– Молчите. Я все скажу. Раз вас судьба привела ко мне, значит вы человек не простой. Мистики определенно сказали бы, что вас ведут высшие силы. У вас есть союзники. Их, наверняка, не так уж мало. Во-первых, это враги и конкуренты корпорации «Астрал Гейм». Наверное, их немало, но сходу я могу назвать, например, компанию «Отелло». Это их ближайшие конкуренты. Молодые и агрессивные кавказцы. Дайте им шанс нагадить «Астралу» и они его не упустят. Они с удовольствием грохнули бы «Астрал». Как это сделать, подумаем. Но идея в том, что, если бы они взяли вас, так сказать, под защиту, стремясь сорвать планы «Астрала» и обанкротить их… Не дать им шлепнуть вас в запланированное «Астралом» время…
– Ну да… А шлепнуть меня в запланированное «Отеллой» время и самим сорвать главный куш. Так что ли?
– Да, да, вы правы… Я понимаю. Надо придумать что-нибудь посложнее. Вот, если, например, игра заканчивается вашей настоящей победой, пойдут сенсационные разоблачения, шум прессы и все такое прочее. По крайней мере, здесь чувствуется какой-то вариант…

Они беседовали еще некоторое время, но вдруг старик сказал:
– Похоже, что нами интересуются. Там, наверху, на склоне я заметил уже двоих. Ведь они засекли наш сигнал сразу же, в семь часов, и, на всякий случай, окружают территорию. Это в лучшем случае. Но, возможно и худшее…
– Что вы имеете в виду?
– Да, я думаю, что спецслужбам обо мне известно… Просто не трогали меня, как существо безобидное. А вот ваш контакт со мной для них, крайне нежелателен, как вы убедились…
– Так надо бежать!
– Надо. Беги. Спускайся в подвал, оттуда идут коммуникации, тоннели ливневой канализации и прочее. Там настоящие катакомбы. Я точно не знаю, куда они тебя выведут, но, Бог даст, ты уйдешь. А основные идеи и планы мы с тобой уже обсудили. Я остаюсь здесь, а ты спокойненько…
– Почему? Пошли вместе…
– Мне, Ваня, далеко не уйти… Почти девяносто, все-таки… Да и незачем. Я их не боюсь, да и… Ты, Ванюша, будешь моим орудием возмездия. Я их ненавидел всю жизнь. Если б я мог… Короче, встреча с ними будет теплой, пройдет на высо-о-о-ком уровне. Ну, давай, иди. Их, я вижу, собралось уже немало. Торопись, через полтора часа надо будет ставить шайбу. Ты теперь гораздо лучше подготовлен. Прощай.
Джон спустился в подвал и легко нашел тяжелую железную дверь, ведущую в катакомбы.